Демон моего сердца

      Это было после вечерней молитвы, и Эшран всё ещё пытался привести в порядок мысли, но пока что все его усилия заканчивались ничем. Он сидел на скамье в самом торце церкви. Эшран не хотел молиться. Теперь он мог признать, что пение больше не приносило ему утешения. Всё, что оно делало с ним в эти дни – это приводило в ярость. Но здесь было тихо, и никто его не беспокоил.       Увидев сегодня Элизу в таком состоянии, он осознал нечто, что игнорировал день изо дня, пока оно не отошло на задний план за всеми теми обязанностями, которые он взгромоздил на себя.       - Ты в порядке, сын мой?       Эшран предположил, что это было только вопросом времени – когда они побеспокоят его. Он поднял голову с того места, где она покоилась у него на руках, оставив локти лежать на коленях.       - О, просто замечательно. Мне вообще не на что жаловаться, я в отличной форме, прямо как дождь из бабочек. Шесть оттенков счастья – это я. Я, конечно, не стал бы тратить ваше время на кого-то, кому так хорошо, как мне сейчас.       Священник мгновение смотрел на него, затем растеряно моргнул и не сдержал насмешливого фырканья.       Эшран полуобернулся, чтобы внимательно осмотреть мужчину с головы до ног, а затем усмехнулся, прекрасно понимая, что ведёт себя как придурок, и всё равно не чувствуя за собой вины. Он просто хотел, чтобы его оставили в покое.       Побеспокоивший его мужчина только вздохнул.       - Могу я посидеть с тобой немного? Мы с тобой могли бы помолиться вместе, если хочешь.       - Я думаю, что молился достаточно за две жизни и мало что получил взамен. Я здесь только потому, что это самое тихое, умиротворяющее место, которое я знаю. По крайней мере, так оно и было… - к его неудовольствию, брат всё равно решил сесть рядом с ним на скамью и не обращать внимание на грубость. – Честно говоря, я не нуждаюсь ни в чьём присмотре. У меня просто… много мыслей… с которыми нужно разобраться.       - Да, ты выглядишь как человек, на плечах которого лежит тяжёлый груз. Знаешь, брат Страж, как брату по Церкви мне позволено выслушивать исповеди.       Эшран почувствовал, как в нём нарастает гнев, как это случалось каждый раз в непонятных ситуациях.       - И почему ты думаешь, что мне есть в чём исповедаться? – если следовало бы остановиться на этом, но горячее, пылающее раздражение быстро поднималось внутри него. – И даже если бы я это сделал, то, что я бы сказал, могло бы сжечь твою маленькую исповедальню до тла. Считай, что тебе повезло, что я не хочу этого делать. Здесь не то место, чтобы подсчитывать мои грехи и ты не тот, кто может даровать мне благословение.       - Благословить тебя я могу и так. Да и я не очень-то верю, что пара слов что-то поменяет в твоей судьбе, - брат откинулся на спинку скамьи, удобно расположив на ней локти. Эшран отчётливо разглядел под тканью его рясы абрис кольчужных звеньев, и они звякнули при движении как маленькие колокольчики.       Эшран отодвинулся в сторону и позволил свой голове запрокинуться, чтобы посмотреть на огромные балки, которые поддерживали похожий на пещеру потолок собора. Казалось, что эта церковь была создана специально для того, чтобы те, кто в ней находится, чувствовали себя маленькими и незначительными.       - Я знаю, кто ты?       В голове брата прозвучало искреннее любопытство, возможно, даже насторожённость.       - О? Тогда не держи меня в напряжении. Кто я такой?       - Ты, мой друг, либо бастард, либо третий или четвёртый сыном благородного дома. Не так ли? Когда-то я знал кое-кого, похожего на тебя.       Эшран закрыл глаза, чтобы не видеть этот массивный потолок. Дева, он снова чувствовал себя таким уставшим… Или всё ещё? Он не думал, что когда-либо был не уставшим в эти дни.       - Просто ублюдок в сверкающем доспехе… Вот кем он был. Родители собрали его вещи и отправили в церковь. Но случайно завернули по дороге в учебный лагерь для Стражей. Ты знаешь, что мы с тобой проходили одинаковую подготовку, верно? Ну, до определённого момента, - Эшран постучал костяшками пальцев по своей нагрудной пластине, и метал издал глухой звон, который эхом разлетелся под сводами собора.       - И всё же кажется, что ты не получаешь от этого такого же утешения. Как ты думаешь, почему так? – тон брата был таким чертовски разумным и терпеливым, что у Эшрана заныли зубы.       - О дааа… И почему бы это могло быть? Возможно потому, что мой опыт выходит за пределы безопасных стен этой церкви. Скажи мне, со сколькими демонами ты сражался в этом соборе? Скольких одержимых тебе пришлось убить? Сколько своих братьев ты видел разорванными на части? Когда тебе в последний раз приходилось рыться в их останках, разбирать их личные вещи, чтобы опознать их изуродованные лица?       Затем последовала долгая пауза, и Эшран подумал, что, возможно, брат наконец понял намёк и уйдёт, но, по-видимому, его было не так-то легко сбить с толку.       - Что случилось с твоим другом?       Слова немного сбили с Эшрана спесь. Он, откровенно говоря, не думал об Эване. Прошёл ли год? Нет, прошло больше. Два года? Возможно, даже больше. Казалось, он не так уж давно в последний раз видел его лицо, но та короткая встреча была размытым пятном, казалось сном, апофеозом его «испытания», и у него не хватало сил слишком задумываться об этом в тот момент.       - Он… Он стал Сумрачным Воином. Они забрали его прямо из нашего лагеря, прежде чем у него появился шанс пройти посвящение в рыцари.       До того, как он впервые попробовал эликсир. Эвану никогда не приходилось носить невидимый ошейник, который висел на шее каждого из них. Теперь казалось, что это было так давно… Даже раньше, чем он в последний раз сходился на учебном ринге с Джавером. Джавером, которого больше нет.       - Жаль, что я не пошёл с ним. Всё было бы лучше… Чем это… - последнюю фразу он произнёс шёпотом, про себя, хотя в зале стояла такая тишина, что священник наверняка её услышал. И Эшран поспешил продолжить, потому что не хотел слышать ответа. На самом деле он понимал, что позволил этому незнакомцу разговорить себя, но теперь, когда он начал говорить, было трудно остановиться. – Сумрачные твари… Я мог бы честно сражаться с сумрачными тварями на материке прямо сейчас. Я мог бы увести свою семью в безопасное место. Возможно, мои родители были бы сейчас живы, если бы я мог быть там, а не в этом забытом богом городе-тюрьме, - его голос стал опустошённым, злым, мрачным. – Я бы не получил это проклятое неискреннее письмо из алкаронской церкви, в котором мне говорилось бы быть сильным и с нетерпением ждать того дня, когда пыль заберёт у меня разум, и наконец, даруем мне немного покоя.       Снова воцарилась тишина, но на этот раз Эшрану она показалась одновременно торжествующей и пустой. Он высказал свою точку зрения, как бы жалко она ни звучала. Через мгновение он понял, что тишина стала всепроникающей. Он повернул голову, чтобы краем глаза взглянуть на собеседника. На лице брата было такое потрясённое выражение, что Эшран медленно выпрямился на своём месте, просто продолжая изучать его лицо. Наконец он заговорил снова:       -… или я не единственный, кто получил одно из этих дурацких писем? Если это так… То приношу свои извинения.       Брат покачал головой и попытался выдавить улыбку.       - Нет, я прошу прощения. У всех нас есть своё бремя, которое нужно нести. Боюсь, я не могу рассказать ничего даже близко похожего на то, что ты описал, но… Осмелюсь сказать, что быть сумрачным стражем, вероятно, означает не меньше страданий и невзгод. Это всего лишь другое призвание, не лучшее и не худшее.       - Что ж… наверное, тут ты прав. Прости меня, обычно я не такой… Ладно, это ложь. РАНЬШЕ я не был таким озлобленным идиотом.       В его голосе сквозила усталость, и Эшран уже не пытался её скрыть.       - Я не вижу в тебе злобы. Только слишком тяжёлое для тебя бремя. Ты знаешь, что тебе не нужно нести на своих плечах всю тяжесть мира? Никто не ожидает этого от тебя, и уж точно не Создатель. Он не позволил бы тебе сложить своё бремя к его ногам, если бы это было так.       - В бремени, которое я несу, слишком много смерти и боли. Оно опасно. Я не могу просто оставить его там, где на него наткнётся кто-то другой. Это было бы слишком безответственно с моей стороны, - внезапно он громко рассмеялся, и этот звук эхом разлетелся по комнате. Он прозвучал непристойно, и Эшран быстро заставил себя замолчать.       - Ты можешь положить его здесь. Его больше никто не найдёт. Я могу тебе это обещать.       По крайней мере, брат говорил искренне.       Эшран был поражён, когда ощутил прикосновение к своей руке, всего лишь кончики пальцев коснулись промежутка между наручем и перчаткой. Он посмотрел вниз на руку, затем в голубые глаза мужчины. Почему у стольких людей в этом городе такие поразительно голубые глаза?       - Возможно, в другой раз.       Он встал и почтительно склонил голову перед собеседником, а затем ушёл, прежде чем тот успел бы сказать что-нибудь ещё. Брат из церкви не был ни безопасным, ни достойным получателем того, что творилось в его голове прямо сейчас.