Клеймо Паверелл.

      С того раза в Выручайке прошло несколько недель, за которые она с трудом смогла примирить Эльфа и Оливию с мыслью, что Реддл, хотя и придурок, но уже в какой-то степени свой придурок. Из плохих новостей, вытекающих из первых, у Реддла и Эльфрада появилась игра. Вот есть игра в перетягивание каната, а у них — перетягивание Амадеи, и это происходит каждый раз, когда они пересекаются в её обществе. К тому же у Тома после Выручайки взыграла гиперопека, и он договорился с профессорами, чтобы те всегда ставили их в пару. Взгляд Дамблдора после этого стал ужасно подозрительным, и он зачастил со своими: «Мисс Палмер, как насчёт побеседовать за кружечкой чая?».       Всё это очень отвлекало от её планов; проект дома, который она хотела закончить к концу первой недели, был растянут и завершён лишь день назад. К домовикам пробраться и вовсе превратилось в целый квест, ведь идти к ним с кем-то для обсуждения её жизни после Хогвартса совершенно не вязалось с её желаниями.       Перед ЗОТИ Амадея встретилась в библиотеке с Реддлом. Сомнений в том, что встреча была не случайной, не было — у Тома всегда всё просчитано наперёд. И вот, сидя в закрытой части библиотеки, Амадея, черт дёрнул, спросила о Реддловских планах на будущее.       — Думаю, я бы хотел узнать больше о магии, наверное, пустился бы в путешествие на пару лет, но для этого нужно будет вначале поднакопить деньжат. А у тебя какие планы?       — Вначале я хочу быть уверена, что у меня есть дом, поэтому именно этим я и займусь в первую очередь. Возможно, стоит завести себе книзла?       Том перебирал корешок старинного фолианта пальцами, положив локоть на стол так, что свет люстры подчёркивал резкую линию его скулы. Его глаза сузились в привычной оценивающей манере, когда Амадея заговорила о Книзле:       — Книзла? — брови приподнялись в искреннем недоумении. — Зачем тебе этот комок шерсти? — губы искривились в лёгкой гримасе брезгливости.       — Как зачем? Чтобы было не так одиноко жить в доме, — пожала плечами. — Как подумаю, что буду совершенно одна в доме, так как-то жутко делается, — она обхватила себя за плечи, словно внезапно почувствовала холод, а кончики ресниц дрогнули от невольного признания. — Не привыкла я к полному одиночеству.       Том резко развернул к ней стул, упёршись коленями в её ножку скамьи.       — А я буду только рад избавиться от соседей, — ладонь с хлопком ударила по столу, заставив вздрогнуть стопку пергаментов. — Ты не представляешь, насколько громко храпит Нотт, а вонь от ног Кребба? (Как же я был рад отдельной комнате старосты!) Да, я буду определённо рад больше ни с кем не делить комнату.       Амадея запрокинула голову со смехом, обнажив шею, где пульсировала жилка, представив, как вонючие ноги спящего Кребба маячили неподалёку от носа Реддла, а рядом его сопровождала симфония из храпа Нотта. Она как наяву видела его озлобленный, все ненавидящий взгляд!       — Надеюсь, я не попала в твой список ужасных соседей по сну? — полюбопытствовала Дея, подбородок упрямо выдвинулся вперёд, но уголки губ дёргались от сдерживаемой улыбки.       Его рука неожиданно закрыла её ладонь на столе, мизинец провёл линию от запястья до кончика её пальца.       — О, всё ровно наоборот. Думаю, я бы даже сказала, что был бы не прочь видеть тебя в роли постоянной соседки. У тебя очень приятный запах шампуня, каждый раз не переставал им наслаждаться, — веки приопустились, превращая взгляд в тёплый мёд, — и во сне ты настоящий ангелок (не то что обычно)!       Амадея в шутку стукнула Реддла рядом лежащим учебником (к слову, это был его же учебник).       — В таком случае можешь погостить у меня, составишь компанию мне и книзлу! — захихикала Амадея. Почему-то Том в компании Книзла представлялся странно, да Реддлу определённо больше подходило бы что-то более чешуйчатое, например, змея. — Будешь мне помогать с домом, пока не укатишь в какую-то Зимбаву.       — А почему Зимбава?       — Да просто к слову пришлось, — пожала плечами Джинни.       — До ЗОТИ осталось минут пятнадцать, пора собираться, — произнёс Том со скрежетом, отодвигая стул и поднимаясь.

***

      — Палмер, а ты что, решила стать подстилкой Реддла? — шагнул слишком близко, распространяя запах лукового супа изо рта. Его палец тыкал в грудь Амадеи, оставляя складки на мантии. — Конечно, слизеринцы-то повыгоднее для такой грязнокровки, как ты, — выплюнул слова Джонсон, словно забыл, что и сам маглорожденный.       А ещё Джонсон не учёл один ма-а-аленький факт: Амадея не за красивые глазки и хорошее поведение назначена на роль старосты. Поэтому, разозлённая подначками грифиндурка, она атаковала его на полном серьёзе с целью причинить боль.       — Джонсон, у тебя есть лишний язык или ты просто тупой? — с ядовитым оскалом задала она риторический вопрос, не сомневаясь, что оба высказывания верны. А потом запястье взметнулось вверх коротким рубящим жестом, словно отрезая невидимую нить, и слова заклинания сорвались с губ: — Confractus ossa, — она произнесла это совершенно спокойным голосом, от чего это и не прозвучало как проклятие.       Джонсон, нелепо распахнув глаза, рухнул, как мешок с картошкой, ударившись подбородком о каменный пол. Его пальцы скрючились вокруг сломанной ноги в неестественном угле. Он даже и не понял, что произошло. Было глупо с его реакцией и умениями выступать против Амадеи.       Амадея присела рядом со скулежущим от боли в сломанной ноге, вцепившись в его волосы, чтобы приподнять голову. Шёпот лился ледяными иглами: — Дорогуша, я никогда не стану чьей бы то ни было «подстилкой», а будешь много язык распускать — то ей станешь ты, — ногти впились в кожу его виска, оставляя красные полумесяцы. — Поверь, я найду способ, и тебе он не понравится. Услышу от кого-то ещё подобное — и ты будешь отвечать как распространитель подобной чуши. — Поднимаясь, она резко дёрнула коленом его здоровой ноги — контрольный удар, и спросила его: — Всё понял?       Невнятный скулеж стал ответом. Она нашла взглядом Реддла: тот стоял, скрестив руки, а затем медленно зааплодировал, ударяя ладонью о ладонь с театральными паузами. Амадея сморщила нос и встряхнула головой — не для него она старалась.       В сравнении с Томом, что Джонсон, что кто-то другой ей не соперники, просто дети, относящиеся к урокам как к забаве. Она посмотрела на свою руку; что-то знакомое растекалось по венам, неприятное чувство липкими лапами заскользило по спине, иглами впиваясь в позвоночник.       Нет. Ей не понравилось, она другая! Она не наслаждается болью других.