Пэйринг и персонажи
Метки
Описание
Они не герои. Они - палачи. Они пришли не спасать этот мир, а уничтожить его.
Каждая их миссия - это шаг ближе к неминуемой гибели. Правительство хочет стереть их с лица земли. Они - самые разыскиваемые люди в стране. Их ищут, их заказывают, их покупают.
Семь теней. Семь мятежников. Семь палачей.
Примечания
Это всего лишь история.
Любые совпадения с реальностью — случайность. Политика, власть, кровь и революция здесь — часть вымысла. Но каждый сам решает, где проходит граница между ложью и истиной.
Blackout:
• Чон Хосок — Blaze (Пламя, Хаос, Разрушение)
• Ким Сокджин — Golden Prince (Золотой Принц, Наследник, Доступ)
• Мин Юнги — Widow (Вдова, Яд, Безмолвное уничтожение)
• Ким Намджун — Cipher (Шифр, Код, Манипулятор)
• Пак Чимин — Lust (Похоть, Искушение, Разрушение через желание)
• Ким Тэхён — Phantom (Призрак, Иллюзия, Ложь)
• Чон Чонгук — Berserk (Берсерк, Чистая Жестокость, Убийца)
https://pin.it/2rNElqZXN
Prologue – The Poisoned Throne
15 января 2025, 10:20
Ветер лениво трепал пряди его чёрных волос, выбивая их из идеальной укладки. Юнги сидел в тяжёлом кресле на крыше дорогого ресторана. Город внизу был залит мягким светом огней, но казался далеким и безжизненным, словно игрушечный. Здесь, на высоте, суета людей терялась в тишине, и только ветер шептал на ухо про скрытые интриги и грязные сделки.
Он был одет в чёрный пиджак, идеально сидящий на его стройной фигуре. Черная рубашка была расстёгнута чуть ниже горла, открывая ключицы и создавая ощущение нарочитой небрежности. На пальцах блестели массивные кольца, а на запястье, скрытое под манжетом, тонкий браслет — деталь, которую замечают не сразу.
Юнги откинулся назад, закинув ногу на ногу, и провёл пальцем по ободку бокала с вином. Вино едва заметно покачивалось в глубокой тёмной чаше. Его глаза лениво скользнули по горизонту, прежде чем он медленно повернул голову и посмотрел прямо вперёд. В лицо. Прямо в тебя.
— Доброе утро, милая, день или вечер. Может ночь? Когда ты читаешь этот текст?
Голос был спокойным, низким, тянущимся, будто он только что проснулся. Или наоборот — не спал вовсе.
— Сейчас я расскажу тебе о власти.
Он сделал паузу, позволяя словам повиснуть в воздухе.
— Давай начнём с простого. Что такое власть?
Он чуть наклонился вперёд, опершись локтем о подлокотник. На губах появилась лёгкая полуулыбка — вежливая, но с оттенком скрытой насмешки.
— Власть — это не про справедливость. Не про законы. И уж точно не про народ. Власть — это то, что держится на страхе и выгоде.
Он провёл пальцем по тонкой цепочке на шее.
— Представим, что ты президент. У тебя есть парламент. Есть партии. Есть контроль. Или тебе так кажется.
Юнги слегка наклонил голову набок, будто препарируя эту мысль.
— Имеется однопалатное Национальное собрание. Триста мест.
Он поднял три пальца, медленно загибая их.
— Двести сорок шесть депутатов избираются по мажоритарной системе. Одномандатные округа, относительное большинство голосов. Всё по правилам.
Мягкий смешок. Пальцы опускаются.
— Остальные пятьдесят четыре? Ах да, национальные партийные списки. Пять процентов барьер. Казалось бы, прозрачность. Только вот незадача — кто финансирует эти партии? Кто определяет, какие законы примут завтра?
Он взял бокал, медленно сделал глоток и посмотрел поверх стекла.
— Депутаты избираются на четыре года. Достаточно, чтобы напиться кровью, но не настолько долго, чтобы утратить осторожность.
Он провёл пальцем по стеклу, оставляя на нём тонкий след.
— Они меняются. Но деньги остаются. А что до президента… Ну, ублюдок, ясно. Но сын у него, знаешь ли, получился с двойным дном. Красивый, как с обложки, но внутри? О, там столько грязи и огня, что любая аристократка позавидует. Мне даже интересно, кто из них в итоге кинет другого первым.
Он откинулся назад и закрыл глаза на мгновение, вдыхая ночной воздух.
— Ах да. Партии.
Он на секунду задумался, как будто выбирая, с кого начать, а затем лениво провёл пальцем по краю стола.
— «Сила Народа».
Он склонил голову набок, с лёгкой ухмылкой.
— Они называют себя «Сила Народа». Ирония в том, что народ у них всегда на коленях. Причём не для защиты — для отсоса. Понимаешь, о чём я? Взаимного согласия там нет ни грамма. Я, конечно, не против хорошего минета, но только когда это не превращается в публичное унижение всего населения. И, скажу по секрету, знаю одного человека, который бы дал фору всей «Силе Народа» вместе взятой. Если бы эти депутатишки однажды попали к нему в постель, они бы там не только штаны — они бы совесть потеряли. А наутро проснулись бы без секретов, без гордости, да и без штанов, пожалуй.
Юнги прищурился, чуть пригладил волосы.
— Но, увы, наш милый ангелок любит играть жёстко. А в его играх побеждает всегда он. Так что пусть политики лучше молятся, чтобы Чимина не занесло к ним на вечеринку.
Он задумчиво покачал бокал с вином.
— Но не будем несправедливы. Есть ведь и «Демократическая партия».
Юнги усмехнулся, в его голосе зазвучал сарказм.
— Социал-либералы, да? Оппозиция. Красивая вывеска для тех, кто любит думать, что у власти есть альтернатива. Они кричат о правах человека, пока тихо соглашаются с каждым новым законом, удобным для корпораций. Прогибаются так грациозно, что стыдно становится.
Он прищурился, словно вспоминая что-то особенно смешное.
— Они обещают перемены. А в итоге? Перемены в очередных нулях на их счетах.
Короткий смешок. Бокал постучал по стеклянной поверхности стола.
— А вот «Партия Справедливости».
Юнги лениво повёл плечами.
— Ах, эти ребята… Они так любят говорить о борьбе с коррупцией. Только вот с кем они борются? С теми, кто не занёс им вовремя? Справедливость для них — это товар. Заплати — и ты уже честный человек.
Он наклонился вперёд, опираясь локтями на колени.
— А теперь угадай, сколько законов они заблокировали за последний год? Ноль. Потому что удобнее сидеть и молчать.
Мгновение тишины. Юнги медленно выпрямился.
— Ну и «Инновационная партия». Моя любимая.
В его голосе зазвучал ленивый интерес.
— Молодые, прогрессивные, дерзкие. «Мы за будущее», «Мы за перемены»…
Он скривился.
— Только вот финансируют их те же старые ублюдки, которые покупают «Силу Народа». Те же деньги. Те же правила. Просто новые лица, чтобы старые схемы не казались такими скучными.
Юнги на секунду замолчал, играя с кольцом на пальце.
— А теперь давайте поговорим о тех, кто действительно держит эту страну за горло.
Он поднял руку, медленно загибая пальцы.
— Кабинет министров.
Щелчок пальцами.
— Премьер-министр. Пак Хинсон.
Юнги ухмыльнулся, склонив голову набок.
— Ублюдок. Ну, это лично моё мнение.
Он медленно потер подбородок, будто оценивая.
— Ходячий компромисс. Ни одной самостоятельной мысли. Делает то, что скажет президент. Или олигархи. Или любовница. Как повезёт. Пытается казаться решительным, но в критический момент просто бормочет, что «всё под контролем».
Юнги щёлкнул пальцами, загибая следующий палец.
— Министр планирования и финансов. Ким Ён Джу.
Он ухмыльнулся шире.
— Ах, этот персонаж… Вечно хмурый, вечно занятой. У него есть один талант — правильно раздавать бюджеты. Причём не в те руки, куда нужно.
Юнги слегка наклонился вперёд.
— Давай дальше. Министр образования. Кан Ми Ён.
Он на секунду задумался, а затем холодно хмыкнул.
— Её лозунг — “Дети — наше будущее”. Хотя будущее она уже продала. В системе образования всё куплено: тесты, гранты, должности. Невозможно получить высшее образование, если у твоего отца нет связей. Ну или хотя бы толстого кошелька. Её министерство работает по принципу: «Учите то, что мы скажем. Думать не обязательно.»
Щелчок пальцами.
— Министр внутренних дел. Со Джунг Хо.
Юнги усмехнулся, наклонив голову.
— Грязная работа — его конёк. Любит говорить о «безопасности граждан», но сам предпочитает решать вопросы дубинками и спецназом. Каждый протест заканчивается кровью. И угадай, кто даёт на это добро?
Он поднял бровь, будто задавая риторический вопрос.
— Министр обороны. Чон Дэхун.
Короткий смешок.
— О, этот старый ублюдок. Думает, что война — это парад. Поставляет оружие не тем, кому должен. Но что с него взять? Давно продаёт военные технологии за границу. Всё ради «укрепления обороноспособности». Или ради новой яхты.
Юнги загнул ещё один палец.
— Министр здравоохранения. Ли Ён Чжу.
Он лениво закатил глаза.
— Во время эпидемии они первым делом спасали частные клиники. А когда не хватало коек, знаешь, что сделали? Правильно. Повысили цены на лекарства. Это ж бизнес, детка.
Он откинулся на спинку кресла и выпрямил пальцы.
— Ах да, чуть не забыл. Верховный суд.
Он поднял взгляд, лениво опираясь локтем на подлокотник.
— Читатели мои, давайте я расскажу вам, как работает справедливость в этой стране.
Он медленно выпрямился, чуть склонив голову, будто собирался поведать особо важный секрет.
— Судебная система у нас… обширная.
Юнги вытянул руку и начал медленно загибать пальцы.
— Конституционный суд. Верховный суд. Высокие суды. Окружные суды. Суды по семейным вопросам. Административные суды. Суды по патентным вопросам. Военные трибуналы.
Он сделал паузу, на мгновение замер, а затем усмехнулся.
— Красивая структура, не так ли? Кажется, будто правосудие работает чётко и безукоризненно. Кажется.
Юнги медленно поднял бокал и посмотрел на отражение вина.
— Верховный суд — высшая апелляционная инстанция. Последнее слово в любой тяжбе. Только вот слово это давно куплено.
Он отпил глоток, поставил бокал обратно.
— Судьи? Их называют «независимыми». Как мило. Независимыми от совести, может быть. А вот от денег они уж точно зависят.
Юнги лениво покачал головой.
— Знаете, как работает Конституционный суд? Он должен защищать законы страны. Но кто защищает законы от них самих?
Он слегка склонил голову, ухмыльнувшись.
— Окружные суды, административные суды… красивые названия. Только за каждым из них стоят решения, купленные за конверт или звонок.
Юнги замер на секунду, его голос стал ниже.
— А военные трибуналы? Они должны судить своих. Но разве могут они осудить тех, кто держит их на коротком поводке?
Он медленно провёл языком по губам, будто пробуя вкус своих слов.
— Вся эта система — одна большая шахматная доска. И угадайте, кто играет белыми, а кто чёрными?
Юнги поднял палец, будто вспомнил что то.
— Кстати, о шахматах. У меня есть один друг, гений комбинаций. Я не играю в эти чёртовы партии, но он, милая моя, с радостью научит любую тварь, как поставить мат без единого выстрела. Слышал, «президент» у нас неприкасаемый? Хм, пусть попросит Наму объяснить ему, что значит оказаться в цейтноте.
Он лениво наклонился вперёд, оперевшись локтями на колени. Его взгляд скользнул вдаль, по огням ночного города.
— А теперь, дорогая моя, давайт поговорим о «правах человека».
Он выдохнул, почти насмешливо.
— Ах, как же красиво это звучит. «Свобода слова», «право на протест», «защита личных свобод»… Прекрасные лозунги. Вот только за каждым из них стоит тонкий шёлк удавки.
Юнги медленно поднял палец.
— Закон о государственной безопасности. 1948 год. Век прогресса, демократии. Но закон всё ещё здесь.
Он чуть склонил голову, лениво щурясь.
— Под лозунгами «борьбы с угрозами» власти спокойно душат любую оппозицию. Не нравится их политика? Ты «угроза национальной безопасности». Пишешь не те статьи? Значит, распространяешь ложь. Выходишь на улицу? Теперь ты экстремист.
Он сделал паузу.
– Эти ребята в костюмах обожают блеснуть лозунгами. Но по факту они просто раскладывают тебя на столе, как дешевую закуску. Да они тебя, дружок, во все дыры имеют, не спрашивая. Ирония в том, что если бы они хоть раз попросили, я бы мог научить их, как делать это… изящнее. В сексе я неплох уж точно.
Юнги провёл пальцем по краю стола.
— А теперь международные отношения.
Он хмыкнул.
— Моя любимая игра. Дипломатия.
— Государство поддерживает отношения с более чем 188 странами. Посольства в 112 странах. Консульства, представительства…
Он устало откинулся на спинку кресла.
— И всё это — витрина. Лоск. Глянцевая картинка для мировой общественности.
Юнги медленно поднял бокал, наблюдая, как красное вино колышется в стекле.
— За кулисами — торговля. Политическими решениями. Законами. Влиянием.
Он провёл пальцем по ободку бокала.
— Они улыбаются на саммитах, подписывают соглашения, жмут руки. Но когда двери закрываются… начинается настоящая игра.
Юнги взглянул в темноту города, в его огни, будто видел за ними что-то большее.
— Игра, в которой жизнь — это валюта.
Он медленно поставил бокал на стол.
— Вы ещё верите в дипломатию? Или думаете, что они заключают сделки ради вас?
Пауза. Ухмылка.
— Наивно.
Юнги на мгновение замолчал. Ветер снова тронул его волосы, но он, как и прежде, не обратил на это внимания. Лишь медленно перевёл взгляд в сторону города, будто всматриваясь сквозь огни в самую суть.
— Ах, да. Армия.
Он усмехнулся, не скрывая презрения.
— Какая же страна без армии, верно? Наше государство — второе в мире по количеству военнослужащих на душу населения. Второе место. После КНДР. Забавно, не так ли?
Юнги поднял палец, лениво загибая его.
— Сухопутные войска. Военно-морской флот. Военно-воздушные силы. И корпус морской пехоты.
Щелчок пальцами.
— Четыре мощные машины. Настроенные, выверенные. Созданные не только для защиты, но и для подавления.
Он чуть склонил голову, лениво поигрывая кольцом на пальце.
— 21 месяц обязательной службы. Каждого юношу превращают в винтик этой системы. Те, кто должен был стать свободными людьми, становятся пехотой для чужих войн.
Юнги лениво стряхнул с рукава невидимую пылинку, словно тотчас демонстрируя, что ничто не может запачкать его элегантный костюм. Затем провёл рукой по лацкану пиджака и скользнул взглядом по твоей фигуре.
– Итак, на чём мы остановились? Ах да, на том, как наши «Силовики» любят использовать рты граждан не по прямому назначению.
Слегка откинулся назад, позволяя пиджаку чуть разойтись на груди. Поймал твой взгляд и улыбнулся, еле заметно:
— Что такое власть?
Пауза.
— Это деньги. Это страх. Это армия, готовая тебя убить.
Он чуть склонил голову.
— Но знаешь, что это точно не про тебя?
— Это не про твою жизнь. Не про твою свободу. Не про твою справедливость.
Юнги взял бокал, но не сделал глотка. Просто смотрел, как капля медленно стекает по стеклу.
— Ты не часть этой игры.
Он медленно поставил бокал на стол, и звук отозвался в тишине.
— Ты — разменная монета.
Долгая пауза. Потом он едва заметно улыбнулся.
Он поднялся со стула, поправил пиджак и медленно шагнул к краю крыши. Город раскинулся внизу, огромный и безмолвный.
Юнги стоял на краю крыши, высоко над ночным городом. Огни внизу мерцали, как осколки разбитого стекла, рассыпавшиеся по асфальту. Ветер трепал полы его пиджака, но он не двигался. Он просто смотрел, как живёт и дышит этот город. Город, который скоро задохнётся.
Медленно, будто нехотя, он повернулся. В его взгляде не было ни спешки, ни сомнений.
— Меня зовут Мин Юнги.
Его голос был ровным, спокойным, как у человека, который давно смирился с тем, что произнесёт приговор.
— Но теперь я — Widow.
Пауза. Лёгкая ухмылка скользнула по его губам.
— Я часть Blackout.
Он сделал шаг к краю, и ночной воздух будто сгустился вокруг него.
— И мы начинаем.