[CherShen la femme], или Систематические подставы для самого несчастного пользователя в мире!!1

      Наконец-то у подножия Цанцюн начался фестиваль, посвящённый миграции сухопутных лососей. Шэнь Цинцю с чистой совестью сбежал туда от обязанностей горного лорда.       Оказалось, что среднестатистический заклинатель не медитирует целыми днями до посинения и не строит из себя в оставшееся время возвышенного вучёного (чем Юань, собственно, и был занят). Оказалось, у него есть какие-то обязанности. Да! Горные лорды обязаны были отчитываться Аньдину о делах на своих вершинах: сколько и чего было потрачено, какие работы выполнены учениками, расписать о взаимодействии с другими пиками и лицами вне школы и подать запрос о финансировании на следующий месяц… Шан Цинхуа заспамил его духовными сообщениями, суть которых сводилась к следующему: «Чувак, я понимаю, ты попал, но работа сама себя не сделает!» И всё по одному слову, без возможности его заблокировать! Отвратительная функция.       Зато Система услужливо выдала ему методичку, как заполнять отчёты: виртуальный свиток с записями очень вещественно стукнулся об пол и прокатился через всю комнату, так полностью и не развернувшись. Помогла, конечно. Спасибо. Юань только начал изучать методичку и записи в бухгалтерских книгах, найденные в кабинете Шэнь Цинцю, как у него разболелась голова — и он с облегчением сбежал к подножию Цанцюн. Ведь научить детей культурной жизни — самое главное, а остальное подождёт.       Шэнь Юань знал досконально теоретическую часть о сухопутных лососях, но возможность наблюдать их вживую волновала его до дрожи. В хорошем смысле.       Их миграция — это не то чтобы праздничное событие. Она случается раз в несколько лет, когда лососи ищут гнёзда для кладки икры; и так уж получилось, что они выстроили свой путь через город у подножия Цанцюн. Это были демонические рыбы размером со свиней или овец; они перемещались, разрыхляя землю, будто воду в заросшем озере, погружённые наполовину или до плавника на спине. С окончанием миграционного периода они уходили глубже под землю. Безобидные, в общем-то, были твари, и двигались они не быстрее праздно прогуливающегося человека — но двигались неумолимо, настырно, чем досаждали жителям подножия. (К тому же наткнуться на гигантскую рыбину, лезущую на тебя из-под земли, само по себе не очень приятно.)       Горожане не растерялись — использовали миграцию лососей как повод для фестиваля. На этот период у пика гаданий Чжицзи заказывают отгоняющие демонов талисманы: торговцы щедро обвешивают ими свои прилавки, и лососи не приближаются ближе, чем на выстрел из лука. Зато народу у прилавков — полно! Возле магазинов земля свободна от рыб, и толпы людей собираются там, а в карманы торговцев рекой ссыпаются денежки. И все довольны.       Шэнь Юань точно был доволен. Он не собирался упускать возможность оттянуться как следует за эти несколько дней — потому завязал поутру волосы в аккуратный, ровный хвост (он уже наловчился это делать), выбрал одежды бледно-болотного, будто припыленного цвета, чтобы не выделяться, и с выводком милых послушных учеников спустился к людям. Образцовый турист! И до чего же приятно было тратить деньги богатенького Шэнь Цинцю! Тем более, когда «господину заклинателю» наперебой предлагали щедрые скидки.       К его удивлению, все младшие ученики (с десяток цыплят) приняли приглашение спуститься. Заскучали, видать, оно и понятно! Поначалу дети держались робко и отстранённо и не принимали участия в развлечениях; но Юань по глазам видел, что им хотелось. Ему пришлось давать разрешение на каждый щенячий взгляд, пока ученики не поняли, что действительно можно повеселиться, и не втянулись.       — Кто же так делает? — сказал Шэнь Цинцю, когда ученик с пятой попытки опять не попал кольцом в цель. — Дай-ка сюда.       Он отобрал набор колец, прицелился, изогнул кисть — и чисто набросил все снаряды на крюк.       — Тренируй глазомер, — бросил он ученику, сам в это время выслушивая восторженные возгласы в честь его и его мастерства. [Открыто новое достижение: «Нарядный шулер»!] — возвестила Система. — [Повышен уровень ловкости и коварства.]       «Не понимаю, о чём ты. При чём тут шулерство? Я не применил ни грамма коварства, лишь продемонстрировал ясность взгляда и умелость рук.» [Конечно же, это не вы направили каждое кольцо движением ци?]       Шэнь Цинцю захлопал ресницами, лениво оглядывая толпу. «Я? Это ветерок подул в нужную сторону, только и всего. Ты же знаешь, меня любят и дети, и госпожа Удача.»       Он ещё не раз принимал участие в развлечениях, коих было здесь множество: плетение узлов на верёвках, стрельба из лука, запуск миниатюрных воздушных змеев из бумаги и ещё много всякой всячины — и всегда выходил победителем, незаметно добиваясь нужного результата с помощью воздействия ци.       «Не могу же я посрамить славное имя самого лорда Цинцзина, — говорил он Системе. — Естественно, я должен быть великолепен. Хочешь держать марку — так люби марать рукава.»       Были здесь и более пассивные развлечения, вроде наблюдения за уличными артистами или обращения к гадалкам; на последних можно было и просто смотреть, посмеиваясь, как предсказательницы дурят посетителей ради шоу. Этим шарлатанам было до умений младших учеников с Чжицзи, как до неба.       Ещё можно было отойти от лавок и магазинчиков, туда, где пролегал путь сухопутных лососей. Дети подбегали к ним совсем близко и старались обогнать, двигаясь как можно нелепее; рыбы не обращали никакого внимания. А взрослые делали ставки на то, какой лосось быстрее пересечёт город. Эти звери месили землю, как им того хотелось, и могли проходить прямо у крыльца жилого дома, или через чью-нибудь грядку, или, наткнувшись на забор, долго его огибать. Из-за таких манёвров нельзя было предугадать, чей лосось окажется быстрее, в спор вплетался элемент неожиданности, и ставки пользовались популярностью. А ещё рыб почти невозможно было отличить друг от друга, так что и драки тоже имели успех.       Случайно Шэнь Цинцю нашёл для себя развлечение в мотовстве: раз уж лавочники так хотят снизить для него цену, то он позволит себе поразбрасываться деньгами; потому в первый же день он потащил учеников примерять шмотки.       — Оденьте этих унылых оборванцев, — бросил он шустрым работникам первого же попавшегося магазинчика, влетев туда, словно вихрь.       — Учитель, ведь не положено…       — Закрыли рты. Вы ученики Цинцзина или толпа дикарей? Я хочу, чтобы на моём пике было красиво, и я в состоянии обеспечить это из собственного кармана.       А что? Раз это теперь его тело, то и карманы с их содержимым тоже его.       Всё равно этот шоппинг был лишь капризом — обычный торговый дом мало что мог предложить заклинателям. Одежда для учеников делалась особенно прочной, эластичной, а иногда в ткань даже вшивались зачарованные нити и заклинания. Одежду, обувь, аксессуары, футляры для оружия и вещевые сумки — всё подобное в достаточном количестве производилось на Цяньшоу. Обычному торговому дому просто нечем было крыть.       Но Шэнь Цинцю и не собирался глупо тратиться на бесполезные для заклинателя вещи — то есть на вещи бытовые. Он рассчитывал порадовать свой взор, приобретя милые украшательства, безделушки — ну, вроде пояса, или заколки, или милой пижамки… Они тоже полезные, при определённом подходе!       Ученику приглянусь мантия из плотной мешковины? Пусть берёт, такая вещь всегда пригодится на внешней миссии. Расходников много не бывает.       Ученик крутит в руках широкий браслет из пластин, похожий на свернувшегося в кольцо броненосца? Отличный выбор, это определённо нужная вещица.       Заколка с ажурным плетением на конце? Будет преступлением оставить её в магазине.       Подвеска с гладким камнем на коротком шнуре? Ей самое место на рукояти меча, когда тот появится.       Атласная лента? Давно пора заменить старую — эта будет так чудно лосниться на солнце!       — Берите всё, что вам нравится, — велел Цинцю, делая широкий жест рукой. — Тот, кто будет выглядеть уныло и некрасиво, обидит своего учителя.       Ах, Юань и не представлял, что наряжать своих детей так весело! Всё равно что готовить собачек для фотосессии. Теперь он сможет с гордостью показывать брату Самолёту (ну, и остальным тоже, но они вряд ли оценят, как нужно) своих обновлённых питомцев и говорить: «Мои птенцы. А чего добился ты?»       Работницы магазина не переставая трещали около Ло Бинхэ:       — До чего славный юноша! Как хорош — готовый жених! Не правда ли, господин заклинатель?       В яркой верхней курточке (которую ему практически всучили силой), с поясом поверх (в который его уверенно запеленали), мальчик смотрелся очаровательно и празднично. Сам он явно хотел провалиться под землю от смущения.       Юань с готовностью купился на увещевания торгашей:       — Верно, верно. В таком виде без труда можно украсть десятки юных сердец. Заверните всё.       Ученики за его спиной безмолвно давились от смеха, потешаясь над младшим товарищем. Шэнь Цинцю протянул мешочек монет и шепнул работникам:       — Скажите, нет ли такого же яркого комплекта женского кроя?       — О, господин, вы не промах, — лукаво ответили ему. — У нас имеется чудесное платье, как раз в тон этому костюму; правда, фасон может быть непривычен вашему заклинательскому вкусу — очень нежное платье, легче танца бабочки на лепестках…       — Замечательно, — кивнул Юань, — тогда оденьте юную деву.       Он радостно потирал ручки: вот уже и парные костюмчики для Инъин и Бинхэ подобрал. До чего же он коварный лис!

***

      За несколько дней фестиваля Шэнь Юань испробовал все доступные развлечения, а ученики его стали чуть больше походить на обычных детей: капризных, шумных и неуправляемых. Самую малость. Шэнь Цинцю сделал вид, будто милостиво позволил им это маленькое удовольствие.       — Господин заклинатель, снова к нам? — масляно сказал один из торговцев, к чьему прилавку царственно приблизился Цинцю. — В этом году вы служите настоящим украшением нашего фестиваля.       Юань равнодушно махнул рукой.       — Не преувеличивайте, господин Пи Пяо.       — Что вы, что вы! — зажужжал тот. — Не вам называть этого скромного слугу господином!       Шэнь Цинцю не стал спорить.       — Чем изволите полакомиться сегодня, достопочтенный заклинатель?       Он пробежался глазами по прилавку: столы едва не ломились под весом обжаренных с мёдом яблок, пирогов с яйцом перелётного киви, сладких виноградных кристаллов, острых запечённых копытцев — и так далее, и так далее… Юань успел попробовать множество угощений на любой вкус, но больше всего было лососевой икры. Ряды икринок, плотных, румяных, размером с яблоко каждая, внаглую высились на прилавках, практически под носом у рыб, идущих на нерест…       «Какое коварство», — покачал головой Юань, когда впервые увидел икру, и, естественно, тут же приобрел пару штук.       Вот и сегодня он тоже решил угоститься именно ей.       — Ученица разделит со мной скромную трапезу? — спросил он, обращаясь к Нин Инъин; в первый день ученики толпились вокруг него, на третий же они почти спокойно разбрелись по собственным интересам, и только девчонка всегда крутилась где-то поблизости. Вот и теперь Нин Инъин тут же нырнула ему под руку.       — Если учитель будет столь щедр!..       Он бросил торговцу монету за две икринки. Они приятно пружинили в ладони, напоминая по структуре (и по вкусу) мармелад или желе, и не растекались, если укусить. Удивительно удобное угощение.       — Спасибо, господин заклинатель, вам и вашей дочери, — снова расплылся в улыбке торгаш и мелко закивал, как болванчик. — Вы, по обыкновению, щедры и прекрасны.       — Благодарю господина Пи Пяо за комплименты. Однако не стоит вам смущать мою ученицу неуместными замечаниями о родстве, — вяло заметил Юань. Он уже привык, что Нин Инъин часто называли его дочерью: торговцы хотели подлизаться к богатому покупателю, а девочка очень кстати маячила подле него, да и вела себя открыто и мило рядом с учителем, ластилась. Неудивительно, что со стороны она могла показаться его ребёнком.       «Хотя мы вообще не похожи», — устало вздыхал Юань. В очередной раз… Ему давно уже надоело переубеждать этих мещан, так что его больше интересовал надкушенный шарик икры, что он упруго мял в пальцах.       Нин Инъин игриво хихикнула в ладошку.       — Как! — воскликнул торговец, картинно заламывая руки. — Не может быть, чтобы я так ошибся! Господин, примите извинения этого слуги.       — Не стоит.       — Но согласитесь, нельзя не допустить эту ошибку: вы так похожи! Оба такие изящные, и воспитанные, и чистые, совершенно недосягаемые. Уверен, юная дева распустится прекраснейшим из цветов.       — Вот как, — пробормотал Юань.       Ему было жарко: вечер сегодня выдался душный, а он ещё и торчал прямо под фонарём. Болтовня лавочника напоминала ему жужжание мухи в знойный час.       Как удачно, что он захватил с собой веер! Юань специально выбрал покрасивше: чёрный, гладкий и блестящий, с богато расписанным экраном — чтобы эффектно дополнить скромный наряд. Шэнь Цинцю положил в рот последний кусочек икры, выудил из внутренних складок одежды аксессуар и, лёгким движением руки раскрыв его, обмахнулся.       Разумеется, Юань рассчитывал своим видом впечатлить неискушенную публику. Но не настолько же!       Торговец Пи Пяо вмиг замолчал, стоило вееру развернуться, широко распахнул глаза; лицо его посерело. Он бухнулся на землю, будто пытался расшибиться о неё, забился лбом у ног Шэнь Цинцю, заголосил:       — Господин достопочтенный заклинатель, пощадите! Этот старый дурак допустил ошибку, не гневайтесь, господин! Простите, если мой болтливый язык оскорбил вас и вашу ученицу, я не знал! я не хотел! я никогда не назову её вашей дочерью снова, только не гневайтесь, господин заклинатель!..       Шэнь Цинцю так и застыл с раскрытым веером в руке, переводя взгляд с человека у его ног на Нин Инъин. Девочка была бледна и напряжена, она стояла, склонив голову, как стояли провинившиеся ученики, избегая смотреть на учителя. От неё объяснений не получить.       Люди вокруг оборачивались на громкую сцену. Те, кто оказались близко, нервно склонились в поклоне, молясь, чтобы заклинатель их не заметил и не перекинул свой гнев на них. Те, кто был в стороне, перешёптывались; они поспешили отодвинуться ещё дальше.       Шэнь Юань был озадачен. От него, конечно, и раньше шарахались, но не так явно, скорее даже по привычке — или из уважения к образу. Юань и объяснял это всё устоявшейся репутацией негодяя. Ну или злодейской аурой, в конце-то концов. А сейчас он стоит на авансцене этого представления, весь такой величественный и страшный (в хорошем смысле этого слова), и… и что? Что дальше-то делать? «Мне покарать этого Пи Пяо или что?» — спросил он у Системы. Его как-то смущало, что от Шэнь Цинцю ждут каких-то действий, но он не знал ни каким образом наказывать этого человека, ни за что именно.       Система не успела ответить — раздался возглас:       — Малыш, ты опять хулиганишь?       Он повернул голову в сторону звука: сквозь толпу пробиралась какая-то женщина в элегантном, но открытом наряде, на грани приличия; люди расступались, пропуская её. Женщина определённо шла к Шэнь Цинцю. И смотрела, и обращалась к нему, определённо.       — «Малыш?» — протянул Юань.       «Кто это вообще?!» — провыл он про себя. Мало кто осмелился бы в этом мире столь фривольно обращаться к лорду Цинцзина… На его памяти таких людей в принципе нет! Не существует в природе! Он чёртов главгад! Юань, конечно, не верил, что кто-то помимо протагониста сможет с ним тягаться, но… мало ли… Будет неприятным сюрпризом оказаться вдруг под каблуком какой-то левой женщины. Она вообще фигурировала в «ПГБД»?..       Женщина была вполне приятной на вид, но не настолько, чтобы оказаться в гареме главного героя. Выглядела она на пару лет старше самого Шэнь Цинцю (что вообще ничего конкретного не говорит, кто угодно взрослее подростка будет смотреться старше Шэнь Цинцю). Нин Инъин просветлела, когда женщина подошла, и радостно потянулась ей навстречу:       — Здравствуйте, госпожа Няо-Няо!       «Так они знакомы?»       — Здравствуй, дружок, — ласково улыбнулась женщина. — А вы поднимитесь, господин Пи Пяо. Что же вы?       — Мадам Няо-Няо, доброта ваша не знает границ! Как вы вовремя пришли на помощь этому старику, — дядька, кряхтя, начал вставать с земли. — Жизнь моя спасена вашей изящной ручкой.       Шэнь Цинцю обиженно сложил веер.       — Послушайте, уважаемый, я ничего не собирался…       Торговец снова рухнул оземь, запричитал.       Няо-Няо тронула заклинателя за руку.       — Цинцю, перестань пугать людей, давно пора оставить эти детские шалости. Извинись как следует перед господином Пи Пяо.       — Простите мне мою вспыльчивость, — пробормотал заклинатель.       Было как-то неправильно, что с ним обращаются, как с нашкодившим учеником. Куда это вообще годится? Он злодей или кто?!       «Система… всё в порядке? Так и должно быть?» [Не зафиксировано отклонений от нормы поведения Шэнь Цинцю], — откликнулась та. — [Пользователь действует в соответствии с характером персонажа. Продолжайте в том же духе!]       Юань пожал плечами. Ну, как скажете.       Госпожа Няо-Няо удовлетворилась его извинениями.       — Найдется ли у владыки Цинцзина и его ученицы время, чтобы зайти ко мне в гости?       Юань снова пожал плечами.       — Кхм. Не могу придумать ни одной причины для отказа…       Рынок снова ожил, в отличие от Шэнь Цинцю. Он равнодушно последовал за этой женщиной, а встреченным ученикам, что прилетели на шум инцидента, махнул рукой: всё в порядке, продолжайте свои дела, мол.       Когда дама привела их к дверям Дома Удовольствий, у Юаня отлегло от сердца: теперь-то всё понятно! Эта Няо-Няо — любовница Шэнь Цинцю, вот и объяснение её смелому поведению. Юань улыбнулся: дело раскрыто.       А через мгновение едва не схватился за голову — вечно он забывает, что находится в женском теле, болван! Когда-нибудь это ему аукнется.       Тогда эта женщина не может быть любовницей Шэнь Цинцю? Не может ведь, да?..       «Система, спасай. Я не хочу, чтобы меня соблазняли», — Юань чувствовал, что у него дёргается веко. Он уже морально приготовился к тому, чтобы хватать в охапку Нин Инъин и позорно бежать через окно, если что…       Система противно запищала: [Штраф: 50 за вульгарные помыслы. Если продолжите истерить, сниму вдвое больше.]       — Эй, — возмутился Юань вполголоса, почти даже не слышно.       Стоило им зайти в павильон, как их с радостными криками окружили девушки.       — Мадам Няо-Няо, с возвращением. Господин Шэнь, наконец-то вы зашли! А-Нин, ты так похорошела, тебя не узнать! — трещали работницы, подвижные и назойливые, будто пчёлы — совсем не грациозное поведение! Юань даже опешил и замер на месте, не поспевая взглядом за нахальными девицами. Что он им, рождественский подарок, чтобы так своевольно с ним обращаться?!       Госпожа Няо-Няо — ясно, что она была хозяйкой Дома Удовольствий, — пожурила девушек:       — Не суетитесь так сильно. Если сейчас свободный от посетителей час, это не значит, что можно забыть о приличиях. Тем более перед таким важным гостем, — она качнула головой в сторону Шэнь Цинцю.       Девушки засмеялись тихонько, но заметно поумерили пыл и даже по-журавлиному поклонились заклинателю. Голоса их зазвенели наперебой:       — Простите нас, господин Шэнь! Но вы так редко гостите у нас, что каждый ваш приход — словно праздник. Заходите к нам почаще!.. Хотите послушать, как мы играем? Мы разучили новую песню, дайте нам комментарий, очень просим!..       Няо-Няо повелительно вскинула руку.       — Похвастаетесь своими достижениями чуть позже; мы с Цинцю сядем в сторонке, а вы пока развлеките А-Нин.       Юань позволил увести себя в укромный уголок. Хотя сперва он сомневался, стоит ли оставлять ученицу без присмотра — но девочка, похоже, была хорошо знакома и с павильоном, и с его работницами; она вмиг оказалась в центре весёлой компании и смеялась там даже более открыто, чем с друзьями на Цинцзине. Да и это прозвище… Нин Инъин определённо близка с этими девушками, можно оставить их вместе. Пока что.       Шэнь Цинцю с мадам Няо-Няо уединились в маленькой боковой комнатке; вместо двери у той была плотная занавесь с бусинами по нижнему краю, а стены состояли из бумажных панелей, почти просвечивающих. Уютненько. И видно их, как на ладони: в таких комнатах точно нельзя было заниматься чем-нибудь развратным… это успокаивало.       Девушка подала им чай и с лёгким поклоном удалилась. Они остались вдвоём, и Юань инстинктивно напрягся. Это оно? Сейчас пассия будет выносить ему мозг за долгую пассивность? В прошлой жизни у Юаня был опыт такого «важного», но весьма неприятного разговора.       «Спасибо за подарочек, конечно», — мысленно обратился он к оригинальному злодею… злодейке. Няо-Няо, конечно, милая женщина; но будет ли уместно ему кричать в случае чего?.. [Последнее предупреждение.]       «Да что с тобой сегодня?» — изумился Юань, вздрогнув от тона виртуального Голоса, как вдруг Няо-Няо мягко взяла его ладонь обеими руками.       — Дружок, ты хорошо себя чувствуешь? — участливо спросила она. — В последний раз, когда мы встречались, у тебя был очень… дикий вид.       Шэнь Цинцю помолчал, нахмурившись.       «Ну, и где ты там? — позвал он Систему. — Говори, чего говорить-то?»       Ему не ответили.       — Вот оно как, — протянул Цинцю, чтобы выиграть время на обдумывание. — Ой, да когда это было? Разве стоит о том вспоминать?       — Три или четыре луны назад, — она действительно назвала время. — Меня напугало твоё состояние, я всё думала, не случилось ли чего в твоей школе…       — Спокойно, мадам, у этого мастера всё под контролем, — дерзко заявил Юань, заправляясь чаем поскорее.       Госпожа Няо-Няо улыбнулась, после чего чуть нахмурила брови и погрозила заклинателю пальцем.       — Вижу, что под контролем, раз ты снова запугиваешь людей своими веерами. Сколько тебе лет? А ты до сих пор занимаешься подобными грубыми ребячествами; даже А-Нин так не хулиганит.       — Верно, верно, Нин Инъин — чудесное создание, ярче солнечного света и чище льдистых кристаллов. Настоящее украшение моего пика! Недавно она продемонстрировала достойное ведение боя с шестом…       Юань резво соскользнул на благодатную (и безопасную) тему; он наболтал Няо-Няо, какая его ученица хорошая и славная, как с ней весело было гулять по Цинцзину, как она ловко отобрала у главного ученика возможность накрывать ему, Цинцю, стол; рассказал он и о том, как они с учениками слетали на гору Шаньян, и как здорово повеселились на фестивале в честь сухопутных лососей, и вообще какие ученики у него милые и способные (насколько Юань успел отследить за тот недолгий срок, что находится в этом мире). Няо-Няо слушала, не перебивая, только иногда перемежала речь заклинателя негромкими восклицаниями.       — Я рада, что у вас с А-Нин всё в порядке, — сказала она, пока Юань устало переводил дыхание. — Ты и выглядишь сейчас значительно лучше прежнего. В последний раз при виде тебя я подумала, что у вас там либо убили кого-то, либо тебя раскрыли.       Шэнь Цинцю так и застыл, как был: с тенью кривой улыбки на губах и прикрытыми глазами, расслабив плечи, согнув руку с чашкой на уровне груди. Довольно глупый вид.       — Кого это раскрыли? — рассеянно и мрачно рассмеялся он. — Меня, что ли? С какой стати?       Няо-Няо покачала головой так, будто знает все тайны мира.       — Не понимаю, малыш, зачем ты так упорно притворяешься мужчиной, — шепнула она, наклонившись. — Какой смысл делать это сейчас, когда ты под крылом Юэ Цинъюаня? Он бы сберёг твою репутацию и привилегии, даже если бы от тебя только призрак остался. Да и твои друзья разве станут хуже к тебе относиться?       — Друзья? — вяло протянул Цинцю и медленно, несинхронно моргнул.       — Товарищи по школе? Извини, не знаю, как у вас уместно обращаться друг к другу.       — Боевые братья, — машинально ответил Юань.       — Ну, вот! — Няо-Няо довольно кивнула. — Разве братья твои изменят своё отношение, если узнают, что ты им сестра?       Шэнь Цинцю, двигаясь, будто во сне, вернул чашку на стол и задумчиво сморщил физиономию.       — Изменят ли своё отношение? Поистине хороший вопрос, как они относятся к Шэнь Цинцю.       Он пожал плечами в искреннем недоумении. Няо-Няо вздохнула.              Снаружи павильона протяжно свистнуло, громыхнуло, и послышались громкие возгласы веселящихся людей, отчего Юань вздрогнул всем телом.       — Парад воздушных змеев начался, — заметила Няо-Няо, рассеянно прислушиваясь к шуму.       Шэнь Цинцю встрепенулся, бойко вскочил.       — Верно, верно… Пора нам уже и честь знать. Благодарю госпожу за приём, славно посидели, но не обессудьте — служба зовёт. Уже так поздно, а ещё столько дел. Знаете, уложить детей спать, и всё такое… Тяжелая учительская доля, ничего без меня не могут.       Ещё и сумерек не было.       Шэнь Цинцю вихрем пронёсся по главному залу, кликнул Нин Инъин; она послушно порхнула к нему, одарив девушек взглядом сожаления.       — Как, вы уже уходите? — запричитали работницы. — Господин Шэнь, вы ведь обещали послушать нашу игру!       — Цинцю нужно тщательно уложить учеников спать, — приблизившись, со смехом пояснила им госпожа Няо-Няо.       У Нин Инъин округлились глаза, и она выдохнула:       — Ого, — и тут же испуганно прикрыла рот ладошкой.       Цинцю окинул ученицу строгим взглядом.       — К сожалению, — пояснил он ей, — мир так устроен, что ученики могут бездельничать, пока взрослым людям надо работать. Если кто-то не хочет с почтением выполнять приказы этого мастера, я могу и освободить этого смельчака от столь тяжёлой обязанности…       Девушки со смехом проводили их из павильона:       — Заходите к нам почаще, господин Шэнь!

***

      Юань выхватил из гущи толпы какого-то разгорячённого ученика, подобно тому, как коршун хватает беспечного кролика.       — Если к тому моменту, как этот мастер вернётся на Цинцзин, кто-то не успеет его догнать, — то все младшие ученики будут сурово наказаны, — весомо бросил он. Ученик с Нин Инъин стрелой пустились собирать своих товарищей, а Шэнь Цинцю бодро потопал к лестнице на первый пик Цанцюн. Надо было освежить голову в одиночной прогулке.       Да уж, эта Няо-Няо свалилась на него, как первый снег! Вот вообще ничего не предвещало…       Зато теперь становится понятно, зачем Цинцю-женщина ходила в Павильон Удовольствий… Хотя Юань и не проверял, совпадает ли эта часть с оригинальным сюжетом. Вроде кто-то высказывал ему здесь претензии за недостойное поведение?.. Он как-то вскользь это слышал.       Но получается, что он чист — ничего недостойного и не было (вроде). Не зря же Система так настойчиво не позволяла ему даже думать в эту сторону. «Выходит, Няо-Няо — сестра Шэнь Цинцю? Или… да нет, точно сестра. Она не настолько старая. Кажется…»       Хотя вариантов их знакомства могло быть сколько угодно, от того, что главгад должен хозяйке борделя за спасение жизни, до… контроля разума… Юань настороженно пощупал свою голову. Ему уже хватает одного мозгового паразита. [Попрошу соблюдать этикет в отношении единственного вашего помощника.]       — Слушай, по-моему, ты наглеешь, — возмутился Юань. — Что с тобой сегодня? Это лососёвый запах так на тебя влияет?       — Учитель, что вы имеете в виду? — робко спросили сзади.       Юань обернулся и увидел своих учеников, малость запыхавшихся и озадаченных. Пересчитал по головам: все пришли, никого внизу не оставили.       — Ишь, какие шустрые, — проворчал он. — Ступайте тихо. Кто пикнет, будет сурово наказан.       И продолжил перекладывать мысли с одного бока на другой.       Странно, что об этой женщине ни слова не было сказано в «ПГБД»… Хотя Юань каждый раз так искренне удивляется ляпам Самолёта, будто не знает, с кем имеет дело! Просто смешно. Надо уже избавиться от этой привычки.       Но даже для Самолёта это чересчур! Ладно, пускай прошлое злодея вместе с его дружескими связями было неинтересно для Ло Бинхэ, так что осталось нераскрытым в «Пути». Пусть. Это вполне объяснимо. Но ведь бордель явно связан с Нин Инъин! Это же одна из главных жён!.. Так почему ни строчки об этом?! И Няо-Няо к тому же знает Юэ Цинъюаня… хозяйка борделя! главу секты! сильнейшего заклинателя! Шэнь Цинцю резко остановился, схватившись за голову.       — Я не хочу вникать в эти связи! — громким шёпотом обратился он к небу. — Это анрил! Импосибл!.. Хэлп ми, я умоляю…       Ученики попытались скукожиться, как перистые крылатые черепахи. Не отсвечивать, не отсвечивать, не злить Шэнь Цинцю, пока он привычно сходит с ума…       — Учитель, — осторожно обратилась Нин Инъин, тронув того за рукав, — а вы правда придёте пожелать нам спокойной ночи?       Несколько человек едва не свалились с лестницы, споткнувшись о воздух. Цинцю строго взглянул на девочку.       — У Нин Инъин богатая фантазия. Не припоминаю, чтобы говорил хоть слово в подобном ключе.       — Неужели госпожа Няо-Няо меня обманула? — воскликнула девочка, широко распахнув глаза.       Юань прищурился; он не мог понять — Нин Инъин такая коварная лиса, что сейчас играет с ним, или такая наивная курочка, что правда не понимает ни шуток, ни намёков помолчать?       — Что же, — сцедил заклинатель, — коль некоторые жаждут, чтобы их уложили в долгий сон, я вам это устрою.       Остальные ученики уныло посмотрели на Нин Инъин: ну вот зачем?..       — Однако моё «спокойной ночи» — это не какая-то безделица, поэтому пожелание от этого мастера получат лишь самые отличившиеся ученики.       Юноши едва не застонали: им ещё и прилежно трудиться ради своих ночных кошмаров!..       Похоже, Нин Инъин всё-таки принадлежала типу наивных курочек.