[CherShen la femme], или Систематические подставы для самого несчастного пользователя в мире!!1

      Они уже поднялись на Цюндин, как вдруг вдалеке взметнулся в воздух цветок фейерверка, рассыпался потрескивающими искрами. Ученики всполошились.       «Что это?» — остановившись, спросил Юань и уставился в небо, в котором медленно опадали остаточные огни. [Сигнал тревоги. Лордов и старших мастеров призывают на помощь.]       — Ни шагу с Цюндина, пока я не разберусь, — приказал ученикам Шэнь Цинцю, вскакивая на меч.       Он понёсся туда, где всё ещё блестел след фейерверка, а со всех сторон спешили и другие заклинатели. Оказалось, сигнал подали с Куанчанга, и этот пик прилежно оправдывал своё имя: под ногами у Шэнь Юаня тянулись и тянулись ровные, широкие долины, лоснящиеся пышной травой, будто пушистый кот в объятиях гор. Жаль, не было времени наслаждаться видом. Мягкую луговую траву топтали бегущие в панике ученики; похоже, один из них и подал сигнал тревоги. А возле развороченного вольера свирепствовала гигантская бабочка.       Юань бы рассмеялся в лицо самому себе за использование слов «бабочка» и «свирепствовала» в одном предложении — если бы не наблюдал сейчас именно это событие.       — Мастера, уберите отсюда учеников! — приказал он, усилив голос каплей ци, а сам спикировал вниз, к Цай Цинди. Тот коротко кивнул.       — Отлично, брат Шэнь, теперь мы её уложим!       До этого заклинатель мог только удерживать зверя на месте; Юань встал рядом с ним, напряжённо оценивая бабочку. Её белые, чистые крылья сияли на солнце, будто морозный утренний воздух. Это бы действительно было прекрасно, по-неземному красиво, если бы не размеры животного: сплюснутая голова с крошечными, утопленными в неё фасеточными глазами, была вдвое крупнее человеческой, а при каждом взмахе в воздух поднимался песок. Вряд ли бы тигр смог выбраться из захвата колючих, шипастых лап гигантского насекомого.       — Ну и тварь, — с содроганием бросил Цинцю. — Откуда она взялась?       — Вылупилась из того кокона, который держал у себя примат-пеликан.       Бабочка раскрыла покрытые редкой щетиной челюсти, и от низкого рёва загудела земля. Юаню сдавило уши. Он также имел удовольствие наблюдать несколько рядов зубов, кольцами уходящих дальше в глотку.       Демон бросился на него. Шэнь Цинцю отскочил, пригнувшись, и ударил по лапе мечом; тот сухо лязгнул и едва не выскочил из рук. Юань зло перехватил его крепче, перекатываясь из-под бабочки. Цай Цинди отвлек её ударом наотмашь около головы, но смог только срезать подвижный усик. Демон зарычал, повернулся и двинул крылом, надеясь пришибить надоедливое «насекомое». Заклинатель отбросил себя ударом ци, закрываясь мечом и крепкими наручами; лезвие надрезало крыло, как фруктовый бок, брызнула прозрачная прохладная влага; но бабочка только крутанула головой и поднялась чуть выше, будто и не заметив раны.       — Живучая, — досадливо цыкнул Цай Цинди. Юань разделял его недовольство; надо поскорее пришить этого дикого зверя!       — В сторону! — крикнул Цинцю, направляя раскрытую ладонь на бабочку. Он собирался повторить приём, которым случайно вырубил примата-пеликана, и вложил в залп большую массу энергии. Напряжённо нахмуренный лоб покрылся испариной.       Шэнь Цинцю не пожалел силы, щедро вложился в заряд — но бабочка гибко увернулась. Мощный луч обжёг пустоту, уносясь в небо. А демон, будто стрела (слишком быстро для такой крупной твари!), бросился на Юаня; тот только уворачивался, пачкаясь в земле.       — Стой, дай перезарядиться! — заорал он.       Демон плюнул в него слюной, но промахнулся; на траве осталось дымящееся, обугленное пятно. «Оно еще и ядом стреляет!» — возмущался Юань, уворачиваясь от слизи. Вдруг бабочка заревела с хрипом, забулькала зубастым горлом и рухнула вниз. Она ещё судорожно била конечностями, пока опускался поднятый в воздух сор.       Сочленение между головой и туловищем демона насквозь протыкал клинок Цай Цинди; заклинатель не спеша приблизился и взялся за рукоять, опёрся ногой о мех, обрамляющий «шею», как воротник, и начал медленно, размашисто вытаскивать меч, с глухим треском откалывая голову. Только покончив с этим, Цай Цинди протяжно, с чувством вздохнул, надув щёки.       — Ну и дельце, скажи, брат Шэнь? — воскликнул он, оглядывая тушу демонического зверя. — Встречалось ли тебе когда-нибудь подобное создание?       — Увы, брат Цай, я и не знал, что существует… такое, — он гадливо обвёл насекомое рукой.       — И я не знал.       Они взглянули друг на друга. В глазах у обоих загорелись диковатые огни.       — Это же замечательно, Шэнь-шисюн! Давно мне не встречался неизученный демон, уже лет шесть. А не известный тебе — и вовсе, может, со времён ученичества. Мы непременно должны исследовать это… О, — Цай Цинди заприметил кого-то и приветственно помахал.              — К своему стыду, я не успел прибыть на подмогу раньше, — подошёл к ним Лян Цинчу, покаянно склонив голову. Издали начали подтягиваться мастера и старшие ученики, когда увидели, что демон повержен; искры сигнального огня наконец упали на землю и погасли.       — Брат Лян, если бы ты появился чуть раньше, было бы совсем не весело, — беспечно сказал Цай Цинди. — Напротив, твой приход оказался к верной минуте: огради место сражения защитным полем, пока мы не выяснили состав этого яда. Будь добр.       Лорд пика гаданий рутинно вздохнул, доставая мешочек с амулетами и зачарованными травами, и успел ответить, прежде чем отойти к бабочке:       — Хороший меч сильнее предан трудолюбивому хозяину. В мягких руках и клинок закрывается, — и он рассеянно тронул пальцами рукоять своего оружия.       Шэнь Цинцю проводил его взглядом, со звоном убирая Сюя в ножны. Цай Цинди с теплотой оглядел свой клинок и влил в него ци, чтобы очистить; лезвие засияло, и кровь опала с него засохшим песком, но так и не коснулась земли — сгорела в ничто. Теперь Юань мог отчётливо увидеть выжженное в железе имя: СэСэ. Он фыркнул.       «Да уж, благодарю покорно за ваши труды. Кто только даёт такие названия?» Критик по опыту знал, что с подобным именем должна быть связана какая-нибудь смазливая история… типа меч это мамочкино наследство или подарок богатея за спасение его драгоценной во всех смыслах жизни. Какая гадость.       То ли дело его меч! Сюя — это звучит гордо и благородно. Всё-таки есть определённые плюсы от роли антагониста, и пусть Юань всегда висит на волоске — зато делает это красиво.       А не обращается к своему оружию «Пасибки» и «Позязя». Бр-р!       — У брата Цинди весьма любопытное чувство стиля, — бросил Шэнь Цинцю под лязг уходящего в ножны клинка, на что получил только недоумённый взгляд. — Неважно. Просто высказываюсь вслух, в надежде быть услышанным понимающим собеседником.       — Хм, — сочувственно изрёк Цай Цинди. — В любом случае, чем брат Цинцю ответит на моё приглашение? Не хочешь совместно изучить этого демона? Мы были бы полезны друг другу.       Юань передёрнулся, отворачиваясь от туши гигантской бабочки. Как хорошо, что не он сегодня запачкал свой меч; мало ли какая дрянь течёт в этой демонической крови.       «Надо придумать какой-нибудь более чистый способ расправляться с ними. Или стать жёстче, если успеется», — прикинул Юань. Вслух он сказал:       — Не сегодня. Я слишком устал, и давно уже не юноша. Хватит уже с меня впечатлений.       — Как скажешь, брат Шэнь, — лорд Куанчанга закатил глаза. — Но не отказывайся совсем, обдумай моё предложение. Мы оба выиграем от сотрудничества. Ты ведь этого хочешь, я знаю! — крикнул он уже в спину удаляющемуся заклинателю.       Шэнь Цинцю устало махнул рукой.       — Да, да. Разумеется.       Он торопился уйти, мучимый ощущением неправильности: с одной стороны, изучить редкого демона было так соблазнительно! с другой — почему вообще существует демон, не описанный в «ПГБД»? А если это не единственный случай?! Это называется «предательство», дорогой Самолёт!       Напоследок Система добила его громким извещением: [Вы приняли участие в сражении. Поздравляем! Повышены навыки воина: стойкость духа, сила, бесстрастность…]

***

      Шэнь Цинцю сидел на крылечке бамбуковой хижины и рассеяно поглаживал пальцами гладкий бок пиалы. Был глубокий вечер. Но в роще мягко светились фонарики, во множестве привязанные к стеблям бамбука. На каждом фонаре был выписан знак, привлекающий светлячков; они подвижными волнами слетались к этим маячкам, образуя вокруг них очаги искр.       В роще качнулась тень, попетляла среди бамбука и, выйдя к хижине, остановилась перед Шэнь Цинцю. Тот лениво поднял взгляд на позднего посетителя.       — Разве глава Юэ не знает, что приходить в гости ночью невежливо?       Юэ Цинъюань неловко и тихо рассмеялся и вместо ответа спросил:       — Как ты? Всё в порядке?       Шэнь Цинцю зевнул.       — Я всего-то утомился, а вы уже заволновались. Разве я похож на дитя из ветхой парусины, чтобы так обо мне беспокоиться?       Он приглашающе похлопал ладонью сбоку от себя, и Юэ Цинъюань поспешно присел на краешек ступеньки.       — Ну, говорите — похож?       — Напротив… А-Цзю. Это я дитя по сравнению с тобой. Но именно потому, что ты мне… семья, я не могу не беспокоиться. Я уже больше двадцати лет стараюсь быть ответственным братом, да всё никак не получается.       Он неуклюже смял и без того тихий разговор и зашуршал тканью.       «Видимо, опять за свой мешочек схватился», — подумал Юань и прищурился.       — Я слышу в вашем голосе фальшь… Ладно вам, глава Юэ, расслабьтесь. Налить вам чаю с яшмовой пчелиной ромашкой? — он завлекающе повёл пиалой под носом у Цинъюаня. — Успокаивает.       — Это одно из самых заманчивых предложений в моей жизни, но — увы, вынужден отказаться, — улыбнулся заклинатель. — Я пришёл на Цинцзин не только, чтобы навестить тебя. Имеется и другая причина.       — Удивите меня.       — Сколько времени ты планируешь держать своих учеников на моём пике?       Они помолчали, уставившись друг на друга.       — Очень интересно, что же они забыли там в столь поздний час? — прошипел Шэнь Цинцю.       Юэ Цинъюань негромко и обречённо вздохнул.       — Твои ученики на редкость дружны в выражении своей позиции. Они уверяют, что ты велел не двигаться с места, и они не смеют нарушить приказ.       Цинцю с силой стукнул чашкой об пол, расплескав последние капли, вскочил.       — Болваны! — громким шёпотом возмущался он, спеша к Цюндину. — Как эти сопляки раньше справлялись, если ничего без меня сделать не могут? Чтоб их!.. всю ромашку мне выветрили!..       Выводок его оказался в хорошем месте — людном, в окружении зданий, безопасном, под защитой и на виду старших заклинателей.       Если бы это происходило днём, а не ночью!       Сцену освещали фонари, и Юань не сомневался, что сидящим по домам зевакам очень удобно наблюдать, как сейчас будет беситься лорд Цинцзина. А он будет! О, кто он такой, чтобы разочаровывать публику?       Ученики, сидящие понурыми цыплятами, вскочили, встрепенулись при виде его.       — Учитель! — радостно пискнула Нин Инъин.       Шэнь Цинцю в тот же миг подлетел, как злобный северный ветер.       — Я вам устрою «учителя». Какого демона вы до сих пор тут?!       — Учитель… — заблеяли юные голоса.       — Цыц, мелкие вы болва-а… нчики… Ну, и чего молчите? Не заставляйте меня ждать объяснений.       — У… кхм, вы же велели не покидать Цюндин, пока вы не разберётесь с проблемой.       — И?       Ученики переглядывались в искреннем недоумении.       — И… мы не покидали Цюндин, пока вы не скажете, что разобрались, — несмело закончил ученик. Сомнение в его глазах было вызвано не глупостью ситуации, а ощущением неправильности, будто он объясняет и так всем понятные вещи.       Шэнь Цинцю устало потёр лицо.       — У вас есть голова, чтобы думать самостоятельно, или этот учитель всё должен делать за вас? Не надо, не отвечайте на этот вопрос… Напоминаю, что ранее я дал ученикам другой приказ: вернуться на Цинцзин не позже этого мастера; а если хоть один опоздает, все будут сурово наказаны. Вы сильно облегчили мне жизнь, провинившись все разом!       Ученики стояли бледные, покаянно понурив головы. Только Мин Фань торжествующе пожаловался исподтишка, будто на пробу:       — А ведь я говорил, что раз уж всё успокоилось, то надо идти домой. Но никто меня не поддержал…       — Да, да, — Юань нетерпеливо махнул рукой. — Хватит слов, давно уже пора возвращаться.       Они прошли уже полпути до Цинцзина, когда Нин Инъин робко подала голос:       — Мастер Шэнь… так вы пожелаете нам спокойной ночи?       Было видно, как у Шэнь Цинцю зловещим блеском загорелись глаза.       — О, не сомневайтесь. Уж я позабочусь о ваших ночных кошмарах, будьте покойны.       Ученики содрогнулись и с молчаливым укором посмотрели на девочку. [Открыто новое достижение: «Курочка-наседка». Не пришибите своих подопечных, так сильно хлопая крыльями!] — радостно отозвалась Система, освещая ночную дорогу вспышкой уведомления.

***

      Юань всё-таки не смог отказать лорду Куанчанга в совместном исследовании. Он дурак, что ли? Цай Цинди, может, единственный человек, кто разделяет его страсть к фауне этой пропащей вселенной! Лишить себя бесед с профессионалом? Собственноручно закрыть себе дорогу к библиотеке пика зверей?! Ага, щ-щаз!       Хотя библиотека Куанчанга оказалась не особо полезной; они прошерстили самые редкие, почти нетронутые записи, но не нашли никаких упоминаний о гигантской капустной бабочке. Даже едва не отвлеклись на другие, не менее занимательные создания…       Зато в архивах Цинцзина нашлась желанная информация! Юань, правда, едва не опозорился поначалу, когда растерянно слонялся по собственной библиотеке — будто не знал, куда идти и где что находится, ха-ха! Но оплошность его вмиг затмило великолепие книжного собрания.       Цай Цинди, собственно, и рассчитывал именно на цинцзинскую библиотеку; отчасти он потому и уговаривал так настойчиво лорда Цинцю объединить усилия… ну, и потому что вместе интереснее распутывать тайну, конечно же. Он что, дурак, чтобы лишать себя бесед с профессионалом? Ага, конечно!..       Итак, за несколько дней активного книгоедства и логической работы они составили такую картину: 1. Гигантская капустная бабочка — очень редкий демонический вид, почти никому не известный (эти лорды яркое тому подтверждение; их и спасло только то, что Цинцзин был литературной сокровищницей, где можно было наткнуться на исключительной ветхости манускрипты). 2. Гигантские бабочки обитают в Бесконечной Бездне (собственно, поэтому демон и неизвестен — дефицит свидетелей). 3. Из пункта два следует, что эти демоны агрессивного нрава и крайне опасны (в чём заклинатели убедились на собственной шкуре). Но это если говорить о зрелых особях. «Детство и юность» они проводят в мире людей, где сытно и безопасно. Ничем не примечательные белоногие (хотя ноги у них как раз-таки не белые, в отличие от остального тела) гусеницы размером с небольшую свинью ведут вполне мирный образ жизни, жуют растения и оставляют потомство. Когда же приходит время обернуться куколкой, они переползают к пограничью с Бездной и прячутся под слоем толстого крепкого панциря; его не пробить и огнем не поджарить, в этом тоже уже убедились. 4. Гигантская бабочка не случайно называется «капустной», пускай это и звучит очень скромно: крылья у неё сочные, упругие и питательные, свежие, напоминающие по всем характеристикам овощной лист. Сплошная польза, и вкусно! Но чем желаннее плод — тем опаснее пытаться его съесть. 5. Чтобы добыть крылья и остаться при этом в целости, ящероподобные приматы-пеликаны придумали воровать коконы незадолго до вылупления бабочки и съедать, пока она ослаблена. Хитрый план. Только вот один примат-пеликан совершенно по-глупому прокололся, когда свалился с крыши Шэнь Цинцю и лишился своей добычи; не повезло ему, что ж. И ещё один пункт, шестой, Юань вынес под звёздочкой: неплохо бы прочитать ученикам лекции про тварей из Бесконечной Бездны. Мало ли, пригодится (не будем показывать пальцем, кому конкретно)! А материал по гигантской бабочке будет хорошим стартом.       На том они с Цай Цинди и разошлись, с энтузиазмом пожимая друг другу руки.       Дело раскрыто. [Отчего тогда Пользователь такой невесёлый?] — спросила Система, когда Юань в очередной раз тяжело вздохнул, прокручивая в голове события последних дней и принятые решения. Славное было время, не то, что сейчас: после выяснения личности демонической бабочки Цай Цинди вернулся на Куанчанг, заниматься своими делами. И оставив Цинцю со своими. Документы заполнять, то есть. Опять!       Изо дня в день Юань трудился над этим, более или менее усердно (скорее, менее). Но уже второй день ему приходилось безвылазно страдать над отчётами, потому что он совершенно не мог придумать, чем ещё заняться! Что за несправедливость?       Заклинатель снова страдальчески вздохнул, вяло переписывая данные из одной тетради в другую.       — Твой пользователь — самый несчастный в мире, — ответил он. — Я так надеялся, что в этой жизни избегу дурацкой бумажной работы — и на тебе!       Юань обиженно хлопнул ладонью по разложенным записям.       — Блин! — в сердцах воскликнул он. — Разве так надо проводить жизнь в фэнтэзи-вселенной? Это ж безобразие! Меня облапошили, как младенца! Где экшон и приключения, где мои погони, перестрелки и слава? А? Почему сюжет застрял на какой-то домашней фазе, где ничего происходит? [Ожидаемое Пользователем развитие сюжета начнётся с ключевого события «Набег демонов на Цюндин». В данный момент арка «Становление героя» для Ло Бинхэ недоступна.]       Юань с раздражением насупился. Как ни крути, а Ло Бинхэ сейчас совсем ещё сопляк, в нём от гордого бессмертного протагониста только название. Не дорос ещё, чтобы вокруг него крутился весь мир.       — С этим я согласен, — проворчал Шэнь Цинцю и провёл пером по бумаге, сосредоточенно надувая губы. — Но почему ты не даёшь мне каких-нибудь интересных заданий, раскрывающих меня как учителя? Я, между прочим, должен вложить свет Просвещения в юные головушки, и вообще быть классным и наставлять. Что угодно будет полезнее, чем писать «письма» Самолёту! [А Пользователю есть, чему научить молодых заклинателей?] — спросила Система, и Юань почти услышал в её голосе любопытство.       Он промолчал, недовольно засопев. Учить детей Юаню действительно было нечему. Сам-то попаданец справлялся с ролью заклинателя только благодаря памяти этого тела и связи с Системой; рассказать теорию или объяснить, как он делает то или иное движение, он бы не смог.       И это не говоря ещё о прочих искусствах, преподающихся на Цинцзине!       Шэнь Цинцю не мог даже помедитировать, чтобы отвлечься от бумажной работы — слишком у него был высокий уровень, чтобы пытаться повышать его прямо так, в комнате, по-быстрому. Никакого эффекта не окажет такая «пятиминутка». Да и место неподходящее, не насыщенное природной энергией…       Юань протяжно вздохнул, едва не сдуваясь под гнётом жестокого мира.       Система потрещала своими виртуальными клапанами (или что там у неё), просчитывая что-то, и вдруг звонко булькнула: [Доступно бонусное мини-задание «Следопытствие ведётся на голом энтузиазме», не влияющее на основной сюжет. Оценка задания и штраф за невыполнение не предусмотрены. Принять?]       Если бы Юань обладал лисьими ушами, он бы не упустил возможности настороженно ими встрепенуться.       — Разумеется. [Следуйте указаниям Системы…]       Шэнь Цинцю отложил кисть на подставку, поднялся и пошёл вдоль зажёгшейся в воздухе нити. Она подвела его к вытянутому комоду с неглубокими широкими ящиками; в комоде хранились писчие принадлежности, а также рабочие и учебные записи. Кабинетные материалы, не интересные праздному взгляду.       Нить слепо ткнулась в ящик, обвила одну из его ручек и через щель скользнула внутрь. Заклинатель достал из него пухлую тетрадь, помеченную указателем; нить связывала ещё несколько бумаг: переплетённых тетрадей, свитков и просто скреплённых между собой бамбуковых табличек.       Юань с любопытством покрутил непримечательную находку в руках. Тетрадь и тетрадь.       — Что же это может быть? — повесил он вопрос в воздухе, открывая книгу.       Шэнь Цинцю пролистал её, и с каждой страницей лицо его всё больше вытягивалось. Наконец он дрожащими руками, благоговейно закрыл тетрадь, прикрыл глаза и с шумом выдохнул.       — Система, — прошептал он, — это что, Малая Энциклопедия всяческих Тварей?              Когда «Путь Гордого Бессмертного Демона» ещё только-только перешёл за тысячу глав и до конца этого безобразия было нескоро, Самолёт сделал одну умную и хорошую вещь: он выпустил ограниченным тиражом иллюстрированный сборник, куда вошли самые любопытные звери из романа; и хотя информации о них было негусто, в виде сжатой выдержки самого главного, но сборник всё равно получился объёмный. Книга эта получила название «Малой Энциклопедии всяческих тварей», а её автором значился некий «девятый» персонаж. (Это породило взрыв фанатских споров — многие подумали, что речь идет о девятом томе.)       Разумеется, Юань раскошелился на дорогой сборник. Зачитал до дыр и держал на полочке, чтобы книга всегда была под рукой, хотя он и мог цитировать любимые места целыми абзацами. За одну только Энциклопедию Юань мог простить Самолёту все его косяки!.. но как-нибудь в другой раз.       Переместившись в мир тупой новеллы, он время от времени вспоминал своё сокровище, свою Библию, этот бриллиант среди остальной писанины романа — и горевал, что та осталась в другом мире… И вдруг он держит черновик Энциклопедии в собственных руках! [Это часть Малой Энциклопедии], — чирикнула виртуальная Дева. — [В данный момент полный сборник всяческих тварей существует в виде разрозненных записей. Вернее будет назвать Малую Энциклопедию — их частью.]       — Дай прояснить: я должен просидеть миллион часов, изучая и структурируя записи, чтобы заместо автора собрать… общую энциклопедию демонической фауны? [В этом состоит ваше бонусное задание.]       Шэнь Юань сделал медленный, глубокий вдох, затем так же выдохнул через рот — и радостно заверещал. Наконец-то повезло! Над тёмным будущим злодея не просто забрезжил рассвет — Юань нашёл крылья, которые унесут его в ясное небо! Бумажные крылья, подробно исписанные знаками и рисунками.       Даже при беглом осмотре тетради ему попались такие существа, о которых не было написано ни в «ПГБД», ни в сборнике; а у Шэнь Цинцю, что оказалась автором Энциклопедии, этих записей целый ящик. Это же бесконечные часы кропотливого исследования и организации материала — лучшая работа на свете! Юань готов был руки целовать этой женщине, если бы сам не занимал её тело.       Он почтительно закрыл глаза, отдавая дань уважения почившей леди.       — Как несправедлив мир, если самые лучшие покидают его первыми, — покачал Юань головой.       А затем благоговейно начал перебирать тетради и свитки, внимательно вчитываясь.       Отчёт для Аньдина может и подождать. Шэнь Цинцю, как учитель, должен в первую очередь принести миру и ученикам бесценные знания, а не развлекать Шан Цинхуа каллиграфией.