Долина изумрудов

Тук. Тук. Тук. Тук.

      Шэнь Цзю хмурится и, с поднимающейся из самых глубин души злобой, распахивает глаза, вырывая своё сознание из очередного кошмара. Пот липкой струйкой тянется от шеи по спине и пропадает где-то в одеяниях. За окном уже начало светать - ещё немного и в комнату войдут тихие слуги, чтобы помочь Императору Шэнь одеться для утреннего собрания. Глядя в малахит балдахина, мужчина, обуреваемый сотней мыслей, слышит за стеной копошение: будто мышки, слуги дворца уже с первых лучей солнца работают не покладая рук. Шэнь Цзю поворачивает голову к окну и кривит бледные губы. На улице моросит дождь – именно он разбудил правителя Империи Лю. Молодой Император отбрасывает прочь покрывало, садится на кровати и почти сразу же горбится, подпирая голову холодной ладонью. В висках до мерзкого громко шумит кровь, наполняя череп мужчины болью. Он уже привык, но с каждым разом боль становится всё сильнее. Массивная дверь в покои правителя тихо отворяется, и старый слуга, заглянув внутрь, тут же ловит темный от злости взгляд царственной особы.       – Ты, - старик не вздрагивает от хриплого голоса Императора, проникающего под кожу. Он уже привык, но всё же сердце его замирает пред силой таящейся за этой тьмой изумрудов, - Позови Нам лекаря Му.       На мгновение слуга замирает на месте, но затем кланяется и так же тихо закрывает дверь, не впуская внутрь юношей, держащих в руках императорские одеяния, расшитые золотом. Проходит даже меньше половины сгоревшей палочки благовоний прежде чем покои императора снова тревожит отворившаяся дверь. Внутрь заходит всё тот же старый слуга - личный прислужник Солнца Династии Лю - а также внешне молодой, но уже повидавший жизнь при дворе лекарь. Му Цинфан не спрашивает дозволения, не дрожит от злобы в глазах Сына Неба. Он выполняет свою работу без лишних слов, не нарушая звенящую тишину, так бережно хранимую Императором. Именно за эту сообразительность и острый ум Шэнь Цзю и выделил лекаря Му среди прочих в лазарете, назначив на должность императорского врача.       – Я заварил вам всё тот же чай, в следующий раз не засыпайте при горящих благовониях, от них боли лишь сильнее по утру, - с недовольством в голосе пробормотал Цинфан, собирая свои вещи обратно. Шэнь Цзю кивнул и без раздумий выпил всё содержимое в чашке. Лекарь покосился на своего беспечного господина, но ничего не сказал.       Уже после того как Му Цинфан покинул императорскую обитель, в неё безмолвными тенями скользнули слуги, ждавшие подле дверей. Их движения были достаточно быстры, но в то же время выверены до малой секунды, чтобы не мельтешить и не вызывать у Императора очередной приступ головной боли. Весь главный императорский дворец проводил своё время в хрупкой тишине - Солнце Империи не терпело шума и праздных разговоров. Иная же ситуация обстояла при дворе Луны Династии Лю. Пока Император собирался на утренний суд с чиновниками и военными, юный принц лишь протирал глаза и с улыбкой встречал новый день. Шэнь Юань в эту дождливую погоду мог беспрепятственно нежиться в постели до завтрака со своим царственным братом и никто при всём дворе не мог ему помешать. А сам Император и в мыслях не имел подобного желания, души не чая в своём единственном младшем брате. Поэтому, когда юный, улыбчивый как и сам принц, личный слуга Лунного дворца постучался к нему в покои, Шэнь Юань радостно вскочил с постели, отдавая себя в руки проворным помощникам. И в отличие от Императора, принц с удовольствием разговаривал со своим личным слугой: узнавал новости при дворе, спрашивал о ситуации за пределами дворца и мягко уточнял переменчивое настроение брата.       – Ох, молодой господин, сегодня Император не в духе... кажется, его снова мучают боли, и он с раннего утра звал лекаря Му к себе, - мальчик печально покачал головой, бережно поправляя изящную гуань на голове своего хозяина.       – Мин Фань, тебе не о чем беспокоиться. Пока ты находишься под моей защитой никто в Поднебесной не сможет тебя тронуть! Даже мой брат, - Юань весело хихикнул и сделал поворот перед зеркалом. Юный слуга, а вместе с тем близкий друг детства, улыбался рядом, заражаясь счастьем своего господина.       – Господин! - дверь в покои Шэнь Юаня открылись, и охранник из свиты принца заглянул внутрь, - Господин, уже пора на утреннюю трапезу, суд закончился, - Юань радостно сощурил глаза и торопливо вышел из комнаты, пробегая через коридоры роскошно украшенные ещё при предыдущем императоре драгоценными камнями. Залитые светом вышедшего из-за облаков солнцем, камни сверкали под яркими лучами, создавая калейдоскоп красок, увлекающий каждого проходящего мимо...       Если сравнивать царскую семью при правлении императора Шэнь Цинцю, то она состояла всего из двух человек: сам Император, при первом имени Шэнь Цзю, и его брат, Шэнь Юань. И братья от одной матери - прошлой императрицы - были похожи внешне как две капли воды. Однако характерами они различались словно Солнце и Луна, коими и прозвали царствующих юношей. Шэнь Цзю устанавливал в своём окружении строгую дисциплину и не позволял слугам быть некомпетентными - при малейшем проявлении неподчинения проявлялся его скверный характер. Он, словно гневливое Солнце, сжигал всех на своем пути, не щадя ни врагов, ни союзников, провинившихся перед его светлым ликом. И единственный во всей Поднебесной человек, не сгорающий от ярости Императора, а наоборот поглощающий его гнев, был младший Шэнь. Не раз молодой господин спасал незадачливого чиновника, провинившегося в плёвом деле, но ставшим последней каплей хрупкого спокойствия Шэнь Цинцю. Тогда Шэнь Юань, вставал на колени пред троном брата и брал того за руку. Один лишь взгляд на коленопреклонённого брата заставлял Императора усмирить свой гнев... Шэнь Цинцю был умным, начитанным и рассудительным человеком, хоть и жестоким к тем, кто не мог исполнять свои обязанности. Явным для всех недостатком правителя были его вспышки гнева, застилающие изумрудный взор обычно холодного правителя. Эту брешь закрывал легкий характером, свободный в своих желаниях и веселый принц, не имеющий притязаний на трон. Некоторые чиновники за закрытыми дверьми посмеивались: один неуравновешенный и вспыльчивый, второй наивный как дитя малое.       Однако, естественно, никто подобного при дворе не говорил и с улыбками кланялись, когда мимо покидающих суд людей, торопливо шёл принц Шэнь Юань. За ним, маленькой свитой, бежал Мин Фань и ещё двое слуг, трясущихся за сохранность царской особы. Юань проскочил мимо чиновников, ответив на их вежливые поклоны, и едва не врезался в широкую грудь, сокрытую за кожаной жилеткой, похожей на те, что носили солдаты за стенами дворца.       – Ох! - испуганно вздохнул принц и поднял взгляд на мужчину, бережно придерживающего его за плечи, - Генерал Лю! Доброе утро!       Мин Фань, уже подбежавший к хозяину, моментально склонился перед военным человеком. Пусть по звучанию фамилия генерала была схожа с иероглифом династии, всё же значения у них были разные. Империя Лю брала своё начало, по легенде, с первого императора, подарившего своей возлюбленной роскошное ожерелье из темных изумрудов, сверкающих на солнце, а детям своим маленькие браслеты из изумруда — тем самым изумруд и зеленый цвет стали символом Императорской семьи. А фамилия генерала Лю Цингэ означала иву. Однажды, скучая за каллиграфией в своей комнате, принц сравнил это гибкое дерево с несгибаемым под любыми невзгодами характером генерала. И Мин Фаню понравилось это сравнение, как, впрочем, ему нравилось и всё остальное, что говорил его господин.        – Не бегите по коридору, Ваше Высочество, - лаконично ответил на приветствие Лю Цингэ и поклонившись, прошел мимо, не задерживаясь ни на мгновение. За ним, с благожелательной улыбкой, проплыл ладьёй глава отдела Канцелярии — благородный чиновник Юэ Цинъюань.       Шэнь Юань держал милейшего вида улыбку до момента, пока две фигуры не скроются за поворотом коридора, а затем с отвращением скривился, сплёвывая под нос ругательства. Мин Фань и остальные слуги почтительно отвернулись, делая вид, что не видели и не слышали ничего. По странному стечению обстоятельств молодой принц восхищался генералом Лю, но при том не выносил на дух чиновника Юэ, хотя и с тем, и с другим он общался от силы всего пару часов за всю жизнь.       – Что случилось, А-Юань? - бархатный голос отразился от колон коридора, и в одно мгновение хмурое лицо принца разгладилось, засияв от счастья. Шэнь Юань обернулся и кинулся в объятия своего возлюбленного брата, не обращая внимания на слуг, придерживающих позади Императора его длинные одеяния.       – Я хотел пойти с тобой на завтрак! Иначе тебя снова заберут у меня! - ребячливо возмутился принц, поднимая свои светлые, как молодая трава, глаза. В ответ на него смотрели тёмные, будто холодная ночь, глаза выточенные из сверкающего изумруда.       – В этот раз Мы точно проведём утро с тобой, А-Юань, - Шэнь Цзю предельно нежно погладил брата по голове и очень аккуратно расцепил его объятия, продолжая свой путь уже чуть медленнее. Шэнь Юань не возражал, всё же они сейчас на людях и старшему явно не нравилось выражать чувства перед публикой: хотя на деле публикой это сложно было назвать. Несколько слуг принца, старый слуга и небольшая свита из четверых крепких военных и двух молодых прислужников. Все они уже давно служили при дворе, привыкнув и к характеру Императора, и к отношениям между братьями.       – Сегодня утром на улице моросил дождь, но сейчас солнце светит так ярко! Мне бы хотелось прогуляться по цветущему саду в такую погоду, жаль только сейчас не очень много красок в нём, - не вынося тишины, вечно преследующей Шэнь Цинцю, Шэнь Юань вёл разговор ни о чем и обо всём сразу. И старший брат, пусть не отвечал, но внимательно слушал младшего, иногда напоминая, о чём только что щебетал юноша. За праздной беседой небольшая процессия дошла до обогретого зала. Не праздное, не помпезное, но довольно просторное помещение являлось прихотью прошлого Императора: он желал проводить трапезы с семьёй, подальше от государственных дел. А ныне здесь расставляли еду для двух оставшихся членов императорской семьи.       Шэнь Цзю, чинно пройдя всё помещение, замер и с затаённой ненавистью взглянул на место, где раньше сидел его отец. И вероятно слишком резко сел, потому что на него уставился обеспокоенный взгляд брата. Император качнул головой, не позволяя задавать себе лишних вопросов. Шэнь Юань огорчённо поджал губы, но покорно уселся на своё место. Мин Фань встал тенью за спиной своего господина, уже не в первый раз с удивлением отмечая, как велика преданность Луны Империи к своему Солнцу. Даже будучи полноправным наследником престола, при отсутствии детей у Императора, принц Шэнь Юань не садился на своё законное место, он занимал всё то же положение за столом что и в детстве – место второго принца.       Детство двух родных друг другу по крови братьев было таким же разительно непохожим, как и их характеры. Вероятно то было причиной и следствием друг другу. Шэнь Цзю родился в семье предыдущего императора девятым ребёнком у очень влиятельной Женщины в гареме — влияние семьи его матери едва ли уступало влиянию семей главных чиновников при дворе. И Женщина, ставшая по воле судьбы матерью маленькому Шэню, была хитрой, умной и красивой будущей императрицей, изначально всем сердцем ненавидящей своё положение. Да, у императора были дети и были наложницы, но статус этой Женщины не позволял оставлять её в положении обычной дамы из гарема. Шэнь Цзю не мог стать наследным принцем по старшинству, но имел возможности по статусу, при достатке ума и смекалки, забрать этот титул у своего старшего брата. И Женщина, звавшаяся матерью, с пелёнок приучала маленького принца к работе, учебе и дисциплине. Для неё он должен был стать орудием против гарема и пропуском в устойчивую жизнь при дворе. Когда юному Цзю исполнилось едва ли шесть лет, его отправили в ближайший к столице уезд, учиться военному делу у дальнего родственника. Не прошло и трёх лет его жизни в постоянных тренировках, походах и охотах, как до принца дошла весть - его старший брат умер, а в императорском дворе бушует странная болезнь, похожая на проклятие. И Мать звала сына срочно обратно. Эта Женщина была как обычно величественной и гордой, когда Шэнь Цзю вошёл в гарем. Она с холодной улыбкой поприветствовала своего сына и провела его внутрь, явно специально показав ему свои одеяния - очертания живота пока не так сильно проступали, но ханьфу было свободным пошивом для беременных. Холодным лезвием кинжала эта мысль прошлась по позвоночнику Шэнь Цзю: мальчик моментально понял леденящий взгляд Матери, готовой заменить своего сына в момент, когда на свет появится другое дитя, если не увидит в старшем сыне пользы.       – М-матушка... - голос Шэнь Цзю задрожал, когда за личной служанкой будущей императрицы закрылась дверь, а сама она присела на кушетку у окна, - Я зав-воевал доверие старшего генерала Лю... и его н-наследника...       – Неплохо, - с улыбкой без радости или удовлетворения произнесла Женщина. Она аккуратно погладила живот и улыбнулась уже более мягко, поднимая взгляд на сына, - Церемония коронации проведётся через два месяца. Будешь рядом со мной, как будущий наследник.       – Два месяца? Но... как же братья... - Шэнь Цзю попробовал взглянуть в глаза Матери, но обжёгся о холодную ненависть к себе и замолчал.       – Ты должен понимать, что путь к власти нельзя пройти без жертв, - Женщина медленно встала со своего места и подошла ближе к сыну, небрежно поворачивая его лицо в своей руке. Она его ненавидела, но понимала, что ребенок умён и прозорлив не по годам. Прекрасный союзник в интригах гарема, - Я там тебе лекарство, и ты отправишься в свой дворец. Ты меня понял, Сяо Цзю?       Приторная ласка в голосе до тошноты скрутила желудок ребенка. Но сказать против он ничего не мог, покорно принимая маленькую бутылочку и выпивая её на глазах Женщины. Она улыбнулась и позвала слуг сопроводить принца до спален.       Следующая неделя, а может две или три, прошли для Шэнь Цзю как в бреду. Через два дня, после визита во дворец Матери, принц слёг с лихорадкой, похожей на ту, которая унесла жизнь самого старшего из детей Императора. Время текло то непозволительно медленно, то чересчур быстро, Шэнь не успевал проследить за сменой дня и ночи. Легче маленькому принцу стало лишь к концу месяца. Обеспокоенный Император не позволил будущей Императрице, носящей под сердцем второго ребенка, навестить сына, но пришёл сам ко двору своего младшего. Шэнь Цзю было всё ещё тошно от солнечного света, но его уже не лихорадило, и он с детским интересом наблюдал за мужчиной у своей постели, жалобно надеясь выцепить хоть толику любви или хотя бы сочувствия в глазах "Отца". Но надежды мальчика были напрасны — Император удостоверился, что его ныне единственный наследник жив и не находится при смерти, а затем покинул помещение. Ни слова не было произнесено в тот день Императором во дворе принца.       Постепенно близился день восшествия на престол императрицы и официального назначения наследника, а Шэнь Цзю не видел больше никого из родителей, постепенно обретая снова здоровый цвет лица. Из слухов, которые ему доносили слуги, принц узнал, что по прошествии года как он покинул столицу, нескольких его сестёр выдали замуж по договору. А следом при дворе внезапно разошлась болезнь, начавшаяся со слуг и сразившая наследника престола и ещё двух сестёр. Шэнь Цзю, глядя на своё осунувшееся после болезни лицо, понимал. Он всё прекрасно понимал. Власть для этой Женщины после попадания в гарем была важнее всего, важнее... даже жизни её сына. А что, если бы он умер? Что если бы он не выдержал…? Мальчик согнулся пополам, пряча лицо в коленях, дрожа и рыдая от отчаяния и страха. Слёзы были слабостью, но он не мог справиться с навалившимся на него грузом ответственности. Разве старший брат не был к нему добр? Разве он не был прекрасным наследником престола? Разве нужны были подобные меры?       Вопросы ребенка, отроду прожившего едва ли десяток лет, растворялись без ответа в тишине комнаты. Потом, уже обретя эту самую власть, которую так жаждала Женщина, Шэнь Цзю поймёт, почему Она так поступала. Поймёт, но никогда не простит Её.       Императорская свадьба в памяти малолетнего Шэнь Цзю не оставила ярких воспоминаний: он помнит торжествующую улыбку Матери, её нарочито ласковые прикосновения, более мягкий взгляд отца, и вездесущие голоса, голоса, голоса... А потом холодная тишина покоев наследного принца, сладостно окутавшая его. Так как принц лишь оправился от болезни ему позволили не присутствовать при банкете, по рассказам, длившегося до самого утра. Но краем глаза мальчик видел счастливые улыбки, нежные прикосновения... он не понимал, что произошло, но чувствовал себя отброшенной, сломанной куклой, не нужной более никому. И тогда, чтобы доказать свою пользу, он погрузился в учёбу с головой, нещадно истощая себя. Больше его не отсылали в уделы — новоявленная Императрица с дозволения своего супруга посылала сыну самых лучших учителей по всем дисциплинам, однако не смотря ни на какие достижения не навещала своего отрока. Впрочем, как и Император, погрузившийся в любовь к жене и ещё не рожденному ребёнку. За стенами дворца судачили, что эта Женщина обворожила Императора, а в гареме слыли между слугами сплетни о том, как Императрица помогла Императору и тот влюбился в храбрую девушку. Лишь в душе наследного принца прела ненависть к ним всем.       Шэнь Юань родился весной, когда цветы вишни только набирали краски. Тот день ознаменовался пением и танцами в зале императорского дворца - пир устроенным потомком Неба для своей дорогой супруги и их новорожденного сына. Шэнь Цзю смотрел на веселящихся людей со своего ныне законного места наследника престола, полный затаённой ненависти, направленной на родителей и, вероятно, на ныне обретенного брата.