Кто сказал, что проклятые могут выбирать?

      Сцена, что развернулась пред моими глазами, стоило лишь оказаться в центральном дворце, была воистину кровавой и отвратительной. Неизвестная девушка, стоящая на коленях среди ярких цветов, была окружена стражниками в сверкающих доспехах. Ее тело было сплошь покрыто ранами и ссадинами, что ужасно кровоточили, и из него вырывались вспышки духовной энергии, напоминающие многочисленные хвосты, освещая разноцветные лепестки и создавая завораживающее зрелище. Император, стоящий чуть поодаль под деревом, наблюдал за происходящим с холодным, непроницаемым выражением лица. Его глаза, полные скрытой силы и власти, не отрывались от неизвестной, словно пытаясь понять природу ее силы и угрозу, которую она представляла. А, быть может, он просто стремился таким образом сдержать себя и свои порывы. Ведь его отчужденность не была похожа на циничное безразличие незнакомца и жертвы. Скорее на нешуточное волнение любовника, что стоял на пороге тяжёлого выбора. В воздухе витала напряженность, и казалось, что сама природа затаила дыхание, ожидая следующего шага.       Внезапно, один из стражников сделал шаг вперед, его меч блеснул в свете духовной энергии. Девушка подняла голову и в ее глазах вспыхнула решимость. Она знала, что этот момент станет решающим в её судьбе. Поэтому, подавив боль в гетерохромных глазах, растянула потрескавшиеся и лишённые крови губы в уничижительной улыбке. Было в этом жесте нечто отчаянное и печальное, что-то нуждающееся в поддержке. Но я не спешил подходить, желая, наконец, полностью разобраться в хитросплетениях дворцовых интриг. Ведь, по сути, мне не было дела ни до императора, ни до его супруги. Но вот устоять пред волнующей загадкой я никогда не мог. Наконец, раненная девушка поднялась на ноги и с некой тоской во взгляде посмотрела в сторону императора, который также встрепенулся, сделав несколько шагов в её сторону. Они определённо знали друг друга. И знали действительно хорошо. Но я не хотел верить, что этой разбитой и замученной госпожой была независимая императрица. Ведь если это так, то бескорыстная любовь всего лишь неуместная шутка.       — Цзиньчэнь, я бы хотела вернуться в те времена, когда мы впервые встретились, - тихо, почти шёпотом начала девушка. — Кто бы мог подумать, что для нас все закончится вот так. Однако знай, я ни о чем не жалею. Тот зонтик навсегда запечатлён в моем сердце.       — Ваша Величество, не верьте грустным словам этой злобной твари! – встревоженно вопрошал один из стражников, одетый особенно роскошно. По всей видимости, то был капитан дворцовой охраны, который казался особенно обеспокоенным ситуацией. — Этот монстр не ваша супруга.       — Цзиньчэнь, - меж тем продолжала соблазнять императрица, — не мог бы ты обнять меня в последний раз? Умерев в твоих объятиях, я ни о чем не буду жалеть.       Император сделал шаг вперед, его глаза стали ещё более пронзительными. Он смотрел на девушку с такой болью и нежностью, которая могла сломать сердце даже самого жестокого человека. Его рука медленно поднялась, будто он действительно собирался обнять её, но затем застыла в воздухе. Капитан стражи, видя колебание своего повелителя, еще сильнее сжал рукоять меча, готовый в любой момент нанести решающий удар. Он смотрел на императора с отчаянием и решимостью.       — Ваше Величество, - с мольбой в голосе сказал он, — не поддавайтесь на её уловки! Она лишь хочет воспользоваться вашей добротой. Её Величество… - мужчина запнулся, словно следующие слова давались ему с большим трудом, — Её Величество, давно мертва! Это существо…не она.       Сун Цзиньчэнь посмотрел на капитана, затем снова на императрицу. Его рука все ещё была вытянута вперёд, но теперь она дрожала. Однако через несколько мгновений, словно взяв себя в руки, император опустил ее и, тяжело вздохнув, покачал головой. Казалось, он, наконец-то, сдался в отношении супруги и отпустил её. Но так ли это на самом деле? Или нам все ещё известна не вся история?       — Ша Линь, - болезненно отозвался мужчина. Да, сейчас он был просто мужчиной, что навсегда прощался со своим сердцем, а не могущественным императором, которому подвластны небо и земля. — Пережитые нами моменты останутся в моей памяти навсегда. Но ты совершила страшный грех и не оставила мне выбора. Не вини меня за это.       Императрица, услышав эти слова, опустила голову, и её глаза наполнились слезами. Девушка знала, что это конец, но в её сердце всё ещё теплилась надежда. Она сделала шаг назад, её тело дрожало от боли и усталости.       — Цзиньчэнь, – прошептала она, — я понимаю. Но знай, что я всегда любила тебя. Даже сейчас, когда всё кончено.       Император, сжав кулаки, отвернулся. Он не мог смотреть на неё, зная, что его сердце разрывается на части. Капитан стражи, видя это, сделал шаг вперёд, готовый выполнить свой долг.       — Ваше Величество, – сказал он, — мы должны закончить это. Для блага империи.       — Сделай это, капитан, - император, не оборачиваясь кивнул. На удивление, его голос был тихим, но твердым. — Пусть её страдания закончатся.       Капитан, сжав рукоять меча, подошёл к императрице. Она подняла голову и посмотрела на него с решимостью.       — Я готова, – сказала она, её голос был полон достоинства. — Пусть это будет моим последним даром тебе, Цзиньчэнь.       Капитан поднял меч, и в этот момент время словно замерло. Императрица закрыла глаза, готовясь к неизбежному. Но прежде чем меч опустился, яркий свет духовной энергии вновь взорвался вокруг неё. Она исчезла в ослепительном сиянии, оставив всех в шоке и недоумении. Когда свет рассеялся, на месте, где стояла императрица, осталась лишь горсть пепла и обгоревшие лепестки. Император, видя это, упал на колени. Казалось, его сердце было разбито.       — Линь-Линь, – прошептал он, — прощай.       — Как? – послышался со стороны Гунъи Сяо недоверчивый шёпот. — Как такое возможно?       Будь я обычным человеком, задавался бы точно таким же вопросом. Ведь не многим смертным известны особенности жизни и смерти демонических лордов. Однако мне повезло родиться с иной родословной, поэтому сильного шока я не испытал. Хотя, признаю, был весьма удивлён. Как вам должно быть известно, Царство Демонов также, как и любой другой мир, имеет свою иерархическую структуру. Существуют, как низшие, так и высшие демоны. И если низших пруд пруди в мире, и они часто выступают в роли массовки, то с высшими дела обстоят несколько иначе. Мало того, что они обладают выдающейся силой и невероятными способностями, они также стоят во главе демонического мира и способны уничтожить целые регионы одним взмахом руки.       Однако даже лорды обладают своими слабостями. Их тела наделены крайне скудной регенерацией, поэтому очень чувствительны к ранам и боли. Не то, чтобы простая царапина может стать для них смертельной. Просто она будет заживать также, как и у обычного человека, что делает архидемонов крайне уязвимыми к механическим повреждениям. Тоже касается и смерти. Когда жизнь демонического лорда подходит к концу, обычно происходит огромный выброс се-ци, сопровождающийся мощным взрывом, который превращает тело в прах, а окружающую территорию в руины и пепел. Как не посмотри, но с императрицей произошло нечто подобное. А это подводит нас к выводу, что Ша Линь была не просто человеком, вставшим на путь бессмертия, а самым настоящим демоном. При чем таким, который ещё при жизни потерял большую часть своей истинной ци. Ведь в противном случае её смерть не была бы столь тихой.       — Императрица была демоном, - поделился я со старшим своими смелыми догадками, скрестив руки на груди. — И сдаётся мне Его Величество знал об этом.       — Что за бред? – неожиданно вспылил Гунъи Сяо, но сразу же понизил тон. — Я никогда не видел, чтобы демоны…так умирали.       — Хочешь верь, хочешь нет. Мне особо нет до этого дела, - равнодушно пожал я плечами, искоса взглянув на юношу рядом с собой. — Но факт остаётся фактом. Вечером сообщим императору результаты нашего расследования и можем возвращаться. Однако…       — Ну, что ещё? – в недоумении уставился на меня старший.       — Да так, - отмахнулся я от него, в последний раз взглянув на прекратившего свой любительский спектакль Сун Цзиньчэня. В искренность его горя я верил с трудом, но пока что не спешил делиться своими переживаниями. — Мне нужно кое в чем убедиться, - с лёгкой улыбкой признался я. — И тогда я поделюсь с тобой своими мыслями.       Ночь уже опустилась на императорский дворец, и на территории царила мрачная тишина. Величественный зал, где проводилась церемония, был наполнен ароматом благовоний и звуком тихой молитвы. Все придворные и высокопоставленные лица собрались в зале, одетые в белые траурные одеяния. Оно и не мудрено. Ведь сегодня здесь прощались с Матерью Нации, великой императрицей Ша, которая некогда помогла занять Его Величеству трон. Со стороны печальной толпы не было слышно не единого шороха и шепотка. Все были погружены в неподдельную скорбь. А значит император не поделился с придворными тем, что случилось с утра, пожелав оставить в сердцах людей непорочный образ императрицы. А, быть может, он просто желал выказать женщине свое уважение и сказать последнее прощай, прежде чем искупать в грязи её имя. Да, звучит жестоко по отношению к любимой супруге. Но вполне искренне относительного народа. Ведь по вине благородной девы было умерщвлено огромное количество людей.       В центре, на алтаре, стояла золотая урна, окруженная алыми и белыми лепестками, символизирующими жизнь и смерть. Позади неё в парах сизого дыма виднелась поминальная табличка в черно-золотых цветах, где значилось имя почившей. После смерти императрицы от нее не осталось ничего, окромя пепла и лепестков, поэтому настоящего ритуала погребения не было проведено. Однако данью уважения нельзя было пренебречь. Я и Гунъи Сяо вошли в зал с почтением, осознавая значимость момента. Император, погружённый в глубокую печаль, стоял перед урной, его руки были сложены в жесте молитвы. Казалось, время остановилось, и все чувства были направлены на прощание с любимой супругой.       Наконец, мужчина поднял глаза и увидел нас. Его лицо было исполнено боли, но также и глубокой решимости. Прямо как тогда, в саду. Двойственность присуща любому живому существу. Кто-то выражает ее явно, кто-то – нет. Но, к сожалению, не родилось еще творение, которое было бы абсолютно добрым или злым. И нынешний император был тому примером. Некоторое время Его Величество молчаливо смотрел на нас. Было не совсем понятно на что устремлены его думы. Да и, если честно, я не хотел копаться в его голове. После чего он жестом подозвал нас поближе, но так, чтобы мы оставались скрыты от любопытных глаз вокруг.       — Ваше Величество, – поклонился я, чувствуя напряжение в воздухе.       — Подойдите, – сказал император, его голос был тихим, но твердым. — Вы пришли доложить мне о результатах вашего расследования?       Я обменялся взглядом с Гунъи Сяо, прежде чем сделать шаг вперед.       — Ваша Величество, нам удалось выяснить, что императрица… – я немного замялся, — была не просто человеком.       Император закрыл глаза, словно пытаясь справиться с нахлынувшими чувствами.       — Я знал это, – сказал он тихо. — Я знал, но не мог поверить. Ее любовь, её доброта… Как такое возможно?       — Демоны тоже могут любить, – добавил Гунъи Сяо, его голос был наполнен искренностью. — Но это не меняет того, что она сделала для вас и для всей империи.       Император вздохнул и опустил голову.       — Благодарю за все, что вы для нас сделали, - искренне поблагодарил нас мужчина, смиренно прикрыв глаза. Великому государю не пристало унижаться перед челядью, однако мужчина без стеснения делал это, что не могло не располагать к себе. — Через несколько дней в вашу честь мы организуем праздничный банкет. Танцы, вкусная еда и прекрасная выпивка. А до тех пор вы можете свободно находиться во дворце, никто вас не побеспокоит.       — Спасибо, Ваше Величество! – одновременно со старшим склонились мы в поклоне.       — Однако могу я проявить немного дерзости и задать вам вопрос? – император многозначительно поднял бровь, словно намекая мне продолжать. — Почему?       — И правда, почему? – уничижительно усмехнулся Сун Цзиньчэнь. — Моей любимой супруги больше нет. Я по крупицам собрал пепел в эту урну и установил надгробие, - оглянувшись, он с любовью продолжил. — Она любила сливовое вино. Я приказал изготовить ей несколько кувшинов. Сегодня я буду поминать её. Пусть она обретёт покой на том свете.       — Раз император так любил Её Величество, почему же вы приказали её убить? – не унимался я. Пусть песня складно пелась, но что-то в её куплетах меня все ещё смущало. Например, зачем столь открыто оставлять улики? Или же почему в последние мгновения своей жизни императрица выглядела столь жалко?       — Есть вещи, - приниженно начал император, обдумывая каждое слово, — которые я не мог рассказать при всех. Но больше молчать нет смысла. Мы с Линь-Линь любили друг друга. Она всегда заботилась обо мне. Но я страдал от неизвестной, неизлечимой болезни. Тогда она нашла способ, убивая людей, сделать лекарство, чтобы вылечить меня. И пусть она делала это ради моего блага, это был великий грех и оправданий ей нет. Люди, расставшиеся с жизнями, заслуживали воздаяния.       — Любовь Вашего Величества глубока, - между прочим заметил Гунъи Сяо. — Множество людей было умерщвлено, но эпифиллум в саду императрицы все цветёт. Если не провести ритуал очищения, здешних людей будут преследовать озлобленные души. Мы рассеем затаенную обиду и поможем дворцу вернуться к нормальной жизни.       — Ваша супруга отлично знала алхимию и обладала, судя по всему, духовной энергией, сравнимой с силой старейшин. Вы знали об этом, когда заключали брак? – продолжил я допрос.       — Верно, - кивнул мужчина, соглашаясь. По всей видимости, он не желал ничего от нас скрывать. — Я знал, кто она на самом деле, ведь Линь-Линь была той, кто когда-то спас меня. Я поправлял здоровье в Южной столице, за мной охотились. Она показала свою истинную сущность, когда спасла меня от смерти. После супруга помогла мне занять место на троне, а я в свою очередь сделал её императрицей. Я верил, что душа Ша Линь чиста и невинна. И не имело значение человек она или демон. Но в конце концов любовь затуманила ей разум, - Сун Цзиньчэнь грустно улыбнулся, опустив взгляд в пол. — Она совершала убийства, чтобы лечить меня. А я слепо верил ей и позволял себе пить из её рук яд.       — Теперь она в лучшем мире. Примите мои соболезнования.       

***

      Тихий шепот пробирался сквозь ночную тишину дворца, когда мы с Гунъи Сяо вернулись в свои покои. Небольшая комната была освещена только одной свечой, отбрасывающей мягкий, тёплый свет на стены, украшенные старинными свитками и оружием. Гунъи Сяо присел на низкий табурет, напряжённо глядя на меня, который стоял у окна и рассматривал темный двор. Я знал, что ему не терпится узнать мои мысли и заключения. Однако, чем дальше стелились мои мысли, тем бесчеловечнее они становились. Определённо, в бессмысленных смертях бессчётного количества простых людей был повинен никто иной, как император. В этом я убедился на девяносто пять процентов, оставив последние доли на шальной случай. Конечно же, скорее всего он делал это не сам, ведь соответствующие ритуалы известны отнюдь не широкому кругу людей. Однако, это вовсе не уменьшает его вины перед нацией. Будучи во главе целого континента, человек не имеет права возгордиться и стать по-настоящему жадным. Он должен с честью нести свой тяжкий крест и заботиться о каждом в мире, чего Сун Цзиньчэнь, разумеется, не сделал. А значит он не достоин той силы и власти, что ему даровали другие.       — Ты слишком тих, –наконец, заговорил Гунъи Сяо. — Не к добру это.       Я обернулся и сосредоточенным взглядом посмотрел на юношу за столом. И вдруг привычно усмехнулся, словно желая таким образом разрядить гнетущую атмосферу.       — Да, - ответил я расслабленно. — Обещал ведь, что поделюсь кое-какими соображениями. Вот и обдумываю, в какую бы обёртку завернуть отборное дерьмо нашего венценосного осла.       — Тише, шиди! – взволновано огляделся старший, как будто нас кто-то мог подслушать. — Аль голова на плечах стала тяжела?       — Ты беспокоишься обо мне? Как мило, - шутливо подразнил его я. — Однако не стоит бояться. Я установил звуконепроницаемый барьер специально, чтобы никто нас не потревожил.       — Отвратительно… - недовольно скривился Гунъи Сяо, заставляя меня звучно рассмеяться. Подразнивать его все ещё было забавно. Хоть я и никогда не воспринимал это всерьёз.       — Благодарю, - положив руку на сердце, склонился я в шутливом поклоне. — Но да ладно. К делу! – вмиг посерьёзнев, продолжил я. — Не кажется ли тебе, что император что-то скрывает? Её Величество хоть и была демоном во плоти, но она определённо не могла быть тем чудовищем, что стоит за смертями людей.       — Ты думаешь, он лжет? - старший прищурился, ощущая, как в нём поднимается подозрение. — Но зачем ему это? Император показался мне искренне опечаленным.       Как говорится, рыбак рыбака видит издалека. Я частенько скрываю свою ложь и истинные намерения за льстивыми словами и нежной улыбкой. Ведь прямолинейностью и радикализмом почти невозможно добиться небывалых высот. Люди, к сожалению, такие существа, что любят ушами и глазами. Если вовремя не показать им заискивающий взгляд или не сказать того, чего желает слышать сердце, можно навсегда лишиться шанса на манипуляцию. Как и я, император был искусным кукловодом. Поэтому совсем неудивительно, что мой дорогой да-шисюн повелся на его психологическое воздействие.       — Возможно, ты прав, - без обиняков согласился я, полностью развернувшись к старшему всем корпусом. — Но в таком случае скажи, зачем демону столь сильно унижаться и прибегать к цирковым уловкам, дабы кого-то похитить? Зачем ему оставлять по себе массу улик, указывающих исключительно на себя? И главное, - я скрестил руки на груди, — почему преступница выглядела так, словно её пытали не один день?       Гунъи Сяо нахмурился, переваривая мои слова. Было видно, что выводы, приходящие ему в голову, неутешительные. Однако рационализм, который заставлял его делить мир на белое и чёрное, не желал отступать.       — Ты хочешь сказать, что Его Величество всё это время манипулировал нами и преследовал какие-то свои цели? – он задумчиво потер подбородок. — Но зачем ему это?       Я вздохнул, осознавая тяжесть своих слов и их возможные последствия. Однако оставлять настоящего преступника на свободе я не был намерен, каким бы высокопоставленным он не был.       — Если бы я знал точную причину, мы бы уже давно разобрались с этим, – ответил я спокойно. — Но одно мне ясно: за этой марионеточной игрой скрывается нечто большее, чем мы можем предположить. Возможно, он пытается скрыть какую-то свою слабость или отвлечь нас от чего-то более важного. В любом случае, мы должны быть начеку.       Гунъи Сяо кивнул, соглашаясь со мной.       — Понимаю. Что же будем делать дальше? – его голос звучал решительно.       — Для начала...       Однако договорить я так и не успел, ведь краем глаза заметил в полумраке странную тень, мелькнувшую за окном. Я замолчал и резко напрягся, готовый к любым неожиданностям. Неужели так скоро? Я, конечно, предполагал, что император попытается нас устранить, списав внезапную смерть на неудачу и слабые способности. Но не думал, что это произойдёт так быстро и столь открыто. Вскинув голову, я медленно приблизился к окну, внимательно присматриваясь к темноте. Тень снова мелькнула, и я успел заметить силуэт, скрывающийся за деревьями. Сердце ускорило свой бег, а в голове зазвенел тревожный звон. Нет, смерти, как таковой, я не боялся. Просто не хотелось уходить, так и не сообщив Учителю о своих трепетных чувствах.       — Ха, кажется, нас уже наметили в свои жертвы, – прошептал я, не отрывая глаз от окна.       — Ты уверен? — напрягся он, пытаясь разглядеть что-то в темноте.       Я кивнул и медленно вернулся к столу, где оставил свой меч. Как только я взял его в руки, раздался стук в дверь – тихий, настойчивый и зловещий. Гунъи Сяо мгновенно оказался рядом, готовый к бою. Он медленно открыл дверь, но вместо ожидаемой схватки нас ждал пустой порог. Лишь небольшая записка лежала на полу, наполовину скрытая тенью. Я наклонился и поднял её, осторожно разворачивая. Бумага была прохладной на ощупь и на ней было нацарапано всего два слова: «Винный погреб». Я вскинул взгляд на Гунъи Сяо, встречаясь с его настороженными глазами.       — Что думаешь? – вопросительно вскинул я бровь, вновь взглянув на слова в записке. Наклон иероглифов казался мне неуловимо знакомым, но почему-то я не мог вспомнить откуда.       — Стоит проверить, - решительно заявил старший, закрывая дверь. — Даже если это ловушка, мы придём не с пустыми руками.       Я кивнул, соглашаясь с его словами. Тень за окном исчезла, но оставленный след ясно указывал на скорое приближение новых испытаний. Теперь оставалось только найти ответы и быть готовыми к любым неожиданностям.