Демон моего сердца

      Маркусу едва исполнилось семнадцать, и его отец, знал о его отношениях с Алонзо (по крайней мере, Эридан был уверен, что теперь он знает о своём сыне всё), но, по-видимому, этоне помешало магистру заранее написать и сообщить о своём намерении посетить поместье Эларнов. Жизнь в Эстере шла своим чередом, несмотря на то, что у каждой чашки было двойное дно.       Алонзо должен был прийти с двумя другими членами магистериума и выпить с Эриданом, пока обсуждалась теория магии, мягко подискутировать о политике и с добродушным юмором обсудить концепции морали. Таков был обычный набор застольных тем. Позже, уже после ужина, им предстояло обговорить кое-какие дела, и Маркус знал, что это было настоящей причиной визита.       «Случайная» встреча, которая могла быть прямым следствием того, что Маркус, по сути, не видел Алонзо несколько месяцев. В последний раз они виделись в городе. Маркус выслеживал этого человека, просто чтобы снова столкнуться с ним, как ни в чём не бывало.       Он каждый раз не был уверен, что увидит его снова, и в основном его это устраивало, с поправкой на то, что последние несколько дней он чувствовал себя слишком подавленным. Слонялся по особняку, скучал и чувствовал себя одиноко. Теперь, когда Алонзо должен был приехать в их семейный дом, Маркус был чертовски взволнован. Даже просто увидеть его снова было бы потрясающе.       — Ты будешь вести себя хорошо, — сказал Эридан сыну, который официально вернулся домой на время зимних праздников, а неофициально не собирался возвращаться в Круг после них. Его поведение явно становилось всё хуже, и это был последний Круг из длиной череды Кругов, которые не могли его вытерпеть. Отец Маркуса сильно постарел с тех пор, как сын видел его в последний раз. В его волосах появилась седая прядь, а кожа стала немного бледнее и морщинистее. Казалось, он меньше нервничал из-за присутствия Маркуса, как будто смирился. — И ты не будешь вмешиваться в наши разговоры.       — Или… — Маркус провёл кончикам языка по острой кромке зубов. — Что?       Эридан посмотрел на него устало.       — Просто… Не вмешивайся.       — Может быть, — Маркус небрежно пожал плечами. «А может и нет», — осталось невысказанным, но отчётливо повисло в воздухе.       — Ты хочешь разбить сердце своей матери?       — А ты нет?       Отец и сын пристально смотрели друг на друга, и Маркус был так взволнован, когда Эридан первым отвернулся со слабым вздохом. Это не удовлетворило его, а лишь придало смелости, побудило в следующий раз стараться ещё усерднее и стремиться сломить волю отца ещё быстрее.       — Оставайся наверху, Маркус. Это всё, о чём я прошу.       Маркус был наверху, когда стемнело и прибыли Алонзо и двое других. Маркус перегнулся через перила и посмотрел вниз, на вестибюль. Алонзо был также привлекателен, как и всегда. На нём была роскошная мантия, совсем не такая, как та, которую Маркус с удовольствием снял с него в прошлый раз, когда они увлечённо трахались. Эридан с супругой встретили гостей привычными фальшивыми поцелуями, а слуги приняли у них плащи. Алонзо поднял взгляд, словно почувствовав присутствие Маркуса, и одарил молодого мага улыбкой, такой интимной, что у Маркуса ухнуло сердце, а кожа пошла мурашками.       — Проходите, дорогие друзья, — сказал Эридан, неизменно любезный хозяин, обращаясь к мужчинам, которых, как знал Маркус, он в лучшем случае считал маловероятными убийцами. По крайней мере, на сегодняшний вечер. Маркус не смотрел, как слуги обыскивают плащи в поисках оружия и маленьких пузырьков с ядом. Это было в порядке вещей и делалось незаметно, чтобы гости не обиделись, но все знали, что это происходит.       Его взгляд был прикован к Алонзо, который с непринуждённым видом оглянулся на Эридана и последовал за Эларном-старшим в гостинную. Когда его мать подняла взгляд и слегка приподняла бровь в предупреждении, Маркус пожал плечами и ухмыльнулся.       Она не знала, что именно Маркус высматривает, и, вероятно, думала, что ему просто любопытно посмотреть на больших плохих магистров.       Эридан проследил за взглядом жены, и его лицо посуровело при виде сына. В его глазах промелькнуло предупреждение, но Маркус не обратил на это внимания. Он редко обращал внимание на предупреждения. В конце концов, предупреждения — это всего лишь вызов.       — Я снова чувствую кончики пальцев, — тихо сказал Робер, когда они ужинали у костра одной из ночей. Маркус чувствовал себя настолько не похожим на самого себя, счастливо сидя под боком у Эшрана и продолжая есть, он едва мог вспомнить, кем вообще был Робер.       — Пыль делает это? — спросил Камил. — Делает так, что ты их не чувствуешь?       — Красная — да, — отозвался Робер, держа вилку так, словно не делал этого очень давно, неловко зажимая металлический прибор между большим и указательным пальцами. — Синяя — нет.       — Сколько твоих офицеров присоединится к нам? — спросил Колин, и Маркус внезапно понял что падает — но не наружу, а внутрь. Он краем сознания успел подумать, что это не его битва, и в этом всё дело. Он оказался в каком-то чужом мире, в чужой игре… «Это не твоя война», — прозвучал очень убедительный голос у него в голове.       «Нет», — тут же одёрнул он себя. «Нет, это не так».       Это было дело Рамара, дело Эшрана, и дело, которое, в конце конов, могло затронуть весь материк. Он НИКОГДА не считал его чужим. «Даже если ты приехал сюда всего лишь для того, чтобы скрыться от своего тирана отца? Разве ты вообще собирался вмешиваться в какую-либо войну?»       Эта мысль словно ударила его под дых, пинком отправила ещё глубже в тёмную пропасть. Он сопротивлялся, пытался выбраться наружу, сосредоточиться на разговоре, на тёплом теле Эшрана под боком, но у него ничего не получалось. Он чувствовал себя ужасно слабым и едва мог разобрать смысл слов, казалось их произносили где-то далеко, за стеклянной стеной, в то время как его тело продолжало действовать помимо его воли и принимать решения без него. Он был заперт глубоко внутри, его магия вилась вокруг него, заботливая и встревоженная, но ничего не предпринимала. Её хозяину никто не угрожал — и всё же ей не нравилось, что происходит. «Не спи, Маркус!» — услышал он. «Сражайся с этим, борись за контроль». Эшран посмотрел на Маркуса и нахмурился, возможно, тоже что-то почувствовав. Маркус обнял командора за талию, положив голову не его крепкое закованное в броню плечо. В последнее время Эшран изменил своей привычке ограничиваться кожаным дублетом и снова стал носить латы, хотя теперь эти латы не были отмечены знаком лилии.       Несколько секунд Эшран смотрел на него, но так ничего и не сказав, отвернулся к друзьям. Маркус почувствовал, как его захлёстывает отчаянье.       «Он не может сказать», — прошелестел заботливый голос его магии. «Всё запутано, миражи и ловушки, он не хочет этого видеть. Не спи. Мы не сможем защитить тебя, если ты будешь спать».       Но Маркус, безвольный и беспомощный, как никогда, перестал пытаться уследить за происходящим и вместо этого погрузился в успокаивающую, мягкую тьму. Голоса друзей стихли, и голос магии магии затих последним.       Он дважды приходил в себя, но на самом деле не верил, что действительно был в сознании. Несомненно, это были элементы сна, то, что он видел, то, что он чувствовал.       В первый раз Эшран раздевал его, мозолистые руки командора нежно скользили по его коже, и Маркус ругался и говорил Эшрану не быть нежным, не сдерживать ничего.       Во второй раз это была вспышка чего-то глубоко интимного. Давление и наполненность, жжение и растяжение. Стоны и вздохи, испарина на коже, сначала медленные движение, затем быстрее, глубже. Эшран кусает Маркуса, а Маркус умоляет:       — Сильнее, кусай меня сильнее, заставь меня истекать кровью, оставь шрамы, или я никогда не буду по-настоящему твоим.       Маркус видел сон. Много снов. Вот и всё.       Сны рассеялись, как и всегда, и Маркус проснулся, как обычно, в объятьях Эшрана.       — Это, — пробормотал он хриплым спросонья голосом, — был самый сранный гребаный сон в моей жизни.       — О? — пробормотал Эшран, крепче обнимая его поперёк груди и прижимаясь губами к шее. — Значит, это не был полный кошмар?       Маркус протёр глаза, пытаясь собраться с мыслями. Он вспоминал отдельные моменты, небольшие фрагменты, но в основном это было просто странно. Как будто он оказался в ловушке внутри собственного тела. Он был рад, что его снова разбудили.       — Там были хорошие моменты, — сказал Маркус, поворачиваясь к своему командору и ища губами его губы. — Некоторые моменты были очень хороши.       Губы Эшрана были мягкими и нежными, он слегка касался ими губ мага, проводя руками по его волосам.       — Я так рад, — сказал ему Эшран. — Надеюсь, кошмары оставят тебя в покое. Надеюсь, чтобы это ни было за проклятье, оно… ослабевает.       Он немного откинулся назад, чтобы посмотреть на Маркуса, а затем коварно ухмыльнулся:       — Можем, мы вытрахали его из тебя, а?       Маркус потянулся.       — Ты имеешь в виду мой сон? Хм, похоже на правду…       Эшран нахмурился и наклонил голову что… не должно было выглядеть так чертовски мило. Иногда он был похож не на льва, а на большого ласкового щенка. Очень большого щенка.       — Нет, я имел в виду…       — Вставайте и идите к нам, голубки! — крикнули снаружи, самым невежливым образом встряхивая их палатку. Голос Робера был грубым и слегка похотливым: — Если у вас что-то другое не встало.