Клятва верности

Аскеладд скривил губы, обнажив зубы в подобии усмешки. «Идиот», – подумал он, наблюдая за мальчишкой, чьи тонкие руки, несмотря на дрожь, крепко сжимали рукоять кинжала. Лив плавно повернулась к ребенку. Тень от капюшона полностью скрывала её лицо, делая её похожей на безликую статую. Движения её были подобны движениям хищной птицы перед броском. — Отпусти его, – процедил мальчик сквозь зубы. Его голос, несмотря на юный возраст, звучал хрипло, с металлическими нотками. Руки тряслись всё сильнее, но хватка не ослабевала. Кинжал, казалось, стал продолжением его ненависти. — Он дорогой для тебя человек? – спросила Лив. Голос, доносившийся из-под капюшона, был ровным, лишенным эмоций. Наклон головы в сторону был единственным, что выдавало её любопытство. Мальчик скривился, словно откусил от кислого лимона. На мгновение его взгляд метнулся к Аскеладду, скользнул по его лицу, полному презрения. — Нет! – выпалил он, с неожиданной силой. – Он мой враг! Он убил моего отца! Я должен отомстить ему! — Каждое слово было пропитано ядом, отчаянием и жгучей ненавистью. — Как зовут тебя, юный мститель? – Под капюшоном послышался тихий смех, холодный и пугающий. Эта невидимая усмешка, скрытая тенью, заставила мальчика невольно отшатнуться, хотя кинжал в его руке дрожал ещё сильнее. – Торфин! Торфин, сын Торса! – гордо, произнес мальчик. – Торфин, сын Торса, – медленно повторила Лив, словно пробуя имя на вкус. Она лениво крутила кинжал в руке, лезвие поблескивало в сгущающихся сумерках. – Хорошо, я отпущу Аскеладда, если ты честно ответишь на мои вопросы. Согласен? – Он ничего не знает! – раздался резкий голос Аскеладда. Он сидел на земле, связанный, и смотрел на Лив. В тот же миг кинжал, блеснув, вонзился в ствол дерева рядом с его головой, присоединившись к нескольким другим. – Не трогай его! – выкрикнул Торфин, испуг отразился в его широко раскрытых глазах. – Я… я согласен! – Отлично, – спокойно произнесла женщина, пряча руки под складки плаща. – Как давно вы преследуете этого мужчину? – Какого мужчину? – недоуменно спросил Торфин, морща лоб. – Того, которого недавно привели. – Лив сделала шаг вперед. – Не было никаких новых мужчин! – Торфин замотал головой, его голос начал дрожать. – Правда? – Лив склонила голову, словно прислушиваясь. Начало смеркаться, делая её фигуру под капюшоном ещё более таинственной и пугающей. – Тогда расскажи все, что произошло после того, как вы ступили на этот берег. Во всех подробностях. Не упуская ни малейшей детали. Торфин, чувствуя, как напряжение понемногу отпускает, начал тараторить, вспоминая все события:  – Мы приплыли вчера вечером и напали на деревню. Потом Бьерн упустил лазутчиков… А утром я нашел Дага без сознания… Кто-то срезал фалы и шкоты… и украл стири с драккаров… А сейчас все спят… Глубоким сном… Как будто… как будто их… Он запнулся, и в его глазах мелькнул страх. Что-то в этой истории было не так, что-то очень важное, но он никак не мог понять, что именно. — Так ты преследуешь – лишь месть? – Лив произнесла эти слова тихо, почти шепотом, но в тишине лесной чащи они прозвучали, как удар грома. – Я всё рассказал тебе! Выполни свой уговор! – взвизгнул Торфин, сжимая сильнее в руке кинжал. Голос его, звонкий и детский, исказился от напряжения. – Хорошо, давай так, за твою честность, я убью его. Тогда твоя месть свершится чужими руками, – предложила Лив, и из складок её одежд появился ещё один кинжал, тонкий и острый, как осколок льда. Она лениво указала им в сторону связанного Аскеладда. – Нет! Не смей! Только я! Я сам отомщу за своего отца! – Торфин отшатнулся, словно кинжал был направлен на него. Всё его существо напряглось, готовое к прыжку. Он больше не казался маленьким мальчиком. В его глазах горел огонь непримиримой ненависти. – Тот, кто живет ради мести, отдает врагу часть своей жизни, – вздохнула Лив, ее голос звучал устало, она пыталась вразумить упрямого ребенка. – Отпусти я его – и ты ещё не скоро сможешь воплотить свою месть в реальность. Взгляни, – она сделала едва заметный жест в сторону Аскеладда. – Он связан и беспомощен. Её слова повисли в воздухе, наполненном напряжением. Аскеладд, услышав их, заметно напрягся. Под тонкой тканью одежды заиграли мышцы. Он ощущал на себе пристальный взгляд Торфина, словно тот оценивал, насколько крепки путы, и представлял, какое удовольствие доставит ему вонзить клинок в беззащитную плоть. В этом взгляде, полном ненависти и жажды крови, Аскеладд увидел не просто врага, а отражение собственных темных желаний, которые он так старательно пытался подавить. Он понимал, что Лив права. В данный момент он – легкая добыча, и только тонкая нить отделяет его от неминуемой смерти. – Нет! – Голос Торфина, несмотря на юный возраст, прозвучал с неожиданной силой. – Хольмганг... Я должен победить его в нем! Сколько бы времени на это ни понадобилось! Он поклялся, что сразится со мной. — Мальчишка стоял, как скала, непоколебимый в своем решении, сжав кулаки так, что побелели костяшки. Лив, тяжело вздохнув, повернула голову к Аскеладду. Ее лицо было скрыто под капюшоном, не давая возможности прочесть ее мысли или эмоции. Фигура Аскеладда напряглась в ожидании. После паузы, которая показалась вечностью, он коротко кивнул, подтверждая слова мальчишки. В этом кивке не было ни тени сомнения или колебания. Он дал клятву, и, несмотря на изменившиеся обстоятельства, намерен был её сдержать. – Ясно, – произнесла Лив. – Продолжим? – обратилась она к пленнику, тут же потеряв к Торфину всякий интерес. Резко развернувшись, она направилась к Аскеладду, который до сих пор молча наблюдал за их разговором, словно сторонний зритель на театральном представлении. Аскеладд невольно напрягся, ощущая, как в воздухе сгущается напряжение. Он понимал, что сейчас начнется самая важная часть их переговоров, и от его слов и действий будет зависеть не только его собственная судьба, но и судьба тех, кто остался на берегу, в деревне. – Да как ты смеешь! – взревел Торфин, не стерпев такого пренебрежения. Кинжал блеснул в его руке, и он бросился на Лив, целясь ей в спину. Она, словно предвидя атаку, лениво увернулась, сделав небольшой шаг в сторону. Кинжал рассёк воздух, не достигнув цели. Разъярённый Торфин, не давая ей опомниться, атаковал снова и снова. Его яростные, но неумелые выпады встречали лишь пустоту. Лив, не меняя выражения лица, уклонялась от каждого удара с непринуждённой грацией. Ей даже не приходилось использовать руки – она лишь плавно отодвигалась, делая небольшие шаги назад, словно танцуя.   После очередной яростной атаки, когда Торфин уже выдохся и замешкался, Лив молниеносным движением перехватила его запястье, резко вывернула руку за спину и, подтолкнув его, повалила на землю. Прижав его спину коленом, она полностью обездвижила разъяренного мальчишку. Он лежал, задыхаясь от злости и бессилия, сжимая в бесполезной теперь руке кинжал. Треск сухих веток под чьими-то ногами разорвал образовавшуюся лесную тишину. Сквозь чащу, словно хищник на охоте, стремительно приближалась темная фигура. Достигнув их, незнакомец остановился у ближайшего дерева, лениво облокотившись на него одной рукой.  – Слабенько, слабенько. Мой кот играет с мышами куда интереснее, – раздался мужской голос из-под капюшона. В нём, несмотря на быстрый бег, почти не слышалось отдышки. – Что случилось? – начала Лив.  – Дьяр только что отплыл на лодке местных, – голос Стиана стал серьёзным. – Я не успел его перехватить. За ним погоня. Отряд воинов в белых плащах и полном доспехе. Вид у них закалённый. Кажется, их называют… йомсвикингами. Он скользнул взглядом по связанному Аскеладду. — Кстати, те из твоих людей, что повыносливее, уже начинают приходить в себя. Интересно, чем это обернется, не правда ли? – с лёгкой иронией в голосе произнес Стиан. Аскеладд молчал, взгляд его был прикован к земле. Он словно взвешивал на невидимых весах все возможные последствия. – Как насчет сделки? – предложил парень, пристально глядя на связанного Аскеладда. – Нам всем нужно его поймать, – подхватила Лив. – И нам нужна твоя помощь. – Моя помощь? После того, как вы меня похитили, связали и опоили мою команду? — Аскеладд подняв голову, усмехнулся. Стиан, словно не слыша его слов, продолжил:  — Мы знаем, что тебя наняли убить его и за него назначена немалая награда. – Верно, – медленно кивнул Аскеладд, ощущая, как туго стягивают веревки руки. – И я намерен её получить. Но позвольте узнать, что вам нужно от Дьяра? Личная месть, быть может? Парень ответил едва заметным кивком. Продолжив: – Мы поможем тебе добраться до него. Выследим. Убьем. У тебя есть корабли. Ты поделишься наградой. – Сколько? – спросил Аскеладд, хитро прищурившись. – Треть, – отрезала Лив. – Это наше условие. Без нас ты его не найдешь. – Поровну на команду, – твердо сказал Аскеладд. – Убийство – моя забота. Это самая рискованная часть. И мне нужны гарантии. – Какие гарантии? – спросил Стиан. Взгляд Аскеладда упал на мечи, закреплённые на бедрах Лив и её спутника. Необычные клинки, явно не местной работы. Он уже видел один такой, и его владелец чрезвычайно дорожил им, словно это была не просто оружие, а нечто гораздо большее. Аскеладд вспомнил фанатичную преданность, с которой тот человек говорил о своем мече, о его истории, о письменах, выгравированных на лезвии, и о ритуалах, связанных с его использованием. В этих краях хороший клинок ценился высоко, но отношение этих людей к своим мечам выходило за рамки обычного уважения к оружию. Сами клинки, с их странными письменами, казались символами какой-то тайной веры, ключом к непонятному для посторонних миру. Вероятно, Лив и её спутник принадлежали к тому же закрытому сообществу. В голове Аскеладда начал созревать план. – Развяжите меня, – голос Аскеладда обрел стальную твердость, отрезая любое колебание. – И поклянитесь на своих мечах, что выполните свою часть сделки. Лив и Стиан обменялись быстрыми, почти незаметными взглядами. Аскеладд, наблюдая за ними, понял, что попал в точку. Он уловил в их движениях, в едва заметном подрагивании пальцев на рукоятях мечей, нечто большее, чем простое уважение к оружию – благоговение, граничащее с религиозным поклонением. Клятва на мече для них – дело святое, нерушимый закон. Сделка, которую они предлагали, была рискованной для всех. Дьяр уплыл, приняв на себя первый удар, отвлекая преследователей. Теперь им, оставшимся, ничего не оставалось, как объединиться с врагом, с человеком, чьи руки ещё недавно были обагрены кровью невинных. Вопрос был в том, насколько далеко они готовы зайти в этом рискованном союзе с Аскеладдом. Какова будет цена этого хрупкого, вынужденного доверия? И смогут ли они, пройдя по лезвию ножа, сохранить свои жизни и достичь своих целей? Тень сомнения промелькнула в глазах Лив, но тут же исчезла, скрывшись за непроницаемой маской капюшона. – Клятва на мече? – переспросил Стиан, приподняв бровь. – Ты серьезно? – Абсолютно, – ответил Аскеладд, в его взгляде не было ни тени сомнения. – Это дело чести. И я хочу быть уверен, что вы не попытаетесь меня предать, как только Дьяр будет мертв. — Мы поклянемся, и ты получишь нашу верность, — девушка поднялась, отпуская мальчишку, которого до этого придерживала. — Но как ты подтвердишь, что выполнишь свою часть сделки, Римлянин? — и тут же обратилась к Торфину. — Я должна тебе. Развяжи его. Торфин, потирая ушибленные места, нехотя подошел к Аскеладду, бросая на него презрительный взгляд, наполненный холодной яростью. Он медленно, словно наслаждаясь моментом, разрезал путы. Веревки упали, и Аскеладд, освободившись, поднялся, разминая затекшие мышцы. – Я тоже поклянусь, — бросил он.  Викинг, дающий клятву? Мысль казалась нелепой, но что-то в его взгляде, в твердой линии губ подтверждало серьезность его слов. Девушка, немного поколебавшись, обнажила свой меч и откинула капюшон. Аскеладду открылось светлое лицо молодой девушки. Только тонкий шрам, пересекающий правую бровь и уходящий к виску, нарушал её красоту. Держа меч на вытянутых руках, она произнесла: – Клянусь своим мечом, – её голос звучал твердо и решительно, – что я, Лив, выполню свою часть сделки. Мы поможем тебе выследить и убить Дьяра, а после получим свою долю награды. Стиан, помедлив лишь мгновение, последовал её примеру. Скинув капюшон, он открыл Аскеладду красивое лицо с длинными светлыми волосами, заправленными за уши. Проницательный и спокойный взгляд голубых глаз из-под темных бровей, четко очерченные скулы. Аскеладд задержал на нем взгляд, словно пытаясь прочесть мысли юноши. Стиан обнажил свой меч, повторив позу Лив, и произнес клятву. – Клянусь своим мечом, что я, Стиан, выполню свою часть сделки. Аскеладд задержал взгляд на их лицах, словно пытаясь проникнуть в самые потаённые уголки их душ. Его взгляд, острый и проницательный, как лезвие хорошо наточенного ножа, скользил по их лицам, впитывая каждую деталь, каждый едва уловимый нюанс. Он видел намного больше, чем обычные люди, способные уловить лишь поверхностные эмоции. Аскеладд читал в линиях их губ, в морщинках вокруг глаз, в мельчайших подергиваниях лицевых мышц, историю их жизни, их скрытые страхи и тайные желания. Он словно разгадывал сложную головоломку, складывая воедино фрагменты их личностей, пытаясь предвидеть их реакции и понять мотивы. На мгновение в его глазах промелькнуло что-то похожее на понимание, а затем, едва заметно улыбнувшись, он медленно кивнул своим мыслям, словно подтверждая какую-то внутреннюю догадку. – Во имя своего предка, Арториуса, клянусь исполнить свою часть сделки, – произнес Аскеладд, вкладывая в слова всю свою убежденность. Теперь у него были не просто союзники в охоте на Дьяра, но и мощный рычаг давления на них. Он знал, что, связав их клятвой, получил не только временных попутчиков, но и верных исполнителей своей воли, по крайней мере, до тех пор, пока их пути совпадают. Эта мысль принесла ему чувство удовлетворения, холодное и острое, как лезвие меча.