[CherShen la femme], или Систематические подставы для самого несчастного пользователя в мире!!1

      Они успешно справились с «козьим инцидентом», в котором сами козы почти не участвовали, и вернулись домой. Шэнь Цинцю с Нин Инъин шумно спустились на пик Цяньцао, словно гигантский коршун, едва не испугав до судорог случайных очевидцев. Младшие ученики Цинцзина сошли с мечей своих провожатых и смиренно поблагодарили за хлопоты.       — Брат Му, спасибо за полезное путешествие; если мы тебе больше ничем не можем помочь, то этот мастер хотел бы покинуть твоё гостеприимное общество, — сказал Цинцю, когда вернулся к облику царственного лорда.       Му Цинфан чуть кивнул.       — Взаимно, шисюн. Не хочу задерживать тебя, но… может, заглянешь ко мне, примешь лечебный эликсир? — лекарь как-то призывно (или Юаню это лишь показалось) двинул бровью. — В последний раз я велел отнести тебе порцию ещё до собрания пиковых лордов.       — Разве брат Му во время нашей миссии разглядел какие-то осложнения?       — Напротив. Твой уровень совершенствования даже стал выше, в сравнении с последним моим осмотром, — Му Цинфан покатал между пальцев звено цепочки. — И всё же не худо бы закрепить результат хорошим отварчиком…       Шэнь Цинцю сморщил нос, сложив руки на груди. Пальцами сквозь ткань он нащупал письмо от старосты деревни; Юань сам вызвался отнести эти письменные (и кое-какие материальные) благодарности главе Юэ — под завершение поездки ему наконец стало совестно впрягать в такую мелочью и без того занятого лекаря.       Но и засиживаться в гостях на Цяньцао было лениво, Юань уже настроился отчаливать! К тому же, ему не нужны лекарства — он и то, которое ему раньше выдал Му Цинфан, не выпил… А зачем пить, если ничего не болит? И то, что он забыл об этом лекарстве, которое наверняка затерялось среди его безделушек, к делу не относится.       Однако Шэнь Цинцю повезло, случай подкинул ему возможность сбежать от лекаря: один из мальчишек, тех, кого лорд выбрал до кучи, почтительно и резко шагнул вперёд и выпалил с таким видом, будто сам не верит, что делает:       — Учитель, если позволите, я могу доставить лекарство, чтобы не обременять ни главу школы, ни мастера Му… ни вас! — поспешно добавил он и побледнел, как соль. Юань же с интересом воззрился на этого ребёнка.       Должно быть, тот сейчас в ужасе, что импульсивно предложил свои услуги суровому учителю. А ведь раньше никто бы даже не подумал об этом! «Я стал слишком милым в их глазах, — кивнул сам себе Юань. — Вот уже и дети предлагают свою помощь… Размяк, определённо размяк. И всего-то надо было устроить пикник, чтобы завоевать всеобщее доверие».       Цинцю положил руку на плечо мальчику… кажется, его звали Ю Ла, или как-то так?       — Хороший ученик. Поступим так, как предложило твоё сердце.       Ю Ла, готовый уже уйти под землю, вновь обрёл краски жизни. Он, подобно зачарованному призраку, пошёл за Му Цинфаном и его учениками, а Цинцю в окружении своих цыплят двинулся к Радужному мосту.       — Надеюсь, вы доберетесь до Цинцзина самостоятельно? — хмыкнул заклинатель. Он велел передать остальным ученикам подумать о той возможности, чтобы спуститься к подножию и поглазеть на миграцию лососей, — а сам повернул в сторону главного пика.              Дом, милый дом… точнее, его окрестности. Цюндин оставался прежним, и заклинатель не стал занимать себя праздной прогулкой. Он спросил попавшегося на пути послушника, где находится их учитель, и Шэнь Цинцю проводили к дому главы. «Это должно быть интересно», — предвкушал Юань. Там он ещё не был!       Но жилище Юэ Цинъюаня оказалось совсем неинтересным: слишком кабинетное, обставленное уныло и скудно, в каком-то «офисном стиле» — со сноской на местный сеттинг, конечно же. Короче говоря, никакого уюта! Сплошная рабочая обстановка, даже поглазеть не на что.       Зато хоть разочарованное лицо Шэнь Цинцю оказалось к месту, обеспечив Юаню каноничное поведение без лишних усилий с его стороны. И то хлеб.       Они обменялись несколькими дежурными фразами о погоде и самочувствии, чтобы заполнить чем-то беседу, о том, что там с крышей бамбуковой хижины; Цинцю сухо пересказал, как прошла миссия, после чего отметил, что сегодня удача дважды улыбнулась ему: в том, что в столь ранний час ему встретился провожатый, и в том, что в то же время Юэ Цинъюань оказался у себя в кабинете. Не сложись одно из этих обстоятельств, и пришлось бы ещё мотаться туда-сюда в поисках главы Юэ!       На это глава в вежливом замешательстве шевельнул бровями и, не желая отпускать нить нового разговора, сказал:       — Разве же есть в этом проблема, А-Цзю? Тебе стоило только отправить мне духовное сообщение, спросив, где я, — и я бы тут же примчался на твой зов, где бы ни находился. Нет ничего проще.       — Духовное сообщение, значит? — протянул Шэнь Цинцю, чем всполошил собеседника.       — Ах, да, что это я в самом деле… Ты ведь давно не использовал эту технику.       Юань сглотнул. Его вновь кольнул страх быть разоблачённым и, вследствие этого, — битым, причём при наименее болезненном исходе.       Но как Шэнь Цинцю он бросил холодно и властно:       — На что это намекает глава Юэ? Что я долго бездельничал — и разучился чему-то от перерыва в практике?       Впервые в жизни Юань невооружённым глазом увидел, как душа собеседника вытекает из тела. Незабываемое было зрелище.       — Глава Юэ, как всегда, проницателен, — милосердно закончил Цинцю и двинул кистью в приглашающем жесте. — Самым опытным заклинателям во многих вещах не хватает практики, и я не исключение. Может, вы продемонстрируете мне эталонную технику духовных сообщений?       Юэ Цинъюань пьяно улыбнулся краешком губ (то ли с облегчением, то ли всё ещё в ужасе от неосторожной оговорки) и вскинул ладонь. Из рукава вылетела крохотная искусственная птица, едва заметно светясь пёрышками, махнула несколько раз крыльями над ладонью заклинателя и упорхнула, рассеялась всплеском энергии. Юань сверкнул глазами. Почтовый голубь! Остроумный образ!       Он задумался, слушая объясняющего движение Цинъюаня половиной сознания. Любопытно, считаются ли эти духовные посланники кем-то вроде фамильяров или патронусов? Учитывая бездарность Самолёта, можно предположить, что тот слямзил этот приёмчик из Поттерианы или подобной франшизы.       Юань уже видел, как такую же технику использовал Му Цинфан, связываясь со своими учениками на Шаньяне; у лекаря были пёрышки, здесь — целая птица. Стало быть, эти патронусы у всех заклинателей подвязаны на одну тематику? Типа, кто сильнее — у того и комплект более полный? А если у оригинального Цинцю в качестве духовного посланника был недоделанный птах — из-за увечного совершенствования, то неудивительно, что он, по словам Цинъюаня, не использовал этот приём… Но это всё лишь предположения. Ведь, «как обычно, в тупом романе не было ни строчки о том, как именно “заклинатели с быстротой мысли могут обмениваться срочной информацией”. Как обычно, тупой Самолёт!» — кипел Юань. У него начала болеть голова то ли от злобы, то ли от попыток понять механизм этих духовных сообщений…       Прерывая очередной поворот случайной лекции, в кабинет постучались, и, получив разрешение войти, перед заклинателями явилась И Цинпинь — немного испуганная на вид, будто потревоженная лань.       — Вызывали? — спросила она с порога и, хлопая глазищами, кивнула Цинцю. — Здравствуй, брат Шэнь.       Тот сдержанно кивнул в ответ, а лорд Цюндина с неловкой улыбкой спрятал ладони за спину.       — Здравствуй, шимэй. У нас с Шэнь Цинцю зашёл разговор о духовной связи, вот я продемонстрировал ему… м-м, своё понимание этой техники. Надеюсь, я своим навязчивым вниманием не отвлёк шимэй от чего-то важного?       Женщина мотнула головой, продолжая пялиться на заклинателей.       — Главе не о чем беспокоиться. Письмо лишь ускорило моё прибытие сюда, — она вытянула руку, показывая зажатую в ней связку бумаг, зачем-то потрясла ею; повинуясь жесту старшего заклинателя, И Цинпинь положила документы на стол и вновь отошла. Повисла тягостная пауза. — Так, значит, глава Юэ сообщил, что шисюн желает узнать о результатах реконструкции крыши?       — Это было бы весьма кстати, — Цинцю покосился на Цинъюаня. — Глава в самом деле попросил об этом шимэй? С помощью той… призрачной птицы?       Он чуть не сказал «виртуальной».       — Попросил. Ты спрашивал… Цинцю.       — Хм-м.       Пауза вновь чересчур затянулась, и вновь Цинпинь каким-то визгливым голосом, на выдохе разбила молчание:       — В таком случае, пойдёмте. Действительно, пришло уже время взглянуть на результаты моей работы, — заклинательница сделала приглашающий жест в сторону двери. — Брат Шэнь, брат Юэ… если вы закончили разговор, конечно?       — Ну, никто не мешает закончить его в дороге, — кивнул лорд Цинцзина и засобирался уходить: оправил рукава, стряхнул с пояса несуществующую грязь, в то время как Юэ Цинъюань переводил озадаченный взгляд с коллеги на коллегу.       — Я тоже? — неуверенно уточнил он наконец. И честное слово, этот великий воин намного сильнее напоминал испуганную лань, чем маленькая заклинательница с пика ремесленников.       И Цинпинь коротко вздохнула, как будто бы с тенью усталого раздражения.       — Глава Юэ, ну, где вы и где я? В этой секте только брат Цинфан может вам указывать, да и то лишь в рамках своих врачебных обязанностей. Ну, кто может вместо главы решить, должны вы посетить пик Цинцзин или не должны?       Юэ Цинъюань вместо ответа покосился на Цинцю, но тот уже ускользнул за дверь, успев глубокомысленно хмыкнуть:       — Опытные глаза замечают самые простые вещи.       Пожалуй, он уже сожалел, что так легкомысленно пригласил Цинъюаня присоединиться к экскурсии. Самую капельку, но сожалел. Проблемный этот глава секты, вроде разрешения просит, а что ему разрешать — непонятно, тут бы не промахнуться по незнанию подтекста.       Вот и пусть понимает его уклончивое изречение, как хочет, раз он такой!       Глава Юэ колебался мгновение в пустом кабинете — и порывисто, как прыгают с берега в воду, вышел вслед.       Путь до Цинцзина был наполнен неловкостью. Глава, судя по его виду, ощущал себя чужеродным паразитом. (Ну, Юань разделял его чувства.) Юэ Цинъюань рискнул, навязавшись прогуляться за компанию с Цинцю, а когда тот его не прогнал — не знал, что именно делать дальше. Подобные ситуации случались так редко и отличались друг от друга, что Цинъюань давно уже забыл безопасную модель поведения.       Какой-то старший ученик Цюндина подошёл было к ним с бумагами, но замялся в нерешительности.       — Глава школы, отлучаетесь по делу? — спросил он, покосившись на Шэнь Цинцю. — Надолго ли?       Юэ Цинъюань тоже замялся, забормотал, растерянно косясь на Цинцю:       — Да, да, неотложное дело… надолго ли?..       Он машинально взял протянутые бумаги, чтобы потянуть время.       Юань закатил глаза.       — Не согласится ли глава школы обсудить кое-что с этим мастером? Это может занять один чайник приёма на Цинцзине.       «И почему я такой добряк? — думал Юань, глядя, как расцветает от надежды и ужаса сильнейший заклинатель. — Это злосчастное тело не заслуживает такого милостивого господина, как я».       — Сестра Цинпинь тоже может принять моё скромное предложение, — обратился он к женщине, когда ученик ушёл по своим делам. А то было как-то невежливо обделять её вниманием вот так, прилюдно. — Осмотрим наружность, а затем шагнём во внутренний мир. Чтобы обмыть, так сказать, новоселье… Если, конечно, будет что обмывать, — едко добавил он. На всякий случай.       Заклинательница на всякий случай пробормотала какие-то слова согласия. Не вполне ей было понятно, с чего вдруг Шэнь Цинцю зазывает всех на чаепитие: этот человек всегда смотрел на неё так, будто она убила его семью… или собирается это сделать. Она надеялась, что в присутствии главы Юэ он не сделает ничего странного. Хотя, учитывая покровительственное отношение главы…       Что-то она опять занервничала. Но отказывать было как-то неудобно…       Они в молчании прошли ещё немного.       Когда они подходили к бамбуковой хижине, Юань заметил у неё мальчика, что вызвался принести цинфаново лекарство; Ю Ла смирно сидел на коленях с краю от дорожки, полуприкрыв глаза, погружённый в раздумчивое оцепенение. Он ещё не умел уходить в полноценную медитацию, но очень старался этому научиться. Заметив заклинателей, мальчик вскочил и, выразив всем почтение, с поклоном протянул Шэнь Цинцю флакон.       — Приветствую учителя и горных лордов! Мастер Цинфан велел передать, чтобы вы принимали это снадобье дважды в день, пока не закончится.       — Почему этот ученик ждёт на улице? — спросил Юань, забирая флакон с лекарством. — Неужели над домом всё ещё висит защитное поле?       Цинпинь дёрнула плечом.       — Меня пока рано стыдить за некомпетентность.       — Отвечая учителю: я бы не посмел нарушить ваш запрет и войти в бамбуковую хижину без приглашения.       Юань не увидел на чужих лицах и тени удивления; похоже, оригинальный Шэнь Цинцю годами и кровью вбил всем в голову, что в его доме посетителям не рады. Попаданец вспомнил, что с самого его перемещения сюда даже сильнейшие горные лорды почтительно стучались, прежде чем войти, — что уж говорить об учениках! и по всему дому были развешаны ловцы ветра, отзывающиеся на малейшее движение мелодичным звоном, чтобы даже мышь не проскользнула незамеченной. Такой мнительный человек, как главгад из романа, мог счесть нежданным гостем даже утренний туман!       Юань тут мысленно хлопнул себя по лбу: «Постоянно забываю, что это женщина!» В общем-то, для той, кто скрывает свой пол, подобные меры были не просто капризом.       Вслух же он мягко похвалил мальчика за расторопность и сказал, покровительственно тронув ладонью плечо:       — Выслушай и донеси до остальных учеников новое правило: если необходимо доставить этому мастеру что-то несрочное, а меня нет дома, лучше оставить посылку на входе, чем ждать моего возвращения, — он запнулся и продолжал рассеянно. — Не стоит тратить время на бесцельное ожидание.       Про себя Юань подумал: «Неужто я переизобретаю в этом мире концепцию почтового ящика? Надо будет вынести это предложение на следующем собрании…»       Ю Ла поклонился и хотел уже удалиться, пройдя мимо печально притихшего Юэ Цинъюаня и зорко наблюдающей И Цинпинь, когда учитель остановил мальчика громким возгласом:       — Постой! Скажи младшему ученику Ло Бинхэ услужить мне и моим гостям.       В конце концов, он уже наобещал лордам напоить их чаем; и Шэнь Юань объективно считал, что его навыков недостаточно для таких высоких гостей. А раз у него есть в распоряжении непревзойдённый протагонист, который по закону жанра и по мановению одной руки обеспечит им великолепный приём, — что ж, он воспользуется этой возможностью.              И Цинпинь проследила взглядом за убежавшим пареньком, переступив с ноги на ногу.       — Младший ученик? — спросила она, завязывая коротенькую вежливую беседу. — Им нечасто доверяется приём дорогих гостей. Этот Ло Бинхэ так умел?       Шэнь Цинцю лукаво вздёрнул краешек губ.       — О, сестрица! Иные из юных птенцов обладают неожиданными талантами.       Эти лорды ещё не подозревали, но он-то знал!..       Пока они были на Шаньян, отведать стряпню Ло Бинхэ не было случая: продовольственную часть целиком взяли на себя ученики с пика Цзуйсянь. Было вкусно; но вряд ли могло сравниться с кулинарией протагониста. Конечно, если Самолёт и в этом не наврал…       «Уж тогда я сживу его с этой земли.»       — Если таланты моего ученика разочаруют дорогих гостей, то один из горных лордов Цанцюн пострадает из-за этого, — скромно озвучил Цинцю. — Душевные страдания ему точно обеспечены… Однако не стоит о грустном, — он перебил зарождавшийся было мягкий упрёк Цинъюаня, — у меня новоселье, чем же это не причина для радости? Ну, шимэй, так что там с моей крышей?       По крайней мере, И Цинпинь его не обманула: теперь крыша действительно будто пыталась взлететь, упорхнуть с бамбукового насеста; уголки её игриво заворачивались к небу, словно краешки улыбающихся губ. Да и вся хижина стала посвежевшей, будто наново покрашенной… если бы она в принципе была окрашена.       Шэнь Цинцю несколько раз обошёл свой дом, кивая головой так и эдак; несколько раз простучал стены в разных местах; погладил по спинке какую-то зевающую каменную ящерицу — нового стража, осевшего на кромке крыши. Тронул ногтем трубку у ловца ветра над входной дверью, отчего тот сухо зазвенел… Да и вообще он старательно изображал бурную и вдумчивую деятельность. Надо же как-то занять себя в ожидании Ло Бинхэ.       Двое заклинателей молча наблюдали за передвижениями Шэнь Цинцю.       — Что он делает, сестра Цинпинь? — шепнул глава, склонившись.       Женщина медленно пожала плечами.       — Не имею представления. Я… м-м, мне это, пожалуй… интересно, — забормотала она, словно заворожённая следя за действиями собрата. И Цинпинь это было интересно хотя бы с профессиональной точки зрения: зачем Шэнь Цинцю простукивает стены? Как он общается с хижиной? Возможно, сама Цинпинь могла бы использовать это?..       Заклинательница потёрла руки, будто они у неё мёрзнут. Ох, и хочется спросить, и колется! Она всегда старалась держаться в стороне от склочного лорда и без необходимости даже не смотреть на него — шисюн мог взбелениться по любому поводу, совершенно непредсказуемо. Но соблазн получить ответы был так велик!.. в конце концов Цинпинь не выдержала, после долгого колебания она решительно подошла ближе к Цинцю и окликнула его звонким голосом:       — Что волнует тебя, шисюн? Быть может, совет мастера будет тебе полезен?       Шэнь Цинцю обернулся к ней вежливо и без спешки, небрежным движением он снял с пояса веер и раскрыл его, создавая образ загадочного и таинственного учёного.       — Сестра без лишней скромности сразу переходит к делу. К своему стыду, этот мастер не разбирается в тонкостях ремесленной работы и способен лишь проявлять праздное любопытство.       — Только глупец попытается овладеть всеми знаниями мира, — ввернула И Цинпинь, нетерпеливо расправляясь с официозной частью беседы, и переступила с ноги на ногу, будто примериваясь к упругости пола. — Что именно занимает твоё внимание? Полагаю, моих умений вполне хватит, чтобы описать тебе форму каждого лепестка черепицы.       — О! Много ли можно сказать о столь малой детали? — вкрадчиво спросил Шэнь Цинцю, и глаза заклинательницы сверкнули.       Одной рукой она призвала из мешочка-хранилища тетрадь, другой выхватила из-за уха графитовый стержень и начала торопливо чертить какие-то схемы.       — …вот здесь, брат Шэнь, конкретно твой случай, — говорила И Цинпинь, указывая карандашом в красивый паттерн. — Твою кровлю я укладывала так, чтобы сохранить первоначальный облик бамбуковой хижины… не нужно слов благодарности, сама знаю… в большинстве построек используется другой тип кладки, как я выше объясняла, более универсальный и не такой вычурный… Вообще нужно учитывать много факторов, главный же — движение энергии небесного дао. Если в общих чертах, то энергия обтекает жилище вот так, так и вот так… — Цинпинь сделала несколько штрихов поверх ранних набросков. — Это общий поток. Если же попытается пролезть сильный демон, то его дурная энергия будет воздействовать таким образом, поле повернётся вот так… Видишь ли, подобная кладка выталкивает демона сюда… а если положить черепицу такой формы, то движение малость изменится…       Шэнь Юань только и успевал, что кивать, со страстью вглядываясь в тетрадь. Он ткнул сложенным веером в паттерн:       — Похоже на рыбью чешую.       — Точное замечание, хотя и не уникальное, — согласилась заклинательница. — Многие замечают сходство, а ученики именно так и складывают крыши в первые годы — чтобы черепица напоминала рыбий бок или то, как птичьи перья лежат, — И Цинпинь перевела дух после взволнованной речи и, сделав глубокий вдох, продолжала. — Хотя у животных нет такого разнообразия в расположении чешуек.       Теперь взгляд загорелся у Шэнь Юаня.       — Не скажи, сестрица, всё не так просто, — он повесил веер на пояс и забрал карандаш из чужих пальцев. — Взять, к примеру, голубоглазую рыбу-зебру с её вертикальными полосками…       Он набросал схематично несколько узоров, кратко поясняя, каким образом чешую обтекает водный или воздушный поток. И Цинпинь жадно внимала.       — Интересно, интересно, — приговаривала она. — Нет, брат Шэнь, это блестяще! Никогда не думала, что у ваших зверо-тварей можно подглядеть столько закономерностей! Не факт, конечно, что все они пригодятся в строительстве… но если их немножко подправить в соответствии с потоками небесного дао… — Заклинательница уставилась в записи, нахмурившись и шевеля губами; испачканными в карандаше пальцами она непрестанно мяла своё круглое личико. — Брат Шэнь! Вы с братом Цинди должны составить несколько лекций для Цяньшоу! И даже не думайте улизнуть и прятать такой золотой материал, — она выхватила тетрадь и порывисто развернулась, отчего взметнулись её воздушные косы и бумажные листы. — Глава Юэ, нужно обсудить организацию межпикового обмена на следующем собрании…       Рядом с позабытым Юэ Цинъюанем ютился Ло Бинхэ, и если первый лучился довольством, то маленький протагонист не знал, куда себя деть, и явно мечтал, чтобы его сдуло ветром из этого высокого общества. [Открыто новое достижение: «Учёный-кипячёный!» Вы улучшили свою репутацию среди коллег.]       «Это за то, что мы разболтались с Цинпинь? — подумал Юань и мысленно отвесил себе подзатыльник. — Опять я забыл про Ло Бинхэ!.. То же мне, главный герой, нифига не приметный!»       Вслух он сказал:       — Извините, глава Юэ… Надолго мы отвлеклись?       Юэ Цинъюань беззаботно махнул рукой.       — Не стоит. Будь здесь лишь я один, я бы вечность не смел обрывать столь воодушевлённую беседу.       Ло Бинхэ, поняв, что ему позволили говорить, нервно поклонился.       — Учитель, этот Ло прибыл по вашему зову несколько минут назад. Готов исполнить вашу волю.       — Ах, да, поручение, — протянул Цинцю и тихонько хмыкнул, возвращаясь к облику холодного и величественного мастера. — Ученик, ты уже долгое время обучаешься у меня и, несомненно, воспринял основы приёма гостей. Отвечай, так ли это?       — Ученик-наставник Чунга Ча обучил этого Ло теоретическим основам чайной церемонии.       — Славно, — удовлетворённо кивнул Шэнь Цинцю. — Тебе повезло, ученик: сегодня у тебя есть возможность на практике продемонстрировать свои умения этому мастеру, — он в задумчивости постучал пальцем по губам. — Приготовь же нам чай, уместный вечернему настроению, и не забудь что-нибудь сладкое… на своё усмотрение.       И Шэнь Цинцю радушным жестом пригласил всех в дом.       Всех, включая тело Ло Бинхэ: всё остальное готовилось к долгой дороге на тот свет.       Он-то думал, что учитель стал мягче! справедливее! Он-то поверил, что все прежние испытания, все наказания и жестокие слова нужны были для укрепления духа этого ученика! Он-то, пока они были на Шаньян, поверил и почти расслабился — и вдруг ему предстоит экзамен без единого дня подготовки, да ещё перед самим главой секты! Да ещё и перед самим Шэнь Цинцю!.. этот за каждую каплю его упрекнёт, и Ло Бинхэ полетит к подножию горы долго и болезненно, отсчитывая каждую ступеньку. И то, в самом безобидном случае.       Горные лорды расположились в приёмном кабинете, а мальчик, как призрак, побрёл готовиться к своему последнему достойного человека делу на этой земле.              Шэнь Юань знал, что у главного злодея к хижине примыкало небольшое кухарское помещение, где хранились кое-какие запасы и можно было приготовить что-нибудь незамысловатое. Некоторые продукты лежали почти на виду, вполне доступные ученику, а Цинцю еще и позволил Ло Бинхэ хозяйничать на кухне. С кулинарными талантами главного героя, Юань был уверен, мальчик придумает что-нибудь достойное.       — Прошу простить за такой приём на скорую руку, — сказал Шэнь Цинцю, снимая меч с пояса и укладывая его на специальную полочку, возле выложенных рядами вееров. Поскольку заклинатель сразу по прилёте отправился на Цюндин, у него не было случая даже переодеться, не то что почистить меч. — Я так долго не был дома, что и позабыл, насколько тут не ухожено.       Юэ Цинъюань тихонько улыбнулся.       — Многие посчитали бы твой дом сокровищницей, но никак не свалкой.       Они с И Цинпинь вежливо оглядывали комнату, наполненную в изящной небрежности разными вещицами: стены украшали картины и свитки с каллиграфией, на многочисленных полочках стояли вазы, шкатулки, бумажные фонари, переливающиеся камни… Шэнь Юань украдкой тоже осматривался за компанию: хоть он и ознакомился с ныне своим домом, но сделал это общо, прошёлся, можно сказать, по верхам: только чтобы ориентироваться, куда пойти и что взять. Но здесь всё ещё оставалось много секретиков, известных только владелице.       — Никогда не была в гостях у брата Цинцю, — сказала И Цинпинь, покручивая головой, словно любопытный зверёк. — Твой дом очень мил. Будто здесь действительно живёт обыкновенный человек.       Цинцю кисло усмехнулся.       — Вот как? Благодарю сестру за высокую оценку…       — Извини, я не хотела тебя обидеть! — женщина виновато заломила руки. — Шисюна ведь не назовёшь непримечательным человеком… — И Цинпинь коротко огляделась и заострила внимание на одном из настенных свитков, переключая на него разговор с неудобной темы. — Ах, а не это ли та самая работа, написанная твоим главным учеником в день поступления?       Она подошла поближе, внимательно рассматривая свиток. Юань тоже взглянул на него.       Он уже видел это странное полотно — тот самый, напоминающий кусок обоев, расписанный журавлями и лотосами лист. «Так это написано Мин Фанем?» — удивился Юань. Он об этом и не догадывался! Система подтвердила: [Так и есть. Перед вами работа, которую Шэнь Цинцю оценил достаточно подходящей, чтобы принять Мин Фаня на пик Цинцзин.]       — Как интересно. Не думал, что скромные успехи моих учеников привлекают столько внимания.       — Как же. Помнится, это был весьма громкий случай…       — Ну, сестра, не стоит об этом, — с мягким отчаянием вмешался Юэ Цинъюань. И заклинательница, ухватившаяся была за тему для разговора, виновато осеклась.       — Отчего же так, глава Юэ? — откликнулся Шэнь Цинцю. — Мне интересно услышать… что думает насчёт этого сестра Цинпинь, — аккуратно пояснил он. Цинъюань сник.       Заклинательница с сомнением посмотрела на Шэнь Цинцю и на свиток, после чего покачала головой.       — Нет, брат Шэнь. В самом деле, не стоит тревожить некоторые воспоминания, тем более тем, кто знает о случившемся лишь понаслышке, — и она виновато улыбнулась.       Юань досадливо прикусил губу. Вот так, значит? Он к ним со всей душой, а они не хотят потрещать о былых деньках! «Вам же лучше, чтобы этот случай с Мин Фанем не влиял на дальнейший сюжет, иначе я за себя не отвечаю…»              Все трое потоптались на месте, пока И Цинпинь, неопределённо взмахнув рукавами, не обратилась к хозяину дома:       — Быть может, брат Шэнь охотнее расскажет о предстоящем?       Шэнь Юань догадался наконец сделать приглашающий жест к чайному столику и сам со вздохом уселся вслед за гостями.       — Предстоящее моё также неразрывно связано с учениками: буду сопровождать своих несмышлёных птенцов к подножию, глядеть на миграцию сухопутных лососей.       — Ах, это очень мило! — воскликнула И Цинпинь чересчур энергично; мечтательная улыбка тронула её губы. — Я помню, что мне в своё время очень нравились эти фестивали… но к нынешним дням всё это слишком изменилось, как я полагаю, — закончила заклинательница спокойнее.       — Вероятно.       Все трое неуютно повели плечами.       Наконец Ло Бинхэ вынес чайный поднос, где помимо коробообразного чайника и трёх пиал покоилось блюдо с золотистыми шариками. Мальчик, напряжённый, однако не дрогнув разлил чай круговыми движениями, неспешно, позволяя пару обволакивать насыщенную горячую струю, — и с поклоном передал приборы лордам: учителю, главе школы и, наконец, И Цинпинь.       Юань понятия не имел, как там надо проводить чайные церемонии, а зная Самолёта — догадывался, что с настоящей церемонией здешние правила имеют мало общего. Но Бинхэ выглядел так, будто понимает, что делает; и сам Юань решил воспользоваться тем же приёмом. Он поступил с чаем так, как пьют дорогое вино… в его понимании, конечно же: заклинатель покачал чашку по кругу, пригубил, чтобы почувствовать аромат, и только после этого сделал глоток.       Ну… вкусно. А что ещё требуется от чая?       — Довольны ли гости тем, как их принимают? — спросил Шэнь Цинцю. Он решил: пусть оценкой занимаются знатоки.       — Достойный результат для первого раза, — сказал Юэ Цинъюань, робко пытаясь повторить движения Цинцю. — Младший ученик не осрамил звание Цинцзина как пика изящной учёности.       Юань удовлетворённо покивал.       — Хозяин счастлив, коль счастливы его гости. Это, сестра Цинпинь, один из моих птенцов, который впервые пойдёт глядеть на сухопутных лососей. Не правда ли, этот ученик весьма удачлив, раз может узнать что-то новое? — сказал он и взял из блюда маленькое золотистое пирожное, лёгкое и мягкое на ощупь.       Ло Бинхэ поспешно склонился к полу.       — Благодарю учителя и лордов за высокую оценку! Этот скромный счастлив, получая столько милостей…       Его прервал невнятный задыхающийся звук со стороны Шэнь Цинцю — что-то среднее между судорожным вздохом и кошачьим плачем. Сам заклинатель застыл с отрешённым видом, едва положив пирожное в рот.       — Цинцю, что с тобой?! — вскинулся Цинъюань. Он чуть не перевернул столик, навалившись на него в панике; печально скрипнуло лакированное дерево.       — Ах, глава Юэ, это вы, — отозвался Юань, варварски утирая губы расшитым рукавом. — Со мной всё в порядке, мне просто стало так хорошо… Почему это так вкусно, господи…       Он не пробовал ничего лучше этих пирожных, приготовленных рукой Ло Бинхэ! При первом укусе они слегка хрустели, как пышные поджаристые пончики, а после таяли во рту, ароматные, сладкие и воздушные, словно сахарное облако… Этот малец умудрился ещё замешать в пирожное какой-то неуловимый, деликатный вкус, не то цитрус, не то… яблоко?.. Нужно куснуть ещё разок, чтобы получше разобраться.       — Не знал, что мой ученик успел развить вне Цинцзина подобные таланты, — сказал Шэнь Цинцю, просто чтобы занять место в разговоре. Разумеется, он знал.       Ло Бинхэ, теперь раскрасневшийся после мертвецкой серости, залепетал с горячностью:       — Учитель слишком щедр в своей оценке. Этому Ло всего-то повезло научиться готовке у матушки…       Он осёкся, вновь теряя краски жизни. В воздухе повисло напряжённое молчание: заклинатели тоже внутренне подтянулись, готовясь… к чему-то. От Цинцю можно ожидать, что он прицепится сейчас к этому «оскорблению»: стряпня сына какой-то крестьянки удовлетворила вкусам второго горного лорда! и наверняка ещё десять поводов для истерики найдёт, с его-то характером.       Но, вопреки кровавым ожиданиям, Шэнь Цинцю лишь кивнул и спокойно протянул:       — Матушка твоя — достойная женщина, коль смогла вырастить такого… хозяйственного сына. Мне хоть не приходится тратить время на совершенно бесполезного ученика, — фыркнул Юань напоследок. Он задумчиво помял большим пальцем губу. — Намерен ли Ло Бинхэ порадовать своего учителя?       — Да, — в ответе мальчика Юань уловил вопросительную ноту, но сделал вид, что ничего не заметил.       — Правильный ответ. Тогда я прошу ученика готовить мне впредь. Моя кухня в твоём распоряжении, — он праздно махнул ладонью в её сторону. — Разумеется, если это помешает занятиям ученика, я не буду настаивать…       Ло Бинхэ поспешно склонился к полу.       — Нет, учитель! Позвольте готовить вам! Этот сделает лучшее, на что способен.       — Позволяю, — царственно разрешил Шэнь Цинцю.       Ему пришлось силой воли удержать себя, чтобы не крикнуть во весь голос: «Да! Тысячу раз да!» Ему выпал шанс отведать божественной стряпни главного героя, пока тот не переключился на своих женщин, он разве дурак — упускать такую возможность? Если Юань через несколько лет помрёт от гастрономического наслаждения, то ему даже жалко не будет.              [Вы задали главному герою вектор развития в соответствии с заданием: «На злодея надейся, а сам не плошай». +40 баллов за прогресс. Не останавливайтесь на достигнутом!]       Сдержанно отвесив ещё порцию похвалы «своему ученику за пока не раскрытые заслуги», Юань плавно перетёк к разговору об их маленьком путешествии в Шаньян: подходящая тема для вечерней, ни к чему не обязывающей беседы. Вскоре Цинцю и вовсе переложил обязанности оратора на Ло Бинхэ, и пока взволнованный мальчик кое-как пересказывал самые увлекательные моменты, сам занялся более важным занятием: уничтожением золотистых пирожных.       Когда закончились и угощение, и слова, Шэнь Цинцю велел мальчишке оставить их и уйти по своим делам. Обескураженный тёплым обращением, Ло Бинхэ покинул бамбуковую хижину, оставив заклинателей допивать чай втроём.       Некоторое время они целиком отдались этому занятию: молчаливо, но тем не менее слишком громко глотая чай. Но вот Юэ Цинъюань, пометавшись взглядом между горными лордами, сухо кашлянул, оттянул ворот, будто бы ткань доставляет ему дискомфорт, и миролюбиво сказал:       — Неправда ли, брат Шэнь стал мягче в последнее время — тебе так не кажется, И-шимэй?       Упомянутый, приподняв бровь, буркнул в чашку:       — Это упрёк?       Может, дело было в чае, а может, в тех восхитительных пирожных, но Юань начинал получать удовольствие от того, в какое замешательство впадал глава Юэ от каждого его слова.              [Вы открыли навык скользкого гада. Ой-ой! Поаккуратнее с этим!]              Должно быть, из-за этого наглого замечания Системы у Шэнь Цинцю изменилось выражение лица, потому что глава Юэ совсем сник и побледнел, уткнулся весь в свою маленькую чашечку, а И Цинпинь попыталась вернуть разговор в мирное русло.       — Уверена, глава Юэ и не думал тебя оскорбить, но мы все недостаточно умелы в том, чтобы делать изящные комплименты. Прошу тебя, шисюн, прояви снисхождение к нашим скромным навыкам, — женщина панически осматривалась, пытаясь выцепить безопасную тему для беседы. — Скажи, быть может, ты начал новое интересное исследование? — в конце концов выбрала она и тоже схватилась за чашечку, пытаясь спрятаться за фарфоровыми стенками.       Юань отвлёкся от Системных уведомлений, раздумчиво побарабанил пальцами по столешнице.       — Сестрица ждёт более серьёзную тему для беседы? Изволь. Много ли дорогие гости знают о святилищах зверей-покровителей?       Юэ Цинъюань, до этого тихонько нахохлившийся на своём месте, встрепенулся и подался вперёд.       — Брат Цинцю, ты… что-то разузнал?       — Почему глава Юэ так взволновался? Нет никаких причин для того, — лорд Цинцзина помолчал, прищурившись. — Видите ли, из-за моего недавнего недуга я плохо помню кое-какие важные для меня детали. Всё, чего я хотел, — убедиться, что не забыл ненароком что-нибудь особенно ценное, — и, спрятавшись за чашкой, метнул поверх её краёв пытливый взгляд.       Но Юэ Цинъюань печально опустил плечи.       — Я уж было решил, что ты, по обыкновению, нашёл от скуки бесценное древнее знание. Прости, брат Цинцю, но я не смогу удовлетворить твою учёную натуру. Святилища зверей-покровителей существуют с основания школы, и каждое поколение перенимает заботу о сохранении их в чистоте. Ни о какой прагматической задаче святилищ мой учитель не говорил… Похоже, даже тебе не дано разгадать все тайны, — Юэ Цинъюань коротко рассмеялся, как бы на пробу.       Шэнь Цинцю посмотрел на него хмуро и скучно.       — Ну, уж простите, что не оправдал ваши ожидания.       И не стал прислушиваться к отчаянным извинениям главы школы. «Интересно, — подумал он вместо этого, — выходит, Самолёт не наврал, у святилищ в самом деле нет практического значения? Редкий случай последовательности. Впрочем, очков расположения он за это не получит.»       — Неужели за всё время существования школы в святилищах не происходило… любопытных явлений?       Цинъюань и Цинпинь удивлённо переглянулись.       — Ну, святилище на Цяньшоу — это самое обычное здание, где регулярно следят за чистотой, — сказала заклинательница. — Там попросту не место для выдающихся событий.       — На Цюндине алтарь с диском расположен над залом собраний…       «А! Так вот, что находится на последнем этаже!»       — …не представляю, как что-то… любопытное может остаться у всех под носом незамеченным. Другие лорды тоже мне ничего не сообщали по этому поводу.       — А что, брат Шэнь, в твоём святилище случилось нечто таинственное?       Юань помолчал пару мгновений.       — Вовсе нет, — изрёк он в конце концов. — Этот мастер постыдно надеялся, что его развлекут интересными байками.       Он решил не сообщать Юэ Цинъюаню об испорченном эхо из грота. «Оставлю этот секретик только для себя, — мысленно Юань потирал ручки. — Надо же перед этим Юэ скрывать хоть что-нибудь! А главную тайну Цинцю он и так знает, вот и хватит с него.» К тому же, Эхо казался вполне безобидным чудиком. Зачем лишний раз тревожить природную аномалию какими-то проверками? Это ж убьёт всю романтику! Нет, пока это не угрожает ему, он не будет ничего менять.              — Мне казалось, что не гости должны развлекать хозяина, — сказала И Цинпинь, оглаживая пальцами поверхность стола, словно та должна была успокаивать своим присутствием.       — И тем не менее, я воспользуюсь своим положением: раз уж глава Юэ начал развлекать меня своей лекцией, пусть он и продолжит.       — Я? То есть, конечно, раз уж Шэнь-шиди даёт такую высокую оценку этому болтуну, то непременно… на чём же я остановился?       Шэнь Юань раздражённо воздел глаза к потолку.       — Хватит скромничать, глава Юэ. Рано или поздно это выйдет вам боком. Вы же глава секты, а не ученик-на-побегушках, вроде недавнего юнца, — он хмыкнул, признавая несправедливость такой характеристики протагониста, и отмахнулся от этой мысли. — Проявите больше достоинства. Ведь это большая удача — не растерять ещё в бурном потоке самосовершенствования человеческие черты.       — О-о, — умильно выдохнул Цинъюань, но тут же спохватился, замолк, принимая вид скромной тени.       — Верное замечание. Ведь даже у главы Юэ этот скромный мастер может поучиться чему-то новому.       Красивое личико И Цинпинь в изумлении вытянулось.       — «Даже»?       Но Юань уже взял под уздцы любимого конька искусной болтовни и не удостоил заклинательницу комментарием; он вообще едва держал себя в руках, чтобы не рассесться неподобающе: закинув ногу на ногу, облокачиваясь о пол, наслаждаясь послевкусием от божественных пирожных. Но всё-таки не стал опускаться до такого — ведь в самом деле, когда колени находятся выше чайника, это не очень соответствует культурной беседе.       — Вот, буквально сегодня, — продолжал Цинцю, как ни в чем не бывало, — глава милостиво напомнил мне, как создаются духовные послания. Я ведь уже упоминал, что после лихорадки плохо помню кое-какие мелочи?.. Нет, нет, это не серьёзно и не стоит беспокойства брата Цинфана. Я лишь прошу проявить снисхождение к этому забывчивому старику.       — Теперь понятно, почему меня вдруг вызвали на Цюндин: то была учебная демонстрация, — проговорила И Цинпинь, косясь на главу. — А эта шимэй подумала, будто по ней соскучились…       Шэнь Цинцю перебил вялый поток оправданий, схватившись за это высказывание:       — Большая удача, что глава связался именно с И-шимэй: кому, как не ей знать, что долгое безделие убивает разумение? Этот Шэнь надеется на понимание и просит напомнить ему, как применять технику духовных сообщений. Ведь согласись, — добавил он многозначительно, — наш глава Юэ весьма неподходящий учитель: он слишком силён, чтобы чему-нибудь у него научиться.       Бедный Юэ Цинъюань, кидаемый от похвалы к порицанию, уже не знал, как ему реагировать: благодарно краснеть или виновато покрываться бледными пятнами.       А Шэнь Цинцю лишь покачал головой:       — Да, досадная недальновидность с моей стороны.       И он искренне не понимал, почему Система говорит сейчас о развитии гадского навыка! Эй! Он же просто развлекает гостей беседой, где тут злодейство?!       И Цинпинь перевела взгляд с одного заклинателя на другого и тактично заметила:       — Однако не будет же шисюн отрицать, что эффективнее всего учиться у лучших?       Тот задумался на мгновение, после чего сделал приглашающий жест рукой.       — Что ж, глава Юэ, сделайте милость — повторите свой урок, — попросил он, а сам потянулся к чайнику. — А шимэй скажет, со стороны своего прагматического опыта, много ли в вашем уроке пользы.       И Юань снова полностью отдался мысленным возмущениям Системой, совсем не замечая, как испуганно переглянулись его гости; для них чаепитие как-то незаметно приобрело характер строгого экзамена без права на ошибку. Выпрямившись, Юэ Цинъюань коротко вдохнул носом и начал:       — Я уже говорил шиди, что для создания сообщения нужно претворить намерение в жизнь. — Он плавно провёл по воздуху ладонью, будто прочерчивая пальцами полосы… и вдруг, повернув кистью, вытащил из ниоткуда плоскую, какую-то двумерную, что ли, птицу, такую же, что и раньше. Точно фокусник, вынимающий карту из рукава! — Это и есть духовное послание. Оно содержит мою ци и моё намерение; и, зная получателя, я могу духовной нитью связать с ним это послание.       Юэ Цинъюань нерешительно выпустил голубя из пальцев; тот лениво махнул крыльями, сделал кружок вокруг главы Юэ и перелетел к Шэнь Цинцю, опустившись ему на плечо. Юань взъерошил ему пальцем пёрышки на груди, отчего те засветились ярче; и не услышал, но почувствовал, как ему говорят: «Здравствуй». Ощущение от этого слова мягко и неуловимо прокатилось по его телу до самого сердца. Ни букв, ни звуков — ничего, что можно было бы объяснить рассудком.       — Интересно, все ли жертвы беседы с главой Юэ испытывают подобное ощущение, — пробормотал Шэнь Цинцю. Почтовый голубь не спешил покидать его плечо или как-то растворяться в воздухе. Птица мерцала себе, будто полосатое изображение на старом телике, и как бы она ни поворачивалась — сохраняла для Юаня плоский вид. — И долго вы можете удерживать этот образ в таком состоянии?       Юэ Цинъюань, казалось, скоро рассыпется на конфетти от удовольствия.       — Сохранение духовного послания зависит не только от отправителя, — пояснил он. — Чтобы именно ты получил сообщение, я связал его с твоей энергией.       Юань прислушался: точно, от него к почтовому голубю тянулась пульсирующая ниточка ци. Он попробовал перекрыть этот канал — и птица тут же рассеялась в воздухе, словно дым. Глава Юэ поник.       — Жалко, — вздохнул Шэнь Цинцю.       — Я могу сделать ещё таких! — воскликнул Цинъюань слишком поспешно, но его остановили жестом руки.       — Не стоит тратить свою энергию на создание спама… Я хотел сказать, на создание бессмысленных сообщений, — поправился он. — Если главе Юэ есть, что сказать, — я буду рад принять вашу птицу. В противном случае, вы сделаете меня душегубом, да ещё испортите настроение.       И Цинпинь с любопытством следила за этим разговором, крепко сцепив руки в замок.       — Неожиданный взгляд на духовные сообщения, — сказала она, осмелев. — Разве они не существуют по тому же принципу, что южный киноварный лебедь?       — Как же он относится к этому делу?       — Духовное сообщение связано с сосудом души заклинателя так же, как капля воды с морем. Это единое целое. Если рассеять духовную птицу главы Юэ, она лишь вернется в его поток ци, а не исчезнет бесследно. Жалеть её — все равно, что плакать о возрождающемся киноварном лебеде, это бесцельное занятие.       Шэнь Цинцю царственно отпил из чашки и со стуком, похожим на удар палача, поставил её на стол.       — Очевидно, я слишком мягкосердечен, чтобы закрывать глаза даже на такие исчезновения.       Мгновение Цинпинь пялилась на него, а потом коротко и нервно рассмеялась.       — В любом случае, глава Юэ оказался более умелым учителем, чем я ожидала, — продолжала заклинательница, успокоившись. Над столом вместе со стуком чашки будто разошлись грозовые пугающие тучи Цинцзина, и заклинатели смогли наконец немного расслабиться. — Но, как верно отметил шисюн, у него бесполезно чему-то учиться: глава слишком силён, и он может позволить себе создавать подобную мелочь прямо из воздуха. А вот простым ремесленникам вроде этой необходима помощь окружения.       И Цинпинь оглянулась мельком и, остановив внимание на столешнице, постучала по ней кулачком; после чего заклинательница вытянула — именно так! движением вверх! — из поверхности стола нечто, похожее на короткую стрелу с толстеньким древком и крупным наконечником.       — Эта, в отличие от главы Юэ, скромный культиватор и не может сотворить что-то из ничего. Мне нужен предмет, который можно потрогать руками, — сказала Цинпинь, а затем легонько пустила своё оружие в Шэнь Цинцю. Тот ловко поймал стрелу, покрутил так и сяк, провёл рукой по столешнице, откуда женщина вытянула оружие — гладко, как и прежде.       Этот духовный предмет отличался от птицы… и разбивал теорию о единой форме духовных посланий. Юань не почувствовал ничего осмысленного, зажимая стрелу (или, точнее, метательный дротик?) в ладони. Однако к древку крепился свернутый кусочек бумаги; Юань развернул его и прочитал: «У Юэ Цинъюаня на рукаве пятно от чернил.»       Шэнь Цинцю затрясся, сложившись пополам, чтобы не расхохотаться.       — Что там? — взволнованно спросил глава Юэ и подался вперёд, но ничего не получил, кроме судорожных жестов; Цинцю будто отмахивался от мух. Глава школы переводил скорбный взгляд с одного заклинателя на другого, но никто ему не ответил; И Цинпинь лишь виновато пожала плечами в его сторону.       — Ничего, что бы стоило вашего внимания. Совершенная безделица, — с невозмутимым видом сказал Шэнь Цинцю, когда выпрямился наконец. Метательный дротик развеялся дымом. — А у шимэй талант прицеливаться.       — Благодарю, — кивнула та, — но похвала эта не по адресу: причина не в таланте, а в том, что снаряд привязан к ауре получателя. Он просто не может не попасть в цель.       — Ведь в ином случае, эту технику можно было бы использовать лишь в пределах одной комнаты? — с пониманием продолжил Шэнь Цинцю, и заклинательница подтвердила его слова.       — Правда, для больших расстояний и размерчик нужен побольше, — заметила она, постучав пальцем по глиняной чашечке, после чего, решившись на что-то, принялась вдруг тянуть из чашки… тянуть… тянуть — пока не вытянула копьё больше её самой. И Цинпинь покачала копьё на ладони, будто оценивая вес, лениво откинулась и кинула его, не целясь. Копьё пролетело сквозь стену.       Проводив снаряд заинтересованным взглядом, Шэнь Цинцю не очень-то элегантно спросил:       — Куда это оно?       — На Аньдин. Брат Цинхуа обещался рассчитать бюджет для Цяньшоу.       Юань злорадно ухмыльнулся самым краешком губ, представляя, как это копьё впивается в наглое тельце его дорогого земляка, в какое-нибудь уязвимое место. Однако не мог не заметить:       — Аньдин находится не так уж далеко. Каких же размеров нужно копьё для более долгих перелётов?       И Цинпинь двинула плечиком.       — Такой пустяк не стоит столь пристального внимания.       Но пояснить действия шимэй поспешил глава Юэ, чтобы доставить Цинцю удовольствие:       — Разумеется, до Аньдина долетит и совсем маленькая стрела. Думаю, сестрица И решила беззлобно подшутить над Шан-шиди, разбить таким копьём его скуку — чтобы он не ленился.       Юань ещё злораднее усмехнулся и горячо взял ладони Цинпинь в свои.       — Сестрица, отныне — ты самый желанный гость в этом доме. Можешь приходить почти без приглашения… Но лучше сообщи о своём визите.       Так, под конец встречи, гости смогли наконец почувствовать себя в гостях, а не на бранном поле.              Когда посетители ушли, Юань захотел повторить трюк — тоже создать духовное послание. Он уселся поудобнее, подышал глубоко и размеренно, приводя разум и дух в ясное состояние, и попытался собрать последовательно всё, что ему рассказали. Почувствовать потоки энергии… составить намерение… слепить из них сообщение, как гончар лепит из глины… Ещё раз. Почувствовать… понять… осознать… провести ниточку к получателю… нет, ещё раз…       Шэнь Цинцю задумчиво сидел за низким столиком и пялился на лист бумаги перед собой.       На лист, напоминающий бумажный: он был спрессован из энергии ци, вытащенной изнутри по капле. Юань взял этот пласт и покрутил его, разглядывая. Он действовал интуитивно, на ощупь — и что-то получилось. Лист под пальцами не ощущался, как что-то материальное (в привычном понимании попаданца), но и на голограмму не походил. Это было что-то, слабо напоминающее электричество на ощупь, Юань не слышал, но чувствовал пальцами приятное гудение.       Теперь, когда его энергию можно было потрогать, явно было проще придумать что-нибудь интересное. Вскоре у Цинцю сверкнули глаза от озарения — о, это будет гениально! Он отпечатал в центре листа, принявшего более тонкий вид, своё намерение… грубо говоря, силой воли велел проявиться там сообщению: «ЛОЛ, зацени смс», — после чего начал складывать лист. Пополам, потом уголки к центру, потом загнуть… кажется, как-то так. Юань давно не складывал бумажных самолётиков, и результат его смотрелся довольно криво — но главное, что получилось!       Он вышел на улицу, где вовсю сверкала луна; в её блеске Юань оценил своё творение, решил, что помятый внешне шедевр лучше несуществующего совершенства, а затем — представил себе наглую физиономию Самолёта… и, кажется, нащупал, как звучит аура этого типа. Самолётик в руке беззвучно зазвенел, готовый отправиться в путь, и Юань запустил его в воздух.       С чувством выполненного долга он вернулся домой, приплясывая от удовольствия. Какое славное завершение вечера!..       В висок его вдруг клюнуло что-то.       Шан Цинхуа прислал ответ. Это был бумажный самолётик, с залихватски загнутыми крыльями и носом, как у хищной птицы, — да и в целом более изящной и крутецкой конструкции, чем у Юаня. Вообще ни в какое сравнение!       Самолётик нырнул в руки и практически сам собой развернулся. На листе значилось размашисто: «Ты только по будням дурак или как? Это моя фишка. И вообще я сплю!»       Шэнь Цинцю яростно разорвал и так рассыпавшееся в ничто послание, прежде чем мрачно уйти в спальню.       Ему надо придумать что-то другое. Получше! И он это сделает!