Демон моего сердца

      Через несколько недель после начала выполнения своих новых обязанностей Эшран прогуливался по центральной площади вместе с Робером, перекусывая на ходу и надеясь, что друг не потащит его вечером в бордель или таверну.       Эшрана как раз накрыл приступ фыркающего смеха над очередной нелепостью, которую выдал Робер, когда его взгляд упал на вход в одну из часовен, и веселье замерло у него на губах.       Он резко остановился и просто уставился на двоих успокоенных, стоящих возле доски с объявлениями.       Один был человеком, которого он видел там месяцами, тем самым работорговцем, которого он привёл в круг, но другая… Он обнаружил, что ноги сами несут его к ней без каких-либо осознанных усилий его разума. Эшран был ошеломлён.       Подойдя к столу, он протянул руку и схватил за запястье стоявшую там женщину с клеймом усмирённой на лбу. Его большой палец скользнул по пальцу, на котором больше не было кольца с голубем из золота и слоновой кости.       - Элиза…       - Да, это моё имя, сэр. Вы хотите услышать последние новости из Церкви?       Её голос был ровным и лишённым эмоций, вкрадчивым и нежным. Не было никаких признаков сильной, но тихой девушки, не девушки, а мага, которую он нёс часами по тому кошмарному лабиринту туннелей. Всё, что он мог сделать – это смотреть на неё.       Наконец тяжёлая рука опустилась ему на плечо, и Робер тихо заговорил ему в ухо. Эшрану потребовалось мгновение, чтобы осознать слова:       - Люди начинают смотреть в нашу сторону, сосед. Может быть, оставим успокоенных в покое, а?       - Я… Я просто…       Внезапно Эшран огляделся и заметил странные взгляды, бросаемые в его сторону. Он быстро отпустил руку Элизы.       - Я… Нет, спасибо, Элиза.       Он заставил себя отвернуться, но Робер оставался рядом с ним с беспечным выражением лица, которое говорило, что его сосед по комнате беспокоит его, но что он старается не показывать вида.       - Как долго она такая? – тихо спросил его Эшран, когда они отошли в сторону. Он мог только смотреть прямо перед собой, шок от того, что он увидел её усмирённой был сильнее, чем Эшран мог ожидать, и он не знал что с этим делать.       - Кто? Та девушка? Я не знаю… Несколько недель? Они приходят и уходят, ты же знаешь. Трудно уследить, - ответил Робер и пожал плечами.       - Я спас её, эту девушку… Она… - он так ни разу и не проверил её впоследствии, даже не думал сделать это. Эшран потёр виски своими закованными в латы пальцами. – Я… я не знал… - он так же не знал, как это воспринимать. Да, она пыталась сбежать, но это не стоило того, чтобы её успокоили. Не просто сам побег. Проклятье, тот духовный целитель с Санкриста, Эхри, сбегал семь проклятых раз, и никто не успокоил его! Почему?...       «Из-за чего ты расстроен? Разве она сейчас не «в безопасности»? Ты должен быть счастлив. Ты бы предпочёл просто убить её вместо этого? Почему бы и нет? Просто убей ей, если она тебя так расстраивает».       - Да? Когда ты это сделал? – спросил Робер, понимающе приподняв бровь. Он был хорошо осведомлён о том, что Эшран в последнее время выполнял много поручений для Ходера. – Я думаю, всё просто зависело от того, у кого в тот день было клеймо. Я знаю, что Ходеру нравится ставить им на лбу этот знак. Возможно, ты этого не знал.       Эшран резко остановился, услышав эту новость, но не повернулся к Роберу. Он боялся, что Робер сможет прочитать все его мысли по лицу, а он сам пока не мог разобраться в своих собственных мыслях.       - Я… - он снова остановился, а затем просто покачал головой. – Прости, Робер. У меня пропал аппетит. Я… догоню тебя позже.       Он ушёл, прежде чем Робер смог сказать что-нибудь, чтобы остановить его. Он не знал, куда идёт, он просто… ему нужно было подумать.       Если Робер и избегал лаборатории неделю или около того, никто ничего об этом не сказал. Он посылал Теодора проверить Алексера, чтобы убедиться, что его не беспокоит никто из их более жестоких братьев по оружию, но Теодор всегда возвращался к нему, сообщая, что маг трудолюбив и настолько счастлив, насколько можно было ожидать от запертого в башне до конца своей жизни.       - Немного менее оживлённый, - признался Теодоор, когда Робер надавил на него ещё сильнее. – Видимо потому что друг, который здоровался с ним каждый день, теперь исчез.       И Робер попытался не обращать внимания на свинцовую тяжесть, появившуюся у него в груди при этих словах. Он не хотел причинять Алексеру боль, но он просто хотел защитить его. Защитить их обоих.       И всё же судьба забросила Робера обратно в обитель Алексера, когда сустав на его перчатке сломался. Вначале его отправили в кузницу для ремонта, но кузнец сказал, что метал тронула коррозия, и для очистки ему нужен особый состав, который Робер вполне мог бы сам принести ему из алхимической лаборатории.       Лицо мага просветлело, когда Робер показался на пороге, хотя в остальном он оставался спокоен и сдержан в своём приветствии.       Робер воспользовался моментом, чтобы по-настоящему осмотреть вещи, созданные его другом магом. Оказалось, что здесь уже лежит достаточно изделий из кузницы, на которые Алексер своими составами наносил защитные руны или просто декоративные узоры. Изредка Робер видел нечто подобное в лавках дворянского квартала, и теперь подумал, что работа Алексера вполне могла бы составить им конкуренцию, а не пылиться в унылом военном гарнизоне, где никто не думал о красоте и по большей части обходились самыми простыми вещами.       Он сказал об этом Алексеру, и маг покраснёл и смущённо потеребил волосы.       - Рыцарь-лейтенант Ходер говорит, что жаль, что я стал магом, - Алексер рассмеялся вполголоса. – Он говорит, что я мог бы вести прибыльную жизнь, закаляя оружие или доспехи в Гавани.       Алексер снова пожал плечами, заметив, как нахмурилось лицо Робера.       - Мне нравится смотреть, как смеси трав влияют на вещи, которые, казалось бы, должны быть намного прочнее их. Ты знаешь, что если покрыть доспех особыми смесями, он может стать намного прочнее, или станет непроницаемым для огня и льда? – встретившись взглядом с Робером и удерживая его, он потянулся, чтобы забрать сломанную перчатку из рук Стража. – Я могу сделать твою броню прочной и сохранить оружие острым. Если это поможет сделать твой путь безопасней…. Сделать жизнь безопасней для всех вас… То я был бы рад помочь.       Робер был слишком ошеломлён, чтобы ответить, наблюдая, как ухмылка расползается по лицу Алексера, когда тот рассматривал повреждённое место, видимо, уже зная, как всё исправить. Радость осветила его молодое лицо. Робер постарался не вздохнуть и вышел из лаборатории, чувствуя себя странно ошарашенным обещанием Алексера всё сделать к следующему утру. Он обнаружил, что прокручивает эту короткую встречу снова и снова, что ему хочется вернуться и понаблюдать за работой мага, хочется ещё раз перекинуться с ним парой слов.       - Алексер? – юноша повернулся к нему, лёгкое удивление осветило его лицо, когда он снова увидел Робера. Робер дал понять, что они не смогут проводить слишком много времени вместе, он знал, но всё равно не мог уйти, не сказав это. – Если тебе когда-нибудь понадобится услуга… Если что-нибудь случится просто дай мне знать, хорошо? Что-то промелькнуло на мгновение на лице молодого мага, что-то мягкое, печальное и задумчивое, и он кивнул, поблагодарив Робера, и вернулся к своей работе. Робер оставался там ещё четверть часа, потом ещё три четверти часа, пока не понял, что потерял счёт времени. Он просто наблюдал, как Алексер работает. Он потерял себя в тихих звуках льющейся воды, позвякивания стекла и тихих шагов. Казалось, прошла вечность, прежде чем он опомнился и заставил себя уйти, чтобы вернуться к своим обязанностям.       Когда Робер вернулся на следующее утро, метал не только посветлел в месте неисправности, перчатка вся слегка изменила цвет и теперь сияла больше, чем все остальные его доспехи, слегка отдавая оранжево-алым цветом пламени, и провоцируя Робера сделать то же самое со всем остальным доспехом, хотя бы чтобы сравнять их в цвете.       - Я подумал, что магия огня – самое частое, что используют против Стражей, и поскольку ты дал мне время, решил покрыть её защитным составом целиком, - пояснил Алексер. – Я с удовольствием обработаю или зачарую для тебя что-нибудь ещё.       Робер стоял неподвижно, пока Алексер надевал перчатку на его запястье и защёлкивал новую застёжку, явно довольный своим успехом. Он держал Робера за руку дольше, чем нужно, переминался с ноги на ногу и выглядел несколько неуютно. Нерешительное выражение не подходило к его доброму лицу, оно шероховато тёрлось о грудь Робера, как шлифовальная машина о камень, прежде чем он решил выйти за пределы лаборатории, убедится, что они действительно были одни.       Раньше, чем Робер успел спросить, в чём дело, Алексер вытащил из-под мантии маленький плотный свёрток писем. Его лицо порозовело, даже уши покраснели от застенчивости.       - Они для моей девочки, - пробормотал он тихо, так что Роберу пришлось наклониться, чтобы расслышать его. Страж не отрывая глаз смотрел на эти письма, зная, что каждое из них несёт счастье Алексера, его доверие и его любовь. Одно из них было аккуратно свёрнуто в бумажную птичку, расправившую крылья в полёте.       - Я пишу каждую неделю, но у меня нет возможности передать их ей. Она даже не знает, жив ли я ещё, в безопасности ли я и счастлив ли… Я просто хочу дать ей знать, что я здесь, и я… - тут он замолк, сделал прерывистый вдох и выдохнул. – Что я люблю её.       Алексер сглотнул. Он знал, о чём просил.       - Она в Гавани. Её зовут Мира.       Это было намного опаснее всего, что Робер когда-либо делал для магов раньше. Ему следовало сказать «нет». Ему следовало приказать Алексеру сжечь эти письма и забыть о какой бы то ни было девушке, которая сама скоро забудет его, если уже не забыла. Маги круга не имели права влюбляться. Они жили в неволе, пытались избегать клейма усмирённых, а потом умирали. Робер должен был быть холодным и честным, если он действительно хотел оказать услугу этому мальчику. Но лицо Алексера, когда он произнёс её имя, засияло, как будто одна мысль о ней осветила его изнутри. «Мира». Это имя наполнило сердце Робера болью, которую он не мог опознать, потерей, какой он никогда не чувствовал.       Алексер всё ещё тихо говорил, рассказывая ему, где работает Мира, в цветочном магазине – потому что, конечно, Алексер влюбился бы в девушку, которая выращивает яркие цветы и улыбается как солнце, - на рынке Нижнего города, недалеко от таверны. Алексер рассказывал о том, как он наблюдал за полётами птиц из своего окна и жалел, что не может послать одну из них повидаться с ней, передать ей его любовь, - на этих словах он развернул бумажную птичку, чтобы застенчиво показать, что он там написал: «Я люблю тебя, буду любить всегда. Твой Алексер» - между крыльями птицы, там, где должно было быть её сердце – и Робер понял, что потерян. Он потянулся к пачке писем, к бумажной птице, пойманной в полёте, и позволил себе рухнуть в пропасть.