Клятва верности

Дьяр, крепко связанный, сидел у подножия дуба, вглядываясь в бескрайнюю синеву моря. Его новая компания – шайкой головорезов их назвать было бы слишком лестным – расположилась вокруг потрескивающего костра. Они прибыли сюда вчера, проведя ночь на этом уединенном берегу. Сейчас, под лучами утреннего солнца, они ели, пили и с нескрываемым нетерпением ожидали обещанной награды. — На, жри, — грузно подойдя к Дьяру, главарь швырнул ему деревянную миску с какой-то бурдой. — Живым ты нам нужнее. До их приезда не сдохни. Дьяр молча принял миску. В голове работала мысль: выяснить, кто за ним пожалует и сколько. Главарь, судя по всему, не отличался особым умом – отличная возможность. — А что, долго ждать-то? — спросил Дьяр, делая вид, что с аппетитом уплетает похлёбку. — Солнце-то печёт… Не хватало ещё солнечного удара схватить. — Не твоё дело, — буркнул главарь, наливая себе из бурдюка. — Жди и не рыпайся. — Да я просто так… — продолжал Дьяр. — Вон, чайки летают… Наверное, корабль чуют. А может, показалось… — Какой корабль?! — Главарь подался вперёд, его глаза заблестели. — Ты что-то видел? — Да нет, я ж говорю – показалось… — Дьяр изобразил растерянность. — Хотя… Вроде парус мелькнул… Или это облако… А, нет, точно парус! Большой такой… С чёрной меткой… Или красной…? Главарь нервно вскочил. — С какой меткой?! Говори толком! — Да не помню я! — Дьяр развёл руками. — Вроде, змея какая-то… Или дракон… А может, и вовсе череп… Главарь заметался по берегу, вглядываясь в морскую даль. — Череп… змея… дракон… — бормотал он. — Это ж кто такие…? Флоки должен прибыть через пару дней на корабле из Йомсбурга… Не хватало нам еще кого… Вот чёрт! Дьяр, скрывая улыбку, продолжал неспешно есть похлёбку. Он получил всю необходимую информацию.

***

Тем временем, на противоположном берегу реки, где длинные тени уже ложились на землю, предвещая скорый закат, обрывалась дорога у разрушенного моста. Почва вокруг была взрыхлена лошадиными копытами, следы которых вели прочь от реки, теряясь вдали. По разбитой дороге, озаренные багрянцем уходящего солнца. – Значит где-то семеро, – задумчиво произнес Стиан, оглядывая следы. – И судя по всему, они уезжали отсюда в спешке. Лив присела, провела рукой по сломанным доскам моста. – Странно… Зачем все же разрушать мост после того?  – Не знаю, – покачал головой Стиан, нахмурив брови. – Что скажешь, двигаемся к ближайшему селению? Здесь мы вряд ли найдем что-то ещё. А в деревне, возможно, кто-то что-то видел или слышал. – Да, пожалуй, ты прав, – согласилась Лив, поднимаясь с колена и отряхивая землю со штанов. – Чем дольше мы здесь задержимся, тем меньше шансов, что догоним их.  Лив направилась к лошадям, Стиан – следом. Закатное солнце словно подгоняло их, окрашивая небо в оттенки фиолетового и оранжевого. Их тени тянулись по земле. Что ждало их впереди, было неясно, но где-то там, в этой неизвестности, должна была быть деревня — место, где, как они надеялись, найдутся ответы на мучившие их вопросы. Долго скакали они под покровом сгущающейся тьмы, в воздухе, напоенном предчувствием дождя. Небо, еще недавно пылавшее закатом, остыло, усеянное россыпью холодных звезд. Когда луна, бледная и призрачная, уже высоко поднялась над горизонтом, до их слуха донесся далекий крик, полный отчаяния и ужаса, смешанный с треском пожираемого огнём дерева. Лошади, насторожив уши, зафыркали. Путники резко остановились, спешились. Накинув капюшоны, скрывая лица во мраке, они бесшумно ступили на влажную землю, начав осторожно пробираться сквозь густые колючие заросли. С каждым шагом, с каждым новым вздохом ночного леса, звуки становились все ближе, все отчетливее: крики, треск пламени и дикий, пугающий хохот. Запах гари теперь явственно смешивался с влажной прелью ночи. Картина, открывшаяся их взору была подобна кошмарному видению. Деревня полыхала. Огненные языки, словно ненасытные чудовища, жадно лизали соломенные крыши и деревянные стены домов, превращая их в гигантские факелы, освещающие сцену немыслимого ужаса. В этом адском свете метались темные фигуры, похожие на демонов, вырвавшихся из преисподней. Мужчины, вооруженные топорами и мечами, с дикими криками кромсали жителей деревни, не щадя ни стариков, ни женщин, ни детей. Стоны умирающих смешивались с треском рушащихся строений и торжествующим хохотом нападавших. Воздух был пропитан тяжелым запахом гари, крови и смерти, от которого перехватывало дыхание. Скрытые в тени деревьев, путники застыли, словно изваяния, наблюдая за развернувшейся перед ними картиной ужаса. Взгляд лихорадочно скользил по мечущимся фигурам, пытаясь выделить среди этой орды дикарей предводителя, того, кто направлял эту кровавую вакханалию. Пробираться в самую гущу событий сейчас было чистым безумием. В хаосе резни, под градом ударов и в кромешной тьме, любое неосторожное движение, любой неверный шаг могли стать роковыми. Оставалось лишь ждать, наблюдать и искать хоть какой-то шанс вмешаться, не подвергая себя смертельной опасности. Каждый вздох давался с трудом, горло сдавило от ужаса и бессилия перед творящимся кошмаром. Из одного из немногих уцелевших, не тронутых огнем домов, вышли двое. Первый – коренастый, широкоплечий, в шлеме с гривой спутанных каштановых волос под ней, второй – светловолосый, с пронзительным, холодным взглядом голубых глаз, выделявшим его из общей массы. К ним подошли несколько человек. Начался оживленный разговор, жестикуляция становилась все более размашистой, голоса – громче. Внезапно светловолосый властным жестом потребовал тишины. Среди них мужчина с узким, хищным лицом, тонкими усиками и морщинистым подбородком,  приложил ладони к ушам, словно ловя какие-то неуловимые звуки, недоступные остальным, затем что-то быстро прошептал, указывая в сторону кустов, где прятались путники. Светловолосый коротко кивнул коренастому, и тот, словно гончая, пущенная по следу, с хищным блеском в глазах двинулся в их направлении. Сердца путников замерли. В кромешной темноте, казалось, ничто не могло выдать их присутствие. Они замерли, слившись с тенями, словно призраки ночного леса. Шаги приближались. Десять… семь… пять… три… Дальше скрываться было бессмысленно. С молниеносной быстротой, действуя как единый слаженный механизм, один из них выскочил из укрытия. Сделав резкий выпад, нанес коренастому сокрушительный удар, целясь в челюсть. Тот, чудом успев отклониться, избежав полной силы удара, все же получил скользящий удар по скуле, пошатнулся, на мгновение потеряв ориентацию. В воздухе промелькнула тень и раздался глухой удар. Воспользовавшись секундным замешательством противника, путники бросились бежать назад, ловко маневрируя между деревьями. Уже через несколько секунд позади послышался яростный топот преследователей, треск ломающихся веток и разъяренные крики. Добравшись до лошадей, путники, действуя с поразительной ловкостью, вскочили в седла. В тот же миг пара стрел, выпущенных преследователями, пронеслись совсем рядом. Лошади, испуганно заржав, сорвались с места, стремительно уносясь подальше от опасности.

***

— Упустили?!  — А как же их не упустить, Аскеладд? – оправдывался один из преследователей, облаченный в грубую шкуру. – Они на конях, а мы пешком, по лесу, да еще и тьма кромешная! Стреляли, конечно, но… — Бьерн, сколько их было? — Аскеладд тяжело выдохнул, устало потирая затылок. Бьерн, морщась от боли, продолжал массировать челюсть. — Двое. Разглядеть толком не успел. Один, правда, вмазал мне… ловко так, — пробормотал он. — Выхы-хы, кто-то сумел-таки зарядить тебе по роже? – Злорадная улыбка искривила губы Аскеладда. Мысли роем вились у него в голове: «Хотел бы я на них посмотреть… Нам тут ещё несколько дней сидеть. А если они приведут подмогу?..» Преследователи, застыв словно изваяния, молча наблюдали за разворачивающейся сценой, ожидая дальнейших приказов. Напряжение, густое и тягучее, повисло в воздухе. Бьерн, нахмурив брови, недоуменно смотрел вслед удаляющемуся Аскеладду, чья легкая, почти беззаботная улыбка никак не вязалась с только что постигшей их неудачей. В этом несоответствии, в этой странной безмятежности Аскеладда чувствовалось что-то тревожное, необъяснимое. До ушей Бьерна донеслось короткое, отрывистое распоряжение, брошенное словно мимоходом: выставить дозорных. На следующее утро Аскеладд, широко зевнув и потянувшись всем телом, вышел из дома. Свежий, напоенный ароматами влажной земли и листвы воздух, очищенный ночным дождем, наполнил его легкие. Он неспешно направился к одному из костров, вокруг которого, кутаясь в плащи, ели его люди. По пути, заметив двух воинов, проходящих мимо, Аскеладд бросил им короткое распоряжение: "На дорогу! Караулить! И возьмите с собой ещё пару человек". Внезапный окрик, заставил его обернуться. — Аскеладд! К нему бежал Эгиль – жилистый воин со светлыми волосами, стянутыми в тугой хвост, короткой щетиной на челюсти и короткими бровями. Аскеладд остановился, уперев руки в бока, ожидая. Эгиль, подбежав, тяжело дышал. — Аскеладд, – выдохнул Эгиль, слова его падали тяжело, словно камни, – драккары… повреждены. Фалы и шкоты срезаны… стири… нет вовсе. — Что?! – Удивление на мгновение затмило гнев на лице Аскеладда, брови его взметнулись вверх, а губы приоткрылись. – А дозорные?! Где, были дозорные?! — Дага… дозорного… Даг без сознания… нашел его, – сбивчиво проговорил Эгиль. «Это те двое?… Мстят, за деревню? Значит не ушли за подмогой…» – эта мысль, острая как клинок, молнией пронзила сознание Аскеладда. Сердце тревожно забилось, предчувствуя неладное. Резко развернулся и, сжав кулаки, продолжил путь к костру, где до сих пор сидели его люди. Лицо Аскеладда стало жестким и сосредоточенным. — Весь лес прочесать! – коротко бросил он воинам. Эгиль, неотступно следовавший за ним, ждал дальнейших распоряжений. — Найди людей, займитесь парусами, – процедил Аскеладд, не глядя на воина.  Неожиданно появился Бьерн. На его скуле расцветал багровый синяк, а каждое движение челюсти отдавалось видимой болью. — Куда все разошлись? – спросил он. — Проблемы у нас, Бьерн, – ответил Эгиль. На берегу реки, где у небольшого пирса покачивались на воде изувеченные драккары, кипела работа. Аскеладд и Бьерн, молчаливые и хмурые, наблюдали за этой суетой, словно чужой им. Когда к ним, бесшумно ступая по песку, подошел невысокий, жилистый мужчина с узким, острым, как лезвие ножа, лицом, известный всем как Ухо, Аскеладд, не оборачиваясь, спросил: — И ты ничего больше не слышал прошлой ночью? — Ничего, ночью шел дождь, – коротко отвечал тот, голос его был тих и хрипловат. – Клянусь Одином, если бы слышал, то сказал бы. — Даг очнулся, — вставил Бьерн, потирая ушибленную челюсть и морщась от боли. На одном из драккаров, за которыми Даг следил прошлой ночью, шевелилась фигура. Присмотревшись, Бьерн узнал Дага и, кивнув Аскеладду, они направились к нему. Втроем они подошли к драккару. Даг, один из самых молодых в команде, темноволосый парень с прядями, спадающими на уши, и повязанной вокруг лба тканью, полулежал, опираясь на локоть, и жадно пил воду из кожаного мешка. Его лицо было бледным, а движения — заторможенными. — Что случилось прошлой ночью, Даг? — спросил Аскеладд, вглядываясь в его лицо. После заданного вопроса Даг резко перестал пить. Его глаза широко распахнулись и застыли в одной точке, словно он видел что-то невероятное, запечатлевшееся в его памяти. Отдав кожаный мешок с водой, он несколько мгновений молчал, словно собираясь с силами. Наконец, с трудом разлепив пересохшие губы, он прошептал: — Никса… — Что? — Бровь Аскеладда  недоверчиво поползла вверх. — Никса… — повторил Даг, губы его двигались, но слова давались ему с трудом. — Когда… начало рассветать… я услышал… всплеск… — Он сглотнул образовавшийся в горле ком. — Думал, это из-за моросившего дождя, но тут снова раздался всплеск. Я подошел к борту, проверить, что там… а… а там она… — Его голос дрогнул и затих. — Кто "она"? — спросили почти в унисон мужики из команды, столпившиеся вокруг. Голоса их, хриплые и грубые, смешались в единый гул. — Никса! Смотрела на меня, улыбалась! – прошептал Даг невидящими глазами, словно снова переживая тот странный, пугающий момент. — Так, и что было дальше? — вздохнул Аскеладд, стоя над ним, скрестив руки на груди. Его терпение явно было на исходе. — Я отпрянул от борта… и что-то ударило меня сзади. Больше ничего не помню, — Даг повесил голову, избегая взглядов товарищей. В его голосе слышалась не только физическая слабость, но и глубокая смятение. — Значит, по воде подошли, – задумчиво произнес Аскеладд, его взгляд скользил по поверхности моря, играющей под лучами палящего солнца тысячами ослепительных бликов. В обычно ясных голубых глазах сейчас читалась тревожная сосредоточенность. Мужики из команды, стоявшие рядом, вопросительно посмотрели на него, когда он, не проронив больше ни слова, прошел мимо. Аскеладд молчал, погруженный в свои мысли, словно пытаясь разгадать сложную загадку, ключ к которой был скрыт где-то в глубинах морской пучины. Проводив его взглядами до тех пор, пока он не ступил на шаткий деревянный пирс, мужики тут же накинулись на Дага с градом вопросов: — Какая она была?  — С чешуей, как рыба?  — Она пыталась тебя соблазнить?  — Пыталась тебя утопить? — Голоса их, возбужденные и полные любопытства, перебивали друг друга. Аскеладд только ступил на берег, когда его догнал Бьерн. — Так что ты думаешь? – спросил он, прерывая размышления Аскеладда. Аскеладд, обернувшись, посмотрел на Бьерна своими ясными голубыми глазами. В их глубине мелькнула едва заметная искорка. — Веришь в никсу, Бьерн? — лукаво спросил он. — Ну, не то чтобы Даг врал… — замялся Бьерн, потирая свою челюсть. — Это были вчерашние наши беглецы, — твердо произнес Аскеладд, прерывая его оправдания. — Вчерашние…? — удивленно начал Бьерн, но договорить не успел. Из лесной чащи донеслись радостные выкрики, прервавшие их разговор. — Мы нашли стири! – Из леса вышли несколько мужчин, их лица сияли от возбуждения. — В лесу, в зарослях они лежали, припрятанные. Солнце, словно раскаленный щит, висело над головами, безжалостно обжигая кожу. Работа, начатая с таким энтузиазмом, постепенно замедлялась. Сначала воинов охватила странная апатия. Руки двигались все медленнее, голоса притихли, шутки исчезли. В воздухе повисло тяжелое, зловещее молчание, нарушаемое лишь скрипом дерева и плеском воды. Некоторые бойцы начали спотыкаться, словно земля под ногами вдруг стала ватной. Другие бесцельно бродили по берегу, глаза их были затуманены, а движения рассеяны.   Кто-то валился с ног прямо посреди работы, инструменты выпадали из ослабевших рук. Другие, борясь с накатывающей волной слабости, пытались устроиться поудобнее: прислонялись к деревьям, опускались на песок, сворачивались калачиком у костров, словно бездомные псы. Кто-то успевал добраться до своих шатров, падая на постели прямо в одежде. Аскеладд, заметив происходящее, похолодел. Предчувствие чего-то зловещего сжало сердце ледяной рукой.  — Что вы устраиваете! – выкрикнул Аскеладд, голос его, хриплый и надтреснутый, потонул в неестественной тишине, опустившейся на берег. Он резко обернулся к воину, что безвольно осел на землю, словно марионетка с обрезанными нитями. – Бьерн!? – прохрипел Аскеладд, с трудом разлепляя тяжелеющие веки. – Что-то… неладно… – Слова казались ему чужими, язык заплетался, а голова наливалась свинцом. Он попытался подняться, упереться руками в землю, но мышцы не слушались. В глазах потемнело, земля стремительно надвигалась, и Аскеладд рухнул лицом вниз, проваливаясь в вязкую, непроглядную тьму.