Демон моего сердца

      Хуже всего было не то, что он испытывал боль, не то, что у него целыми днями болела голова. Хуже всего были голоса, кошмары об Ордене, которые преследовали его днём и ночью, и изнуряющая до костей потребность, которая сводила его с ума. Хуже всего было то, что время ускользало из-под его слабых пальцев, и однажды утром он просыпался и обнаруживал, что с тех пор, как он закрыл глаза прошла неделя, месяц, если не год. Было страшно терять столько времени, чтобы увидеть своё отражение в зеркале и в окне и понять, что под городской грязью и тяжестью зависимости он постарел, совершенно не помня, когда и как.       В других случаях события проходили мимо него, и он лишь смутно осознавал их, как будто находился под водой, а всё происходило над головой. Его связь с миром притупилась и ослабла. Алкаронец с птичьим именем покинул Нижний город, и Робер часто слышал, как его имя произносят с почтением. Изумрудники, которые никогда не беспокоили его и не обращали на него внимания в доках, разграбили город. Где он был, когда это случилось? Он не сражался, у него не было ни разума, ни сил, но он помнил, как будто во сне, как смотрел, как горит город, как говорили, что наместник заперт в ратуше и дворец захвачен изумрудниками. А когда всё закончилось, из дверей появился Ястреб, и его назвали Героем Гавани. Ястреб был жив, а наместник и вождь изумрудников – мертвы.       Робер не был лично знаком с наместником, но иногда он видел, как тот занимался своими делами, когда жил в крепости в качестве городского стражника. Он был под каблуком у командора Астарты, но теперь, когда его не стало, некому было сдерживать эту женщину.       Астарта затягивала петлю на шее каждого мага – и каждого Стража – по всему городу, и задыхаясь в её железной хватке, они боролись за каждый вдох, за каждый дюйм свободы и с годами нашли себе неожиданных союзников.       Каким-то образом, вопреки всему, Робер оказался частью магического Подполья. Им руководил тот целитель из Тёмного города, который постоянно отчитывал его за то, что он не был мучеником и не помогал всем бесплатно, за его ошибки с Рейнером, Виралем и Оливией, но он был не в том положении, чтобы отказывать кому-то, кто готов запачкать руки и достаточно отчаялся, чтобы принять любую помощь, которую мог получить. Магам нужно было убраться из Казематов подальше от растущего безумия рыцаря-командора.       Он, Теодор и горстка других добросердечных новичков-рыцарей, уставших от крови на своих руках и слепых обвинений рыцаря-командора, знали маршруты и патрули, знали большинство тайных проходов и смогли ночью похитить нескольких магов и утащить их достаточно далеко за пределы города по побережью, чтобы охотники-Стражи не смогли их найти.       Теодор наладил отношения с некоторыми магами, в частности с Артуром и Тарой, благодаря своим предыдущим попыткам помочь им. Теодор был совсем не тем рыцарем-стражем, которого Робер знал в дни службы в Ордене. Он всегда был добрым, но твёрдым. Он не всегда одобрял маленькие услуги Робера его подопечным-магам, но после смерти дочери и после того, как стальная перчатка рыцаря-командора стала сжиматься, он стал почти таким же отчаянным, как их лидер целитель.       Во время их последней попытки вытащить магов из Круга, Таре удалось похитить полуэльфа-барда, который дружил с Ястребом. Робер видел его выступления в «Пьяной Русалке», где полуэльф держал постоянную комнату. Он часто играл в карты с Теодором с тех пор, как Робера исключили из Ордена. Робер задавался вопросом, как Робер мог согласиться на такое, особенно учитывая, что это должно было навлечь на них гнев Ястреба. Они видели, как алкаронский беженец победил вождя изумрудников и перебил такое количество магов крови, эстерских работорговцев и демонов, сколько любой Страж в Гавани не сумел бы за всю свою недолгую жизнь.       Хотя Роберу было некомфортно от этой ситуации, он остался рядом с Теодором, потому что не хотел видеть, как маги, которые попали в чёрный список Астарты, будут усмирены. Он подвёл Алексера и не хотел подвести кого-то ещё. Но когда Тара провела серебряным кинжалом по своему запястью и призвала силу, текущую в её крови, Робер отшатнулся в страхе и отвращении. Он перевёл взгляд на Теодора, который смотрел на него решительно и невозмутимо. Магия крови не была чем-то новым, и Теодор знал о том, что она собиралась сделать, с самого начала. Он больше не был рыцарем-Стражем, не был тем человеком, которого знал и с которым дружил Робер. Даже после стольких лет, после всего, что Орден сделал с ним и с теми, кого он любил, Робер был слишком Стражем, чтобы смириться с магией крови и демонами. Он развернулся и ушёл. На обратном пути в город он встретил Ястреба и указал ему, где искать его друга.       То, что он принял помощь капитана Доримуса, заставляло его чувствовать, что он предаёт самого себя, потому что Робер всё ещё был уверен, что это Доримус предал его, он позволил Астерте узнать, где хранилось украденное Робером письмо, и то, что этот ублюдок получил повышение сразу после того, как Робер был уволен, только подтверждало его догадки. Но он всё равно собирался рассказать ему, где Тарон проводит свой ритуал, потому что кто-то в Ордене должен был об этом знать и Орден должен был что-то предпринять.       Ястреб опередил его – не в первый раз. Когда Эшран прибыл на место, там были только трупы. И Робер следил за ним, пытаясь понять, что Эшран пытается отыскать среди мёртвых тел. Доримус был мудаком, но Робер никогда бы не поверил, что он, со своей паранойей и манией преследования, может быть в сговоре с магами крови. Потом взгляд Робера остановился на одном единственном мёртвом теле, единственном, кто интересовал его среди всех этих одержимых и предателей. Теодор лежал в луже крови рядом с искажённым демонами телом, которое – Робер был уверен – всего полчаса назад принадлежало Таре.       Глубоко в душе Робер надеялся, что Ястреб поговорит о нём с Эшраном, как он говорил о многих, кто был замешан в таких делах. Что Ястреб попросит Эшрана дать ему второй шанс, и что Эшран действительно вернёт его в Орден. Но этого так и не произошло.       В тот день Эшран ушёл, а Робер остался. Кто-то должен был достойно похоронить Теодора.       Робер стоял на причале, когда земля начала дрожать. Он знал, что в Казематах идёт бой. Старший чародей Ошеньо был хорошим человеком и хотел помочь своим магам, но то, как он открыто провоцировал Астарту на глазах у всего города, могло привести только к кровопролитию. После всего, что он увидел на побережье, после смерти Теодора… Он не был уверен, что хочет продолжать участвовать в этом. Церковь была НЕПРАВА, но маги, которых они спасали, продолжали обращаться к магии крови, и он задавался вопросом, стоит ли вообще продолжать бороться.       А потом земля содрогнулась, и он поднял глаза как раз вовремя, чтобы увидеть, как со стороны доков, словно в замедленной съёмке, в небо взмывает пламя и городской Собор складывается, как карточный домик.       Взрыв потряс Робера настолько, что он упал на колени, и он не мог думать. Позже, когда у него появилось время поразмыслить над тем моментом, он смог предположить, что стало его причиной: целитель из Тёмного города становился всё более одержим местью, и всё сильнее отчаивался с каждым днём. Это была магия – то, что вызвало взрыв. И маги заплатят за это.       Но в тот момент, когда огонь полыхал в небе, а люди кричали, в голове Робера была только одна мысль.       Алексер.       Он должен был найти Алексера.