Демон моего сердца

      - Ты же понимаешь, что тот факт, что у него есть любимый маг, не делает его более безобидным и не снимает с него вины за всё то, что он натворил за последние десять лет? – спросил Рамар.       Эшран тяжело вздохнул и потёр глаза. Да, он понимал.       Для него Робер всё ещё был тем человеком, который нашёл время успокаивать его кошмары, несмотря на всё безумие, которое творилось кругом.       Для Рамара, да и для большей части их соратников, Робер был генералом вражеской армии. По его приказу убивали их друзей и любимых. У них были свидетельства того, что офицеры Робера насильно заставляли новобранцев принимать красную Пыль. Синяя была дрянью, облечённой в красивые слова церковников о силе, но они делали это добровольно. Они приносили жертву на алтарь служения вечно молчаливому Создателю, потому что верили, чт кто-то должен вершить его волю на земле.       Красным Рыцарям не оставляли такого выбора, а жертва их была во много раз страшнее. К счастью для себя Эшран никогда не видел, как из обычных Стражей прорастают синие кристаллы. Зато он насмотрелся на подобное, когда дело казалось рыцарей Робера. Он не видел их достаточно близко, но был более чем уверен, что среди его воинов были и те, которых он сам знал по Гавани – если, конечно, кто-то из них ещё оставался жив.       И всё это не говоря о том, что в какой-то момент ради своей неутолимой жажды воины Робера или он сам додумались выращивать красные кристаллы на телах гражданских.       Он снова потёр глаза, пытаясь подобрать слова для разговора с Рамаром, но Рамар его опередил.       - Даже если бы я захотел его помиловать, когда я озвучу такое решение, половина моих людей обратится против меня.       - Я знаю, - наконец отозвался Эшран. – Робер заслуживает суда. Это всё, что я хотел сказать.       Рамар пристально посмотрел на него, не уверенный, стоит ли верить своему слуху.       - Серьёзно? Это правда всё?       Эшран просто кивнул.       Рамар наморщил лоб и пожал плечами. Это было то, что он должен был устроить в любом случае. Если уж он выслушал дело Сабитариуса, выкупавшего людей, чтобы приносить их в жертву на благо своего запретного заклятья, то чем командор красных рыцарей был хуже?       Он снова поморщился и продолжил, меняя тему:       - Это хорошо, что мы что-то поняли в отношении усмирения. Я не маг, но знаю, как это пугало многих моих знакомых… Даже Сайлара и Маркуса. Но вчера я говорил с Тамраной и она ничего не знает о сущности красной пыли. Диора и Маркус тоже в растерянности. Я обратился к Сайлару, он обещал поработать над образцами. У меня почему-то такое чувство, что он в нашем лагере единственный способен находиться рядом с этой дрянью и не терять контроль над собой.       - Ты уверен, что способен? – мрачно спросил Эшран.       - По крайней мере, он не боится это делать. А мы должны попытаться разобраться и с этой проблемой. Это было условием сдачи Робера в плен, но от того, сможем мы её решить, зависят жизни не только его людей, но и многих других.       Прошло ещё несколько дней, прежде чем Рамар приказал привести Робера на суд. Всё это время Робер провёл рядом с Алексером, и он бы сказал, что это были самые счастливые дни в его жизни за долгие, долгие годы. Он не был таким спокойным с самого детства. Даже песня Пыли стихала, усмирённая ласковым взглядом его мага.       Мага, не усмирённого. Алексер пока не рисковал применять чары, казалось он отвык от этого да и побаивался того, что случится.       - Магия дважды изменила мою жизнь, - тихо признался он на второй вечер. – И ни разу – к лучшему.       Но Робер думал о том же, о чём и Рамар. По большому счёту его будущее было предрешено. Красная Пыль уже давала знать о себе изменениями в его внешности, и он невольно думал о том, как Алексер вообще может находиться рядом с ним. И по любым законам большая часть того, что он сделал на службе Деве считалась преступлением. Было бы смешно, если бы ему простили и забыли все его деяния только из-за душевного комфорта Алексера. Алексер, как бы ни любил его Робер, для всех остальных оставался просто одним из магов. Ему повезло стать первым магом, вернувшимся к жизни, но это всё ещё не делала его ключевой фигурой мировой политики.       Робер хоть никогда и не стремился к этому, распоряжался одной из самых могущественных сил на материке. Их жизни были не сопоставимы по цене. Он только надеялся, что наказание, предназначенное ему, не коснётся его мага. Было раннее утро, и Алексер ещё спал, когда двое солдат разбудили его. Робера снова заковали в цепи и повели через крепостной двор к тронному залу, где восседал Святой. Несмотря на ранее время множество людей толпилось здесь, жаждая первыми узнать судьбу Красного Командора.       Робер впервые видел Рамара настолько близко. У так называемого Святого было приятное и спокойное лицо, на удивление не сонное и не раздражённое ранним подъёмом, что, пожалуй, было небольшим поводом испытать уважение к этому человеку. Однако взгляд был суровым и острым, и Робер, насмотревшийся достаточно разных людей, видел на дне его карих глаз нарастающий мрак.       Однако Робер достаточно насмотрелся святых, жрецов и богов. Он больше не верил никому из них.       Сложив перед собой пальцы и наблюдая сквозь них за скованным рыцарем, Рамар принялся монотонным голосом перечислять список его преступление. Ни одно из них не было сюрпризом для них обоих. Робер не знал, сожалеет ли он о чём-то из сделанного, но фактом оставалось одно – он действительно всё это сделал.       - Признаёшь ли ты свою вину? – закончил Рамар.       Робер мрачно смотрел на него несколько секунд, размышляя над ответом, а потом просто сказал:       - Я делал то, что должен был. В том времени и месте, не нашлось никогда, кто смог бы сделать это лучше.       Рамар собирался ответить, но в этом время со стороны двери раздался пронзительный, полный боли и страха крик, он пронёсся над рядами зрителей и те расступились и повернули головы, пытаясь рассмотреть причину.       Робер тоже повернул голову и судорожно выдохнул.       Проснувшись, Алексер какое-то время лежал неподвижно. Сквозь большое окно лился отражённый от заснеженных горных вершин утренний свет.       Всё казалось таким ярким, глубоким… Непривычным. Иногда это радовало. Но в другие минуты Алексер чувствовал себя безумно усталым. Каждое мельчайшее события вызывало целую бурю эмоций, поглощавших его целиком, и он никак не мог этого контролировать. Он тонул в этих эмоциях, не в состоянии даже сравнивать их с тем, какой была его жизнь раньше. После сна всё чувствовалось особенно остро, как будто он выныривал из сумрака не до конца.       Прошло несколько минут, когда он осознал, что лежил в кровати один.       Тревога, которая в другой ситуации могла бы лишь пульсировать на грани сознания, захватила его, превращаясь в настоящую панику.       - Робер! – выдохнул он. Сердце застучало сильнее, предчувствуя беду, которая возможно была лишь плодом его фантазии. Он вскочил с постели и наспех натянув мантию бросился к винтовой лестнице, ведущей на этажи других магов. Маркус спал без задних ног. Первые пять часов после рассвета он считал непригодными для жизни. Но настойчиво колотившие в дверь кулаки всё же вынули его из блаженного небытия. По обыкновению не одеваясь и на ходу потирая глаза он прошествовал к двери, чтобы едва приоткрыв её выслушать длинную, шумную, сбивчивую тираду стоявшего по другую сторону мага. Каждое слово отдавалось молотов в висках и он замахал руками, тщетно пытаясь дать Алексеру понять, что можно бы говорить потише и поспокойней.       - О! – наконец дошла до него суть сказанного. – Приятель, я боюсь, ты беспокоишься не напрасно…       Он смутно помнил, что Эшран рассказывал ему о разговоре с Рамаром, хотя и не думал, что тот перейдёт к делу так быстро.       - Пожалуйста пять минут! Дай мне хотя бы пять минут!       На самом деле он чувствовал, что пяти минут может и не быть и одевался в то утро быстрее, чем когда-либо. За это время Алексер, который похоже вместе с эмоциями вернул себе всю нерастраченную за десять лет жизненную силу, умудрился разбудить ещё и Навира, и они втроём направились ко входу в тронный зал. Маркус и Навир то и дело с тревогой поглядывали друг на друга. Сайлар посчитал, что познакомить усмирённого с демоном хорошая идея, да, но они тоже обсуждали это всё между собой несколько раз. Оба пришли к выводу, что маг десять лет лишённый связи с тенью окажется очень неустойчивым. Все северные маги были более подвержены влиянию демонов, по мнению двух эстерцев – именно потому, что обучались и тренировались не с рождения и слишком фрагментарно, там где они двое чувствовали себя как рыба в воде, северянам постоянно приходилось прилагать усилия, чтобы отыскать баланс. А в лице Алексера они получали северного мага в квадрате, большую часть жизни не контролировавшего свою силу, награждённого связью с демоном и к тому же подверженного перепадам эмоций. Робер погружённый в своё счастье мог не замечать этого, но Навир несколько раз за прошедшие дни видел, как Алексер плакал, столкнувшись с ерундовой бытовой проблемой, или долго смеялся, глядя на какую-нибудь ерунду.       Что ж, коллапс не заставил себя долго ждать.       Едва они добрались до зала, как Алексер завопил в полный голос, осознав, что собираются сделать с его другом, он бросился вперёд, расталкивая гостей и зевак, и только в пяти шагах от красного командора двое стражников сумели остановить его, преградив дорогу копьями.       - Робер! – всё же выпалил Алексер ещё раз.       У Маркуса засосало под ложечкой, когда он увидел выражение лица красного командора. В отличии от мага он не тронулся с места, но лицо у него было таке, как будто он собирается руками сломать эти самые копья.       За дни проведённые в плену Робер исхудал ещё сильнее и осунулся. Эшран сказал, что это последствия отказа от Красной Пыли, что ещё раз заставило Маркуса задуматься о том, что пережил сам Доримус. Насколько глубоко он был знаком с теми же последствиями.       Но несмотря на это ни один из двух командоров никогда не терял формы. Эшран в самые тяжёлые дни становился лишь мрачнее и злее. Маркус не знал, мог ли Робер стать ЕЩЁ злее, но его спина была абсолютно прямой, лицо суровым, и хотя без Пыли у него наверное не хватило бы сил сломать чужое оружие, что-то подсказывало Маркусу, что если ничего не поменять, он ПОПЫТАЕТСЯ.       Однако хуже было другое.       Алексер тяжело дышал, сжимая пальцами древки копий.       Навир негромко но смачно выругался.       Маркус видел, как нарастает вокруг вернувшегося мага красная аура – верный признак того, что они вот-вот увидят на месте Алексера демона.