Call of Duty: Black Ops: Cold War

Перекрёсток улиц Анна-Луиза-Карш-штрассе и Розенштрассе, Берлин, Германская Демократическая Республика Капитан Томас «Белл» Реддл Секретная разведывательная служба МИД Великобритании (МИ-6) 24 февраля 1981 года, 18:09       В отличие от того раза, что на бензоколонке, сейчас Грета притормозила аккуратней, но не там, где мы хотели: до магазина электроники, официально закрытого на инвентаризацию, нам предстояло пройти пару метров. В идеале хотелось остановиться прямо напротив магазина, но фрау Келлер как всегда, в своём репертуаре. Слава Богам, не врезалась в какой-нибудь транспорт.       — М-да… — протянула Грета, оглядывая улочку, по которой ходили редкие граждане. — Не похоже на магазин электроники.       — Почему мы встали именно здесь? — мой вопрос был адресован нашей водительнице. — Можно же было встать напротив магазина.       Мы втроём посмотрели на магазин. Рыжуля закатила глаза и недовольно цокнула:       — Там слишком тесно.       — В смысле «слишком тесно»? — возмутился я и вытаращил глаза. Это ж насколько «хорошо» Грета знает Берлин, раз она останавливается в дурацких местах? — Да там, блять, «Тысячелетний Сокол» можно посадить!       — Оставь Грету в покое, — умиротворённо произнесла Хелен, надеясь на то, что я успокоюсь. — Такая уж она есть. Так ведь, Грета?       Подтвердив слова подруги словами «Да, именно такая», немка подъехала поближе к тротуару и сдала назад. Я принялся гладить котика, устроившегося у меня на коленях, словно на подушке. Вдруг машина во что-то врезалась своей жопой, пускай и не со всей дури. От этого я чуть не ударился шеей о спинку сиденья, Хелен, хоть она и пристегнулась, повезло чуть меньше: просто ушиблась и стала потирать место удара. Я глянул назад: мы врезались в фургон оливкового цвета. Бампером в бампер, так сказать.       — Вот такая она, блять, идиотка! — процедил я, пародируя так Хелен. Далее я возмущённым тоном спросил у рыжули: — Грета, ты чё сделала?       — Да, Грета, что ты сделала? — поддержала меня Хелен. В ответ фрау Келлер процедила:       — Слушайте. Вы меня дёргали, дёргали… вот теперь радуйтесь! — с этими словами она приготовилась надавить на газ, но я остановил её, протараторив:       — Не-не-не-не-не, не отъезжай. Иначе люди увидят повреждения, — как только котик слез с меня, я подался вперёд и задал немке логичный вопрос: — Ты нахера это сделала?       — Я не видела этот долбанный фургон, — оправдалась Грета. Фиговое какое-то оправдание, если честно. Я снова удивился складу ума Греты и озадачился:       — Как можно было не заметить многотонный фургон? Эт те, блять, не губная помада!       — Он стоит под ебланским углом! — рявкнула Грета. Мы с Хелен, думая, что она так несмешно шутит, обернулись: никакого ебланского угла нет и не было. Грета врезалась в фургон потому, что сдала назад, ища место для парковки.       — Фургон за тобой стоит, Грета, — чуть ли не выплюнул я. — Запомни раз и навсегда: если сдаёшь назад, всё будет двигаться к тебе со спины. Это знаю даже я, человек, нихуя не умеющий водить машину!       — Лучше думай о «Топо… — фрау Келлер нагло оборвал треск моей рации и голос Лазаря, беспокоившегося насчёт нас:       — Том, вы с Парк уже приехали? Францу «Топору» только что позвонили.       — Мы уже идём, — заверил я еврея, взял сумку и первым вышел из советской машины. Хелен тоже вышла и проследовала за мной, не забыв прихватить котика. Со стороны казалось, что мы — сладкая парочка, собравшаяся добраться до метро и поехать куда-нибудь за город. Зимой.       Мы зашли в узенький переулок, слева от нас стояло четырёхэтажное здание, справа — тот самый магазин, где Елеазар и торчал. Стучать в парадный вход не стали, боясь привлечь лишнее внимание, особенно внимание агентов Штази. Поэтому Хелен постучала по двери чёрного хода. Спустя минуту или около того, дверь открыл Елеазар. Он молча дёрнул головой вправо, мол, «Заходите, гости дорогие».       Уже внутри магазина кот стал вырываться из рук Хелен. Та, тараторя «Ну всё, всё», отпустила пушистика, и тот на скорости света промчался в туалет. Похоже, он лучше нашего ориентируется в магазинчике. Тем лучше для кота.       — Ребят, вы где так долго пропадали? — возмущённым тоном спросил Елеазар, подходя к прилавку, на котором лежал параболический микрофон с наушниками. — Франц сейчас обзванивает морги и больницы, хочет узнать, где жена и сын.       — А что, они должны были вернуться? — осведомился я, кладя сумку на прилавок подальше от микрофона. Лазарь недобро усмехнулся:       — Да увезли их. Люди «Кирпича» и он сам, — пока мы с Хелен удивлённо переглядывались, еврей продолжал: — Разговаривал с пацаном, как с внуком. Умеет же «Кирпич» удивить.       — Кстати, как дела у Адлера? — вмешалась Парк, облокачиваясь о прилавок. Елеазар махнул рукой:       — Он ещё прячется, перед уходом из эфира Расс сказал, что сам свяжется.       — Хорошо, — согласился я, пока Хелен надевала наушники, подсоединённые к параболическому микрофону. Пока она слушала звуки в квартире «Топора», Елеазар подошёл к окну, достал из внутреннего кармана пальто маленький фотоаппарат, замаскированный под плоскую флягу, и фотографировал, наверное, Франца. Ну а я аккуратненько положил бриллиант, выблеванный котиком, на прилавок. Что с ним делать — непонятно. Ломбард — лишь один из вариантов.       Сделав снимок, еврей отошёл от окна и, увидев бриллиант, недовольно цокнул:       — Нашёл время радовать Парк…       — Я думаю, что с ним делать. Подарить что-нибудь я всегда успею, — уверенно парировал я, не отрывая взгляда от драгоценности. Лазарь осведомился:       — А где ты его вообще достал?       — Спроси нашего пушистого дружочка, — усмехнулся я, указывая правым большим пальцем в сторону. — Это он выблевал бриллиант из желу…       — Тихо оба! — шикнула на нас Парк, поднимая левый указательный палец. — «Топору» опять звонят.       Мы с Елеазаром тут же умолкли и заняли места: Азулай — у окна, я — рядом с Хелен. Что до неё, то она вытащила наушники и увеличила на микрофоне громкость, дабы мы тоже послушали, о чём сейчас будет говорить Франц. И он заговорил, хоть и на английском:       — Да? Блять, я знаю протокол, — гневно процедил объект. — На КПП за мной ни одна падла не следи… — он умолк, прослушал собеседника и воскликнул: — А что ты ещё хочешь, чтоб я сделал?! Ты и так по моей просьбе увёз Эдду и Вильгельма! Подставлять их задницы я не собираюсь, понял?! — тяжело вздохнув, мужчина куда более спокойным голосом продолжил: — Так, я знаю, что ты хочешь как лучше. Я доверяю тебе. Но учти: если твои люди их тронут, тебе и твоей организации пизда! ПОНЯЛ???!!! — последнее слово он выкрикнул с душой, справедливо опасаясь за жизни жены и сынишки.       — Идеальный папа, — хмыкнул Елезар, но нам мешать не стал. Тем временем, «Топор» предложил собеседнику:       — Перейдём к делу? Хорошо, — пустил Франц смешок, стараясь расслабиться после напряжённого начала разговора. — Не переживай насчёт чемоданчика, он при мне, — затем он, судя по звукам, достал из ящичка блокнот или тетрадь, а также ручку и начал что-то писать. — Где и когда?.. Запомнил, — нагло соврал «Топор» собеседнику, хотя он наверняка нихера не запомнил и записал адрес чисто для себя. Наскоро попрощавшись, немец тут же, судя по новому звуку, сорвал лист и порвал его на лоскутки.       — «Кирпичу», как я понял, позарез нужен чемоданчик, — вслух предположил Елеазар, отходя от окна и возвращаясь к прилавку. И пофиг, что это дипломат, а не чемоданчик. Поправлять еврея я не стал. — Надо будет повесить маячок, без него мы не выйдем на «Кирпича».       — Кто-то должен проникнуть в квартиру «Топора», — вполголоса буркнул я, замечая, что на прилавок запрыгнул котик и обнюхивает бриллиант. Я повысил голос и подставил под нос кота правый указательный палец: — Нет!       — Что «нет»? — поинтересовалась Хелен и, запечатлев зрелище кота, меня и бриллианта, взяла последний и положила во внутренний карман куртки. — Побудет пока у меня.       — В общем, Томми-ган, — встрявший Елеазар обрушил левую руку мне на правое плечо, — иди-ка ты к «Топору». Про транквилизаторный пистолет не забыл?       — Не забыл, — заверил я ЦРУшника, демонстративно открыл сумку и достал оттуда тот самый пистолет, ранее помогший мне без шуму и пыли вытащить Лукаса «Пулю-в-зубах». Хе, без шуму и пыли… Опять второе «Я» нагло, бесцеремонно лезет в мой разум и внушает известные одному только ему фразочки. Тьфу!       Сосредоточившись на задании, я засунул пистолет в штаны, как Расс: за спину. Елеазар сообщил мне:       — Пока ты будешь у «Топора», я проверю окрестности на предмет незваных гостей. Ну а Парк… — он умолк, смотря на Хелен. Та закончила за «Лазаря»:       — А я буду следить за вами отсюда. И сидеть тихо, как мышка.       — Вот и хорошо, — согласился я и напоследок почесал котика под подбородком. Перед тем, как выйти из магазина через чёрный ход, Хелен предупредила меня:       — Агенты Штази могут доебаться даже до бродячих шавок, так что, не выделяйся.       Молча кивнув, я оставил ребят и кота и вышел из магазинчика. Уже на улице Парк снова предупредила, пусть и по рации:       — Белл, если Франц «Топор» тебя обнаружит, это провал.       — А то я не знаю, — буркнул я и отрубил связь. Что ж, пора обычным прогулочным шагом зайти к Францу. Главное — вести себя естественно, ничем не выдать ни себя, ни коллег по службе. Многоквартирный дом №19 по улице Розенштрассе, Берлин, Германская Демократическая Республика Тот же день, 18:45       Слава яйцам, на улице до меня никто не докопался. Пистолет в штанах немножко мешал, но это так, пустячок. Зайдя в холл, я чуть не врезался в пробежавшую мимо шатенку в серо-синей рубашке, такого же цвета брюках и чёрных туфлях. Она подошла к почтовым ящичкам на стене слева и, открыв один из них, что-то достала.       Я пожал плечами и прошёл в коридор. В дальнем конце его двое осси расспрашивали о чём-то то ли хозяина одной из квартир, то ли гостя. Судя по тону голосов, это был просто разговор, пускай и с вопросами на какие-нибудь темы, меня не касающиеся.       Увидев рядом с лестницей указатель наверх, на второй этаж, я потихоньку поднялся. Встав у окна на лестничном пролёте, я врубил рацию и, связавшись с Хелен, осведомился:       — Парк, в какой квартире живёт «Топор»? Тут двери с номерами «25», «26» и «27».       — Двадцать седьмая квартира, — сообщила возлюбленная и добавила: — Не вздумай оглушать и, тем более, убивать Франца. Он должен пойти на встречу с «Кирпичом».       — Обещаю, что не убью, — заверил я девушку и, вырубив рацию, достал отмычку. Крайне полезный инструмент, особенно если ключа нет, а во вражеское помещение, причём запертое, надо как-то попасть.       Покопавшись с замком, я оказался в квартире и тихонько так закрыл входную дверь. Убранство коридора было скромным, словно только что провели уборку и выкинули нахер весь лишний мусор. В гостиной пусто, в спальне тоже. Что ж, будем подниматься по лестнице на второй этаж квартирки «Топора».       Впрочем, стоило мне пройти мимо гостиницы, как со мной снова связалась Хелен, прошептавшая:       — Белл, «Топор» щас выйдет из кабинета. Прячься!       Правильно делает, что шепчет, а не говорит или, тем более, орёт. Не хватало, чтоб Франц раньше времени спалил меня, слушающего собеседницу на том конце линии. Тем временем, я открыл дверь в спальню и стал ждать, пока «Топор» или уйдёт куда-то, или просто пройдёт мимо, не заходя сюда. Прошло несколько секунд, прежде чем Парк проинформировала меня:       — «Топор» зашёл в спальню на втором этаже и… — запнувшись, Хелен умолкла. Но пару секунд спустя радостно вздохнула: — Собирается лечь спать.       — Уверена? — недоверчивым тоном спросил я девушку, на что та возразила:       — Иначе он бы не раздевался и не откидывал одеяло, чтоб лечь. Так… — хмыкнув, Парк довольно произнесла: — Всё, можешь выходить из укрытия. «Топор» лёг спать.       Поблагодарив возлюбленную, я отключился и, тихонько открыв дверь, аккуратно стал ходить по квартире. Тем более, свет и так был вырублен везде, кроме спальни, пока об этом не сообщила Хелен. На втором этаже уже были четыре двери. Одна из них вела в спальню, где сейчас пытался заснуть Франц «Топор». Ещё одна почему-то была открыта. Наверное, Краус забыл закрыть свой кабинет. Ему же хуже. Далее шла тумба на ножках, а напротив входа в кабинет — шкаф с семью полками.       Я зашёл в кабинет «Топора» с видом на тот самый магазинчик электроники, где сидела Хелен, и закрыл за собой дверь. Полюбовавшись роскошным интерьером помещения, я присвистнул и бормотнул:       — Это я удачно зашёл…       Далее предстояло найти дипломат «Топора» и положить туда маячок. Насвистывая мелодию, я принялся обыскивать кабинет. Начал я с рабочего стола, на котором располагались печатная машинка, настольная лампа, очки с толстой оправой, цветок в горшочке, какая-то книга, газета, пустая кружка и пепельница, от затушенной об неё сигареты исходила тоненькая струйка дыма.       — Белл, — вновь заговорила со мной по рации Хелен, — каждый раз, когда «Топор» заходил в кабинет, «Лазарь» его терял. Выясни, из-за чего.       — Хорошо, — тихонько отозвался я, выдвигая один из ящичков рабочего стола. Внимание моё привлекли тетрадь с пометками и в твёрдом переплёте и… эротическая ручка. Любопытный предмет, если честно. Как в том фильме, который я смотрел. Названия фильма не помню, но там, как и здесь, девушка на изображении оголялась, если поднять ручку кончиком вверх. Что ж, возьму-ка на всякий случай. Как и тетрадку.       Положив оба предмета в карманы куртки, я продолжил изучать кабинет «Топора», только что оставшегося без пары вещиц. Учитывая слова Хелен о том, что Елеазар терял Франца каждый раз, как тот заходил в кабинет, я включил ультрафиолетовый фонарик под стволом пистолета. Луч ультрафиолета уловил отпечатки пальцев слева от картины с какой-то девушкой. Интересно, она может быть ключом в тайное помещение, куда «Топор» заходил ранее?       Я наклонил картину вправо. Раздался тихий щелчок. Но далее ничего не произошло. Возможно, соседняя стенка, покрытая деревянной квадратной плиткой, поможет? Найдя ещё один отпечаток — уже целой ладони — я прислонил к ней левую руку. Все плитки, на которых остался отпечаток, въехали внутрь стены, и часть её открылась. Я уверенно зашёл внутрь.       Выключив фонарик, я первым делом обратил внимание на трёхместную моечную раковину. Далее шёл всякий мусор, бутылки пластиковые и несколько верёвочек наверху, на которых висели прищепки. Почти все они держали различные фотографии.       — Том, я тебя не вижу, — забеспокоилась Хелен. Я прыснул:       — И не увидишь. «Топор» исчезал потому, что через кабинет можно попасть в фотолабораторию. Почти как у нас.       — Ясно, — пробурчала Парк и поторопила меня: — Ты лучше дипломат найди.       — Уже, — самодовольно хмыкнул я, глядя на тот самый заветный дипломат, ранее увиденный мной в руке Франца после того, как тот прошёл КПП. Лежал он на столе прямо напротив меня. Странно, но дипломат по какой-то неведомой причине был открыт. «Топор» забыл закрыть его на замочек? Я удивлён, что он голову не забыл!       — Не думал, что это ловушка? — с издёвкой в голосе спросило второе «Я», с которым мне спорить не хотелось. Я проигнорировал вопрос и подошёл к дипломату. Внутри лежали пять пачек купюр. Одна — с марками ГДР, другая — с марками ФРГ, третья — с фунтами стерлингов, а четвёртая и пятая — с баксами. Ещё здесь лежал паспорт гражданина США на имя Улика Варанджа. Само собой, на фотографии был Франц «Топор», а не посторонний мужчина.       Положив купюры и паспорт по правую сторону дипломата, я заметил две фотографии. На них были изображены то ли бочки, то ли цистерны. И это точно не бетономешалки. У меня закралось одно очень нехорошее подозрение, будто бы я ранее видел эти предметы. Я прищурился: ба, да это же атомные бомбы! Самые, сука, что ни на есть, настоящие атомные бомбы! Ещё во Вьетнаме, спасибо Рассу, я просматривал аналогичные фотографии. Вытаращив глаза, я сглотнул и связался с Парк:       — Хелен. Хелен, приём!       — Что у тебя, Белл? Нашёл дипломат? — осыпала меня девушка вопросами. Снова сглатывая, я взял себя в руки, просунул и доложил ей:       — Найти-то нашёл. Только в дипломате есть одни воистину любопытные фотографии. На них ни много, ни мало атомные бомбы.       — Стоп, что? — удивилась Хелен. — Ты ничего не перепутал?       — Нет! — чуть резче обычного парировал я, быстренько фотографируя оба снимка. На всякий случай. — Я способен отличить цистерну бензовоза от атомной бомбы.       — Сука… — процедила Парк, услышав о содержимом фотографий. — Так, клади маячок в дипломат и уматывай оттуда.       Ответив «Есть», я просунул включенный маячок во внутреннюю обшивку дипломата и разложил предметы так, как они лежали до моего появления в фотолаборатории. Теперь остаётся свалить отсюда. Франц приведёт нас к «Кирпичу», и мы сцапаем бандита. В этот самый момент второе «Я» злорадно хихикнуло, как бы пытаясь поддержать меня морально:       — Конечно поймаешь. С теми, кого ты зовёшь своими друзьями.       Как ни странно, я был солидарен со своей второй личностью, чьё имя оставалось для меня неизвестным. И эта его фраза… «С теми, кого ты зовёшь своими друзьями». Её я попросту пропустил мимо ушей. Не хочу попасться на глаза «Топору», если тому взбредёт сходить в туалет.       Увы, стоило мне подумать о хорошем, как реальность тут же не просто щёлкнула мне по носу, а ёбнула со всей силы по башке. То есть, Франц «Топор», в одних трусах, замахнулся на меня рукояткой пистолета Walther PP, собираясь оглушить. К счастью, я вовремя перехватил его руку, сжал пальцы правой в кулак и врезал им по носу так «вовремя» проснувшегося Крауса.       — Шука… — процедил на ломаном русском бородач, хватаясь свободной рукой за нос, из которого потекла кровь. Я ударил ногой в пах, отчего Франц уйкнул и разжал пальцы, роняя пистолет на пол. Я хотел было оглушить его, но тут «Топор» упёрся головой мне в живот и, обхватив за талию, толкнул меня назад, к стене. Я ударил пару раз левым локтём по лопатке, но ни в какую. Тогда я снова пнул, но уже в колено. Только тогда Франц распластался на полу, благо он не сумел загнать меня в фотолабораторию.       Пыхтя от злости, немец схватил стул на колёсиках и попытался швырнуть его в меня. Я отскочил в сторону, схватил со стола первый попавшийся предмет и шандарахнул им Франца по голове. Соперник упал на пол, но ненадолго. Я глянул на предмет: я ударил Франца «Топора» книгой. Хорошо хоть не ножом или молотком.       Далее Краус, уловив взглядом пистолет, побежал к нему. Не собираясь ждать, когда противник продырявит мне, например, голову, я взял пепельницу со стола, повалил «Топора» на пол и со всей силы врезал импровизированным оружием по затылку. Потом ещё два раза!       Отшвырнув пепельницу в сторону, я закатил глаза, отдышался и глянул на Франца. Из затылка текла кровь, сам соперник лежал неподвижно… похоже, я случайно убил «Топора»! Блять! Хотелось материться, но из-за сложившейся ситуации и общего напряжения невозможно было хотя бы заорать «ААААААА!!!».       Так, Томми-ган, расслабься… От трупа всё равно надо избавиться. Вот только как? Хоть я и работаю в МИ-6, но совершенно не умею должным образом избавляться от трупов! Оклемавшись, я вскочил и вернулся в фотолабораторию. Я обыскал её на предмет хотя бы мешка на голову. И нашёл. Конечно, узорчатая грелка для чайника, хрен знает что забывшая в фотолаборатории, не мешок на голову, но лучше, чем ничего.       Надев грелку для чайника на голову покойнику, я врубил рацию и обратился к ребятам:       — Парк, Лазарь. Приём!       — Это Парк, — вышла на связь Хелен. — Что случилось?       — Блять… — выдохнул я, качая головой. — На меня только что напал Франц «Топор». И… я его случайно убил, в пылу схватки.       — Что значит «случайно убил»?! — взорвалась Парк. Понятное дело, он должен был выжить и навести нас на «Кирпича». Затем настал её черёд материться: — Блядский шмель… — вздохнув в рацию, девушка осведомилась: — Белл, ты сейчас всё ещё там, у «Топора»?       — Да, надо избавиться от трупа, — пробормотал я. — Иначе нас выебут Штази. Причём без вазелина.       — Жди, мы идём, — приказала Хелен и отключилась. Я отыскал стул, лежавший спинкой кверху, поставил его на колёсики и, плюхнувшись на него, громко вздохнул. Что ж, маячок теперь бесполезен.       — Поздравляю, молодой человек, — с сарказмом произнёс голос в башке и даже похлопал несколько раз. — Нагадил своим якобы друзьям.       — Я хотя бы пытаюсь выкрутиться из положения! — зло рявкнул я. Мысленно, естественно. Мне и сейчас тупо не до споров со своей второй личностью. Лезет, когда надо и когда не надо! Зла на неё нет! Тот же день, меньше пяти минут спустя       — Зачем у него на голове грелка для чайника? — недоумевающим тоном спросил Елеазар, сидящий на корточках перед трупом Франца «Топора» и указывающий ладонями на его голову. Я закатил глаза и, оправившись уже от шока и осознания потери важной ниточки, ведущей к «Кирпичу», рыкнул:       — Чтобы голову не застудил!       — Как он тебя спалил? — настала очередь недоумевать уже Хелен. Да, мне крупно повезло, что ребята не набросились на меня с обвинениями во всех смертных грехах и геноциде населения Китая усилиями Отряда 731. Вместо этого они обступили тело, гадая, как конкретно избавиться от тела.       — Наверное, усыпил вашу бдительность и прополз по коридору по-пластунски, — высказал я предположение, самое логичное на мой взгляд. А Лазарь тем временем встрял:       — Чё с ним случилось?       — Ему пробили голову пепельницей, — ответил я еврею, снова закатывая глаза. Меня это уже начинало бесить. Что гадать-то? Избавляться надо от покойника, а не устраивать светские беседы!       — А это, — Лазарь указал на грелку для чайника, — ты зачем на него напялил? С чайником перепутал? Что ты от нас хочешь?       Я чуть подался вперёд и, еле сдерживаясь от порыва дать Елеазару мощный подзатыльник, процедил:       — А ты догадайся с одного раза.       — Томас, мы не колдуны, — качнула головой раздражённая Хелен. Раздражённая потому, что лишь в этом состоянии она называет меня полным именем. — Мы мёртвых не оживляем.       — Вы, ребята, что, вообще не знаете, как избавляться от трупов? Ха! — я, поражаясь не то наивности, не то глупости ребят, усмехнулся и хлопнул себе рукой по правому бедру. — А ещё сотрудники спецслужб…       — Пиздят как Троцкий, — настал черёд моей второй личности встревать в разговор взрослых людей. Я мысленно приказал ему заткнуться. Что до Елеазара, то он, подтверждая для меня слова второго «Я», пояснил:       — Мы только делаем трупы. Мы не умеем избавляться от трупов.       — Тогда дождёмся глубокой ночи, закутаем труп в ковёр и вывезем его за город, где и закопаем, — озвучила план уже Хелен. Мы с Лазарем посмотрели на неё, переглянулись друг с другом и приняли решение последовать плану Парк. Другого выхода нет. Хелен снова распорядилась: — Держите его за ноги.       — А за что нам ещё его держать? За уши, что ли? — поворчав немного, Елеазар всё же взял Франца «Топора» за левую ногу. Я — за правую. Хелен подняла труп за руки. Естественно, такой худой бородач был легче, например, тяжелоатлета, но всё равно тащить тяжело.       Впрочем, только-только мы подняли труп «Топора», как к проходу подошёл тот, кого мы ну никак не ожидали здесь увидеть, но зато жаждали поймать, как настаивала Хелен, или убить, как мог потребовать Расс. Это был не кто иной, как… «Кирпич». Собственной персоной. Стоило мне глянуть на него, как в голову хлынул поток воспоминаний, связанных с Волковым. Но я сдержался. Не застрелил бандита на месте.       — Надеюсь, не помешал? — как можно невиннее осведомился у нас «Кирпич», после чего мы разжали руки, и труп Франца мешком плюхнулся на пол. Мы стояли, как истуканы, неотрывно пялились на Волкова, самолично пожаловавшего к квартире «Топора». Зайдя в кабинет ныне покойного Франца, «Кирпич» задал ещё один вопрос, на сей раз не риторический: — Вы знаете, кто я такой?       Хелен и Елеазар переглянулись и принялись пожимать плечами, делая вид, что они в душе не ебут, кто он такой. А вот я… я не по своей воле ляпнул:       — Я знаю, — за что ребята удостоили меня убийственными взглядами. Особенно Азулай, мысленно наверняка обещавший мне устроить что-то вроде «Техасской резни бензопилой» или «Хэллоуин». Но мне не было стыдно. Напротив, я лишь констатировал факт второго «Я»!       — Очень хорошо, — натянул «Кирпич» улыбку, переступая труп «Топора». Мысленно же он, наверное, убивает нас всеми возможными способами, которые можно представить. Например, мне суёт в рот газовую пулю, как в «Живи и дай умереть», Хелен душит, а её тело отдаёт свиньям, а Елеазара скармливает пираньям, как Блофельд в «Живёшь только дважды». Сам «Кирпич», комфортно устроившись на красном кресле, которое я ранее проигнорировал, занял позу «американской четвёрки» и заявил: — Это поможет сэкономить время.       — Ну а я тебя не знаю, — мотнул головой Елеазар, играя дурачка. Волков посмотрел на труп, выдохнул носом и начал нам объяснять по поводу избавления от трупа; по крайней мере, я именно так и понял его лекцию, в слова которой вслушивались все мы, особенно Елеазар:       — Ребят, если вы будете таскать труп одним куском, у вас всегда будут проблемы. Лучшее, что можно с ним сделать — это расчленить на шесть кусков и сложить их горкой, — Кирпич даже изобразил горку в воздухе. Хелен, отыгрывая дурочку, озадачилась:       — Кто-нибудь скажет мне, кто это такой?       — А вот когда вы расчлените труп на шесть кусков, — в коридоре послышались шаги человека, надевшего зимние сапоги или ботинки, — тогда от него можно избавляться. Только не надо прятать куски в холодильнике, чтобы маму не напугать.       К «Кирпичу», обходя нас и переступая труп, подошёл двухметровый длинноволосый мужик с коротенькой аккуратной бородкой и чуть ли не квадратной челюстью. Из одежды на нём было расстёгнутое пуховое пальто, под ним — тонкий свитер. Далее шли свободные штаны тёмно-синего цвета, больше похожие на трико, и зимние ботинки чуть выше щиколотки. В правой руке патлатый здоровяк держал кружку с чем-то внутри.       «Кирпич» принял кружку, поблагодарил друга, назвав его «Бутоном», и сделал глоток. Только после этого он продолжил разъяснять нам об избавлении от трупа:       — Вообще, я слышал, что лучший способ — это скормить труп свиньям, — одновременно слушая рассказ «Кирпича», я почувствовал, как «Бутон» вытаскивает у меня из-за спины транквилизаторный пистолет. Та же участь постигла и пистолеты Хелен и Елеазара. Забрав у нас оружие и подобрав с пола Walther PP, «Бутон» попросту ушёл, а в дверном проёме встали двое бандитов, с АК, вроде бы. — Свиней надо несколько дней не кормить. После этого они сожрут расчленённый труп за милую душу, — лицо «Кирпича» украсила гадкая улыбочка, Хелен скривилась от отвращения и демонстративно бякнула, а Елеазар вообще скрестил руки на груди. — Для того чтобы мясо хорошо переварилось, надо сперва побрить трупу голову и вырвать все зубы. Конечно, этим можно заняться и потом, но кому охота выковыривать зубы жертвы из свинячьего говна? Кости же они сожрут без проблем, — оскалившись, «Кирпич» снова выпил чего-то из кружки. — Для того чтобы за раз избавиться от одного трупа, надо как минимум шестнадцать свиней. Поэтому, — бандит покачал левым пальцем, — остерегайтесь владельцев свиноферм.       Сразу вспомнилось одно-единственное посещение свинофермы «Кирпича»… Не мной, конечно, но моей второй личностью, презиравшей бандита, как и я. Второе «Я» услужливо подкидывало воспоминания с фразами «Кирпича» вроде «А с тобой кто, блять, разговаривает, мальчик?». Да, «Кирпич», судя по этим воспоминаниям, любит второго «Меня». Бандит же, кажется, подходил к завершению лекции:       — Тело весом девяносто или девяносто один килограмм свиньи сожрут примерно за восемь минут. Это значит, что одна свинья сжирает около девятисот грамм сырого мяса в минуту. Именно отсюда и происходит присловье «Жадный как свинья».       — Ну… — подал, наконец, голос доселе молчавший Елеазар, упёршись руками в талию. — Спасибо за лекцию. Теперь всё ясно, что к чему. А теперь, если не возражаешь, — еврей сделал шаг к «Кирпичу», — объясни, кто ты. Про то, что ты кормишь свиней человечиной, можешь больше не рассказывать.       Не знаю, то ли я не шибко внимательно слушал Лазаря, то ли слова его больно задели Волкова, но тот поставил кружку на правый подлокотник, встал во весь рост, сжал губы в тонкую линию, снял очки и, бросив убийственные взгляды в наши стороны, задал вопрос, совершенно не связанный с происходящей ситуацией:       — Вы знаете, что обозначает слово «возмездие»? — поняв, что ему не ответят, «Кирпич» продолжил изъясняться так изысканно, что, мягко говоря, пиздец: — Возмездие — это акт отмщения. Это месть, осуществляемая любыми средствами. В данном конкретном случае это осуществит охуенная сволочь. Я.       На этом монолог «Кирпича» и закончился. Он снова обошёл нас, зыркая прежде всего в мою сторону, словно я только что убил его друга, а не простого связного. Мы с Хелен и Елеазаром, впечатлённые лекцией Волкова, поняли, что попали. Да-да, попали. Мало того, что оружие взял некто «Бутон», так ещё и те двое мордоворотов с автоматами явно не горят желанием делиться с нами стволами.       — Фройляйн и герры, — обратился к нам «Кирпич», стоя у выхода и кивая на коридор. Мы втроём переглянулись и, поникнув духом, потопали друг за другом. «Кирпич» шёл впереди, сзади замыкали строй ребята с АК. Вскоре, когда мы спустились на первый этаж квартиры покойного «Топора», к Волкову подбежал «Бутон», держащий в левой руке дипломат, куда я ранее положил маячок. Наверное, сначала обыскал этаж, а затем вспомнил про фотолабораторию.       Уже на улице нас, несмотря на то, что везде сновали агенты Штази, посадили в микроавтобус с зашторенными окнами, где я заметил, что у дальнего окна спит… Грета Келлер! И её поймали! Не успели мы рассесться, как «Бутон», севший впереди, развернулся и выстрелил в нас из моего же транквилизаторного пистолета.       Первой отключилась Хелен, раньше всех получившая транквилизатором в шею. Далее шёл черёд Елеазара. И только потом вырубился я, познав на себе эффект транквилизатора. Ни о чём толком не подумал, даже второе «Я» не подало голос. Убежище Антона «Кирпича» Волкова, где-то в Восточном Берлине, Германская Демократическая Республика Тот же день, сорок минут спустя       Очнулся я хрен знает где. Попытался протереть глаза, но понял, что не могу. Я привязан руками и ногами к стулу. Свет от потолочной лампы, конечно, не бил мне в глаза, но я всё равно зажмурился. Дёрнувшись несколько раз, я огляделся: помещение заставлено коробками, ящиками и мешками, стул со мной стоит посередине. Справа — стул с Гретой, гневно пыхтящей и матерящейся на немецком.       Устремив взгляд вперёд, я удивился: перед нами, скрестив руки за спиной, стоял Лукас «Пуля-в-зубах»! Вот только в отличие от фрау Келлер, я не чувствовал ни злости, ни желания придушить Рихтера. Напротив, я… гордился парнем. Блять, опять влияние второго «Я»!       — Добрый вечер, герр Реддл, — поклонился мне Лукас и тепло улыбнулся, словно перед ним не два пленника, а старые друзья. Кстати, о друзьях… а где, собственно, Хелен и Елеазар? Впрочем, оборвала мои размышления Грета, выпалившая:       — Уёбок бесхребетный!       — Полно тебе, Грета, — усмехнулся Лукас, подходя к Грете сзади и кладя руки ей на плечи. — Дело не в том, что я сдал тебя и твоих друзей. И не в деньгах, — тут немец наклонился к нам и поспешил вставить: — Мне, к слову, не заплатили, да я и не просил, — выпрямившись, «Пуля-в-зубах» продолжил: — Дело в будущем. Оно за соцлагерем, а не реликтом уходящей эпохи.       Грета не ответила, предпочтя и дальше бессильно пыхтеть. Что до меня, то я задумался над словами Лукаса. И даже согласился с ними, к своему удивлению! Действительно, рабство и феодализм стали достоянием истории, когда-нибудь и капитализму найдётся место на свалке истории. Не знаю, в этом времени или в будущем. Но наступит же…       Я тряхнул головой, отгоняя мысли. Надо отсюда как-то выбираться и арестовывать «Кирпича». Или, по крайней мере, ждать, пока за нами не придёт подмога… В лице, например, Расса. Или хотя бы Мэйсона и Вудса, которых отзовут в Берлин.       Вздохнувший Лукас направился к выходу, открыл дверь и бросил нам:       — Порадую герра Волкова, отстанет со своими расспросами от ваших, герр Реддл, друзей.       — Желаю удачи, — сказал я «Пуле-в-зубах» без нотки сарказма в голосе. Грета косо посмотрела на меня, будто я сбрендил, но я повернул к ней голову и успокоил: — Я, Грета, лишь стараюсь сохранять боевой дух. И тебе, к слову, советую.       — Будем о чём-нибудь думать тогда, — буркнула рыжуля. Я пожал плечами:       — О смысле жизни можно подумать.       Наши думы продлились недолго: спустя около минуты в помещение зашёл «Кирпич». Как ни странно, один. Наверное, охрана будет сторожить снаружи. Начисто проигнорировав фрау Келлер, Волков сосредоточил всё внимание на мне. Первым делом, он поздоровался:       — Приветствую ещё раз, — и протянул руку. Я приподнял бровь и, смело глянув «Кирпичу» в глаза, задал логичный — на мой взгляд, естественно — вопрос:       — Дядя «Кирпич», ты дурак?       Улыбка, проступившая было на морде Волкова, пропала совсем. Словно я задел его за больное, хотя на самом деле я попросту назвал дурака, коим и был в данный момент «Кирпич», дураком. Просто констатация факта. В ответ же Волков вполголоса произнёс загадочную фразу, смысл которой я не понял:       — Значит, Персей оказался прав…       — Насчёт чего? — озадачился уже я. Как ни странно, «Кирпич» скрестил руки на груди, потопал левой ножкой, после чего провёл рукой по волосам и продолжил:       — Персей обещал награду за твою голову, Томми-ган.       Вот как… наверное, моё прозвище ребята выдали под пытками… А это уже весомый такой повод НЕ брать «Кирпича» в плен. Потому что если он что-то сделал с Хелен… Убью его нахуй. И плевать, что он только что невзначай подтвердил свою работу на Персея!       — И давно ты работаешь на него? — осведомился я, растягивая время. Если за нами придёт подмога, надо тянуть до последнего, дабы нас освободили ребята. Что до «Кирпича», то он качнул головой и фыркнул:       — Не жди, мальчик, ответов на свои вопросы.       — А со мной поболтать не хочешь, бандит? — встряла Грета, доселе молчавшая. Волков закатил глаза и глянул на немку. После этого он состроил удивлённое выражение морды лица:       — Ох, нихуя себе… — и радостно воскликнул: — Твоя, Томми-ган, девчонка ещё и говорить умеет! Ну и о чём ты хочешь поболтать, милая?       — О том, — Грета сглотнула слюну, — что если ты нас обоих сейчас кокнешь, то за тобой придут. Придут недовольные потерей ценных агентов.       Услышавший это «Кирпич» хихикнул:       — К сожалению, кажется, вашим друзьям сейчас совсем не до вас, товарищи.       — Естественно не до нас, — с нескрываемым сарказмом в голосе выдал я, обращая внимание бандита на себя. — Какой-то петух вроде тебя знает лучше.       — Петух, — неожиданно тихо повторил Волков. Я только что наступил на больную мозоль любого бандита, обозвав «Кирпича» пассивным пидором. Реакция его не заставила себя долго ждать: мужчина со всей дури пнул меня в грудь, отчего стул вместе со мной упал назад, а я, ударившись затылком о пол, шикнул от боли. Далее «Кирпич» поставил правую на краешек седалища, прямо мне меж ног, положил правое предплечье на колено и процедил: — Никто! Слышишь меня? Никто не смеет звать меня петухом! Особенно зелёная сопля, строящая из себя сраного Джеймса Бонда!       Выговорившись, Волков закрыл глаза и выдохнул носом. Странно, что не прибил прямо на месте, хотя и мог бы! Ведь Хелен не просто так упоминала, что он взрывается, если обозвать его петухом.       — Знаешь, Томми-ган, я мог бы найти тебе какое-нибудь применение, но ты — бракованный товар, — Волков улыбнулся. И эта улыбка не предвещала ничего хорошего. По крайней мере, мне. Стоило «Кирпичу» убрать ногу со стула, как в помещение без стука и предупреждения ворвался «Бутон», крича:       — «Кирпич»! Ну наконец-то!       — Лёня! — воскликнул развернувшийся бандит. — Ты чё бегаешь вокруг да около?       — На нас напали, — доложил ему отдышавшийся «Бутон», чьë настоящее имя, как я буквально только что узнал, — Лёня. На вопрос «Кто?» патлатый ответил: — Адлер, о котором ты говорил. С ним ещё двое: мужик с зализанными волосами и бородач под полтинник.       — Блять… — прошептал «Кирпич» и потёр лоб, явно думая, что делать дальше. Думал он недолго: бандит собрался духом и приказал «Бутону» следить за нами двоими, а сам выбежал из импровизированной допросной.       Кивнувший «Бутон» поставил стул со мной на ножки и, отойдя на метр, скрестил руки на груди, не отводя взгляда от нас с Гретой. Ладно, скучновато будет без «Кирпича», но зато поспокойней. Пока нас не вытащат.