Алчность. Том 2: Выбор

      

***

             Интерлюдия. Адель (Амелия).       Пробуждение было тяжелым. Ужасно болела голова. Мысли путались, и я никак не могла привести их в порядок. Попытка открыть глаза, чтобы понять, где я нахожусь, закончилась вспышкой боли. По глазам больно резанул свет, отчего я зажмурилась только сильнее. Сквозь путаницу в сознании даже пробились панические догадки о том, что я могла ослепнуть.       «Спокойствие, только спокойствие, Адель», — подумала я про себя, пытаясь успокоиться.       Но это сделало только хуже. Мысль казалась неправильной и правильной одновременно.       «Адель?», — недоуменно подумала я, ведь всю жизнь меня называли Амелия.       Словно только и дожидаясь подобного сигнала, сознание подбросило еще больше сюрпризов в виде калейдоскопа образов. Головная боль усилилась, и я невольно зашипела. Как ни странно, это помогло перетерпеть приступ.       Тем временем образы закончились, и я наконец-то вновь смогла внятно мыслить. Показанные сознанием картины были не новы для меня. Я их уже видела, пока была без сознания. Но тогда я не могла осознанно их воспринять. И теперь, когда это стало возможным, я вновь просмотрела эти образы, что оказались воспоминаниями. Воспоминаниями о прошлой жизни.       — Я жива? — тихо и с легкой хрипотцой пробормотала я, пытаясь понять, как это вообще возможно.       Последним воспоминанием среди образов была моя смерть: то, как чудовище в человеческом обличии лишило меня головы. Невольно я потянулась к собственной шее и пощупала ее. Не найдя раны, рука поднялась выше к голове, которая была на месте.       Неужели все это было сном?       Я с трудом все же смогла открыть глаза, чтобы спустя несколько секунд увидеть знакомый и одновременно незнакомый потолок.       — Что происходит? — все так же тихо произнесла я и вдруг замолкла.       Мое сознание наконец-то отметило ту странность, которую я не заметила в первый раз. Мой голос был детским, словно я помолодела лет на пятнадцать. Это вызвало панику и абсолютное непонимание происходящего.       Затем все вновь сменилось очередным калейдоскопом образов-воспоминаний. В этот раз это оказалось не столь болезненно, да и количество воспоминаний было уже куда меньше. Так я уже куда более осознанно смогла их «просмотреть».       Когда все закончилось, вопросов появилось еще больше. Смотря на знакомый потолок, я пыталась осмыслить, как так вышло, что я одновременно и Адель, принцесса Темерии, и Амелия Боунс, волшебница из явно другого мира.       Но сколько бы я ни пыталась понять, как так вышло, на ум не приходило ничего дельного. Мой опыт как волшебницы молчал. Конечно, я была далеко не самой сведущей в магических искусствах особой, но даже моих познаний хватало для многого. Однако в данный момент мой опыт пасовал. Обращаться же к помощи воспоминаний юной бунтарки, принцессы Адель, смысла не было вовсе. Она, то есть ныне я, не была одарена магически.       «Простачка, — с сожалением подумала я, поднимая перед собой руку и пытаясь создать хотя бы элементарный огонек, — магл, хоть и королевских кровей».       Раньше меня, как Адель, не заботило отсутствие магических способностей. Но теперь, когда я осознала себя как Амелию, невозможность использовать привычные магические приемы сильно удручала.       — Беда-а, — тихо прошептала я, разглядывая свою руку.       Было немного необычно видеть детскую руку вместо привычной, но вскоре я уже не думала об этом. Мой взгляд наткнулся на браслет, выполненный из кожи. На нем словно был выжжен рисунок цветов амелии. Это заставило меня ностальгически улыбнуться. Хоть что-то осталось прежним, ведь раньше у меня тоже был похожий браслет, который мне подарил…       «Аварис», — пронеслось у меня в голове знакомое имя.       — Ави, — одновременно с этим произнесла я, прежде чем вновь утонуть в потоке смешанных образов.       Только теперь все эти образы-воспоминания крутились вокруг одного чрезвычайно сильного, нахального, но от этого не менее обаятельного ублюдка. В груди защемило от понимания, что, похоже, я его больше не встречу. Но так продолжалось ровно до того момента, как воспоминания Амелии не сменились на всего один образ, что запомнила Адель.       Будучи ребенком, которому еще и месяца не исполнилось, Адель запомнила одно лицо. Лицо человека, которое часто появлялось перед глазами, стоило ей только посмотреть на браслет. Того, кто и подарил тогда еще грудному младенцу сей ценный дар.       «Это он!», — шокировано подумала я про себя и резко приняла сидячее положение.       Это был точно он. Да, черты лица немного изменились. Он возмужал, обзавелся небольшой бородкой. Взгляд стал еще более тяжелым и холодным, чем был раньше. Но эта словно застывшая на лице ухмылка и алчущий огонек в глазах — их нельзя ни с чем спутать.       — Чертов Аварис, мать его, Поттер, — прошептала я, смотря на свои трясущиеся от избытка чувств руки.       «Нокс», — промелькнуло у меня в голове одновременно с этим.       Пришлось потратить немного времени, чтобы понять, что это не контр-заклинание, отключающее Люмос, а новая фамилия Авариса, под которой он известен в новом мире.       Стоило это осознать, я невольно задалась вопросом: «Зачем менять свою фамилию?». Но я быстро отмела эти глупые мысли. Это было не столь важно по сравнению с тем, что он сейчас здесь, в этом мире.       — Но как? — пробормотала я, пытаясь осознать, как ему удалось оказаться здесь.       Вот только ответа на этот вопрос у меня не было. Не было даже предположений. Но одно я знала точно: чтобы получить ответы, нужно с ним встретиться. Осталось только понять, как это сделать.       К сожалению, подумать над проблемой у меня не получилось. Внезапно дверь моей комнаты распахнулась, и на пороге оказалась одна из служанок, как мне подсказала память Адель. Увидев меня сидящей на постели, она удивилась, чтобы в следующий миг убежать с криком: «Ее высочество очнулась!».       — И что это было? — спросила я сама себя, пытаясь разобраться в ситуации.       Однако долго пребывать в одиночестве у меня опять-таки не вышло. Не прошло и пяти минут, как до моих ушей донесся топот ног. И вскоре на пороге моей комнаты оказались двое людей. Мужчина средних лет, ничем не выделяющейся внешности, и красивая светловолосая женщина с заплаканными глазами. То были король и королева Темерии, а по совместительству и мои нынешние родители.       Не успела я и рта раскрыть, как они оказались возле, сжав меня в крепких объятиях. На пару мгновений я растерялась, но тело отреагировало само и ответило на объятия. Не знаю, сколько мы пробыли в таком положении, но вскоре родители отстранились.       Хотя мать все еще продолжала крепко держать меня за руку и то и дело бросать обеспокоенные взгляды в мою сторону, словно я вот-вот исчезну. Отец же встал и принялся расхаживать по комнате с задумчивым видом. Мне же оставалось только непонимающе смотреть на родителей.       — Адель, — обратился ко мне отец.       Голос его звучал строго, но устало. Он внимательно посмотрел на меня. Невольно я напряглась под его тяжелым взглядом, в котором не было ни капли любви.       — Расскажи, что последнее ты помнишь? — спросил он, стараясь звучать доброжелательнее, заметив, как я напряглась.       — По-мню? — по слогам произнесла я, не понимая, что от меня хотят услышать.       Я даже склонила голову набок.       — Не… — начал было повышать голос король, но мать остановила его жестом.       После она нежно сжала мою ладошку, чем вынудила обратить на нее внимание. Она заглянула мне в глаза, прежде чем заговорить.       — Дорогая, — мягко произнесла она с искренним беспокойством в голосе, — что ты помнишь о Фионе? Ты помнишь, как пропала твоя сестра?       — Сестра? — вновь спросила я. — Но…       Я хотела было возразить и сказать, что у меня нет никакой сестры, но не смогла вымолвить и слова. В голове вновь начали мелькать воспоминания. Последние воспоминания Адель. Я словно заново проживала тот день.       — Мы… повздорили, — начала на автомате говорить я, смотря в пустоту, — она назвала меня…       Я резко схватилась за голову. Помимо воспоминаний, меня заполнили эмоции. Растерянность, злость, отрицание, сожаление, отчаяние. Весь этот бурлящий коктейль эмоций заполнил меня, заставив завыть от боли.       В следующий миг, когда боль прошла, я почувствовала, как меня вновь сжимают крепкие объятия рук матери. Она твердила мне успокаивающие слова.       — Все хорошо, — шептала она, гладя меня по голове. — Все позади.       Постепенно я пришла в себя и вновь начала осматриваться. Королева обеспокоенно наблюдала за мной. Отец-король в этот же момент выглядел куда менее дружелюбно. На его лице читалось недовольство и даже ненависть. Неужели эта ненависть была направлена на меня?       Но, к счастью, я, вероятно, ошибалась. Так как, стоило ему только вновь посмотреть на меня, его взгляд немного смягчился.       — Продолжим, когда тебе станет лучше, — произнес он, после чего добавил. — Отдыхай.       Он подошел обратно к кровати, чтобы помочь королеве подняться. Когда они уже собрались уходить, король вдруг резко остановился.       — Прежде чем мы уйдем, — произнес он неожиданно холодным тоном, — сними с себя эту мерзость.       После своих слов он указал на мою руку. Я недоуменно посмотрела на нее, абсолютно не понимая, чего от меня хочет отец. Но ответ вскоре пришел сам.       Видимо не дождавшись от меня никакой реакции, отец в два шага приблизился ко мне и, грубо схватив за руку, буквально сдернул с руки браслет. В этот момент, когда с руки сняли украшение, меня словно окунули в холодную прорубь. Пропало тепло, что все это время окутывало меня. Я с удивлением и ужасом смотрела на то, как отец уходит с браслетом в руках.       — Дорогой, — донесся до меня голос королевы, словно через толщу воды, — но проклятье…       — Ты забыла?! — повысив голос, воскликнул король. — Мы уже выяснили, что никакого проклятья не существует. Тот ублюдок нас просто обманул.       Отец еще что-то говорил, но я уже не слушала. Их голоса постепенно отдалялись от меня. Я осталась в одиночестве и, не веря, смотрела на голое запястье. Туда, где еще минуту назад был браслет — единственная зацепка, которая могла привести меня к Нему. Единственное, что в этом мире связывало меня с Аварисом.       — Нет, — тихо шептала я, надеясь, что все это глупый сон. — Нет, нет, нет…                     

***

             Аварис.       Давно я не был в Гарштанге и еще столько бы избегал этого места. Но все, как всегда, идет вразрез с задуманными планами. Не зря мне отец всегда твердил: «Надейся на лучшее, но готовься к тому, что все пойдет по одному месту».       После сообщения Шеалы пришлось спешно сворачивать свою экспедицию и перемещаться в Гарштанг. Сейчас уже я раздраженно постукивал по подлокотнику кресла в зале заседания Капитула. Здесь собрались практически все члены этой организации, за исключением Францески. А те, кто присутствовал, выглядели изрядно напряженными. И их можно было понять, ведь я так и фонтанировал в пространство магией, тем самым давя на чародеев.       — Признаться честно, — тихо заговорил я, медленно обводя присутствующих взглядом, — я ушел из Капитула не для того, чтобы вернуться сюда.       Одновременно с этими словами я вновь выпустил в окружающий мир толику своей магии, отчего в помещении стало еще мрачнее.       — И уж тем более, — продолжил я, — не для того, чтобы в последствии разгребать за вами дерьмо.       Я замолчал, позволяя им всем осмыслить мои слова.       — Итак, — произнес я, оценивающе осматривая каждого. — Кто из вас, идиотов, расскажет мне о том, как вы умудрились довести до подобного? Как можно было допустить, чтобы началась охота на чародеев и чародеек?       — Ничего еще не произ… — начал было говорить Алоис, но резко замолчал.       Я отправил в него чары безмолвия, отчего чародей стал беззвучно открывать и закрывать рот.       — Лучше помолчи, — прищурившись, с угрозой проговорил я. — Пока я не решил вырвать тебе язык.       Ответом мне стал возмущенный взгляд от чародея, но тем не менее моим угрозам он внял. Я тоже не спешил продолжать задавать вопросы, погрузившись в себя. Конечно, в какой-то степени мне было плевать на эту так называемую охоту на ведьм. Но она могла помешать мне спокойно продолжать собирать интересные образцы.       — Ты прав, — вдруг сказала Тиссая, чем меня неслабо удивила. — Мы облажались и должны это признать. Но и что-то сделать мы не могли. Все произошло в один момент. Не было ни предпосылок, ни подготовки. Просто в один момент Гоидемар решил объявить магию вне закона. Приказал сжигать всех ведьм, колдунов, чародеев и чародеек. Даже другим расам досталось. Другими словами, начался хаос.       Я ответил не сразу, сначала медленно обведя присутствующих взглядом.       — Выяснили причину такого, — начал говорить я, сделав паузу, чтобы подобрать подходящее слово, — недовольства короля Темерии?       — Да, учитель, — тихо произнесла Шеала, которая все это время сидела молча.       Я вопросительно взглянул на нее, приподняв одну бровь.       — Пропала одна из принцесс, — произнесла ученица.       Ее слова стали сродни удару обухом по голове. Я удивленно посмотрел на нее, стараясь скрыть напряжение. Внутри закралось нехорошее предчувствие, которое в любой момент могло бы вылиться уничтожением Гарштанга и всего Танедда.       — Которая? — чрезмерно холодно спросил я, держа себя в узде.       — Фиона, учитель, — сглотнув, ответила Шеала.       Как бы ни старался я скрыть свои эмоции, мой облегченный вздох смог услышать каждый. Но мне было плевать на это, ведь главное, что вторая принцесса никуда не делась.       — И как пропажа дочери Гоидемара связана с начавшейся охотой?       Ответ не заставил себя ждать.       — Она пропала в магической аномалии, — проговорил доселе молчавший Гедымдейт.       — Старик, — вкрадчиво произнес я. — Ты не хуже меня знаешь, что аномалии не возникают на ровном месте. Что послужило причиной?!       — Пробуждение девчонки, как Истока, — мрачно произнес он.       Я чуть ли не фыркнул от подобной глупости. Исток не способен создать подобного рода аномалию. Впрочем, своими словами старик все же натолкнул меня на ответ. В девчонке просто пробудился ген Старшей крови. И это было удивительно, ведь, как я помнил, он был спящим и несколько неполным.       «Что стало причиной пробуждения?», — задумался я, прикидывая возможные варианты.       — Все это, конечно, очень печально, — саркастично произнесла Тиссая. — Но если мы определились с причиной, может уже подумаем над тем, что нам делать?       Слова ректора Аретузы отвлекли меня от размышлений. Она была права: сейчас куда важнее если не устранить проблему, то хотя бы купировать ее.       — Постарайтесь организовать переговоры с Гоидемаром, — предложил я.       — Не выйдет, — тут же последовал ответ от Гедымдейта. — Он в ярости, и всех чародеев или тех, кто с ними связан, будет ждать костер.       — Даже если мы предложим ему помощь в поисках дочери? — удивленно спросил я.       Ответа не последовало.       — Если не выйдет, — продолжил я говорить, — то нельзя допустить, чтобы взгляды Гоидемара передались другим монаршим особам. Не хватало еще, чтобы магию объявили вне закона на всем Севере.       Члены Капитула задумчиво покивали, явно мысленно прикидывая, как решить данный вопрос.       — Теперь кто мне скажет, где эта ушастая курица? — спросил я, кивнув на пустующее место Францески.       Ответ я получил не сразу. Алоис просто пожал плечами. Шеала также в недоумении развела руками. Оставалась надежда только на двух ректоров.       — Она перестала выходить на связь, — нахмурившись, произнесла Тиссая, — сразу после пропажи принцессы.       Вкинув брови, я удивленно посмотрел на чародейку. Все это выглядело до жути подозрительно. И мне не верилось в подобные совпадения.       — Я проверю, — хмуро произнес я, собираясь отправиться в Долину Цветов.       Но, стоило мне подняться с места и открыть портал, меня остановил голос Шеалы:       — Это еще не все, учитель.       Ее голос прозвучал обеспокоенно и напряженно.       — Что еще? — непонимающе спросил я, пытаясь догадаться, что еще могло произойти.       Перед ответом девушка громко сглотнула и напряглась, а после потянулась к своему кошелю.       — Думаю, впредь вам стоит быть острожным, — проговорила она, вытаскивая на свет сложенный листок пергамента.       Ученица передала мне лист. Я развернул его и застыл в удивлении.       — За вашу голову объявлена награда, — глухо произнесла она.       Я ее уже практически не слушал. С листовки на меня смотрел… я сам. Точнее, мой портрет. Внизу, под портретом, была указана цена — пятьдесят тысяч оренов.       Увидев свой портрет, на котором художник даже смог изобразить мою неотразимую ухмылку, я выдал короткий истерический смешок. Смешок, который затем перерос в полноценный смех.       Я показательно спалил в руках листовку. А затем, оскалившись, произнес, заходя в портал:       — А вот это уже интересно.