Демон моего сердца

      Огонь. Дым. Пепел.       Кровь. Крики.       Пьянящий запах смерти и разложения.       Хаос.       Весь город был охвачен пламенем. Возможно, это началось со взрыва церкви, но месяцы спустя Гавань горела уже от гражданской войны. Город был почти очищен от магов, те, кто входил в Круг были преданы мечу по праву Аннулирования, а городские Стражи столкнулись вместо этого с разъярёнными близкими тех магов, чья кровь окропила их мечи.       Рыцарь-командор думала, что жители города потребуют крови магов в отместку за смерть Верховной Настоятельницы и других погибших при взрыве. Она не ошиблась: многие верующие взывали к справедливости и встали на сторону Стражей, когда те обрушили свои мечи на перепуганных магов Круга. Но точно также многие поднялись на защиту своих детей, своих близких, которых обвинили в преступлении, которого Круг не совершал. Один безумный маг, бросивший вызов деспотичным законам Церкви, давившим на всех магов материка, должен был стать смертным приговором для всех магов города в этом проклятом Создателем городе.       Таким образом вся Гавань оказалась в состоянии войны, в то время как со всех сторон поступали новости о нарастающем восстании магов по всему материку. Достаточно магов избежали Аннулирования, чтобы распространить весть о судьбе Казематов Гавани и разжечь огонь неподчинения.       Стражи, одержимые желанием выполнить последнее повеление рыцаря-командора Астарты вторглись в каждый дом и лачугу по всему городу в поисках молодых отступников, которых можно было бы вытащить на улицы и казнить. Оставшиеся Стражи, даже те, кто не был согласен с такими жестокими действиями, почти не протестовали, и жителям Гавани в итоге приходилось защищать себя и своих детей в одиночку.       Вероятно, только благодаря своему глубокому знанию улиц Гавани Роберу вообще удалось уберечь Алексера от них. Он пытался вывезти мага из города вместе с несколькими оставшимися членами Подполья, которые пытались найти разрозненных отступников, прежде чем Стражи схватят их, закуют в цепи или сделают что похуже, и вывезти в относительную безопасность сельской местности. Но усмирённые не пользовались популярностью и не считались за людей даже среди своих братьев и сестёр-магов, и Алексер тихо попросил разрешения остаться с Робером, несмотря на опасность.       Когда-нибудь Робер вспомнит об этом моменте и возненавидит себя за то, что не заставил Алексера уехать из города подальше от всех Стражей, включая – особенно – его самого. Но он никогда не мог отказать своему Алексеру.       В тот момент, когда Робер почувствовал грохот взрыва, поднял взгляд и увидел зловещее красное сияние магии, которая разрывала на части собор, а сверху посыпались обломки, его первой мыслью было: «Алексер».       Рыцарь-командор Астарта годами искала повод избавиться от магов Круга, особенно с тех пор, как Робера выгнали, а если бы спросили Робера – то и вовсе с тех пор, как она стала рыцарем-командором. Взрыв почти наверняка был устроен Эхри, и теперь Робер думал, что психическое здоровье целителя медленно шло под откос на протяжении всех долгих лет неудачных попыток спасти своих собратьев-магов из ада, которым были Казематы.       Робер знал, что, хотя Круг не был причастен к нападению на Собор, именно несчастные маги, запертые там, должны были ответить за это. У Астарты наконец появилась причина уничтожить их под предлогом причастности к взрыву. Для неё – и, вероятно, для Верховной Жрицы, судя по тому, что Церковь ни разу не попыталась помешать жестоким расправам, которые устраивала Астарта почти десять лет – не имело значения, были ли эти конкретные маги виновны, или ответственность лежала на одном человеке.       Они собирались довести дело до конца. И хотя усмирённые не обладали магическими способностями и не могли поддаться шёпоту демонов, Стражи не пощадили бы их. Они не пощадили бы Алексера. Всё, что сделал Робер, привело к тому, что Алексера заклеймили и усмирили, и он не мог позволить Алексеру умереть от «меча милосердия» - если было ещё хоть что-то, что он мог сделать для него.       После взрыва в Соборе в городе воцарилась тишина, как будто он покрыл улицы не только обломками, но и чарами безмолвия. Даже шаги Робера казались приглушенными, когда он бежал к Казематам так быстро, как только позволяли его больные кости. Годы, проведённые на улицах, в бегах от головорезов, торговцев Пылью, собиравших долги, и убийц из Гильдии, искавших, где бы поживиться, обогатили Робера новыми знаниями о тёмных уголках и тайных проходах города сильнее, чем всё время его службы Ордену.       Глубоко под канализационными траншеями была узкая тропинка, которая позволяла бы ему добраться до Казематов прежде, чем рыцарь-командор Астарта успеет что-либо предпринять, если Ястреб со своими людьми сможет отсрочить её приказы хотя бы на несколько скудных минут. Мало кто из Стражей знал о том, что из канализации можно было проникнуть в Казематы, за исключением тех, кто присоединился к Подполью Магов, чтобы помочь другим сбежать. Роберу стало интересно, откроют ли они кому-то эту тайну теперь, когда магов возненавидел весь город.       Он обнаружил, что на этом потайном пути, к счастью, нет Стражей, но, что более тревожно, там не было и магов. Он ожидал, что Первый Чародей отправит сюда учеников, чтобы хотя бы попытаться их спасти. Но если многолетний опыт Робера подсказывал ему, что проклятая командор Астарта потребует права на Аннулирование до того, как остынут угли в Соборе, то ему не пришло в голову, что Первый Чародей воспользуется каждой крупицей магии, которую ему удастся привлечь на свою сторону. Нужно было догадаться, что он предпочтёт сражаться, если у него будет хоть какой-то шанс, сражаться, пока Создатель не погасит последний вздох в его лёгких, и маги, пускай даже молодые, не прошедшие до конца обучение, чувствовали то же самое. Многие из них в эти дни предпочли смерть тому подобию жизни, которое оставляли им Круги.       Когда Робер протиснулся через вход в туннель, он увидел, что пространство по другую сторону пусто, а маги и Стражи во дворе Казематов всё ещё стоят, уставившись в небо. Прошло всего несколько минут после взрыва, а приказы ещё не были отданы и не были выполнены. Ему хотелось закричать на этих глупцов-магов, чтобы они двигались, бежали. Они не выжили бы при полномасштабном нападении на Круг, но он не хотел привлекать внимание рыцарей-Стражей. Вместо этого он крался в тени и вдоль стен, пока не добрался до библиотеки, где, как он надеялся, всё ещё оставался Алексер. Если бы мальчик торговал на ярмарке артефактами, которые производил Круг или стоял возле самого Собора, куда всегда назначали пару усмирённых, караулить доску объявлений, всё, что делал Робер, было бы напрасно.       Робер чуть не рухнул от облегчения, когда, распахнув двери, увидел, что Алексер смотрит на него с пугающим спокойствием. Не дожидаясь реакции, на которую Алексер всё равно не был способен, он схватил усмирённого за запястье и без слов выволок его наружу. Алексер не сопротивлялся. Если он видел, что только что произошло в Верхнем городе, то даже лишившись эмоций, должен был понимать, что ждёт магов Круга. Алексер не проронил ни слова, пока они спешили мимо других магов и Стражей, которые наконец начали двигаться, в основном паникуя, и, к счастью, были слишком заняты, чтобы заметить своенравного бывшего Стража и усмирённого, пробирающихся сквозь тени, пока они не добрались до прохода обратно в катакомбы.       Они собираются убить нас, не так ли рыцарь-Страж Робер? – спросил Алексер таким безразличным голосом, словно речь шла о странном облаке в небе или корабле на горизонте, а не о грядущей гибели сотен его сородичей. – Они собираются воспользоваться правом на Аннулирование.       Усмирённые подходили даже к таким темам, как собственные пытки и смерть, с леденящим спокойствием и логикой. Тайный обряд отрезал их от волнений, снов, от Сумрака и от их магии, лишал способности чувствовать. И хотя Робер видел это слишком много раз пока служил Астарте, ему всё равно было больно слышать это от Алексера.       Не было смысла лгать. Он никогда не был хорош в этом – Теодор всегда говорил, что он не умеет держать лицо. И он не хотел лгать Алексеру, которому лгали всё его жизнь. Он торжественно кивнул, пока они ждали в темноте, пока мимо пройдут несколько мальчишек. Недалеко был вход в подвал, где он мог спрятать Алексера, пока не закончится резня, а потом увести его оттуда. Особняк в Верхнем городе, к которому относился подвал, большую часть времени пустовал и, вероятно, принадлежал какому-нибудь богатому напыщенному придурку из другого города. Робер часто пользовался этим местом, хотя и не решался заходить в сам дом, когда слышал, как там возятся слуги.       Как только Алексер был тщательно спрятан среди винных бочек и старых сундуков, Робер повернулся, чтобы сесть и переждать ужасую бойню, которая, несомненно, должна была начаться наверху и в это мгновение он обнаружил, что рука Алексера крепко сжимает его руку. Хотя на лице мага не было никаких эмоций, когда Робер в удивлении повернулся к нему, в его голосе звучало больше твёрдости, чем Робер когда-либо слышал от усмирённого.       - А что насчёт остальных? Они не переживут этого, как и я.       Не получив ответа от бывшего Стража, который только растерянно и отчаянно смотрел на него, Алексер продолжил:       - Я не хочу умирать. Остальные тоже. Я... Благодарен тебе за то, что ты спас мне жизнь.       - Я ЗАБРАЛ твою жизнь! – Робер почти прокричал это, разочарование и паника нарастали в его груди, так что перехватывало горло. Он поспешно понизил голос и притянул Алексера ближе. – То, что случилось с тобой, было МОЕЙ виной, Алексер. Я не хочу быть каким-то проклятым героем, малыш, я просто хочу обеспечить твою безопасность.       Конечно, в прошлом он помогал другим магам, но посмотрите, к чему это привело – привело их ОБОИХ. Из-за того, что он помогал магам Круга, его отправили в отставку, его мозги сплавились от ломки, а Алексер превратился просто в вещь, которую они могли использовать. Из-за того, что он помогал магам Подполья, Теодора убили, а маги крови вырвались на свободу, и теперь Собор лежал в руинах от рук мага, которому ОН помогал.