Эксперимент Уйдейкхаала

Джина сидела на холодных камнях у стены клуба, сжимая свои колени, словно это могло защитить её от гнетущего мира. Горькие слёзы струились по щекам и она едва сдерживала всхлипы. Этот день стал последней каплей — унижением, которое она не могла вынести. Тот старый, потный мужчина с запахом дешёвого алкоголя и хриплым голосом, шептавший ей на ухо свои мерзкие желания… Она до сих пор ощущала это как липкое пятно на своей душе. Он хотел, чтобы она станцевала ему, а потом отсосала. Он в подробностях рассказывал ей на ушко как кончит в её сладкий ротик, как его сперма будет стекать по её пухлым красным губам. Джина, представив эту картину, выскочила из клуба настолько быстро, что её не смогли остановить другие танцовщицы. Почему ей настолько не повезло? Она не хотела никого обслуживать. Танцевать перед посетителями ещё ладно, но делать им минет… Её тело содрогалось от рыданий, а мысли метались, словно зверь в клетке. «Почему мне так не везёт? Почему я должна это терпеть?» — сердце сжималось от отчаяния, но внутри уже начинал тлеть огонёк гнева. — Да пошло оно к чёрту! — прошептала она, стиснув зубы, её голос дрожал от сдерживаемой ярости. Решимость прорвалась сквозь слёзы. Сегодня она сбежит. Куда угодно, лишь бы не возвращаться сюда, в этот ад, где Калеб потребует исполнения всех отвратительных прихотей клиентов. Владислаус Штрауд стоял в тени, неподвижный, как статуя, но внутри него бушевал настоящий ураган. Он с лёгкостью удерживал на лице маску спокойствия и доброжелательности, но мысли его наполняли ожиданием, терпким и сладким, словно аромат вина, налитого в хрустальный бокал. Кровь Джины… Этот образ преследовал его с того самого момента, как он впервые уловил её запах — манящий, словно сладкий шёпот. Этот аромат обещал всё, что могло затуманить разум даже самого хладнокровного из вампиров: молодость, чистоту, жизнь, экстаз. Он не спешил. Нет, нет. Ждать — это его искусство. Он знал, что с каждым мгновением, которое он откладывает, удовольствие лишь усилится. — Вам плохо? — раздался глубокий, ровный голос. Она резко подняла голову и встретилась взглядом с незнакомцем. Перед ней стоял мужчина, высокий и худощавый, словно вытесанный из белого мрамора. Его черты были острыми, выразительными: скулы, будто выточенные, тонкий удлинённый нос и глаза, в которых скрывалась холодная бездна. Цвет их менялся в свете фонаря — то ледяной голубой, то красноватый, как отблеск далёкого огня. Его короткие светлые волосы были идеально уложены, а строгий чёрный фрак подчёркивал утончённость образа. Джина напряглась, словно почувствовала в воздухе чужой холод. — А вам какое дело? — её голос был хриплым, но в нём прозвучали нотки тревоги, как у зверька, загнанного в угол. Голод пробуждался в вампире медленно, как древний зверь, который только что открыл глаза. Его клыки, казалось, сами собой начинали чесаться от мысли о том, как они вонзятся в её нежную шею. Влад представлял, как её пульс ускорится, как в последнюю секунду она поймёт, что именно происходит. Её страх, её трепетный ужас… Это было частью ритуала, частью того магнетического танца, который он уже не раз исполнял. Мужчина не ответил сразу. Вместо этого он сделал шаг вперёд и, неожиданно для неё, присел на корточки, чтобы оказаться на её уровне. Его взгляд не был ни настойчивым, ни насмешливым — скорее, изучающим. — Иногда видно, когда человек устал бороться, — произнёс он тихо, но его голос словно отразился в самом воздухе. — И выглядит так, будто сейчас нужен кто-то, кто его выслушает. Джина фыркнула, её губы скривились в горькой усмешке. — Мне не нужны жалость и пустые слова, — отрезала она. — Уходите. Но он не шелохнулся. Её резкость не произвела на него никакого впечатления. — Это не жалость, — мягко возразил он. — Просто иногда лучше выговориться, чем оставаться с этим в одиночестве. Она выдавила нервный смешок, резкий и отчаянный. — Выговориться? Забавно. Кто-нибудь здесь вообще об этом думает? Его глаза слегка прищурились, будто он увидел в её словах что-то особенное. — А вы? Думаете? — его вопрос прозвучал просто, но в нём была странная сила, пробивающая её стены. Джина ощутила, как внутри что-то дрогнуло. Слишком прямой вопрос, слишком честный. Она попыталась отбросить это чувство. — Я…— Джина вскочила на ноги, резко вскинув голову, её глаза блестели от слёз и злости. — А какое вам до меня дело? Мужчина слегка улыбнулся, но в его взгляде не было и тени насмешки. Скорее, он смотрел на неё с едва уловимой смесью сожаления и любопытства, словно пытался разгадать её. Он поднялся плавно, без резких движений и встал напротив. — Я не могу пройти мимо ещё одной обиженной Ваторе девушки, — негромко произнёс он, внимательно следя за её реакцией. Джина замерла, обдумывая его слова. Она нахмурилась. Сначала ей показалось, что он один из посетителей клуба, но теперь поняла, что ошиблась. — Вы… — начала она неуверенно. — Вы не посетитель? Мужчина скривился, его губы слегка изогнулись в жесте, полном брезгливости. — О, нет! В этот рассадник похоти я не хожу, — проговорил он быстро, с явным отвращением. — Но мне искренне жаль всех, кто там вынужден работать. Джина медленно вытерла слёзы, внимательно всматриваясь в его лицо. Впервые за долгое время кто-то не просто смотрел на неё как на объект, но проявлял искреннюю заботу — или, по крайней мере, искусно её изображал. — На самом деле, — тихо начала она, опустив глаза. — Я и не хочу там работать. Мужчина, которого она так пока не знала по имени, усмехнулся. — Тогда почему вы работаете там? — спросил он и этот вопрос действительно являлся очевидным. Джина глубоко вдохнула. Её плечи поникли и она слегка сжала кулаки. Если бы всё было так просто! Если бы каждый мог заниматься тем, что хотел… — Мне… некуда больше идти, — призналась она, голос её дрожал, а на щеках снова появлялись румяные следы стыда. Он на мгновение задумался, напуская на себя выражение полного сочувствия. Затем, осторожно подняв руку, он провёл пальцами по её длинным волосам, так мягко, что она едва почувствовала прикосновение. Тем не менее она вздрогнула, не ожидая такой близости. Он знал, что момент близок. Её доверие, хрупкое, как утренний иней, уже лежало у его ног. Она смотрела на него глазами, в которых ещё тлела искра надежды, и эта искра только усиливала его предвкушение. — О, бедный цветочек… — прошептал он с неожиданной нежностью. — Я могу предложить тебе работу. Джина вскинула глаза, полные подозрения. Предложить работу? Что это за игра? — Я живу в особняке, тут недалеко, — продолжил он, его голос был ровным и спокойным, но в нём звучала некая обволакивающая уверенность. Её сердце ёкнуло. Особняк? Работа? Он хотел обменять рабство на рабство? Или это был тонкий намёк на нечто большее? Джина пыталась понять, что скрывалось за этим холодным, утончённым лицом. — Что вы имеете в виду? — спросила она, пытаясь скрыть дрожь в голосе. Мужчина внимательно смотрел на неё, не спеша с ответом, словно наслаждаясь её замешательством. — Вы хотите, чтобы я была вашей… слугой? — с отвращением спросила Джина, поднимая на мужчину взгляд, полный недоверия. Её голос был резким, словно клинок, что защищал остатки её гордости. Влад слегка улыбнулся, но в его глазах промелькнуло что-то неуловимое — то ли насмешка, то ли терпение, смешанное с лёгким раздражением. — Отчего сразу такие категоричные выводы? — проговорил он, обволакивая её голосом, таким мягким, что он почти убаюкивал. — Мне всего лишь нужна помощь в доме. Убирать, готовить… мелочи. А взамен вы получите кров, еду, и, разумеется, оплату. Джина прищурилась, её сердце билось быстрее. Его предложение звучало чересчур заманчиво, почти как сладкий яд. Но её разум, уставший от страха и боли, тут же нашёл лазейку для сомнений. — Я… — она едва не выпалила отказ, но замерла, вспомнив, что её ждёт, если она вернётся в клуб. Представила как возвращается, а там её ждёт этот жирный потный мужик, который хотел спустить штаны, достать свой крохотный член и начал трахать её рот. Ни этого Джина хотела. И на такое она точно не согласиться. — Как вас зовут? — спросила она наконец, голос её стал тише, но всё ещё сохранял оттенок подозрительности. — Я Владислаус Штрауд, — представился он, чуть поклонившись. — Но для тебя можно просто Влад. И он уже понимал, что птичка почти в его клетке. Она ещё не произнесла своё согласие, но Влад уже знал, что оно будет. «О, Джина…» — размышлял вампир, не спуская с неё глаз. Его рука почти машинально скользнула к воротнику фрака, будто бы сдерживая себя. — «Ты даже не представляешь, какое наслаждение мне доставишь. Но не спеши. Каждый миг твоей доверчивости делает твой вкус ещё слаще. А я хочу попробовать каждую каплю этого божественного нектара». Имя отдалось в её сознании эхом, тяжёлым и загадочным. Джина не знала, кто он такой, но его уверенность и манеры внушали странное чувство — смесь страха и облегчения. «Даже если он вампир, — подумала она, внутренне содрогнувшись от одной этой мысли, — это всё равно лучше, чем быть там, с теми уродами, которые только и ждут, чтобы уложить меня в постель.» — Меня зовут Джина, — наконец сказала она. — Подождите немного, я должна сказать Калебу. Влад едва заметно нахмурился, но быстро вернул на лицо маску мягкой улыбки. Его глаза сверкнули холодным светом, когда он услышал имя Ватора. — О, об этом не волнуйся, — сказал он, делая шаг ближе. Его голос стал чуть глубже, успокаивающим, как колыбельная. — Я сам об этом позабочусь. Джина посмотрела на него с лёгким удивлением, но поспешила кивнуть. Она приняла решение: идти с ним. Её жизнь не могла стать хуже, чем сейчас, верно? Влад смотрел на неё, не подавая вида, что внутри него всё кипело. Он не мог позволить ей вернуться к Ваторе, даже на минуту. Это было бы слишком рискованно. Нет, она не вернётся туда. Его жертва, его шанс был слишком близко, чтобы позволить себе сделать ошибку. Влад не отпустит эту маленькую сладкую девочку из рук. Пусть Ваас потерял контроль над своими «собаками», пусть. Это больше не имело значения. Джина стояла прямо перед ним, доверчивая и наивная. Она сделала свой выбор и теперь ей некуда будет деться. Он медленно провёл языком по своим зубам, скрывая это движение в едва заметной улыбке. Его руки оставались спокойными, но внутри него всё кричало от нетерпения. Скоро. Очень скоро. Он попробует её крови, вкусит её аромат и распробует. Совсем скоро Джина будет его игрушкой, собственностью, вещью, жертвой.