Разорванное звено

      После такого запоминающегося похода в супермаркет с припасами для Мойры, я вернулся в город - уже ранним утром, когда суровое солнце пустошей ещё не поднялось безжалостным рыжим шаром, на рассвете оно недолгое время было тёплым и ласковым словно плюшевый мишка.        Я чувствовал себя странно. За ночь я убил не менее десятка бандитов - количество, которым не могли похвастаться многие из мусорщиков, живших здесь годами. В некоторые моменты я буквально ощущал, что смерть прошла на волосок от меня, мгновения, после которых я взмок и дрожал от осознания, насколько близко это было. Но я спал в комнате склада, за хорошей крепкой дверью, оставив врагов на земле, я вздрагивал и просыпался от звуков, которые скорее всего плодило мое возбуждённое подсознание, безымянный пёс свернулся клубком у двери и только ухом вёл на мои нервные движения. Но пришло утро - я проверил поджившие раны и снова пообещал себе выкупить у Черча минимальные медицинские принадлежности или поискать в руинах какую-нибудь больницу - не все же время мне будет так везти. Травмы не воспалились и хотя ушибленные места опухли и ныли, я знал, что это нормальный процесс. Я собрал трофеи, еду и медикаменты и тяжело нагруженный, надвинув кепку на глаза, медленно отправился к городу, безымянный пёс бодро трусил впереди.        Как ни странно, я чувствовал себя нормально. Даже удовлетворённо - раскрашенных визжащих психов мне было не жаль, осознание, что на один притон около города, откуда они лезли словно радтараканы из щели, такие же настойчивые, уверенные в своем праве и опасные в стае, теперь станет меньше, наполняло меня чувством спокойствия.        Пёс остановился на повороте к городу и вопросительно гавкнул - дорогу к нашему временному логову в городе он уже запомнил и теперь интересовался направлением.        - Ага, идём домой. - сказал я, отдуваясь - весь груз оказался приличной массы, а ведь солнце ещё даже толком не взошло!        Пёс довольно потрусил дальше по дороге, я привычно следил за его поступью и движениями ушей, если бы он ощутил что-то подозрительное, его движения изменились бы, я не очень хотел нарваться на ещё кого-нибудь, решившего поймать путника, расслабившегося вблизи города и раньше времени ощутившего себя в безопасности.        Но в этот раз мы дошли благополучно, я дождался пока робот меня опознает и пропустит к воротам, с усилием сдвигая тяжёлую створку, экономя энергию генератора.        Симс как обычно крутился поблизости, не очень скрывая, что следит за всеми входящими. Оценив мой облик - цепкие глаза шерифа были моложе его лет на двадцать и ещё не скоро сдадут - он поднял кустистые брови:        - Уж не попал ли ты в неприятности, парень?!        - Нет, шериф, всего лишь выполнял работу для Мойры. - добродушно рассмеялся я. - Пострелял бандитов в супермаркете. Глядишь, станет потише в этих местах.        - Всех?! - удивился шериф. - Их был добрый десяток! Если тебе удалось очистить это место, то это действительно благое дело. Ещё бы кто тех мерзавцев в школе прибил, совсем проходящим житья не дают.        - Посмотрим. - сказал я задумчиво. - Дайте срок, освоюсь здесь, глядишь и там с бандитами посчитаемся.        Я спустился вниз по улице, к общему дому, он ещё только просыпался, всего несколько человек выползли погреться на утреннем солнце, но моё появление как обычно оживило обстановку, бродяги бодро избавили меня от моего груза и вскоре вокруг столов пошла оживленная возня, мы сортировали оружие и небольшое количество техники, прямо здесь я договорился, что бы мне из ремней и частей брони рейдеров пошили приличную разгрузку с наплечниками и налокотниками, расплатившись частями техники и полезными вещами. Кто-то умел шить, кто-то разбирался в приборах, я с ещё парой бродяг принялся разбирать и чистить оружие, наиболее целое я собирался продать, совсем ветхое пустить на запчасти. Мало что из этого я мог оставить себе - мой пистолет все ещё был лучше большинства поношенных местных пушек, бандиты предпочитали китайские пистолеты и все виды револьверов, пушка без приклада, которая приглянулась мне оптическим прицелом, оказалась трещеткой, потребляющей кучу патронов, но полезной лишь на средней дистанции - в чём я и убедился ещё в супермаркете, так что сейчас я только свинтил с нее прицел. Пожалуй, себе я мог оставить только более менее приличную, хотя и изношенную армейскую винтовку, явно помнившую лучшие времена ещё до войны и тоже в какой-то мере являющийся трещеткой, что не подходило для моих нужд, но могло сгодиться, если придётся вступить в свалку с многочисленными врагами на короткой дистанции.        Остатки не особенно дорогого хлама я тоже сдал на общинные нужды, как и часть еды и лекарств, Мойра вряд ли ожидала нажиться на запасах бандитов, её скорее интересовал мой опыт, впечатления и подробный рассказ о действиях.        Я ушёл, оставив бродяг гудеть и попутно завтракать, банки и миски с едой стояли прямо среди хлама. Правда была в том, что мне негде было делать большие запасы, я мог припрятать немного еды или дорогую пушку в брошенных домах, но мог их потом не найти, а в общинном доме было очень плавающее понятие частной собственности - вещи могли по нескольку раз на дню менять владельца, в зависимости от того, кто был наглее и кому в тот момент было нужнее, в это время бродяги были похожи на стаю галдящих птиц, выясняющих, кто сегодня у них главный. Реальность была в том, что все жили понятием "сейчас" и того, что нужнее в этот конкретный момент, не загадывая на будущее, которое может и не наступить.        Была и другая проблема, осознал я, выходя из магазина Мойры с приличным количеством крышечек в руках - большие суммы занимали много места. Для расчета обычно хватало десятков крышек и все было нормально, но сотня была уже приличным мешком, а где можно хранить пятьсот, тысячу крышечек? Это же мешок размером с половину меня получается. Его и не спрячешь толком и при себе носить немыслимо, всё время будешь идти, греметь, создавая людям соблазн и призывая неприятности на свою голову.        Как раз вот и он нарисовался, привлеченный позвякиванием моего рюкзака, как животное на запах еды, из подворотни выскользнул Джеррико.        - Не хочешь отметить удачное возвращение, поставить бутылочку опытному наёмнику, салага? - поинтересовался Джерико совсем не просящим тоном.        - Нет, не хочу. - спокойно ответил я. После того как первая наша перепалка закончилась тем, что наемник дождался вечера и втащил меня в темную подворотню, я тщательно следил за ним, а он за мной, но мне удавалось не подпускать его к себе за спину и не оставаться наедине в темных углах. Однако я не сомневался, что это не конец и мне рано или поздно придется схватиться с ним снова.        Мой пёс приблизился позади наёмника и тихо, предупреждающе зарычал.        - Смотри, тебе однажды изменит удача. Не задирай нос, сопляк, если один раз вернулся с добычей и вообразил себя героем пустошей. - проворчал наемник, но дальновидно отступая.        - Говоришь прям как те покойные рейдеры из супермаркета. - с нарочитой небрежностью ответил я, отслеживая его перемещения. Наемник был крупнее и тяжелее меня, а главное имел куда больший опыт грязных драк с оружием и без, чем я. По правде, мой опыт рукопашной драки был вообще скудным. Я завидовал его умениям, но пока не знал, как к ним подступиться. - Не твои знакомцы... были?        Слухи, что парень бывший рейдер донесли мне все те же бродяги, в основном они служили только тому, что бы отпугивать робких, но я нащупал и обратную сторону. Другом этот парень мне не станет, так что главное было не допустить слабины и быть готовым дать отпор.        Наемник проворчал грязное ругательство и поплёлся дальше по улице, потеряв ко мне интерес. А я зашагал к салуну Мориарти.        На удивление, владелец был на месте и за стойкой. Я бухнул перед ним заранее отсчитанный мешок крышечек.        - Сто штук. - сказал я, не желая говорить с ним больше необходимого.        - Э нет, парень, так дела не делаются. - расплылся в слегка щербатой ухмылке тот. - Теперь это стоит триста.        - С чего бы вдруг? - прохладно поинтересовался я. Судя по голоду в жадных глазах, о моих успехах он уже слышал и теперь намеревался вытрясти как можно больше. Впрочем, у меня не было трехсот крышечек, так что я в любом случае собирался отказать ему с чувством искреннего удовлетворения.        - Ну как, рыночной экономика, учись, парень, пока я добрый. Я тебе сделал выгодное предложение, ты отказался, цена выросла. - пожал плечами с деланным равнодушием торговец, видно лимит симпатии к сыну друга уже закончился. Несмотря на невыгодную для себя ситуацию, я не смог жалеть об окончании этого притворства, хотя и жаль, что оно не продержалось ещё пару лишних минут, пока мы не закрыли эту сделку. - Так как мой товар уникален, я поднял цену.        Я испытал непривычное для себя желание поймать его за бороду и как следует приложить о стойку. Впрочем, я пока не настолько хорошо здесь освоился, что бы вступать в открытую конфронтацию с этим ублюдком.        - Понимаю, у тебя столько нет. - с ложным сочувствием продолжал пройдоха. - Но я могу дать тебе возможность отработать. Я слышал ты неплохо справился с бандитами, может и для меня человека сыщешь, дамочку одну, воровку. Вернёшь деньги, которые она украла или принесешь её голову и мы, глядишь, сочтемся.        Ясненько, он узнал, что у меня получается и решил пристроить меня к делу, так же как Харю и Нору, для которых он вечно благодушный опекающий благодетель и которому они вечно должны, сколько бы ни работали. Ещё не хватало прослыть его персональным громилой или хуже того, убийцей.        - Я пожалуй воздержусь. - сказал я, под мгновенно растерявшим благодушие взглядом хозяина, убирая крышечки обратно в рюкзак. - От ста крышечек ты отказался, твой выбор. Предложи свой уникальный товар другому заинтересованному. Мою цену ты знаешь. Мне спешить некуда. Скажи, как созреешь. Спасибо за урок рыночных отношений, мистер Мориарти.        Я развернулся и пошел к выходу. Разговор с Мориарти навёл меня на новую мысль и я решил, что лучше всего использовать освободившиеся крышечки для кое-чего более полезного - например, медицинского оборудования у доктора Черча. Собрать наконец приличный медицинский набор, а то врачебные навыки в моей загадочной памяти волком воют, когда вижу плохо заштопанные шрамы на случайных встречных или замотанные какой-то грязной дрянью свежие раны. Не хочется пополнить ряды этих бедолаг. Конечно, на нормальные инструменты у меня не хватит, но кое-что можно прикупить и на эти деньги...       *        Постепенно я стал входить в рутину - ночевать я старался возвращаться в город, днём я бродил по руинам посёлков, ища что-нибудь полезное в старых вещах или технику, которая могла быть разобрана и использоваться для ремонта - старый механик был рад молодым рабочим рукам и щедро учил меня, разбирать или чинить то, что попадалось мне, да и вообще передавал свои знания. Я знал, что он надеется, что в конце концов я останусь в городе, сменив его на его давнем посту. Я не был уверен - работа давала крышу над головой, некоторое количество крышечек на еду и признание местными меня "почти своим", но мир за стеной - уродливый, искажённый, но неизведанный, полный столько всего, чего я не знал и о чем даже не подозревал - притягивал меня неодолимо. Я учился стрелять - руины посёлка были относительно безопасны, но во всех наиболее удаленных и более нетронутых местах можно было встретить тварей поопаснее, но именно там можно было разжиться чем-нибудь ценным. Может быть так и появлялись рейдеры - стремление получать, получать и получать всего побольше у них затмило в конце концов все остальные человеческие качества. На кратких стоянках, которые мне порой удавалось отбить у них, я зачастую находил множество относительно полезного беспорядочно сваленного хлама, собранного у убитых ими людей. Я испытывал смешанные чувства, забирая его - с одной стороны вещи должны были служить людям и использоваться, бросить их здесь гнить не принесло бы никому пользы. С другой стороны то, что я использовал их, означало что я таким образом косвенно получаю выгоду от смертей незнакомцев, ставило меня неприятно близко к рейдерам. Я решал вопрос с угрызениями совести практически - я оставлял себе то, что мне нужно, а остальное относил в Мегатонну в качестве бесплатного дара большей части бродяг, проживающих в общинном доме. С моей точки зрения они тоже были неотъемлимой частью города, что бы там не думали счастливчики, владельцы немногих собственных домов, они работали на мелких подсобных работах, тратили крышечки в местных ресторане и баре, возились с вещами, сортируя то, что можно ещё использовать и пустить в дело от бесполезного хлама, я мог только завистливо вздохнуть, глядя как под руками неказистого, заросшего линялой щетиной бродяги несколько старых пластиковых бутылок, старый фотоаппарат и несколько кусков повода превращаются в лампу с полупрозрачным абажуром, похожим на лепестки растения, какие встречались теперь только на картинках. Народ пустоши умел брать всё, не брезгуя ничем и придумывать всему применение, мне такому было учиться и учиться. Мне уже обещали, что если я когда-нибудь обзаведусь здесь домом, то бродяги помогут его украсить некоторым количеством хороших вещей.        Но пока я был доволен и матрасом в общем доме, куда мог упасть ночью - хотя мне уже пришлось несколько раз ночевать снаружи, в самых разных и странных местах. Просто уснуть в брошенном доме, продуваемом всеми ветрами и доступному любому желающему, как в самый первый раз, я больше не рисковал. В заведении Мориарти, претендующем на некоторый шик - насколько это возможно в послевоенной пустоши - я тоже крышечек не тратил, к досаде владельца, вернее, лишь добавляя к растущему списку его недовольств. Но он был сам виноват. Алкоголь я так и не начал покупать, запах виски сразу напоминал о воняющем перегаром неприятном наёмнике, готовность окружающих спустить последнюю горсть крышечек, даже вместо еды, на рюмку дешёвого пойла, вызывала у меня недоумение, а все эти намеки на то, что "настоящий мужчина должен уметь пить, да и вообще удачу можно спугнуть" я стоически игнорировал или парировал в том ключе, что настоящий мужчина может и сам определиться. С намеками Норы было сложнее, девушка в целом вызывала у меня симпатию, с ней было легко и приятно общаться, но все намёки на тему ее услуг я тоже вежливо отклонял. У меня были базовые знания о сексе и довольно подробные, но сухие, словно я узнал об этом из книг и претворять их в жизнь я пока не торопился. В моей жизни и так было предостаточно вещей, произошедших по не зависящим от меня обстоятельствам, я полагал, что уж в этом вопросе сам могу принять решение, когда буду готов или почувствую такое желание, вместо того, что бы хвататься за все подряд без разбору.        В любом случае, мир вокруг был огромен, опасен, пугающ, временами даже омерзителен, но и бесконечно притягателен, и намного более интересен, чем развлечения местных, медицинские знания давали мне такой подробный перечень неприятных последствий для организма, что я смог бы переделать в трезвенников половину города, если бы захотел их озвучивать. Только боюсь благодарность жителей - и теряющих доход торговцев - будет выражена таким способом, что я его могу не пережить. С другой стороны, я не мог осуждать стремление большинства окружающих получить сейчас как можно большее количество хороших вещей, жить настоящим моментом, потому что среди опасностей пустоши никто не мог гарантировать, сколько времени тебе осталось. Я сам вряд ли планировал на долгое будущее, оно скрывалось в той же дымке неопределенности и неизведанности, что и линия горизонта, что возбуждала меня не меньше, чем порция горячительного вечером танцующих перед общинным домом пьяниц. Но для меня самого состояние организма и поддержка его в наиболее работоспособном состоянии была ключём к дальнейшему выживанию и я не хотел грабить сам себя ради сиюминутных сомнительных радостей.       У меня и так была слабовата физическая форма по сравнению с местными жителями - при необычайно крепком здоровье, отсутствии сросшихся переломов и плохо заштопанных шрамов, полностью целым набором зубов, что было почти невозможно для достигшего совершеннолетия жителя пустошей - бонус от скрытого во мраке произрастания в убежище - я все ещё плохо переносил солнце, моей выносливости первое время едва хватало на пару километров, я стёр себе ноги в первые дни, даже кожа на руках заметно огрубела с тех времён, я не только добавил потёртостей на рукоятке неизменного пистолета, но и добавил на ладонях мозолей от него же.        Я не хотел прослыть неженкой и хотя подсознание все время подкидывало мудреные словечки, объяснявшие способы и причины периода адаптации организма к непривычным условиям, мне все ещё хуже и сложнее давались самые очевидные для жителя пустошей вещи - еда, долгая ходьба, ношение грузов, даже более грубая одежда и слишком сухой воздух, заставлявший шелушиться кожу даже не попадавшую под солнце.        По иронии, единственным другим энтузиастом, заинтересовавшимся моими наблюдениями и попытками анализа их с медицинской точки зрения, оказалась Мойра. Доктор Черч оказался человеком практичным и флегматичным до полного отсутствия инициативы, даже узнать во мне отчасти коллегу, не тронуло его сердце. Я все ещё не знал, как сам к нему отношусь - с одной стороны, доктор был прямолинецным и честным специалистом, с другой - вряд ли почесался бы, если бы у него на пороге умирал пациент, не способный расплатиться за его работу. Да, доктора в пустоши, в отличие от меня, даже и не слышали про клятву Гиппократа.        Мойра же была без сомнения сумасшедшей, но в ней какими-то образом уживались маньячный неадекватный экспериментатор с полным сочувствия даже к малейшим тварям заботливым существом, дополняясь третьим - ловким торговцем, при всем своем безумии, умудряющимся получать долгосрочную выгоду со своих самых сумасшедших проектов.        Когда Мойра окончательно убедилась, что воспоминания о жизни в убежище из моей памяти ей не получить - включая не получившую моего одобрения и согласия попытку пробудить их шоковой терапией - она перешла на косвенные вопросы, пытаясь выяснить, что я знаю, а что нет. Изначально я поделился своими адаптационными заметками, где в роли пациента и подопытного выступал я сам, в попытке откупиться от её нездорового любопытства. Кончилось все тем, что я написал целую статью непонятно для кого полезную, описывающую стадии и методы привыкания к жизни в пустоши и сравнение показателей со средней приспособленностью рядового жителя пустоши.        Я, честно говоря, не ожидал втянуться - изначально работа с Мойрой была лишь особенно удачным для меня способом научиться основам жизни здесь - меня мало того, что прогоняли по всем важным вехам, так ещё снабжали оборудованием и инструкциями (пусть и сомнительного качества). Ничто не мешало мне потом расспросить более адекватных людей на нужную тему - так мне ещё и оплачивали это все, лечили за свой счёт полученные в процессе болячки. Я понял, почему люди соглашались работать с Мойрой, несмотря на все ее сумасбродство и на то, что все предыдущие помощники погибли в процессе, кроме тех, кто отсеялся со скандалом на различных этапах. Ну, я себя утешал тем, что такого помощника как я, с уникальным набором знаний и навыков, у неё точно раньше не было.        В любом случае, как ни безумна была вся эта затея с книгой, я неожиданно втянулся и даже провел несколько вечеров, редактируя вместе с ней уже готовые статьи о травмах и основах первой помощи, внося поправки и исправляя неточности - даже бродяги из Общинного дома, начали хитро на меня поглядывать и одобряющие подмигивать - впрочем, узнав, что это время мы, как два законченных психа, провели карандашом правя печатные листы - у Мойры был целый допотопный печатный станок, стащенный из какой-то редакции и весящий целую тонну - бродяги потеряли энтузиазм и сбледнули с лица, постаравшись некоторые время избегать даже нахождения со мной в одном пространстве, как будто безумие могло передаваться воздушно-капельным путём.