Тысячи миров. Троецарствие.

      «- Секрет воплощения мечты состоит из четырех слов: любознательность, смелость, уверенность, и постоянство. И величайшее из этих качеств - уверенность. Если ты веришь во что-то, верь безоговорочно, до конца.» Уолт Дисней, художник со Старой Земли.       Сегодня был выходной день у обоих любящих сердец. Вчера же они трудились на своих работах; Норден ухаживал за животными в приюте, а Саунд Скай наводила чистоту и порядок во дворце императорской семьи. И в этот выходной день, они отдыхали.       Настроения выйти куда-то на прогулку не было ни у киринихи, ни у грифона, потому они были дома. Экспериментировали с приготовлением блюд на кухне, обнимались, целовались, строили планы на будущее, и слушали регулярные, ругательные «УГУ» от филина по кличке «Зараза».       Сейчас Норден варил суп, а Саунд причёсывала свою густую от природы гриву, за которой требовался не малый уход.       Вдруг раздался стук во входную дверь квартиры, выполненную из какой-то темной хвойной древесины.       — Я открою. – громко сказала кириниха, решив не отрывать своего грифона от готовки.       Она подбежала к двери. Замок с громким щелчком лишил дверь фиксации, позволив потянуть её на себя.       Саунд Скай увидела гостя на пороге, освещаемом единственной лампочкой, и на её личике явилась улыбка.       — Асити! – радостно произнесла она, своим звонким голоском.       — Скай. – не так громко, но также мягко, ответил ей голос жеребца.       Низкорослая, бело-красная кириниха, обняла статного зебра, одетого в фиолетовый плащ, поверх которой по бокам свисали походные сумки. Сильные на вид копыта нежно обняли её, а тело казалось холодным.       Рогатая пропустила его внутрь, а Норден, убавив огонь на конфорке до минимума, направился в прихожую, заинтересовавшись столь радостными возгласами.       На комоде в прихожей, также сидела сова Зараза. Поверни она своей гибкой шеей голову назад – её можно было бы принять за небольшое полено, из-за оперения, создающего иллюзию древесной коры.       Но она посмотрела на гостя, резко встала на свои лапы, слегка вспушилась, зашипела, и пару раз щёлкнула клювом.       Любая птица да зверь беду чуят, и именно бедой Заразе показался зебр архи-лич. Он двигался, но он явно не был живым. Запах не жизни, чего-то мёртвого, но ведущего себя как живое.       — Зараза, не бойся. – сказала Скай, пытаясь успокоить так хищную птицу. — Он не злой.       Но Зараза не стала дальше слушать, и издав ещё один громкий шипящий звук, спрыгнула на пол, и когтистыми лапками быстро поцокала в другую комнату.       — Типичная реакция. – спокойно и бесстрастно подметил зебр.       Норден смерил его взглядом, после чего спросил Скай:       — Это и есть твой некромант с Зебрики?       Кириниха кивнула:       — Знакомься, архи-лич Асити Дэ’Така.       Зебр подошел и протянул своё копыто бордовому грифону, который был чуть ли не вдвое больше него самого.       Норден уважительно, но не охотно пожал её своей птичьей лапой. Между культурами Зебрики и Вествии была одна серьезная разница; у Зебр некроманты почитались, и являлись целителями, в то время как в Вествии все некроманты считались злом во плоти. Это было трудом истории, решившей в разных частях мира сделать совершенно разные события, с одним и тем же по сути явлением.       — Приношу извинения, если пришёл не во время. – вежливо сказал зебр.       — Да нет, что вы. – покачал головой Норден. – Скай рассказывала про вас, и я уже гадал, когда вы явитесь.       — Я слышал, что в Вествии, особенно в Грифонии, некромантов не особо ждут в гости.       Из-за спокойной интонации, было сложно разобрать, это была такая шутка, или голое озвучение факта?       — Да, это так. – признался нордский грифон. – Но Скай рассказывала о тебе много хорошего, а ей я доверяю. Давай, не стой на пороге, проходи, угощу хоть. – махнул он лапой в сторону кухни, откуда разносился приятный аромат – Как раз суп уже сварился.       Асити последовал за ним, и Саунд Скай потопала следом. Вдвоем они сели за стол, а после к ним присоединился и Норден, после того как всем разлил порции мясного супа, и нарезал черного хлеба на закусь. Пар от горячего супа поднимался ввысь, вместе с приятным запахом мяса и крахмала.       — Ну, рассказывай, как у тебя дела? Как путь прошёл? – спросила Саунд.       — Дела вполне себе стабильны, и путь прошел без происшествий. – с легкой улыбкой ответил архи-лич. – Правда иногда приходилось смертным отвечать на ожидаемые от них вопросы, после чего они старались держаться подальше. К счастью, мне предоставили место в самом пустующем вагоне, где моё присутствие не доставляло бы дискомфорта.       — Звучит… малоприятно, по отношению к вам. – подметил грифон.       — Ничего страшного, от их мнения моё существование не зависит. Я могу лишь говорить правду, как есть, а дальше следует только их выбор.       — А это звучит мудро. Я ценю опыт.       — Рад знать.       — Солар рассказывала, что вы часто путешествуете.       — Да. Я обошёл почти всю свою родную Зебрику, посетил западные и центральные регионы Эквестрии, и решил отправиться на самый восток известного мира. И если хотите – можете обращаться на «ты». Мы не во дворце, и я не король.       — Как скажешь.       Суп постепенно остыл, и его можно было начать есть, не боясь обжечься. Он удался. Саунд расплылась в улыбке, в то время как отвыкший явно выражать эмоции, Асити, сохранял вполне спокойное выражение лица, хотя как он мысленно и словесно подметил:       — Хорошие поварские навыки для быта. Разреши поинтересоваться, ты случайно не поваром работаешь?       — Нет. – ответил Норден. — Я с животными работаю, в основном – с птицами. Вот, одна у меня засела, как видишь.       — Забыл как это называется. Орнитолог?       — Соволог. – шутливо сказала Саунд.       Норден усмехнулся:       — И то и то.       — Ну, расскажите, как дела в империи грифонов обстоят. – спросил Асити, планомерно опустошая свою тарелку. Веселье у Нордена и Скай резко спало почти до нуля.       — Ох, дела совсем не ладные идут. – ответил грифон. – Дикари бунтуют.       — Я слышал про рыцарский поход. Это правда?       Норден кивнул:       — Два полных ордена.       У Асити чуть выше задрались веки глаз, что говорило о явной заинтересованности.       — Не думал, что дела настолько плохи. Будто целый кризис.       — Из того, что мне известно, дикие племена атаковали несколько небольших поселений, и по факту, перекрыли наш торговый путь с империей Мал’Гал. – сказал Норден.       — Чтож, для императорской семьи, это – весомая причина. – подметил Асити. – Но я бы оставил эти разговоры, и уж тем более, дела самой знати, и подчинённых им рыцарей. Я же, был намерен вновь увидеть свою старую любовь, и убедиться, что с ней всё хорошо.       У Скунд Скай слегка проступил румянец, который было легко потерять, в окружении её густой красной гривы.       — Не такая уж я и старая. – шутливо ответила кириниха. — И как ты видишь, я в надежных руках.       — Да, в очень надежных руках. И это меня радует. – с лёгкой улыбкой ответил некромант. Казалось, в его словах прогулялось редкое, настоящее тепло. Архи-лич Асити выглядел безмятежным, и даже умиротворенным, что в целом, не избавляло Нордена от неприятных ощущений. И кажется, он сам был не уверен, это подозрения, или простая ревность к любимой кобылке.

***

      Река была безмятежна, будучи своего рода границей между двумя берегами. Вода, камни, опавшие ветки и деревья, всё это было окутано серовато-белой пеленой, которую с трудом разгонял свет фонарей, зажженных на борту боевых коггов, идущих ровным строем.       — Странный туман. – сказал Одар, стоя у носа корабля. Он принюхался, после чего развернулся назад к остальным, и громко произнёс. — Гарью пахнет!       Дарбар также был на палубе. Как и все – в своём облачении. Кто в полном, кто частично разгрузился. Дарбар оставался полностью одетым, не желая словить своим лицом стрелу из непроглядного тумана.       — Судя по картам, тут, раньше, где-то деревенька была. А их тут не видать. – подметил он вслух.       Корабль Дарбара и Одара шел в строю одним из первых, рядом с главным, на котором расположились гроссмейстеры обоих рыцарских орденов, Стражей Возмездия и Железных черепов.       Ордена Рыцарей не имели собственных кораблей, являясь преимущественно сухопутным войском. В данной операции, флот Империи Грифонов выделил им свои суда, сравнительно небольшие, чтобы не застревать в небольших реках, но достаточного размера и в достаточном количестве, чтобы уместить в себе два полных ордена.       Они шли длинным вытянутым строем, сверху напоминая ползающую змею, переливающуюся красными, желтыми, черными, и серыми цветами, словно пятнами. За ними тянулся такой же, не менее длинный след, из крови тех дикарей и варваров, чьи поселения полностью вырезали воины орденов, присвоив себе в качестве трофеев всё, что имело хоть какую-то ценность.       При гроссмейстерах были и верховные колдуны их орденов. Как подметили сами чародеи, туман не был магическим. Темные балахоны колдунов создавали сильный контраст, на фоне массивных доспехов, украшенных плащами и богатой геральдикой, соответствующей орденам верховных рыцарей.       — Магический, или нет, его всё равно могут использовать для внезапного нападения. – подметил Ариол, гроссмейстер Железных черепов. — Как и мы впрочем, если всё правильно разыграть.       Но ни смотря на опасения, ему, как и многим рыцарям, внутренне хотелось новой битвы, хотелось врубиться в толпу врагов, подобно увесистому топору, который спокойно лежал в его ножнах.       Спустя какое-то время, туман по левый борт, стал приобретать оранжевый оттенок, да и в принципе, будто загустел. По мере приближения, стало ясно, это был источник тумана – догорающие останки той небольшой деревни, о которой говорил Дарбар.       Вся флотилия остановилась, и рыцари ступили на сушу, дабы всё осмотреть. Среди них был и Одар, что являлся признанным специалистом по культуре диких племен и народов.       — Всех вырезали, звери. – озлобленно пробурчал он.       — А разве варвары, сами по себе, не звери? – спросил рыцарь из высадившейся группы.       — Не, это – что-то особенное. Ты глянь сколько следов оружия на постройках. И глянь на сами тела. Будто мантикора грызла.       Рыцари ещё некоторое время осматривали руины опустошенной деревни. Сопоставив расположения множества следов, куда смотрели хвостовики торчащих из не догоревшей древесины стрел, Одар указал примерное направление до лагеря дикарей.       — Сыны дикого народа далеко не могут идти, только если они не ведут кочевой образ жизни. – сказал он, отчитываясь перед высшим командованием орденов.       Гроссмейстерами было принято решение; разведать направление, и в случай обнаружения варварского поселения – уничтожить.       Для этого, великие магистры решили выбрать по одному отделению из своих орденов. От лица Стражей Возмездия выступила группа под началом Приора Амальила, прозванного «Огненным кулаком». Именно в его отряде вместе служили Дарбар и Одар. А Железные черепа отправили во главе своего отделения Приора Мариганта, который многим был известен как жестокий но эффективный командир. В сумме, это было около двух сотен воинов, облаченных в крепкие латы, и вооруженных. Многие несли стандартные меч и щит, кто-то нёс копья или увесистые топоры, а немногие несли с собой крупные пороховые ружья.       Зная о происхождении и репутации Одара как Вахгара, ни первый ни второй Приор, не брезговали его опытом.       По его указанию, отряды шли неспешно и тихо.       — Если будем греметь нашими доспехами – то рискуем насладиться на заранее поднятые копья. – закрепил он.       И они следовали за приорами и вахгаром тихо, стараясь не шуметь, можно сказать что крались. Двигались широким строем, словно длинная стена.       — Видя врага на одном направлении – они легко скучкуются, и задавят яростным натиском. Ударь с множества направлений – и они растеряются.       И они шли. Казалось, будто минуты растягиваются на часы. Близился вечер, видимое сквозь густой лес небо становилось темнее.       — В чём дело? – спросил приор Амальил, когда Одар резко остановится, вглядываясь вдаль.       — Прислушайтесь. – ответил он.       Все последовали его совету, остановившись и навострив уши, которыми они смогли различить далёкие возгласы, доносящиеся откуда-то с того направления, откуда они двигались.       — Думаете, их поселение? – спросил Амальил.       — И судя по их голосам – к атаке они не готовятся.       — План остается тем же?       — Да. Но если нас вдруг обнаружат – атакуем сразу, без замедлений.       Рыцари продолжили неспешный путь. Пусть многим, как и вахгару, очень хотелось ворваться в гущу боя - они сохраняли то, что отличает воина от простого дикаря – порядок.       Преодолевая очередной частокол деревьев, их взору предстало относительно небольшое поселение, из множества примитивных одноэтажных, деревянных домиков. Всюду виднелись заточенные деревянные колья, торчащие из земли; одни образовывали собой нечто вроде защитной стены, на других свисали жуткие трофеи, а иногда и всё сразу.       Жителями тут были преимущественно минотавры, хотя и попадались глазу грифоны.       Всё ещё продолжая скрываться за деревьями да кустами, рыцари окружили видимый лагерь полумесяцем.       По команде ударил гром, будто орда невидимых молний одновременно. Упали несколько тел. Весь лагерь мгновенно погрузился в какофонию звуков паники, улюлюканья и кличей, взывающих готовиться к бою.       Как и ожидал Одар, воины племени бросились в сторону, где ещё витали клубы дыма, оставленные после залпа ружий; таких было несколько точек. Рыцари ждали их. Будь рыцари на виду всего поселения – и их будет легче обходить. Потому они навяжут бой на своих условиях – в условиях более ограниченной видимости.       Команды приготовиться не было; рыцари и так знали что делать, да и даже если бы Одар, или кто-то из Приоров, отдали такой приказ – вряд-ли бы он донёсся до ушей воинов, сквозь оглушительный рёв и улюлюканье приближающейся толпы.       Две небольшие армии схлестнулись в ожесточённой битве. Ярко-огненное и мертвенно-темное братство Стражей возмездия и Железных черепов, против дикого племени в бардовых и серых шкурах.       Ещё в начале этого похода, Одар советовал всем рыцарям не рисковать защитой ради большего преимущества в нападении и контратаках.       — Им этого будет достаточно. — говорил он.       Вскоре, с первыми битвами, они поняли, что он имел ввиду, и в этом сражении были видны плоды данного совета, и то, от чего он происходил.       Одар сам был вахгаром – потомком дикого и воинственного народа, по меркам Грифонии. Он сочетал в себе прошлые учения родины, и новые познания от Империи Грифонов. И он как никто лучше понимал силу и слабость диких племен. Он был из тех, кого бы не удивила сама возможность облаченного в доспехи рыцаря, пасть от дикаря в лохмотьях.       Всё было в факте осознания смертности, того как били инстинкты выживания во время боя. Воины, интуитивно ставили блоки, делали отходы и уклонения, для того, чтобы не умереть, даже если это лишает возможности нанести решающий удар прямо здесь и сейчас.       Во многих же диких племенах, в виду суровых условий жизни, или же учений местной культуры, страх смерти, и само осознание смертности, притуплялось, ибо трусость считалась равносильной смерти, бессмысленной и бесславной. Погруженный в ярость воин не заботился о своём выживании, почти не пытался как либо избежать ранений или попадания вражеского клинка. Это позволяло нанести больший урон за счет не сдержанных ничем атак, и это, как правило, окупало сопутствующие потери, которые можно было избежать.       Потому Одар и попытался вбить всем своим сослуживцам в голову, чтобы они в бою с дикарями, не брезговали своей защитой. Отсутствие страха смерти, не давало защиты от таковой, не давало бессмертия. Дикарю даже при всём гневе, будет не легко пробиться сквозь строй щитов, а один хороший удар, уже будет небольшой победой. Не важно, как долго варвар будет игнорировать ранение; рано или поздно, он таки падет истёкший кровью.       И следуя наставлениям Одара, рыцари двух орденов постепенно брали верх; через их оборонительный строй было не пробиться, в то время как сами рыцари, выжидая подходящий момент, наносили удары мечами, копьями и топорами. Если дикарь не умирал сразу, то на него все равно накатывала усталость от обильной кровопотери.       Сам Одар сражался при помощи топора, с достаточно крупным навершием. Для красивого удара, такое оружие потребовало бы обе руки, лапы, или в данном случае - копыта. Но тогда у него был бы меч, если бы красота в бою хоть как-то его волновала. Кровь воинственного народа текла в его венах, и требовала вкладывать все силы в сокрушительные удары. Но заметная часть жизни в империи не прошла даром, сделав его ещё более умелым воином, дополняя его врождённую свирепость и крепкое тело навыками боя, умением защищаться, хитростью и изворотливостью.       Его оленьи рога были на коротко спилены. Одар решил, что они будут ему только мешать, хотя и насадить на них своего противника – не самое гиблое дело.       Он убивал одного варвара за другим. Его преимуществами было не сила и огонь в сердце, но понимание своего врага; он отлично знал как сражаются дети диких народов, и пользовался этим знанием во всю. Уходил когда чуял серию диких атак, перекатывался под замашистые удары, делал подсечки, резко заходил сбоку и за спину.       Его шерсть уже начинала слипаться от крови, что было ему не в новинку. Одежда также становилась влажнее с каждым взмахом.       Он заметил, как стрелки-рыцари, взмыли высоко вверх на своих грифоньих крыльях, и либо из лука, либо из арбалета, или же из настоящего порохового ружья, расстреливали варваров, которые не могли их достать, и отчаянно швыряли в них своё оружие.       В родном племени Одара, такой маневр подвергся бы порицанию и презрению, как бесчестное ведение боя. Однако у самого оленя, это наоборот, вызывало одобрительную ухмылку. Он уже давно понимал ценность эффективного ведения битвы. Он не забыл про честь и мужество, но уже давно обрел понимание, что порой лучше всем этим пожертвовать, нежели горевать или гневаться от поражения. Да и если так подумать, бесчестный бой, лучше чем поединок чести, ибо бесчестный враг может прибегнуть к неограниченному списку приемов и хитростей, а научиться противодействовать им в разных условиях и комбинациях – лучшее достижение для воина.       Дарбар сражался поблизости, разя врагов своим мечом. Как и все, он сперва позволял атакующему отвлечься на преграду в виде щита, а уже потом, либо отрубал голову, либо погружал лезвие в туловище как в ножны.       Едва он вытащил лезвие из очередного убиенного, как что-то всколыхнуло воздух рядом, окончившись звуком, как если бы кто-то вогнал топор в палено. Он посмотрел в сторону звука, отличившегося посреди какофонии битвы. Там и правда был топор, но воткнутый не в палено, а в голову упавшего минотавра.       — Ты не пробовал смотреть в оба, малец? – громко сказал Одар, забивая своего оппонента шитом как дубиной.       — А ты пробовал быть вежливым? – с юмором ответит Дарбар, вовремя уйдя от вражеского замаха дубиной, чтобы ответным ударом меча отрубить эту руку.       — Только после тебя, маленькая принцесса! – рявкнул Одар, с таким же шутливым тоном.       Уже казалось, что победа близка. Среди тех, кто ещё стоял на ногах, рыцарей было заметно больше, в то время как почти все лежачие – варвары. Кто держался за раны, кто испускал последний вздох, а кто лежал уже со стеклянными глазами.       Но потом раздались новые дикие кличи, разлетелось улюлюканье. Среди варваров показался новый минотавр, крупнее всех предыдущих, черный почти как ночь, с густой гривой, одетый в плотные кожаные доспехи, украшенные медвежьей шкурой, подвешенными черепами и зубами. Он поднял руки к небу, в одной держа меч, и боевой молот в другой. Он издал громогласный рёв, которому вторили окружающие голоса его рабов.       — Это их вожак? – спросил Дарбар, с изумлением смотря на столь крупного бычару.       — Иначе быть и не может.       С появлением вожака, варвары будто обрели второе дыхание. Они бросились в битву с большим рвением, а удары вождя, сравнимые с ударом грома, заставили рыцарей начать отступать. Заметив столь крупную добычу, приоры направились к нему, желая заполучить его голову в качестве трофея. Но по итогу они сами оказались окружены подоспевшими варварами, и рыцари пытались вызволить их оттуда, не говоря уже о собственной защите.       Дарбар отбивался от атакующих, и видел их вожака, что богатырскими ударами либо валил рыцарей на землю сразу, либо пускал в недолгий полёт.       Он помнил рассказы Одара о варварах и диких племенах, как они обычно устроены, какие бывают их традиции, как они сражаются. И тут ему пришла в голову рискованная идея. Но она даст если не победу – то хотя-бы время для остальных.       Дарбар набрал воздуха всей своей грудью, и засвистел. Его свист оказался настолько громким и пронзительным, что даже вожак дикарей обратил свой взор в его сторону, как и многие вокруг. Битва будто сбавила оборот.       Дарбар указал мечом на вожака, а после несколько раз ударил им о свой щит.       Вожак распознал вызов на бой, но едва мог удержать усмешку, ибо сам был почти втрое выше этого цыпленка. Он снова поднял оружие к небу, под предвкушающие возгласы его варваров, которые все как один, прекратили атаку и обратили свой взор к месту поединка.       Заметив это, рыцари не торопились контратаковать. Кто заряжал пороховые ружья, кто помогал раненым, кто занимал позиции для наилучшей атаки в дальнейшем.       А Одар смотрел в сторону Дарбара и вожака племени. В нем так и горело желание крикнуть «дурак, назад», или что-то в этом роде. Но он понимал что юный и пылкий рыцарь даже ухом не дёрнет.       Вожак и Дарбар встали друг напротив друга, начав медленно ходить кругом. Дарбар показательно отбросил щит в сторону, что заставило предвкушающую толпу шуметь громче. Вожак же на это кивнул, одобряя храбрость соперника, но всё ещё не оценивая его как нечто грозное, а потому был на половину расслаблен.       Дарбар остановился, а за ним и вожак. Казалось, грифон сейчас бросится атаку. Некоторые надеялись на его выживание, а кто-то уже предвкушал наихудшее. Даже приоры уже подумывали над тем чтобы отдать приказ к атаке.       Дарбар указал мечом вперед на своего врага, а после и в небо. А затем, с размаху запустил меч в воздух, что есть сил.       Лезвие дотянулось до веток деревьев, блеснуло металлом под редкими лучами ещё не ушедшего солнца, что пробивались сквозь кроны деревьев.       Было сложно найти тех, кто не устремил свой взор за столь внезапным запуском оружия в воздух. Даже вождь варваров не смог оторвать взгляда. Он смотрел на летящий вверх меч так, будто в его структуре таились все ответы на то, что происходит, что задумал грифон.       И стоило минотавру только опустить свой взгляд обратно в сторону оппонента, как сам Дарбар устремлялся к нему, и был уже буквально у самых копыт. Он совершил резкий прыжок, словно хищная кошка, метя точно в свою добычу. Задние львиные лапы нашли опору на прессе гиганта, левая ястребиная лапа зацепилась когтями за облачение из толстой шкуры, а правая лапа влетела в неприкрытую шею.       Дарбар вогнал когти с такой силой, с какой только мог. Вожак дикого племени лишь издал короткий рёв на вздохе и замер, не успев осознать что случилось, почему ему больно в районе шеи, и почему там становится так мокро. Рыцарь-грифон продавливал дальше своей лапой, чьи когтистые пальцы были уже полностью погружены в плоть под черным мехом. Он старался вонзить их как можно глубже, сжимал и разжимал кисть, дабы как можно сильнее изрезать то, что возможно изрезать.       Вожак пытался взреветь, но он смог лишь выплюнуть из своего рта короткий и гулкий хрип да мычание, вместе с первыми каплями крови на губах.       Меч упал на траву, свободная рука минотавра схватила наглеца за лапу, что вытягивала жизнь. Дарбар ощутил воистину железную хватку, как если бы его руку сжали в тиски кузнеца. Кисть мастодонта сжалась, проступили прожилки и костяшки. Было очень больно, Дарбару казалось что ему вот-вот оторвут лапу по самое плечо. Но затем он ощутил, как давление спадает, будто идя в такт прерывистому дыханию зверя, что становилось всё реже и тише. Прошло ещё пару секунд, прежде чем громадное тело с закатанными глазами рухнуло на землю, подобно опрокинутому шкафу.       Лапа Дарбара была всё ещё погружена всей кистью в изорванную изнутри шею минотавра, у него как и у всех глаза были готовы залезть прямо на лоб, а сердце внутри всё ещё бешено колотилось.       Ему потребовалось не мало мысленных усилий, чтобы заставить кулак разжаться, и неспешно вытащить его из сочащейся раны. Дарбар огляделся, видя изумленные лица с обеих сторон. Он встал на задние лапы, подняв высоко свою лапу-убийцу, что была уже по локоть в крови. Некоторые дикари от такого зрелища аж оружие пороняли на землю.       — Ну, кто следующий? – воззвал Дарбар с весельем, которое ему было сложно выдавить из себя.       — Рази! – скомандовали оба приора.       Вслед за ними вторил залп множества ружей, звук того, как упали первые тела, и как продолжили падать новые, под грохот и лязг стали, яростные крики дикарей, и радостных возгласов рыцарей.       Дарбар оглянулся, чтобы увидеть в паре метров от себя свой меч, который к этому моменту уже давно окончил свой полёт, вонзившись лезвием в землю, и широкой гардой напоминая могильный крест. Он нашёл это до смешного символичным.       К этому мечу подошёл Одар, что посмотрел сначала на меч, а потом и на самого Дарбара, как на дурака. Копытом он вынул меч из земли, бросив его прямо в лапы к своему наглому другу.       — Напомни мне потом отвесить тебе хорошего подзатыльника. – пробурчал олень, хотя и не скрывал в своей интонации веселья.       — А я специально забуду. – также шутя ответил грифон.       Оба они расхохотались. Смех Дарбара был звонким, напоминая звук сильного ветра, в то время как громкий хохот Одара можно было сравнить с звуком поваленного крупного дерева.       — Кончай дурить, и в бой. Победа сама себя не добудет!       Вскинув в копыте поудобнее свой топор, олень с короткими рогами ринулся в бой. За ним не спеша последовал и ястребо-лев, оттирая лапу от крови, чтобы меч не выскользнул. И он последовал за ним.       За считанные часы, рыцари, понеся минимальные потери, вырезали всех воинов поселения дикарей, и лишь некоторый простолюд, типа местных фермеров или знахарей, сопротивлялись, отбиваясь импровизированным оружием, когда рыцари разграбляли эту деревню, забирая всё маломальски ценное; то что было украдено этими варварами у деревень империи Грифонов и соседней империи Мал’гал, и всё ценности которые они сами имели и заработали в охоте и в схватках в этих суровых землях; золото, драгоценные камни, оружие, шкуры животных.       После битвы, Дарбар, уже собрав в свой походный мешок немало добычи, искал рогатый шлем для Саунд Скай. Тут их было немало, но он искал покрасивее. И вот он нашел такой, проходя вдоль границы с лесом, на которой они сражались. Он лежал рядом с одним из тел дикарей; видимо бывший владелец. Грифон спокойно поднял его, и принялся рассматривать. Толстые и не короткие, закрученные вверх рога, крупные прорези для глаз, и острый нос, напоминающий чем-то клюв какой-нибудь хищной птицы.       Дарбар кивнул, стер лапой с шлема капли крови, и закинул себе в рюкзак, чтобы уже на корабле, переложить его, вместе со всем награбленным добром, в свой личный сундук.       Так поступят многие из всех рыцарей-победителей, что возвращались с добычей к флоту, остановившемуся ранее у берега. А тела падших заберут, чтобы с почестями похоронить на родной земле.       Уже близилась ночь, но впереди было ещё много варварских племен, которые следует покарать во имя Империи Грифонов, которая не терпит, когда покушаются на её богатства.       Уже ближе к ночи, все были на кораблях флота. Дарбар сидел в спальной комнате, где были подвешены в большом количестве гамаки, также известные как «плавающие кровати». Грифон, как и многие его соратники, разглядывал добытые в бою сокровища. Браслеты, ожерелья, блестящие камни, медвежья шкура. Последнее он рассматривал тщательно, чтобы убедиться, что не привезет брату целое гнездо вредных насекомых.       Оба приора доложили о подвиге рыцаря Дарбара своим гроссмейстерам. Они это запомнят, и обязательно подготовят верному и горячему воину награду, в честь воистину славного обезглавливания вражеской армии, что скрасило и без того успешную вылазку отделений рыцарей, что зачистили вражеское поселение достаточно быстро, с минимальными потерями, и неплохим кушем, хотя в трюмах кораблей уже несколько дней лежали и куда большие сокровища с предыдущих битв.       Но флот возмездия на этом не намерен останавливаться, а потому, ранее брошенные якоря были подняты, как и паруса.       И пока тем рыцарям, что было суждено остаться на борту в качестве охраны, сидящий буквально напротив Одар, во всех красках рассказывал про то, как шла битва, Дарбар думал над своим обещанием. Сложно найти во всем этом походе тех, кто не обещал бы кому-то вернуться домой. Дарбар обещал брату и его возлюбленной вернуться. Это обещание пугало его риском не выполнения, ибо в бою у тебя не спросят, ждет ли тебя кто на родной земле. Ещё больше тяготило то, что Дарбар даже не успел перед выходом в поход, лично свидеться со своими родителями, сказать им как есть, и пообещать вернуться. Они ведь наверняка знают о походе, как и вся империя, и наверняка переживают, ждут.       И они все дождутся. Обещание будет исполнено во что бы то ни стало. Поход возмездия вернется живым, с богатствами и славой. И Дарбар тоже вернется домой к семье, живой, с богатым уловом, и заслуженной честью.       На следующий день, флот двигался в направлении, где согласно карте, должно быть племя, во главе которой стоят шаманы. Не сказать что это было редкостью, но чаще всего, лидерами таких сообществ становились крепкие и могучие вожаки, доказавшие свою огромную силу.       Колдуны орденов подтверждали, что эфир в этой области заметно напряжен, как если бы множество существ, сильно связанные с ним, находились в одном месте. Магистры поручили им приготовиться отражать вражеские заклятия и чары, которые несомненно полетят в сторону рыцарей. Сами же рыцари готовили своё снаряжение перед грядущей вылазкой, натачивая клинки, заряжая ружья и облачая броню.       Через несколько часов, флот вошел в туман, уже явно магический. Множество отделений рыцарей было наготове, почти половина от общей численности. Поселение было крупным, и с магией не стоило шутить.       Гроссмейстер Стражей Возмездия бы с радостью бросил весь орден в бой, для безоговорочной победы, но корабли нуждались в защите тоже. Потому выделилась только половина. И в числе этой половины был Одар, который по возможности, пытался учавствовать в каждой битве. Дарбар же, в этот раз, остался на борту флота.       — Для него достаточно славы. – подумал про себя Одар, прикидывая, как бы поудобнее взять топор в копыта.       Вскоре флот приплыл к нужному поселению дикарей, украшенному флагами и тотемами с синими тканями.       Ожидаемо, лучи света подобно кометам в небе, ринулись к кораблям, и там же разбивались о магические щиты, заранее наложенные колдунами орденов.       Рыцари практически сразу спустились на землю. Многие, не дожидаясь, когда суда подойдут близко, и будет спущен трап, прыгали за борт, по колено погружаясь в воду прибрежной отмели.       Впереди всех шли щитовики. Они двигались как можно быстрее, сближались, чтобы враг сконцентрировал на них внимание. Судя по стрелам, что быстро покрыли щиты словно иглы спину ежа, и лучам оставившим обгорелые следы, внимание было успешно привлечено.       Едва враг начал наваливаться толпой на щитовиков, как второй волной пришло подавляющее большинство рыцарей, отказавшихся от щитов в угоду свободной руки, либо для ещё одного оружия, или для оружия покрупней. Одар был среди них, и именно он, первым из них, пустил кровь, прямо на ходу обезглавив первого врага.       Это было племя преимущественно поней. Предположительно, дальние потомки Саянов, что остались тут после какой-то давней войны до Эквестрии. Среди пих были и земнопони, и пегасы, а единороги, вероятно – лидеры-шаманы этого племени.       Одар, за всю свою жизнь, имел дело с колдунами, и помнил их основную слабость.       Для сильного акцента в магическом потенциале, в жертву приносятся остальные навыки.       Потому, когда он заметил среди врагов единорога, он сразу же бросился на сближение. Игнорируя и оббегая зевак, он нагнал свою жертву. Лезвие топора вновь вкусило кровь, в этот раз вонзившись в область плеча.       Но задержав взгляд на трупе, Одар заметил странность. Рог. Он был какой-то не ровный, и не осторожно прорастал из черепа, а будто торчал как коряга из земли.       — Мутант? – подумал олень.       Он быстро огляделся, и заметил, что по всему полю битвы, то тут, то там, вспыхивали и пропадали огоньки, порой принимая причудливые формы.       И Одар увидел исполнителей этого театра света и огня. Сперва, ему также показалось, что это единороги. Но их было слишком много для круга лидеров-колдунов. И приглядевшись он понял, что это такие же псевдо-единороги; земнопони и пегасы, у которых из головы торчали кривые рога. Вахгар с удивлением заметил, что у некоторых, эти «рога» росли не только из головы, а вообще из любых мест; спины, копыта, и так далее.       Заклинания они пускали сравнительно лёгкие, по типу поджигающего луча или броска телекинезом. Казалось, будто они пускали заклятия также случайно, как их псевдо-рога выбрали себе места для прорастания из тела.       Таким же не постоянным было их поведение; они то застывали, пуская пену изо рта, то бросались как дикие звери, то трусливо бежали, а кто-то верещал и кричал какую-то несвязную тарабарщину. Не сказать, что это сильно помогало дикарям, но это вносило в битву больше хаоса и неразберихи, что существенно замедляло продвижение рыцарей.       Затем, в поле зрения вахгара попало то, что заставило бесстрашного воина, воистину испытать шок.       То был сизый единорог, заметно более вытянутый, чем обычные пони-рогатики. Он был одет в длинный серый плащ, а на шее красовалось несколько небольших ожерелий из золота. Но самым интересным был его рог, а если точнее – рога. Куча перекрученных рогов, которые вместе образовывали нечто, отдаленно напоминающее корону. Глаза этой ошибки природы горели безумием, зрачки сузились настолько, что на расстоянии нескольких метров, глаза казались совершенно белыми. Он визжал, когда резко телепортировался из одной точки в другую, или пускал множество молний в случайных направлениях, сжигая как рыцарей, так и дома, и самих варваров. Одар знал такие истории, когда ради получения той или иной силы, магической или физической, племена варваров прибегали либо к темной магии, чтобы получить неестественные способности, либо к генетическому скрещиванию, дабы получить «совершенное» поколение. Но те игры в архимага или творца не могли сравниться с тем, что вахгар видел сейчас. Это выглядело как-то… особенно неправильно. Это было нечто, что не должно было существовать. Не в этом мире. Скорее из какого-то загробного или иного, потустороннего мира тьмы, которое в разных версиях описывалось во множестве древних легенд, про богов, их героев и чудовищ.       — Стрелки! – громогласным криком добрался он до грифонов с пороховыми ружьями, что парили в воздухе, поливая картечью врагов. — Подстрелите этого рогатого!       Они не стали ему перечить, ибо выбранная цель, несмотря на свою хаотичность, была крайне опасна, и должна быть уничтожена.       Стрелки открыли огонь. На поле битвы уже опустился легкий туман от пара, выпускаемого при стрельбе. Но король-колдун, будто заранее предугадывая действия врагов, магией переносился в другое место, прямо перед тем, как его настигли бы стальные снаряды.       Одар раздраженно фаркнул, смотря на это представление.       — Приор Лагнарий, оттесните основную толпу подальше! Нужно пространство!       — Считай что уже сделано. – ответил один из приоров красно-желтых рыцарей. — Стражи Возмездия, дави их!       Ряды рыцарей сразу перешли в наступление, не смотря ни на что, не замедляясь ни на шаг. Дикари и мутанты врезались в стену из щитов, прежде чем их тела пронзали мечи, топоры отсекали конечности, а молоты крошили черепа.       Одар взял свой боевой топор поудобнее в свои копыта, и даже не заметил, как рядом с ним оказался Приор Маригант.       — Позволит ли гордый вахгар помочь ему отрубить голову одного отродья?       — Как бы не было горько признавать, но один я тут не справлюсь. Так что за мной, и не отставайте.       После этих слов, олень сразу бросился в направлении рогатого колдуна.       — Слышали его? Вперед, за головой отродья!       И Приор и рыцари его отряда, облаченные в серое и черное, бросились следом, параллельно вырезая врагов, которым не повезло оказаться у них на пути.       Одар совершил рывок, замахнулся посильней. Лезвие топора было так близко к шее добычи, но она исчезла во вспышке магии, чтобы оказаться в паре метров от него. Отряд Приора также настиг его, но трудности только начинались. Они били по колдуну-отродью всем что было, но уродец либо ставил магический щит перед собой, либо телепортировался, в казалось бы, случайном направлении. Он казался воистину вездесущ.       Одар, уже в ярости от неспособности сразить врага, размахивал своим топором словно сумасшедший, крича и рыча, а тем временем, пара рыцарей уже пали под ударами магических молний.       Вахгар устал, что случалось крайне редко. Он остановился на месте, и восстанавливал дыхание, смотря на своего противника с неописуемой злобой и ненавистью. Дары учений от цивилизации пропали в тени пробудившейся дикости, свойственной всем вахгарам.       Колдун, тем временем, остановился в нескольких метрах перед Одаром, также в случайном порядке пуская молнии, ставя щиты, и переносясь на пару метров то в одну, то в другую сторону. В какой-то момент он пустил мощную волну магии, что сбила ближайших рыцарей с ног.       Одар сплюнул, после чего, ринулся к колдуну. Будто принимая вызов, мутант начал сближаться с вахгаром по средствам непрерывной телепортации на пару метров вперед. С каждой вспышкой он становился всё ближе, пока вдруг, не попал из поля зрения.       В следующий миг, пространство вокруг Одара будто взорвалось тем же сиянием колдовства, а сам он резко затормозил, держась крепко за топор, который, будто во что-то врезался. Вахгар бросил взгляд на своё оружие, широкое лезвие которого было погружено в чью-то истекающую кровью и часто вздымающуюся грудь. Он поднял взгляд вверх, встретившись с безумным взглядом рогатого чародея. Он замер с топором Одара в груди, и не шевелился, лишь часто и прерывисто дыша, в то время как сам воин-олень, пытался обдумать произошедшее.       В своей рандомной телепортации, колдун сам насладился на оружие Вахгара.       Ноги мутанта дрожали от поступающей слабости, Одар ощутил, как его топор тянет вниз. Он интуитивно удержал оружие стальной хваткой, от чего единорог с «короной» из рогов, частично висел на нём, можно сказать - опирался, пока не соскользнул с этого окровавленного лезвия.       Одар молча смотрел как умирает его враг, всё ещё не до конца веря в случившееся. Он прекрасно знал, что на войне не редко убивает и простая случайность, но то, что сейчас произошло, ввело его в ступор. Это не правильно. Так не могло быть.

***

      — Не торопись.       Спитфайр говорила спокойно, но твердо, с ощутимым весом, как тяжелый камень, который не давал тебе слишком резко убежать. Хотя ей привычнее был громкий тон.       — Вроде ветеран, а ошибки допускаешь как новичок – пытаешься приуспеть везде и сразу.       Капитан Вандерболтов, Спитфайр, уже была не молода, но уходить на заслуженную пенсию не спешила, уж очень много Академия Вандерболтов значила для неё. Возможно, время потрепало её крылья, но не лишило навыков и талантов хорошего тренера.       Это происходило на одном из многочисленных облаков Клаудсдейла, города пегасов. Гнев, вызванный не личной неприязнью, а разочарованием в своих недостатках – первый показатель эффективного обучения, когда учитель с тобой строг, возможно груб, но справедлив. Это подтвердили мелкие трещины, покрывшие асфальт взлетно-посадочной полосы, после того как фиолетовая ранее единорожка, а нынче - аликорн, от бессилия топнула копытом по земле.       — Я не могу повторить то, что получается у маленьких жеребят! – с возмущением проговорила Темпест. Командор была готова обрушить молнию, переломать кому-то кости, но не принять поражение, тем более такое нелепое по её мнению.       — Эти жеребята родились пегасами. Ты же – единорог.       — Который даже колдовать не умеет. — пробурчала Темпест, что заставило взгляду огненно-желтой пегаски в синей форме ожесточиться.       — Ты решила мне тут на жалость надавить?       Темпест не испугалась столь резкого обвинения, скорее просто удивилась – долгие годы никто не смел ей перечить. Да и в принципе, она не ожидала, что в этой мирной стране может найтись кто-то, с таким-же командирским голосом. Хотя, слегка отличались методы; Спитфайр та же не бросала непослушных учеников через прогиб, даже если те были совершенно непробиваемы.       — Подойди ко мне, я тебя пожалею. – продолжила вандерболт, подойдя чуть ближе к изумленной аликорне. — Давайте все вместе пожалеем командора Темпест-нюню! – она говорила прямо и бесстрашно, даже несмотря на существенную разницу в росте, в пользу Командора Эквестрии.       — Нет. – спокойно ответила последняя, отойдя от мимолетного удивления.       — Тогда что это сейчас было?       — Я просто не понимаю как ими работать. – сказала Темпест, раздраженно кивая на свои крылья, что сейчас неуклюже торчали в стороны.       — Просто делай как говорят, и не пытайся перегнать.       Спитфайр развернулась к Темпест спиной, и расправила свои крылья, сделав пару шагов вперед.       — Врачи сказали, что анатомически, твои крылья совершенно здоровы и функциональны. А я обучала лучших летунов в стране. И если я тебя не оторву от земли – то никто уже не оторвет.       — Я видела ваши лётные шоу. И сравнивая с полетами прочих летунов, чисто как зритель, я вам доверяю.       — А я надеюсь, что смогу тебя научить. А теперь, расправляй крылья. Начнем с базовых движений.       Спитфайр расправила свои крылья, и Темпест последовала её примеру без лишних слов. Пусть ей и было несколько стыдно за то, что она не справлялась с самыми простыми вещами, но смогла успокоить себя фактом того, что всё же изначально рождена была единорогом, а крылья получила на днях. А для мотивации многого не требовалось; быть максимально эффективной и полезной, преодолеть очередное препятствие.       — А мы скоро начнем летать в воздухе, как думаете? – спросила она несколько неловко, давно отвыкнув от роли ученика у кого-либо.       — Вот когда скажу – тогда и взлетим. – ответила Спитфайр. – А сейчас я говорю – плавные махи. Вверх, вниз, вверх, вниз, раз, два.       Темпест неспешно делала легкие махи крыльями, пробуя повторять за пегаской, и привыкнуть к совершенно новым мышцам и костям в своём теле.       И при всей концентрации, её не покидали мысли о той части, которая была у неё давно потеряна, и внезапно вернулась. Командор время от времени то и поднимала взгляд вверх, дабы увидеть кончик своего рога, цвета вишни, как и её шерстка. Рог, что буквально на днях, был всё ещё обрубком. Темпест встряхнула голову, как если бы от этого все дурные мысли вылетели из ушей, и старалась сосредоточиться на учебе. И эта концентрация, вызванная желанием избавиться от плохих мыслей, делала из неё способную ученицу, что подметила Спитфайр, глядя за работой ученицы.       — Радует, что ты делаешь в точности, как надо.       — Я в этом вопросе педантична.       — Что?       — Серьезна в исполнении требований.       — Заметила. Так серьезно стукнула по полу, что тот трещинами покрылся, испугавшись твоей серьезности. Да не кисни ты так, а то перья от внутренних слез намокнут. Продолжаем, раз-два.       И Темпест повторяла за ней. Это стало для неё своего рода зарядкой, простой интуитивно и приятной.       За один день невозможно овладеть легким мастерством, и потому Спитфайр начинала с самого простого; махи крыльями, как правильно их расправлять и складывать, всё то, что необходимо для интуитивно правильного движения, работы, понятия общих ключевых принципов.       Это было обучение полёту у Спитфайр в Клаудсдейле. Далее, её ждало обучение магии в Кантерлоте, у принцессы Твайлайт.       По пути она сильно волновалась, и не могла сказать, что тревожило её больше. Сможет ли она колдовать? Не разочарует ли она Твайлайт? Твайлайт… она по началу была шокирована обращением Темпест в аликорна, но шок сменился радостью, от понимания того, что её лучшая подруга сможет вернуть утраченное – магию. Темпест не была уверена, что сможет освоить даже простейший телекинез, который знают все жеребята-единороги, ибо повреждение рога в далеком детстве лишило её способности колдовать. Испускать подобные молниям, разрушительные разряды – единственное проявление магии, что было ей доступно на протяжении всех этих лет.       Эти мысли наслаивались друг на друга, заполняли голову командора. Когда колесница достигла дворца Кантерлота, Темпест немедля слезла на землю, и без лишнего сопровождения стражи направилась внутрь, уже зная наизусть величественный замок из мрамора, злата и пурпура.       Выбор помещения для проведения урока, не был сложной задачей. Рабочий кабинет принцессы, был достаточно просторным. Боже, Темпест еще не успела привыкнуть к тому, как всё стало таким маленьким.       Шторы были закрыты, и освещение создавали несколько свечей. На столе лежали всякие бумаги и блокноты, которые сиреневая аликорна, ещё не успела прибрать на свои места.       — Не переживай, Темпест. – тепло и спокойно сказала принцесса.       — Я не переживаю. – соврала командор.       — Ты забыла что я эмпат. – с легким весельем сказала Твайлайт. – Даже когда ты была единорогом, у тебя была мощная магическая система, явно выше среднего. Этим и обусловлена твоя разрушительная сила, ты – могучий маг. Но детская травма… ограничила возможности.       — Магические молнии. Я почти ничего другого не помню.       — Тогда освежим память, и выучим новое. Главное – не переживай. Я рядом, и я теме со всем помогу. – она слегка приобняла своим крылом подругу. Темпест боялась, что у неё на лице выступит румянец.       — Это очень щедро с ваш… твоей стороны.       — Так поступают друзья. – сказала она, убирая пернатую конечность. – Ты умеешь выпускать магическую энергию. Теперь, научимся придавать ей форму. Ты в детстве уже умела пользоваться телекинезом?       — Да, вполне.       — Хорошо. Попробуем повторить.       — Позволь мне самой. Принцесса не ожидала этого:       — Темпест, ты уверена?       — Да. – твёрдо сказала буревестнице.       — Ты не обязана ничего и никому что-то доказывать.       — С чего ты взяла, что мне важно что-то доказать? – за строгостью и резкостью пряталась неуверенность.       — Потому-что я также как и ты - боялась. – сказала Твайлайт, с добротой и искренностью. – Я также боялась не оправдать чужие ожидания, даже если от меня ничего не требовали. Физзи, нет ничего постыдного в том, чтобы переживать и бояться.       Темпест ответила не сразу, с легкой язвительностью:       — И при этом, ты боишься, что в состоянии аликорна, я нечаянно могу спалить весь дворец.       — Этот вариант не стоит исключать. – уже с волнением ответила принцесса.       — Понимаю. Просто… позволь мне сделать это самой. Это ведь простейшее заклинание. Нужно просто вспомнить. – Темпест зажмурилась, пытаясь разгрести среди полок воспоминаний кусочек, до которого она не притрагивалась много лет. – Выбрать мысленно объект, и… выбрать целью. Магия высвобождается и принимает форму под сильной концентрацией. Вокруг объекта создать поле для заряда магией… заставить «затвердеть», и при помощи получившейся магической хватки перемещать…       Она избрала в качестве цели белую чашечку, что безмятежно стояла на рабочем столе принцессы. Командор мысленно повторяла в голове схему данного заклинания, освежая давно затерянное воспоминание, стряхивая пыль с давно не используемого навыка.       Сперва ничего не выходило, но со следующей попытки, чашка слегка дернулась, а на следующей, попав в легкое, полупрозрачное, синее облачко, оторвалась от древесной поверхности под собой, и неспешно подлетела к Темпест.       Сама аликорна смотрела на это с неописуемым изумлением, и затем посмотрела на Твайлайт с выражением настоящего восторга. У самой принцессы на лице была улыбка гордости.       — Ой! – сказала она, когда её взгляд обратится в сторону чашки. Рог принцессы засветился магией. Темпест сперва не поняла, а потом заметила, что потеряла концентрацию. Она посмотрела в направлении ранее притянутого объекта, и не заметив её в ожидаемой точке пространства, посмотрела вниз, где уже над полом висел этот кусок фарфора, подхваченный фиолетовой дымкой.       — Ничего страшного, просто отвлеклась. – сказала Твайлайт, убирая чашку обратно на стол. – Главное – у тебя получилось.       — Да, у меня вышло. Но… это простейшее заклинание для жеребят.       — А ты думаешь, я с рождения научилась двигать солнце и луну? – шутливо ответила сиреневая аликорна.       — Ты уже давно их не двигаешь, а просто время от времени проверяешь доверенный артефакт.       — И удобно, и работает. – с такой же улыбкой ответила она.       Темпест усмехнулась. Это было воистину редкое явление, которое мало кто мог застать, кроме Твайлайт.       — Спасибо тебе. – сказала командор.       — За что? – спросила элемент магии.       — За всё. – ответила Темпест, не с каменным спокойствием, а с искренней теплотой. — В том числе и за то, что решила мне помочь с освоением магии.       — А разве я могла иначе?       Темпест недолго думала, и ответила:       — Нет, определенно нет.       — Тогда давай продолжим. Я хорошо подготовилась.       — Крупный материал до самого вечера? – снова шутливо спросила Темпест.       — Уж не прям до вечера.       — Правда? На тебя не похоже. Или может, нашу принцессу подменили?       — Сама напросилась. – угрожающе и игриво сказала Твайлайт, телекинезом притянув с полок ещё дюжину книг. — До вечера, так до вечера.       — Ты воистину жестока. – флегматично подметила командор. — С кем поведешься – того и наберешься. – также игриво сказала Твайлайт, с прямым намеком. — Ну, справедливо.

***

      Гитара не разочаровывала. Струны были хорошо натянуты, и выдавали свои ноты как следует, в момент того, когда пальцы их касаются. Хотя… нет, струну «Ми» стоит слегка натянуть, а то звучит слишком глухо, будто умирает улитка. Натянуть, проверить. Да, так лучше.       — И часто ты её настраиваешь? – спросила Старлайт, размешивая сахар в горячем шоколаде.       — У меня это уже вошло в привычку. – ответила Сансет, не отрыва взгляда от своего инструмента. – Минимум раз за день, обязательно кого-то из них я буду мучать. – с улыбкой кивнула она в уголок своей комнаты, где хранились все её музыкальные инструменты; кто лежит на стеллаже, кто подвешен на кронштейне.       Прошло много лет с окончания учебы в школе «Кантерлот», а Сансет Шиммер вспоминала многие события так, будто они произошли совсем недавно, максимум год назад.       После успешного окончания учёбы, она не долго выбирала, куда пойти. Она почти всю жизнь занималась музыкой, и не собиралась её бросать. По началу, она работала совместно с Дэззлингс, но долго она там не пробыла - сочетались в музыке настолько же хорошо, насколько плохо сочетались характерами; целеустремленность и инициативность Сансет, плохо приживались с жаждой лидерства и хитростью Ададжио Дэззл, дерзостью Арии Блейз, и рассеянностью Сонаты Даск.       Порой, вспоминая сложные характеры и черты этой троицы, Сансет удивляется, как их группа, до сих пор дающая концерты, всё ещё не распалась. Должно быть, они сами просто привыкли друг к другу. На дне моря тоже очень не комфортно, но там ведь кто-то всё равно живет.       После ухода из Дэззлингс, Шиммер не смогла найти себе другую группу. Она стала сессионным музыкантом, который в основном играет один, или изредка приглашается в работы с какими-то группами. Данная профессия вынудила её научиться играть на разных инструментах. Не сказать, что с этим были большие проблемы, с наличием её музыкального таланта. Но всё же, гитары ей симпатизировали больше, чем барабаны, флейты, или что-то ещё, но зато она в идеале освоила всё, у чего есть струны, и также научилась играть разные жанры.       Она, конечно, не была мега-популярной звездой музыки, но она была достаточно известной, и у неё было много фанатов.       По иронии, иногда группа Дэззлингс приглашала её на свои концерты. В таких случаях, она редко отказывала. Иногда ей казалось, что людям, больше всего нравятся выступления их четверки, нежели трио Дэззлингс, или странствующая Сансет.       Желтая музыкантша, с огненной прической и в черной кожаной куртке с джинсами, продолжала настройку гитары, пока ярко-фиолетовая гостья в черном пиджаке и короткой юбке, поправляла свою фиолетово- голубую прическу, оставив горячий шоколад на столике перед собой остывать.       — Почему решила именно сюда в свой выходной прийти? – спросила Сансет, встав и понеся «измученную» гитару повесить к остальным.       — Ну, я тебя давно не видела. Да и нужно какое-то разнообразие. – ответила Старлайт. – Я в Эквестрии почти везде была. Кстати, как там сирены?       — Кто? – спросила музыкантша, повесив гитару. Она давно такого слова не слышала.       — Ну… Ададжио, Соната, Ария…       — Ааа, поняла. – кивнула Сансет, присев обратно напротив Старлайт, на диванчик. – Эту гидру так просто не задушишь. – шутливо сказала она, от чего подруга хихикнула. – Ты сама то как? Ну… после всего этого, в экспедиции.       — Ой, не напоминай. Я почти забыла. – сразу погрустнела директриса.       — Ну да ладно. Как работа в Школе Дружбы? Многим спиногрызам успела смерти пожелать? – такое шутливо спросила горящая голова.       — Ой, да будет тебе. – покачала головой Старлайт. – Они там все славные. Конечно, бывают личности с…       — С шилом кое-где?       — Сансет!       — Ну а что?       — Признаюсь, такие тоже есть. Но с каждым днем, они все становятся всё лучше, добрее и отзывчивее.       — И это естественно, благодаря мастерству и профессионализму такой директрисы как ты? – добро, но с сарказмом подметила Сансет.       — Да. – гордо ответила её подруга.       — Смотри, не заразись от своей Трикси «величием и могуществом».       — Ох, мне до её «величия и могущества» как из дна озера до вершины горы.       Вдруг раздался стук. Входная дверь. Сансет встала, пошла в прихожую. Несколько удивилась, заглянув в дверной глазок, и затем, открыла саму дверь.       — Ададжио? Привет. Отправляетесь в новый тур, и необходим гитарист для неполноценного трио? – шутливо и с язвительностью сказала одиночка.       — Сансет, это срочно, у нас большие проблемы.       — Взаймы не дам. Ты мне ещё с прошлого раза не вернула.       — Фи, было ей тогда жалко, жмотина. – брезгливо сказала Ария.       — Да успокойтесь вы. – строго скомандовала Ададжио своим подругам. – Сансет, можешь пропустить внутрь? Дело реально серьезное.       И Сансет пропустила их внутрь, сказав:       — Такой обеспокоенной тебя увидишь, только когда опаздываешь на выступления.       Вчетвером они вошли в гостевую, где их ожидала директриса, уже попивавшая в меру остывший шоколад.       — Старлайт, и ты тут? Отлично. – сказала Ададжио.       — Ну, и что за напасть у вас такая случилась? – спросила Сансет.       — На днях, к нам подошел какой-то типа менеджер, предлагая работу.       — Вы подписали документы, в которых оказались каторжные условия, и не знаете как выкрутиться?       — Дай договорить. – не громко но резко перебила Ададжио. – Это оказался ни черта ни менеджер. Это была какая-то темная сущность, демон. Он пытался завербовать нас к себе.       — Так, а вот это уже интереснее. Зачем вы ему понадобились?       — Он готовит вторжение на Амунор, он хотел нас перетянуть на свою сторону, мол «мы были злодейками и в нас есть чувство реванша».       — Амунор? Насколько всё серьезно?       — Не знаю. Но думаю, если он сюда добрался, то и на Амуноре уже что-то начал делать.       — Я считай только что оттуда. Пока не замечала никаких предпосылок к концу света. – сказала Старлайт, положив чашку с какао на стол, после чего встала, и подошла к ним поближе. – Можешь его описать?       — Здоровенный, и весь черный. Рогатый, с шестью горящими глазами, кожи будто нет, изнутри светит красным, маска на лице – словно из кости.       Старлайт на миг будто парализовало. Озвученный образ вернул её в воспоминания, которые хотелось забыть, не иметь в своей памяти ничего связанного с тем, что тогда случилось.       Она быстро достала свой блокнот из кармана в пиджаке, а вслед за ней и ручку. Щелкнула кнопка выпуска, и пишущий узел быстро пробежал по листу бумаги, создав общую фигуру, и дополнив мелкими деталями. Так получилось антропоморфное существо, с лицом, на котором были только шесть глаз, и с крупными, загнутыми вверх рогами.       — Похож? – спросила Старлайт, показывая зарисовку сирене. Та присмотрелась.       — Да, он, один в один. – закивала та. – Но откуда ты знаешь?       — Сансет, помнишь, я рассказывала о том, что я увидела со своей группой в той злополучной экспедиции? – спросила директриса, и продолжила, когда подруга кивнула, внимательно слушая. – Так вот, эта тварь была там. Она хотела напасть на нас, но его остановил какой-то другой гигант.       — Но как такое возможно? Как оно добралось сюда? – спросила Сансет.       — После портала, оставленного зеркалом, могли остаться следы перехода сквозь реальность. По ним он скорее всего и пришел.       — Пока мы тут болтаем, эта тварь уже может начать атаку на Амунор. – раздраженно заявила Ададжио.       — Нужно предупредить Твайлайт! – испуганно сказала директриса.       — За мной. – махнула рукой Ададжил. – Джип стоит снаружи и заведен.       И они впятером ринулись на выход. Топот ботинками и туфлями прервался хлопком двери, и звуком того, как ключ проворачивается в механизме замка.       А горячий шоколад остался один на столе. Легкий пар вдруг стал гуще, и из него раздраженно выглядывал демонический лик.

***

      Земли Империи Мал’Гал грелись под лучами теплого солнца. Дома из древесины и рисовой бумаги образовывали крупный город Бонхагард, полный жизни. Воздух заставлял колокольчики тихонько шуметь, разносил аромат травяных чаев, на рынках царил привычный шум, вызванный голосами зазывающих продавьцов, и посетителей, доброжелательных и возмущенных.       Также шум царил и в одном арендованном, крупном зале, подстроенным для ведения тренировок.       Несущий лик минотавра, Блэйд-Гююк смог осуществить свою задумку. Хорошо подзарабатывая на гладиаторских боях, он смог арендовать себе свободный, крупный зал, внутри не менее крупного здания, в котором был ещё небольшой ресторанчик, и пара жилых помещений. Он проделал нужный ремонт, купил требуемый спортивный инвентарь, вроде бутафорского оружия, манекенов, пара отдельных небольших арен, и так далее. Пол остался голым, без татами или хотя-бы ковриков. Тут часто приходилось падать, и Гююк хотел, чтобы воины научились падать на твердую землю, не ломая себе ничего в процессе.       Гююк обучал амунорцев реальному бою, с применением любых средств, от кулаков до оружия, прививая универсализм и мгновенную адаптацию.       Также не соврал его новый знакомый грифон, Пайрин ловкий, который призвал друзей из своего ордена Багровой стрелы.       И дело Блэйда продвигалось, число посетителей заметно увеличилось, и его учения реально работали. Он мог научить самообороне даже простого крестьянина, никогда не бравшего в руки оружие. И это отразилось на уровне преступности за последние дни – бандиты всё чаще получали какой никакой отпор, и стали реже проворачивать свои темные дела.       Он брал сравнительно немного за обучение. У него не было целей создать себе здесь идеальную, комфортную жизнь. Он должен был подготовить население к грядущему.       Ученики у него были разные; и грифоны из союзной империи на севере, и местные крестьяне, сторожи, один самурай признавший эффективность данного воинского учения, и пара слегка полноватых братьев-минотавров, рослые подростки.       Он наблюдал, как они отрабатывали удары по деревянным, покрытым в меру плотной тканью манекенам. Силу на них не натренируешь, но отрабатывается форма, и кулак становится крепче. Гююк задумался, что стоит прикупить ещё пару манекенов покрепче.       — Что думаешь о них? – спросил рыцарь-грифон.       — Сенши и Дизок-теки. Славные и сильные братья. – спокойно ответил минотавр Гююк, одетый в белое кимоно.       — Да, такие и ворота могут снести.       — Воистину, силы им не занимать. Но не это главное. У них добрые и отзывчивые сердца. Главное научить их направить внутреннюю силу. А так, они молодцы, как и все. Я рад, что мне удалось привить им желание учиться. – сказал он, оглядываясь на остальной полный зал, где все тренировались. Кто-то также отрабатывал удары на манекенах, кто-то отдельно отрабатывал технику, а кто-то выходил на арену один на один.       — Ты будто все виды боевых искусств в мире повидал. – подметил пернатый друг.       — Не все, но многие.       — И результат виден. Они хотят учиться, потому-что видят, что ты преподаешь не ерунду, а рабочую вещь. Тем более, что сейчас не помешают навыки для самозащиты. Ты же слышал что творится на границах с нашей империей?       — Да. Я слышал, размах беды с дикими племенами такой, что ваш император отправил целых два ордена, за их головами и добычей.       Грифон кивнул:       — Признаюсь, я несколько сожалею, что мой орден туда не отправили. Я бы с радостью вырывал тем варварам их черные сердца.       — Я более чем уверен, что у тебя, рыцаря, ещё будет возможность окрасить свой меч в красное.       — Да, хотелось бы поскорее.       «— Возможно, до него осталось не долго.» - подумал про себя Гююк, думая как ожесточить тренировки, чтобы лучше подготовить свою группу учеников, но в меру, чтобы самому их не сломать.       — А может отправиться в северные леса, и устроить охоту на дикарей?       — Я не хочу вести учеников на убой. Рыцарские ордена справятся.       — Но ты же обучаешь их как настоящих солдат. Учишь правильным ударам и иным движениям, учишь тому как правильно перемещаться, преодолевать препятствия, адаптироваться и импровизировать.       — Ну да. – просто и легко ответил рогач, что вызывало больше недоумения у пернатого.       — Эта достойно подготовки настоящих солдат.       — И это полезно всем.       — Зачем обучать мирных граждан почти настоящей войне?       — Настоящая война – это когда тебе режут лицо ножом, и поочередно погружают в пламя или холодную воду. Тут нет необходимости прививать излишнюю жестокость, безразличие к жизни, или бесстрашие.       — Так ты же учишь их не бояться.       — Не бояться встречать врага или иную угрозу лицом к лицу. Я не говорю про подавление страха смерти. Ладно, заболтал ты меня. – и он пошёл по залу, следя за работой учеников. – Сенши, плечи не задирай. Дизок, собери спину. Гайра, у тебя тоже спина куда-то утекла. Нирак, не клюй носом, то-есть клювом, хочешь чтобы кулак оппонента быстрее до лица дошел?       И так он проводил оставшиеся часы. В конце тренировки они все построились в линию перед ним. Такие разные, но постепенно объединяющиеся в своём учении, носящие одинаково белые кимоно как знак равенства и одного пути.       — Многим может показаться, что многие аспекты моего учения «универсального боя», излишни, и что в целом всё перемудренно. Чтож, я могу ответить на этот вопрос. – начал Блэйд-Гююк, стоя перед широкой стеной учеников. – Я считаю, что каждый имеет право защищаться, и должен уметь защитить себя, особенно в условиях нынешнего мира, где полно черных сердец, готовых ради сиюминутной выгоды вонзить нож под ребро, или в шею. Да и в мире не спокойно, то дикари, то преступность, третье, пятое, десятое. Потому я и хочу развить универсальный бой, как боевое искусство, и донести его, чтобы всем оно было доступно, чтобы все могли постоять за себя. Я не хочу звать вас на войну, я не хочу делать из вас безжалостных убийц. Но я хочу, чтобы в душе вы были воинами, сильными, храбрыми, отважными, готовыми защитить родных и близких в самый темный час. И я верю в вас, я вижу в вас желание и стремление, вижу в вас пыл. Ведь смысл не в том, чтобы просто научиться бить морды, нет. Тут комплексная работа над собой, в том числе и над духом, дабы обрели вы спокойствие, самоконтроль.       Он неспешно прошелся вдоль линии, продолжив речь:       — Вот например Гайра, ты стремишься сразу победить, сразу всех одолеть. Мы тут тренируемся, в первую очередь, и не должны всех перебить в своем желании победы. Азарук, что наоборот, робкий. В первую очередь, одолей свой страх. Если ты не победишь свой страх – ты никогда не победишь. Не бойся, но и не торопись сломя голову. Сохраняй холодную голову и горячее сердце. Ну и вы, братья Сенши и Дизок-теки. Вы добры, веселы, отзывчивы, но вы рассеяны. Вам нужна концентрация, и собранность. Надеюсь, вы все меня поняли. – сказал он, после чего он снова встал перед ними. И они его поняли, поверили, не только в него, но и в себя, в свои возможности.       — Спасибо, мои ученики. – отдал Гююк поклон, выражая благодарность за их стремление .       — Спасибо, учитель! – ответили они ему, также отдавая поклон.

***

      Галактика Млечный путь прибывала в относительном спокойствии. Большая её часть была давно заполнена колониями Империи Викторис.       Было огромное множество продвинутых планет, заполненных городами-мегаполисами, изобилующих примерами самой разнообразной архитектуры, среди которой доминировал индустриальный стиль, и экоархитектура. И со всем этим, иногда соседствовало множество заповедников.       Было значительное количество специализированных миров, вроде полностью живых, что перестроены под нужды сельского хозяйства, представляя собой по сути огромные фермы и оранжереи, или абсолютно мертвых, что нещадно потрошили, добывая полезные ископаемые.       Космическое пространство было заполнено огромным множеством станций, принимающих и отправляющих сигналы, ведущих поддержание информационных ресурсов. Призванных поддерживать связь и инфо-поле для огромной межзвездной империи.       Военные комиссариаты Альфа-Милиты поддерживали приток новобранцев на военную службу, на всех военных объектах, от подземных бункеров, до космических флотов, проводились тренировки и проверки. Решались тактические и стратегические вопросы, возникающие на дальних боевых зонах. И силы правопорядка были на стороже, регулярно подавляя вооруженные восстания, военные вторжения, и митинги.       Бесчисленные заводы Омега-Материе перерабатывали колоссальное количество поступающих ресурсов, производили товары, добывали и вырабатывали энергию. От простейшей батарейки до реакторов. От одежды до силовой брони. От автомобиля до космического корабля. Всё выходило с этих самых станков, плавильней и конвейеров.       Лаборатории Ультра-Логис, как говорится, грызли гранит науки, постоянно занимаясь изучением мироздания, открывая новые технологии, знания, теории и практики. Также под их началом было обеспечение всех медицинских и иных учреждений, так или иначе связанных с влиянием на живую плоть.       А средства массовой информации выходили из под пера Солус-Веритас. Они информировали свое население, и поддерживали его уровень морали и патриотизма путём умелой пропаганды, поддерживали идеалы Викторис; стремление к совершенствованию, развитию, и победе над любыми невзгодами.       Народ, большей частью, не знал горя, хотя как бы правительство не пыталось помогать народу, неизбежно, в таких масштабах найдутся низшие и обездоленные. Однако это не отменяло факта заботы. Людям обязательно находили работу; даже если разумный является бездомным и лишенным каких-либо нормальных средств к существованию, его возьмут, и отталкиваясь от его навыков, обязательно найдут ему работу, и разместят в общежитии. Это, конечно, далеко не самые уютные условия, но уж лучше иметь возможность заработка и место для жилья, чем гнить на улицах.       Подобные практики хорошо сказывались на уровне жизни, но даже в такой уютной обстановке, обязательно найдутся те, кому этого мало, недовольные чем-либо. Потому, время от времени, на каких-то планетах, да и происходят восстания, которые принято безжалостно подавлять.       Несмотря на развитие робототехники, профессии оставались востребованы. Власть не хотела превращать своих граждан в тунеядцев, и потому образование было доступно всем, и работу было найти не сложно.       Развитая медицина позволяла рожать совершенно здоровое потомство, и лечила от тяжелейших невзгод. Также был неограниченный доступ к биологическим модификациям, в зависимости от профессии; работникам шахт и строителям укрепляли их кости и дополнительно наращивали мышечную массу. Доктора, ювелиры, и работники похожих профессий, получали первоклассное зрение. Бухгалтерам, секретарям, учителям и прочим, дают право на модификацию гиппокампа и кору головного мозга, для улучшения памяти.       Сложно найти кого-то, кто за весь день хотя-бы раз не заглянул в инфо-сети, для потребления интересующей информации. И одно единственное послание, было неожиданностью для всех. На телефоны, КПК и компьютеры приходили уведомления, на голо-проекторах и телевизорах резко переключились передачи, на рекламных баннерах сменились записи. Все миры Викторис будто поставили на паузу.       Сперва был голос диктора. Судя по акценту на «р», это был корвиан.       — Просим прощения за беспокойство, дорогие граждане Империи Викторис, мы временно прерываем поступление вам сетевых и телевизионных ресурсов. Сейчас будет обращение императора Победоносца.       Затем, серая картинка сменилась на изображение знамени, колыхающегося на ветру. Гордое, черное знамя, с гербом Империи Викторис, в виде золотого креста-снежинки, с такой же золотой маской по её центру, с острым «подбородком» и хищным взглядом линз.       Все затаили дыхание, были в предвкушении. Если к народу обращается сам император, значит это нечто крайне важное.       Затем, знамя исчезло. Осталась маска, но уже настоящая, на лице безоговорочного повелителя межзвездной империи, одетого в одеяние из черной кожи с золотой бахромой, с длинными черными волосами, завязанными в незамысловатый хвостик, и с перепончатыми ушам, свойственными его творениям – Ангелам войны. А линзы маски горели красным, цветом силы.       Видевшие его на экранах, были одновременно рады, и одновременно встревожены. Что такого могло случиться, что сам несущий победу к ним обращается?       — Мои дорогие Викторианцы, - прозвучал его глубокий, полный силы голос, который под действием динамиков его маски становился подобным грому. – я обращаюсь к вам с новостью, о которой не имею права умалчивать.       Камера слегка отдалилась, показывая его в полный рост. Он указал левой шестипалой рукой налево от себя, показывая на изображение звездной карты, которая постепенно увеличивалась.       — Как некоторые из вас могли знать, бои с инфернальными силами на дальних рубежах галактики продолжаются. Не так давно, прогремела битва на планете Квинтор-двенадцать-шесть-три, в ходе которой, нашей армаде удалось отбросить вражеские силы инфернального легиона, именующего себя как «Изуверы».       На месте карты появилось изображение искаженного темными силами гуманоида, облаченного в мастерски сделанную силовую броню, раскрашенную в чёрное и пурпур.       — Однако, это не самая главная новость. Незадолго до самой битвы, наша разведка зарегистрировала короткую вспышку энергии, где-то на поверхности планеты. По расчетам, в теории, это было открытие некого портала. Она была видна буквально мгновение. Но непосредственно, уже во время сражений на поверхности планеты, разведывательные зонды снова засекли, где-то на поверхности планеты, предположительно – в заброшенной колонии Гайос-два, энергетическую вспышку, также характерную при открытии порталов. На этот раз, сигналы колебания в пространстве, фиксировались в течении почти двух часов. Помимо этого, силами РИА, Ангелов войны, и непосредственно мной, во время сражения с Изуверами, были обнаружены существа, по классификации не подходящие ни под одну известную нам форму жизни.       Появилось изображение неких созданий, посреди засыпанных песком металлических руин. Они все были облачены в примитивные на вид, громоздкие скафандры. Судя по силуэтам, они сильно различались; одни были явно антропоморфные, другие же анатомически напоминали лошадей, а третьи и вовсе походили на птиц из древних мифологических рассказов.       — Я могу смело заявить, что это были представители некой, ранее неизвестной нам цивилизации, и что сигнатуры, характерные при телепортации, явно с этим были как-то связаны. По моему личному распоряжению, отделение Святых Храмовников Маркуса Риокта, из ангельского легиона Крестоносцев, направилось к ним для обеспечения безопасности, от окружающих сил противника. Данная миссия прошла вполне успешно – неизвестные разумные благополучно покинули планету. Однако, как выяснилось, не все они вернулись. Среди обломков колонии, был обнаружен один из них, без сознания. Наши силы доставили его на наш флот, где путем психокортикального вмешательства, удалось выйти на контакт, и узнать подробности всего происходящего.       Появилось изображение птицеподобного создания серого цвета. Как корвиан, но не прямоходящий. И в больших глазах читался разум. Также появилась видео-запись без звука, где с ним вели общение.       — Разумный представился как «Стоун Ватчер», и называет свой вид «грифонами». А его родной мир известен как «Амунор». По его словам, их группа была исследовательской экспедицией. Они не знали о нашей войне с инферно, и судьба жестоко закинула их самое пекло.       Затем появилось изображение некой планеты, с зеленой сушей, голубыми морями и белыми облаками.       — Как далее выяснилось, Амунор находится в другой вселенной, находящейся сравнительно недалеко от нашей. Мы уже отправили туда небольшую экспедиционную группу, с целью разведки, и сейчас вы можете наблюдать фотографию, сделанную из космоса, с борта фрегата «Сияние правды», под командованием прославленного инквизитора – Алексис Вортиган. Это воистину радостное событие; мы нашли новых собратьев по разуму. По словам нашего нового друга, Стоуна Ватчера, на Амуноре обитает огромное количество разумных рас, также стремящихся к миру и единству. Но с благой вестью пришли и плохие. Не только мы о них узнали, но и адопоклонники. По словам Алексис Вортиган, на планете уже обнаружены ячейки инферно, предположительно – Изуверов. Мы ни в коем случае не можем оставить наших братьев по разуму в беде, и потому, я официально заявляю о подготовке нашего освободительного флота, и начале операции по спасению Амунора!       Эта новость была подобна удару молнии, одновременно обворожительной и пугающей. Они все испытывали надежду и тревогу, что произрастало из их общей культуры и менталитета.       Космос – это холодное место. Безразличное, безжалостное и слепое. Во вселенной таится огромное множество опасностей; чудовищные существа и потусторонние силы. Огромное количество рас, цивилизаций и империй жило во вселенной, и погибло, растворившись в туманах времени и исчезнув, как будто их никогда и не было. Вселенной будет всё равно на твои достижения, и она с радостью тебя забудет. Потому, единственный способ выжить и процветать – это единство. Ради своего будущего, все разумные должны объединиться; объединить все свои лучшие стороны, качества и способности, вместе помочь друг другу избавиться от слабостей, и вместе, гордо встретиться с опасностями, превзойти их, и построить свой лучший мир, добиться совершенной победы.       Потому для Викторианцев, любые разумные существа – потенциальные друзья. Братья и сестры, с коими можно объединиться, помочь друг другу, спасти друг друга от холодного и безразличного космоса. Спасение и процветание – это единство, и единством была Викторис.       —Флот освобождения с радостью примет любых добровольцев. Я лично возглавлю миссию по спасению Амунора. – гордо заявил Победоносец. – Обещаю вам, что Амунор не падет, наши друзья Амунорцы не будут погублены силами ослепленных ложью чудовищ. Победа будет за нами! Победа будет за Викторис!       Это был конец записи, которую запустили по всей империи. Везде разгорелись пожары обсуждений; в живую и в соцсетях. Викторианцы обсуждали, спорили, надеялись, переживали и радовались, и везде звучал клич империи, которую одинаково гордо твердили и граждане в быту, и солдаты на поле боя.       — За победу! За Викторис!