Потерянный

      Комната была окутана полумраком, только тусклый свет свечей, отражающийся от золоченых зеркал, едва освещал роскошный зал. С потолка свисали длинные свитки из человеческой кожи, украшенные древними символами даэдра. В воздухе царил едва заметный, но пронзительный запах крови, пряностей и разложения. На столах, покрытых белоснежными скатертями, стояли яства, пышные пироги, жаркое, все украшенное экзотическими специями и фруктами. Но среди этого изобилия было кое-что странное: сырое мясо, источающее зловоние, местами подгнившее, по которому ползали личинки, а на запах слетались мухи.              Ярл Игмунд, хозяин подземелья, где происходило действие, стоял в центре зала. Его высокомерный вид дворянина, едва скрывал его фанатичный блеск глаз. Подле него, стояла главная прислужница Намиры Эола, что с возбуждением смотрела на ярла, едва скрывая свое желание. Все знали, что ярл и симпатичная бретонка любовники, как и знали, что именно через связь с Эолой, Игмунд сам приобщился к культу Намиры, и через которого вся верхушка Маркарта тоже уверовала в Принцессу Разложения.              Ярл поднял кубок, в котором плескалась темно-красная жидкость, отнюдь не вино, и, чуть усмехнувшись, обратился к своим гостям.              - Друзья мои! Сегодня мы собрались, чтобы отблагодарить Намиру за ее вечную милость. Каждый день, каждое мгновение – ее благословение одаривает нас истинным наслаждением жизни!              Все вокруг, в основном дворяне города и важные личности, имеющие в своем распоряжении власть и деньги, начали громко аплодировать, пока их глаза блестели в предвкушении. Слуги встали у дверей, держа в руках закованные в цепи фигуры. Это были пленники – они не могли смотреть, не могли кричать, только слегка шевелились, затравленно окидывая взглядом всех тех, кто сегодня собирался здесь.              Ярл Игмунд шагнул к одному из них – худому, почти мертвому человеку с запястьем, пронизанным старой железной цепью. Лицо пленника было искажено страхом, глаза безумно метались, а его попытки встать на ноги или уползти подальше, жестко пресекались слугами, что крепко держали его. Он не мог выбраться. Ярл Маркарта с улыбкой потрогал его подбородок, заставляя его посмотреть на него.              - Не бойся, - ласково промолвил он. - Ты стал частью великого дара, части чего-то гораздо большего, чем заслуживает твоя жалкая жизнь. Ты принесешь Намире свою душу, а нам свое тело. Это все, что мы требуем.              Толпа разразилась хриплым смехом. Вскоре к жертве подошли и другие влиятельные лица города. Среди них была старая леди Сильвиа Мартель, которая владела многими ювелирными лавками города – она попросила слуг принести ей острие ножа, обтянутого серебром, и в тот момент, когда она держала его, ее пальцы, дрожащие от восторга, соскользнули по лезвию, оставляя следы крови.              - Да, с каждым разрезом он становится наш! - прошептала она, наслаждаясь ужасом, заполняющим глаза пленника.              Ярл Игмунд жестом велел слугам возложить пленника на древний алтарь, выложенный черным камнем. Кляп во рту заглушал его слабые крики, и когда его положили на алтарь, он был уже на грани потери сознания. Его тело дрожало от страха, пока его грудь лихорадочно то поднималась, то опускалась, но этот спектакль только усиливал жажду наслаждения у присутствующих.              - Пусть его кровь станет благословением для каждого из нас! - провозгласил ярл Маркарта, под одобрительный кивок от Эолы, нежно прикоснувшейся к мужчине.              Внезапно из-за колонн появились еще несколько дворян, одетых в одежды, изысканные и в то же время насквозь пронизанные символами Намиры. В их руках виднелся блеск ножей и серебряных чаш. Они взяли свои места вокруг алтаря, готовясь к следующему действу.              Резня началась с того, что один из них, молодой сын Тонара Серебряная Кровь, который втайне от отца и дяди принял веру в Намиру, вставил нож прямо в живот пленника, продвигаясь вдоль его тела, разрывая органы. Кровь хлынула, забрызгав всех стоящих рядом. Лица дворян и слуг наполнились удовлетворением, они потянулись к умирающему пленнику, вставляя свои жадные руки в порезы сделанные молодым нордом. С влажным хлюпаньем крови, они отрывали и ели сырое, истекающее кровью мясо, прямо кусками, ломали кости, и смачно облизывая пальцы. Гостям подавались чаши, наполненные кровью, которую зачерпывает прямиком из внутренностей мертвого тела, и они пили ее с радостной улыбкой.              - Ах-х! Вкус жизни! - сказал владелец шахты Левая Рука, глядя на свои руки, покрытые жирной, красной субстанцией. Он поднес их к лицу и принялся облизывать, попутно покусывая свою собственную плоть.              Ярл Игмунд, стоя в центре зала, продолжал наблюдать за происходящим с безумной улыбкой на лице, обнимая сияющею радостной улыбкой Эолу. Его глаза сверкали фанатичным блеском, когда смотрели на то, как дворяне пожирали мертвое тело, словно голодные звери. Он дал жест слугам, чтобы они подвели остальных пленников к алтарю, медленно приближаясь к алтарю сам.              - Намира требует, чтобы мы растворились в этом процессе. Поглощение, преображение, трансформация… Это очищение! - произнесла Эола, положив руку на промежность Игмунда, нежно поглаживая ее.              Когда тело первой жертвы было полностью разорвано, а плоды его страданий – съедены, дворяне принялись за других пленников, чтобы утолить свой голод, который становился только больше, с каждым съеденным куском человеческого мяса. Они отбросили ножи и голыми руками хватались за плоть пленников, вгрызаясь в них зубами, отрывая мясо, срывая органы и передавая их из рук в руки, словно святыню. Лица их искривлялись в экстазе, когда они слышали крики пленников, которых пожирали заживо, а потоки крови заливали алтарь из черного камня, под творимые ими безумства.              Пиршество продолжалось, а его гости, поглощенные жадным наслаждением, все более теряли человеческие повадки, превращаясь в чудовищ. Каждый в этом зале был частью не просто культистов – они были зверями, каннибалами, фанатиками, готовыми ради вечного блаженства, поклоняться и поглощать все, что могло укрепить их веру, утолить их голод, их жажду. Все, лишь бы снова почувствовать вкус человеческой плоти и крови.              --------------------------------------------------------------------------------------              Изгои – это народ, считающий себя истинными владельцами земель Предела, что находился на западе Скайрима. Они происходят от бретонцев, населявших Предел еще в Первую эру, и ведут борьбу за независимость от нордского правления.              Изгои ведут свою родословную от бретонских племен, которые населяли Предел с незапамятных времен. Еще во времена первой империи нордов эти земли многократно переходили из рук в руки. Бретонцы Предела были независимым народом, но они часто страдали от вторжений нордов и других империй.              Когда Тайбер Септим в конце Второй эры завоевал Скайрим, Предел стал частью его империи. Нордские ярлы получили контроль над Маркартом и его окрестностями, а бретонцы Предела были вынуждены подчиниться или уйти в горы.              Во время Великой войны между Империей и Доминионом Империя ослабла, и гарнизоны легионеров были выведены из Предела для борьбы с Альдмерским Доминионом. Этим воспользовались бретонцы Предела – под предводительством Маданаха, они восстали против нордов и захватили Маркарт.              Изгои изгнали нордского ярла и убили много дворян, установив свое правление. Однако их методы были жестокими – правление Изгоев сопровождалось массовыми убийствами и репрессиями против всех, кто мог представлять угрозу.              После окончания Великой войны Империя решила вернуть контроль над регионом. Однако, у истощенной после войны Империи не хватало войск, поэтому норды Скайрима, во главе с Ульфриком Буревестником, предложили свою помощь. Ульфрик собрал армию добровольцев и захватил Маркарт, устроив кровавую резню среди предельцев.              После победы Ульфрик отказался выводить войска из Предела, пока имперские власти не разрешат ему официально поклоняться Талосу. Это поставило Империю в сложное положение, так как поклонение Талосу запрещалось Кондратом Белого Золота. В итоге Империя вынуждена была согласиться, но позже нарушила договор, что стало одной из причин восстания Ульфрика.              После поражения, Маданах и его приближенные были схвачены и заключены в шахту Сидны. Однако немногие выжившие Изгои ушли в горы и организовали партизанскую борьбу против нордских правителей Маркарта.              За последние двадцать лет их деятельность перешла в открытую террористическую войну. Изгои устраивали засады, убивали путешествующих по Пределу вольных торговцев, дворян, нападали на деревни и караваны, поставляющие вооружение имперской армии. Они продолжали считать себя истинными владельцами Предела, видя в нордах захватчиков.              Драконорожденный, после того, как услышал точку зрения Маданаха, во время своего недолгого заключения в шахте Сидна, считал, что, их борьба за независимость конфликт, в котором не осталось правых и виноватых. Поскольку норды видят в них кровожадных дикарей, а Изгои считают себя борцами за свободу и видят в нордах кровожадных узурпаторов их земель. Две стороны одной медали, что пролили слишком много крови других...              ...И теперь ему нужно было как-то донести до лидера Изгоев, что Ульфрик Буревестник, тот самый, что устроил резню предельцев, хочет заключить не просто перемирие, а самый настоящий альянс. Воистину, Потема поставила перед ним сложную задачу, но Драконорожденный был не из тех, кто отступает от сложностей. Ради Высшего Блага, он должен будет сделать все возможное, чтобы план его второй половины исполнился, как он задумывался.              - Повтори еще раз, зачем мы это делаем? - спросила Серана, поправляя шлем, пока они поднимались вверх по ущелью.              - Мы делаем это ради Эйлы, - ответил Джон, чувствуя себя немного неуютно в доспехах Братьев Бури, а также со стальным мечом, а не Сиянием Рассвета. Клинок Меридии был слишком приметным, чтобы он мог его взять на встречу, если хочет сохранить тайну своей личности от Маданаха. - Ульфрик Буревестник виноват в ее смерти, и это нельзя простить. Он должен заплатить за свои преступления.              - Мы можем просто убить Ульфрика, - заворчала Дочь Хладной Гавани, явно не в восторге от шлема на своей голове, постоянно поправляя его.              - Убить Ульфрика мало, - категорично ответил он, разглядывая ясное небо, отчего-то чувствуя себя плохо, что не говорит полной правды Серане. - Мы должны уничтожить его репутацию среди нордов. Уничтожить дело всей его жизни. Заставить его самых доверенных людей отвернуть от него. Заставить Ульфрика потерять смысл своего существования, и только тогда Эйла будет отомщена!              В его голосе сквозила ярость, когда его мысли были уже далеко, представляя, как он вонзает лезвие своего клинка в сердце лидера Братьев Бури.              - Это моя вина, что Ульфрик прожил так долго Серана, - признался он, через мгновение, вспоминая, как они только поднимались на Глотку Мира. Как много всего произошло, с того времени. - Эйла хотела, чтобы мы остановили его еще тогда, когда узнали, что именно он виноват в смерти Седобородых. Из-за моего эгоизма, Ульфрик прожил достаточно долго, чтобы разбомбить Солитьюд, чтобы убить Эйлу. Это моя вина, что тот жив, и это моя ответственность, чтобы исправить это недоразумение.              - Это не твоя вина, Джон, - мягко произнесла Серана, положив руку ему на плечо. - Ты не ответствен за решения, которые принимал Ульфрик.              - Может и так, - произнес он, неуверенно пожав плечами, не сильно убежденный. - Но мы должны сделать так, чтобы это больше не повторилось. Ульфрика нужно оставить, предварительно настроив его же народ против него, чтобы он не смог найти никакого спасения.              Драконорожденный решил намеренно умолчать, что планирует занять место Ульфрика на троне Виндхельма, став новым лидером Братьев Бури. У него не было конкретной причины, кроме того, что часть его сжималась от страха, что Серана не поддержит его стремлений, откажется от него, если узнает его конечную цель. Возможно, он страшился, что она заставит его выбирать между собой и Потемой, которая станет его женой, как только Скайрим окажется под его властью. Потема была его второй половинкой, Драконорожденный знал это, но отчего-то его внутренности протестовали от мысли отказаться от Сераны, в которую он долгое время был влюблен до этого.              - Именно по-этому мы здесь, - откашлялся Джон, стараясь отвлечься от внутренних противоречий. - Как ты понимаешь, союз Ульфрика и Изгоев вызовет внутри рядов Братьев Бури самый настоящий раскол. Изгои годами убивали и мучили нордские население Предела, иногда совершая набеги и на земли Вайтрана и Фолкрита, устраивая теракты, резню и человеческие жертвоприношения. Серые Гривы, что сейчас правят Вайтраном, особенно яростно ненавидят Изгоев, поскольку их шахты годами страдают от набегов предельцев. Многие другие дворянские семьи Скайрима также не примут такой союз, поскольку считают Изгоев кровожадными дикарями, что желают устроить геноцид нордов Предела. Не так далеко от истины, на самом деле, если не вдаваться в исторические подробности.              Они завершили свой подъем, и перед ними предстал Оплот Друадах, что находился на северо-востоке от Маркарта, глубоко в горах Предела. Найти это место было невероятно трудно, особенно таким пришельцам как они, что не знали местных гор. Если не знать, где искать, то никогда не найдешь. Драконорожденный знал о нем лишь потому, что ему сообщил местонахождение этого места сам Маданах, во время их побега из шахты Сидна, чем он и воспользовался.              - Далековато вы забрались, проклятые норды, - сказал женский голос, заставив их поднять головы, чтобы увидеть целую дюжину Изгоев, с натянутыми на тетиву стрелами, нацелившихся на них. С возвышенности, на которой стояли предельцы, Серана и Джон были как на ладони, в полном распоряжении одетых в шкуры и кости людей. - Тропы среди гор полны опасностей. Но мы позаботимся, чтобы вы вернулись обратно, целыми и невидимыми, если скажете, как отыскали это место.              Женщина, которая видимо была лидером вооруженной группы, явно лгала, желая узнать, случайно ли они наткнулись на главный лагерь Изгоев, или кто-то предал их и выдал местоположение. Она, несомненно, прикажет убить их, если они дадут то, чего она хочет. Но это все было неважно, поскольку Драконорожденный не собирался отступать, пока не получит того, зачем проделал весь этот путь среди гор.              - Мы ищем Маданаха, - прямо сказал он, замечая, как напряглись Изгои, при упоминании их лидера. Это означало, что Маданах действительно находился здесь и его данные были актуальны. - Не нужно устраивать спектакль, когда мы все здесь знаем, что ваш лидер находится здесь, в вашем главном лагере. Я хочу поговорить. У меня для него предложение.              - Многовато ты знаешь, для мертвого, - сказала женщина, поднимая руку, чтобы отдать приказ убить их.              Но, прежде чем она отдала приказ стрелять лучникам, на что он и Серана были уже готовы выставить магические щиты, их прервал сам Маданах, которого Драконорожденный моментально узнал, несмотря на то, что его разум был в пьяном угаре, когда они сотрудничали. Седовласый пределец вышел из-за спин Изгоев и дал знак своим людям опустить оружие.              - Провели их внутрь, Маган, - сказал лидер Изгоев, бросая на Серану и Джона подозрительный, но смешанный с интригой, взгляд. - Мне интересно, что солдаты Ульфрика Буревестника могут предложить мне, кроме как смерти.              Под недовольные взгляды подчиненных, Маданах развернулся и скрылся среди ущелья, оставив своих людей выполнять приказ, что они и сделали, что-то шипя себе под нос. Видимо, они очень сильно хотели их убить. Забрав их оружие, тщательно обыскав их на наличие опасных предметов, Изгои повели их в какую-то пещеру, вход в которую Драконорожденный и не заметил сразу.              Внутренне пространство пещеры оказалось тем самым главным лагерем, намного большим, чем Драконорожденный представлял. Главный лагерь Изгоев представлял собой обширную пещеру с большим проломом в своде, обеспечивающим приток воздуха и одновременно являющимся источником света. Внутри было все необходимое для поддержания жизнедеятельности общины. Изгои сами выращивали здесь картофель, разводили скот. Тут также был источник воды, зерновая мельница и рубочная колода. Короче говоря, все, что необходимо для поддержания жизни.              Их провели через пещеру, под подозрительные и ненавистные взгляды местных жителей, от которых он чувствовал, как Серана позади него напрягается, прежде чем они остановились возле костра, возле которого уже сидел Маданах. Седовласый пределец бросил на них еще один любопытный взгляд, прежде чем дал жест рукой присесть, что они и сделали.              - Ты интересный гость, - сказал Маданах, угрожающе всматриваясь в его серые глаза, что едва виднелись через прорези шлема. - Я привык видеть солдат Братьев Бури либо с мечом в руке, либо с петлей на шее. А ты утверждаешь, что пришел с предложением. Говори.              - Ярл Ульфрик хочет заключить с тобой союз, Маданах, - не стал он тянуть, говоря прямо, надеясь, что такой подход сработает лучше, чем витиеватые словосочетания и мутные намеки, которыми обычно обмениваются политики.              - Правда? - лидер Изгоев недоверчиво усмехнулся. Драконорожденный внутренне усмехнулся от удовлетворения, поскольку пределец перед ним не узнал его голос, приглушенный и искаженный шлемом. - Это тот самый Ульфрик, что поклялся очистить наши земли от таких, как я? Что убивал нас в Маркарте, как будто мы какие-то чужаки, что пришли в его дом?              Маданах внезапно посмотрел на него грозно, недовольно.              - У тебя вообще есть какие-то документы, что ты можешь говорить от имени своего Вожака? - спросил он, смотря на него теперь очень подозрительно.              - У меня есть, - сказал Джон, доставая из кармана запечатанный свиток, который Маданах буквально вырвал из рук, прежде чем сломать печать и начать вчитываться, недоуменно хмуря брови при этом. Драконорожденный понятия не имел, что говориться в свитке, но знал, что Потема позаботилась, чтобы там было все нужные печати и доказательства, что он посол лидера Братьев Бури, и чтобы никто не смог указать, что свиток подделка. - Война меняет людей. Ярл Ульфрик понимает, что врагов слишком много. Империя, Талмор… Маркарт – ключевой город, но удержать его без поддержки коренного населения Предела трудно.              - И каким он видит этот союз? Чтобы мы помогли ему взять город, а потом он обернет наши же клинки против нас, истребив нас всех одним ударом? - Маданах пытливо поднял брови, сворачивая свиток и передавая его обратно Драконорожденному, который отдал его молчаливой Серане, от которой исходило заметное напряжение от всей этой ситуации.              - Ты хорошо знаешь Маркарт, у тебя так же есть множество агентов в городе, - он пожал плечами, задействуя все имеющиеся в его распоряжении навыки красноречия. - Если ты поможешь нам избавиться от легиона и Талморских элементов, ты сможешь получить власть в городе. Тебе не придется больше прятаться в пещерах Предела, как какой-то зверь до скончания времен.              - Власть? - лидер Изгоев пристально на него посмотрел, выглядя рассерженным. Презрение было заметно в каждом его произнесенном слове. - В городе, где каждый камень пропитан кровью моего народа? Где жрецы ваших Богов будут молиться за души убитых нордов, но не вспомнят наших детей?              - Лучше быть хозяином в доме врага, чем озлобленным дикарем в горах, который ничего не может сделать, чтобы изменить будущее своего народа к лучшему, - так же яростно ответил Джон, чувствуя раздражение от всей этой ситуации. - К тому же, именно этого вы ведь и добиваетесь – вернуть свои земли. Разве твой народ не устал от голода, от презрения, от того, что они изгои в своем собственном доме? Союз с ярлом Ульфриком – это возможность изменить положение вещей.              - Возможность для кого? Для меня? Или для Ульфрика? - Маданах бросил на него презрительный взгляд.              - Для всех, - он пожал плечами, подавляя желание тяжело вздохнуть от досады. Джон знал, на что шел, когда соглашался на план Потемы, так что ему нужно быть терпеливым. - Твой народ считается дикарями, всеми кто только есть. Этот союз дает тебе шанс изменить репутацию своего народа из дикарей в законных хозяев Предела. Из презрения, в тех, кого боятся и уважают, кого считают равными.              Седовласый пределец минуту молчал, под тихий треск костра и завывания ветра наверху, пристально глядя на него, прежде чем усмехнуться. Кажется, он уже принял решение, если судить по блеску в его глазах.              - А если я просто перережу тебе горло и отправлю твою голову Ульфрику? Что ты скажешь на это?              - Тогда ты упустишь единственный шанс вернуть себе Маркарт, - он ответил спокойно, никак не затронутый угрозой. Владея силой ту'ума, стоит Драконорожденному только пожелать, как он вырежет всех здесь присутствующих предельцев, еще до того, как они поднимут оружие. - Ульфрик ничего не почувствует от смерти одного посланника, и не сильно удивиться от такого исхода переговоров, учитывая кровожадную репутацию твоего народа, а имперцы просто добьют остатки твоего народа, со временем, когда они решат проблему Восстания Братьев Бури.              Драконорожденный наклонился вперед, не отводя взгляда от глаз лидера Изгоев, что так же не отводил своего. Шла невысказанная битва воли, где тот кто дрогнет и отведет взгляд покажет слабость, которой воспользуется оппонент.              - Пойми, что только пока живы Братья Бури, Империя не принимается за вас, Маданах, она слишком занята гражданской войной. Но, если падут Братья Бури, следом падут и Изгои, поскольку имперцы, не имея войны, которая забирала бы их ресурсы, больше не будут терпеть набеги дикарей из гор на их владения. Вы мешаете добыче ресурсов в местных горах, а также торговым путям, что походят через эти земли, за что Империя объявит на вас сезон охоты, истребляя твой народ, как каких-то зверей. Не лучше ли забыть былые обиды и объединиться, ради выживания, ради Высшего Блага?              Маданах внезапно рассмеялся, но в глазах был заметен холодный расчет, когда он снова принося осматривать посланника Братьев Бури перед собой, уже другим взглядом, нежели вначале разговора.              - Ты умеешь говорить, норд, - уважительно произнес он, качая головой. - Но слова – это одно, а доверие – совсем другое. Доверие нужно заслужить, его нельзя получить просто так.              - Что тебе нужно, чтобы начать доверять?              Маданах также наклонился вперед, оскалив свои желтые зубы в рычании, и только усилием воли Драконорожденный не отпрянул от неприятного запаха, что исходил изо рта лидера Изгоев. Желтые зубы также не добавляли особой привлекательности дикому образу седовласого предельца.              - Кровь, - прохрипел Маданах, с едва сдерживаемой яростью и жаждой насилия. - Дай мне доказательство, что Ульфрик действительно готов сотрудничать. Что он готов пролить кровь своих ради нас. Я хочу, чтобы все члены клана Серебряная Кровь кормили червей. Вот цена нашего сотрудничества.              - Думаю, что ярл Ульфрик может пойти на это, - усмехнулся он, протягивая руку, которую Маданах, после небольшого колебания, пожал. Краем глаза, он отметил, как Серана наконец-то расслабилась возле него.              Драконорожденный ясно понимал, что никакого сотрудничества не будет, и не планировалось Маданахом вовсе. Как только силы, что он выдавал за Братьев Бури, помогут Изгоям взять город, то получат кинжал в спину. Изгои не собирались прощать обиды. Маданах просто воспользуется ими, чтобы вернуть Маркарт, а после без сожаления предаст их. Что Джон Сноу не считал чем-то плохим, поскольку его основной целью было запятнать репутацию Ульфрика, а также дестабилизировать регион, устроив кровавую резню между нордами и предельцами, чтобы позже прийти в виде спасителя, который принесет мир и порядок на данные земли.              --------------------------------------------------------------------------------------       С самого утра, Джона Сноу никак не хотело покидать дурное предчувствие. Несмотря на ясное небо, под которым они готовили последние штрихи для атаки на город, несмотря на приятный теплый ветерок и присутствие Сераны, от вида которой, странное щемящее чувство в его груди пыталось ему что-то сказать. Несмотря на все хорошее, предчувствие выло, словно лютоволк на луну, говоря ему, что должно произойти что-то ужасное, что-то неправильное. Но он отмахнулся от этого, списав на нервозность, перед атакой на город.              Когда наступила темная ночь, они начали атаку. Наемники, под его предводительством, переодетые в доспехи Братьев Бури, а также сами Изгои, под предводительством Маданаха, двинулись на главные ворота.              Поскольку Маркарт был построенный на развалинах древнего двемерского города Нчуанд-Зел, что расположился в ущелье на восточном склоне гор Друадах, в стороне от основного тракта, это делало осадные орудия весьма бесполезной затеей, если вы хотите стремительно захватить город. И поскольку большинство строений Маркарта высечены прямо в его высоких скалах, а сооружения на поверхности также были полностью сделаны из камня, включая внутреннее убранство, это делало Маркарт одним из самых защищенных городов провинции от нападения любого врага, включая драконов. Но даже такой крепкий орешек можно расколоть, если знать как.              На золото полученное от Талмора, Потема наняла для Драконорожденного компанию наемников из Хай Рока, используя свои обширные связи в Империи, переодела их в доспехи Братьев Бури, и четко проинструктировала, как они должны вести и под чьим флагом выполнить работу. Также золото от правительства Альдмерского Доминиона послужило для вооружения Изгоев, заменив их примитивное оружие из камней или костей, на добротную сталь, а также наряды из шкур животных на кожаные или кольчужные доспехи.              Вооружение Изгоев было предоставлено как доказательство Маданаху, что Братья Бури действительно готовы сотрудничать, делясь своими ресурсами. Это также положит начало слухам о сделке между Ульфриком и Изгоями, поскольку, если захотеть, поставки оружия и доспехов можно было легко отследить до верхушки повстанцев, где видные члены Виндхельма, за монету в свои карманы, перенаправили конвои вооружения, что должно было идти на фронт Рифтена, на Предел.              Строения возле города были стремительно зачищены Изгоями, что врывались в дома и перерезали глотки жильцам, прежде чем те успели что-то понять.              Возле врат, Драконорожденный вырвался вперед и, не желая заново изобретать колесо, использовал тот же способ, который использовал сам Ульфрик, когда освобождал Маркарт от Маданаха и его людей двадцать лет назад. Криками, сбивая защитников со стен и проломив городские ворота. Дерево затрещало, петли заскрежетали, от силы его голоса и створки разлетелись в щепки. В образовавшуюся брешь, стремительно ворвались Изгои.              Джон не сильно переживал, что кто-то воспримет его за Довакина, поскольку страшилки для имперцев, что Ульфрик Буревестник возродил орден Языков, давно ходили по всем уголкам Скайрима, и не существовало человека, который не слышал их. Просто предварительно представившись Маданаху и его доверенным людям, как один из тех, кто прошел обучение пути Голоса в Виндхельме, направленный лично самим лидером Братьев Бури, он отмел все возможные вопросы и подозрения, которые могли возникнуть у всех присутствующих.              - В атаку! - проревел предводитель Изгоев, размахивая окровавленным топором.              Первыми бросились налетчики Изгоев – надевшие стальные кольчуги под свои звериные шкуры. Быстрые и непредсказуемо дикие, с ножами и новенькими стальными топорами, они тут же начали бежать на сбежавшихся на прорыв ворот стражников. Вооруженные копьями и мечами, за ними шли наемники, переодетый под Братьев Бури, организованные и дисциплинированные, создавая резкий контраст на фоне диких предельцев.              Стражники Маркарта, застигнутые врасплох, нападением посреди ночи, но сумевшие за то короткое время, что понадобилось нападавшим, чтобы дойти до ворот, организовать кое-какое сопротивление, встретили удар щитами. В проходе завязалась кровавая схватка, когда мечи гремели, люди кричали, копья пронзали живую плоть, а кровь заливала камень под ногами. Один Изгой с раскрашенным лицом прыгнул на стражника, вонзая нож в его шею, но тут же получил удар булавой в висок от другого стражника и рухнул, разбрызгивая мозги по булыжнику, служа напоминаем, почему важно носить шлем во время сражения.              - Не отступать! - крикнул лидер стражников, когда увидел, что люди вокруг него смещаются под натиском нападавших, одновременно вскидывая двуручный меч и отбивая удар какого-то наемника, прежде чем снести тому голову. - Держите линию, пока не прибудет подкрепление!              Но Изгои лезли, как волки, позади них спешили наемники, заставляя защитников отступать, несмотря на крики их командира. Предельцы карабкались по стенам, прыгали сверху, резали тех, кто оступился, как дикари которыми они и являлись. Одному из стражников вспороли живот, и он упал на колени, зажимая выпадающие кишки, пока его не затоптали в грязь.              Наемники, уже начали заходить на улицы города, но тут в сражение вступил следующий отряд защитников города – лучники. С крыш полетели стрелы и арбалетный болты, вонзаясь в дыры между пластинами брони. Один наемник, схватившись за грудь, рухнул, медленно истекая кровью, а второй – получил стрелу прямо в глазницу, моментально рухнув с тихим предсмертным хрипом.              Как только лучников удалось снять, благодаря магии, нападавшие двинулись дальше. Узкие улицы Маркарта превратилась в поле сражения. Стражники и неравнодушные горожане, что принялись помогать защищать свой родной город, отступали под яростным натиском, но не сдавались. Они отступали наскоро подготовленным позициям, где импровизированные баррикады из телег и бочек перегородили дороги.              - Сейчас! - крикнул кто-то из защитников.              Раздался лязг цепи, и вниз с крыши кузни рухнул массивный железный груз – прямо в центр наступающего отряда Изгоев. Троих раздавило насмерть, еще несколько оказались прижаты к земле, их изломанные тела извивались в предсмертной агонии, пока другие наступали на них, чтобы добраться до защитников города.              - Лить масло! Масло!              Со второго этажа алхимической лавки полетели горшки, наполненные кипящим маслом. Под противное шипение и едкий дым, наполненный вкусом горящей человеческой плоти, оно оседало на плоть врагов, заставляя их падать на землю и корчиться от боли, сдирать с себя доспехи и одежду, тщетно пытаясь спастись. Крики сгорающих заживо людей жгли уши.              Но Изгои и наемники не сдавались. Они, истекая кровью, сражались, и дикое бешенство предельцев передавалось фальшивым Братья Бури, пока сами они впадали в настоящее кровавое безумство. Позабыв на все инстинкты самосохранения, желая убить как можно больше нордов, отомстив за прошлые обиды, они лезли в самую пучину битвы и не останавливались, пока жизнь окончательно не покидала их тела. Один из них, весь в ожогах, с ревом прыгнул на стражника, сбил его с ног и вонзил нож в горло, раз за разом, пока не осталась одна окровавленная масса, и прежде чем его самого не раздавил боевой молот защитника города.              Кто-то из защитников дал сигнал, и с крыши одной из таверн полетели бочки со спиртом, что разбиваясь, обрызгивали Изгоев, следом за которыми последовали горящие факела. Огонь вспыхнул мгновенно, сжигая заживо нападающих, заставляя воздух наполниться тошнотворным запахом и криком смерти.              Но, несмотря на все свое сопротивление, нападавшие продвигались вперед, заливая улицы кровью нордов. Внезапность и стремительность нападения на Маркарт, позволяли Изгоям и фальшивым Братьям Бури доминировать в сражении.              Взмах его клинка расколол щит стражника, удивляя того силой удара, отчего тот на мгновение застыл, недоверчиво уставившись на него, чем Драконорожденный и воспользовался, поднимая свободную руку и выпуская поток золотистого пламени из кончиков пальцев. Магическое пламя охватило норда, яростно пожирая того, словно голодный дикий зверь, отчего мужчина пронзительно завопил и начал бежать, тряся конечностями, пытаясь сбросить его, но тщетно.              - Серана, - обратился Джон, никак не в силах побороть предчувствие, взмахом меча отбивая стрелу, летящую в него. Вампир выпустила из руки молнию, которая пронзила приближающего стражника и вопросительно посмотрела на него. - У меня плохое предчувствие. Будто все пойдет через одно место... Смотри по сторонам и если найдешь что-то подозрительное, или странное, то кричи.              - Как скажешь, - просто пожала она плечами. Серане не нравилось все происходящее и без какого-то предчувствия.              Подкаменная Крепость предстала перед ним, когда он прорвался сквозь ряды стражников, что тщетно пытались остановить его, найдя в итоге свою смерть, когда его клинок резал их плоть через бреши в доспехах. Оглянувшись, Драконорожденный заметил позади себя Маданаха, который кивнул ему, пронзая своим мечом какого-то молодого парнишку, что решил поиграть в героя и помочь защитить город от внезапного вторжения. Легкий пинок отправил булькающее в предсмертной агонии тело вниз по ступеням.              Пробившись внутрь Подкаменной Крепости, они нашли только несколько служанок, которые дрожащим от страха голосом быстро выдали, что ярл и весомая часть дворян, а также жрецы Богов отправились в двемерские катакомбы под город, надеясь найти там спасение. Какое спасение, они не говорили, лишь тупили взгляд на свои ноги, отказываясь отвечать даже под ощущением острой стали на своем горле. Им ничего не оставалось, кроме как послать поисковые группы в подземные двемерские руины, чтобы те отыскали ярла Игмунда и его людей.              Именно тогда предчувствие Драконорожденного практически начало кричать ему, чтобы он убрался подальше от города. Как жаль, что он тогда не послушался.              --------------------------------------------------------------------------------------              - Захватчики взяли город, а мы вынуждены прятаться среди подземелья, как крысы! Это они паразиты, захватившие наш дом, но отчего-то мы прячемся в тенях! - кричал сын Тонара Серебряная Кровь, явно недовольный тем, что оставил свою семью на поверхности.              - Мы не прячемся, молодой человек, - покачал головой ярл Маркарта. - Эола, дорогая моя, поясни юноше, что мы здесь делаем.              - Конечно, дорогой, - Эола расплылась в улыбке, явно довольная тем, что сейчас произойдет. - Мы ищем спасения в объятьях нашей Богини. Намира предоставит нам силу, чтобы мы могли вернуть Маркарт обратно под наш контроль.              - Что за силу она нам предоставит? - поинтересовался молодой человек, оглядываясь на других дворян, что тоже с интересом прислушивались.              - Есть специальный древний ритуал, который подарит нам благословение Намиры. Благодаря нему, мы станем едины. Твоя сила, станет моей, а моя твоей. И так произойдет с каждым. Только вместе мы сможем победить захватчиков. Только вместе мы сила! Едины мы, едины наши стремления!              Молодому представителю клана Серебряная Кровь явно понравилось услышанное, если судить по полных впечатления глазах. Другие дворяне и важные лица Маркарта начали перешептываться, одобрительно кивая на информацию, полученную от главной представительницы Намиры. Все они хотели этой силы, уже представляя сверхчеловеческие силы, что предоставит им их Богиня, с помощью которых они раздавят наглых захватчиков.              Они вышли в темный зал, больше напоминающий пещеру, где стоял алтарь Намиры из черного камня, на подобие того, где они обычно проводили свои служения Намире, свои пиршества плоти. В зале, покрытом пеленой плесени и гнили, мерцали тусклые огни факелов. Запах сырости, крови и разложения висел в воздухе, густой, давящий, пробирающийся в легкие. Десятки фигур в рваных одеяниях уже стояли в круге, их лица были изможденные, глаза горели фанатичной преданностью. В чаше перед алтарем – густая, черная, как смола, жидкость в которой билась, как нечто живое, ожидающее пробуждения.              Как только, под руководством Эолы, ярл Игмунд и дворяне Маркарта заняли отведенные в ритуале им места, они начали ритуал. Культисты начали взывать, пока дворяне служили молчаливыми служителями ритуала. Голоса культистов слились в едином хоре, эхом разносясь по заброшенным катакомбам.              - О, Намира, Матерь Гнили, Повелительница Разложения, та, что пирует в ночи…       Слушай нас, детей своих, что посвятили тебе плоть свою и разум свой…       Слушай тех, кто вкусил подлинную благодать тлена!              Они опустились на колени, опуская окровавленные руки в жижу в чаше перед алтарем, перемешивая ее, словно пробуждая спящее чудовище.              - Маркарта больше нет. Наш дом отнят у нас грязными дикарями!       Бесчестные твари заполонили улицы, прогнали нас из наших домов, посмели ступить в святилище твое! Это терпеть нельзя!       О, Владычица Голодной Тьмы, мы взываем к тебе!              Повсюду начал слышаться тихий шепот – нечто звало, уговаривало, нашептывало слова, которых никто не понимал, но все чувствовали их смысл. Оно звало их к Единству. Оно звало их к Пиру.              - Владычица Тьмы, Вечный Голод, что спит под нами!       Мы преклоняемся перед Тобой!       Мы жаждем Единства!       Мы жаждем очищения!       Плоть мертва, плоть гниет, плоть возродится!       Пусть падут границы между нами,       Пусть сгинет лживый облик жизни,       Пусть все станет частью Единого! - пропели культисты хором, раскрыв руки в экстазе.              Один из культистов, сорвав капюшон, с диким смехом вонзил пальцы в собственное лицо, выдирая куски кожи, открывая гниющее мясо под ней. Он упал в судорогах, его тело начинало извиваться, растягиваться, его кости лопаться, перестраиваясь в нечто новое. Другие культисты лишь расплылись в предвкушающих улыбках, глядя на это зрелище, прежде чем продолжить ритуал.              Из-за алтаря привели пленников – тех, кто не понимал и не принимал Намиру. Бывших стражников, простых торговцев, детей и женщин. Их глаза были полны ужаса, их губы шептали бессмысленные мольбы. Но здесь, в чреве Пира, не было милосердия. Эола взяла покрытый ржавчиной нож на алтаре, ее рука не дрожала. Первый пленник – молодой парень, дрожащий, с полными слез глазами не открывал своего взгляда от алтаря и ножа, что оказался в руках прислужницы Намиры. Эола с нежностью положила руку ему на голову.              - Не бойся, дитя. Скоро ты будешь частью чего-то великого… Скоро ты узнаешь Истину, - сказала главная прислужница тихо и ласково, как любящая мать своему ребенку.              Нож скользнул по горлу, кровь фонтаном хлынула в чашу. Второй пленник – девушка – пыталась закричать, но культисты схватили ее, разрывая на части голыми руками, пока она не начала захлебываться собственными воплями. Ее мясо, ее кровь, ее кости упали на алтарь, и он жадно впитал их, поглощая без остатка.              - Нет смерти, есть лишь переход!       Нет смерти, есть лишь возвращение!       Пусть плоть станет пищей!       Пусть кровь станет вином!       Пусть мозг станет голосом Единого!       Мы идем к Тебе, мы сливаемся с Тобой!       Сделай нас Единственными! Сделай нас Едиными! Намира!              Из чаши вырывалось щупальце из дрожащей, гниющей биомассы. Оно потянулось к ближайшему культисту, обвивает его, врастая в его кожу, сращивая его тело с алтарем. Он издал стон, но не от боли – от экстаза. Кожа его начала лопаться, вены вздуваться, кости расползаться в разные стороны, пока он становился частью чего-то нового. Послышится хор голосов – не человеческих, не живых, но безмерно счастливых. Они воспевали Единство.              В жиже начало пузырится нечто. Потолок содрогнулся, а в канализациях за стенами пещеры начал доносится низкий, влажный рев – будто что-то огромное, безглазое и ненасытное начало просыпаться после долгого сна.              - Прими наш дар, о Великая, прими нашу плоть, наши жизни, наш город!       Пусть тлен и разложение поглотят эти стены, пусть твоя воля потечет по городу, пусть твой гнев разрастется, пусть ничто живое не избежит пира твоего! - промолвила Эола.              Она замахнулась ножом и перерезала горло стоящему перед ней культисту, кровь которого начала стекать в чашу, смешиваясь с биомассой внутри. В этот миг стены содрогнулись, в канализациях послышится еще один тяжелый влажный хлюпающий звук, будто сам город задышал новым дыханием.              - Пусть плоть станет пищей! Пусть кровь станет вином! Пусть мозг станет разумом Ее!       Мы едины в ней, мы едины в гнили, мы едины в вечном Пире! - прокричали культисты в унисон, разрывая на себе кожу, отдавая себя Намире.              Один культист, одержимый, с безумной улыбкой, разорвал себе грудную клетку, обнажая внутренности, которые тут же начали вытягиваться жижей в алтарь. Второй кинулся на четвереньки, его конечности начали выворачиваться, он начинал ползти, как животное. Третий упал, пока его тело начинало плавиться, перерастая в слитное месиво плоти.              Дворяне, одурманенные зрелищем перед ними, желая стать частью Единого, бросились в биомассу, сливаясь с ней, пока их лица не исчезали в общем мороке безличной массы. Они раскидывали руки и шаг за шагом входили в проявление их Единства, позволив ему поглотить их целиком. Первоначальные крики боли сменялись смехом, ликующими возгласами, а затем – лишь тихим, хлюпающим звуком, когда они стали частью чего-то большего. Их голоса теперь звучали в унисон с голосом Единства.              - Ты – мать наша!       Ты – дитя наше!       Ты – гниль, ты – плоть, ты – кровь!       Пир начинается, Владычица! - успела прокричать Эола, прежде чем втянуть ярла Игмунда в страстный поцелуй, во время которого их поглотила гниющая биомасса.              Город содрогнулся. Подземные двемерские руины, стоки, что проходят рядом, принялись выплескивать нечто, что шевелится, дышит, растет. Потолок пещеры начал покрываться мясистыми наростами, из стен начали тянуться нервные волокна, в глубине послышалась пульсация – медленная, тяжелая, словно биение сердца огромного существа.              Потоп вырвется из двемерских катакомб и канализации, устремляясь вверх, на улицы Маркарта. В первые несколько часов он возьмет себе улицы Нижнего Города, дальше – дворец ярла, дома, площади верхнего уровня. Потом – останутся только крики, а после криков – тишина.