Клеймо Паверелл.

      — Кха-кха, нет! Кхэ, воды! — выдавила она сквозь кашель.       Кто-то протянул ей стакан сока, и она сделала несколько больших глотков, пытаясь справиться с кашлем. Спасшись от удушья и нелепой смерти, она принюхалась к стакану с тыквенным соком, который ей дали. Он пах совсем не тыквой, а лесом и дождём, и чем-то приятным, что однозначно не должно доноситься от сока! Сложить два и два не составило труда: кто-то подсыпал ей амортенцию!       Она ощутила, как в груди разжигается жар, и её с большой силой потянуло к кому-то, кто сидел за столом Слизерина. Этот кто-то был косоруким и явно плохо её знал, иначе концентрация зелья в стакане была бы куда выше. Амадея решила подыграть и выяснить, кто же этот идиот. Она поддалась зелью, позволив ему вести её. В голове стало пусто, и какая-то навязчивая мысль зазудела на краю сознания. Она встала и прошла к слизеринскому столу, ощущая, как на её лице расползается широкая глупая улыбка. Она чувствовала себя чересчур восторженно, настолько, что это было просто ненормальное состояние организма, но она терпела.       Амадея подошла к Гойлу, и тот лучился самодовольством на туповатом лице:       — Вот об этом я и говорил! Хей, грязнокровка, встань ради меня на колени и скажи, что ты никто по сравнению с чистокровными магами!       Том сидел с каменным лицом, но она знала, на что смотреть: глаза и руки демонстрировали его крайнее недовольство, которое Гойл не замечал. Ей было интересно, почему Том злился из-за того, что его прихвостень сделал что-то без его согласия, или из-за того, что его целью стала она?       Эльфред быстро подорвался со скамьи, зацепив мантией еду на столе и рядом сидящую Оливию, которая, как и он, подскочила, спеша к Дее на помощь.       Амадея подошла к Гойлу и, когда тот растянул губы ещё шире, дала ему в челюсть, выбив придурку зуб и разбив губу.       — А, так там была стандартная доза зелья, — в полной тишине выдал мгновенно расслабившийся Эльф.       — Мда, это же надо быть настолько тупым, чтобы не знать всего о том, кого хочешь напоить.       — Делетант, что с него взять? — махнул рукой Эльфред, возвращаясь к ужину.       Взяв яблоко со слизеринского стола, она подмигнула змеям, поправляя растрепавшуюся чёлку. Бедолаги так и не смогли посмотреть шоу, хотя нет, они его увидели, но не то, на что надеялись.       — Амадея, я хочу кое-что сказать после ужина. Встретимся у Выручайки? — обратился к ней Реддл, под испытующие взгляды своих подхалимов.       Амадея села на край скамейки спиной к спине с Малфоем. Взгляд Тома снова приобрёл вишневый оттенок. "И чего в этот раз не так?" — спросила она сама себя.       — А зачем в Выручайке? Можем же на дежурстве всё обсудить. Ты же дежуришь сегодня? — сказала Дея, взяв Реддловский пряник, который тот намеренно оставил на краю своей тарелки как самое вкусное.       — Дежурю, но это... Ха, ладно, — он склонился к её уху, шепча: — я хочу объявить тебя частью моих рыцарей, чтобы в будущем избежать таких ситуаций, как сегодня с Гойлом.       — Тогда понятно. Ну, Выручайка так Выручайка, только я могу немного опоздать.       — И что же у тебя такого важного в планах?       — Хочу сходить к домовику на кухню. Я не могу перестать думать о лете и вообще о многом, поэтому хочу немного ускорить планы. Да ещё и на каникулы не смогу остаться в Хогвартсе из-за этого, нужно будет обсудить кое-какие вопросы с гоблинами, — Дея рассказала всё как есть, всё же Том был единственным, кто был в большей мере посвящён в её проблемы. — Но, честно говоря, будь ситуация иной, не делала бы этого. Такое чувство, будто собираюсь сделать что-то ужасное!       — И что же "ужасного" ты собираешься сделать? — вопрос Тома был задан тем самым тоном, с каким спрашивают детей с живой фантазией рассказать о их воображаемых зелёных человечках.       — Распродать часть библиотеки, — обречённо произнесла Амадея. — Я уже приняла решение, но Дракл! Я чувствую себя от этого просто ужасно, — стукнула кулаком по колену.       — Серьёзно? Хочешь продать часть этих книг?! Да это же сущий бред! Подобное наследие — это настоящий дар предков! — взвился Том, так словно она собиралась продать его фамильную библиотеку, а не свою. — Нет, продашь — потом пожалеешь, я что-нибудь придумаю. И вообще, зачем тебе что-то продавать?       — Всё для того же, — опустив голову и соединив мысочки ног, пробормотала Дея. — Я хочу иметь готовый дом к моменту, как окончу Хогвартс. Не хочу оказаться с вещами на улице, как ужаленная, носиться в поисках жилья.       Том тяжело вздохнул, что-то обдумывая, но почти сразу твёрдо заключил: — Я всё решу.       — Хорошо, — поджав губы, неуверенно согласилась она, всё же продавать своё наследие ей не хотелось, а Том давал надежду всё сохранить.

***

      — Я слышал, что на вечере Слизнорта будет Гуннар Гриммсон!       — Гриммсон? Я как-то прочёл в документах отца, что его подозревают в связи с Гриндевальдом, — поделился информацией Блэк.       — Не к добру это! Гриндевальд явно точит когти на Магическую Англию. Ох, скорее бы всё это уже кончилось.       — Думаю, во всём этом проглядывается чья-то рыжая борода, — шепнула она, склонившись к Реддлу. Тот слегка поднял бровь в молчаливом вопросе.       — Ты же знаешь, он зачастил со мной чай пить, вот там я и заметила письмо для некоего Ньюта Саламандера, и шла там речь о Гриндевальде. К сожалению, прочесть письмо целиком я не успела. Дамблдор вернулся и снова подался в своё философствование, — скривилась Амадея, вспоминая эти высокопарные фразы Дамблдора, которым в пору стать цитатами на страницах учебников по философии. — Скоро случится что-то плохое, я это точно знаю.       — Не знаю, Дея. Не хочу сейчас думать о том, что война может коснуться и Хогвартса. Этот замок долгое время был моей отдушиной и охранной стеной, что была неразрушима, — провёл Том рукой по лицу. Он тоже чувствовал застывшее в воздухе напряжение, что уже давно легло тяжёлым покрывалом на всех учеников. Новости газет с каждым разом всё тревожнее, а Гриндевальд ближе.       — Может ли так быть, что Гриндевальд идёт к Дамблдору? Их явно что-то связывает, что-то большее, чем все думают! — настаивала Амадея. Её шестое чувство всегда было безошибочно точным.       — Дамблдор, Дамблдор! Всегда и везде всплывает Дамблдор! — рыкнул Том. — Если ты права, то его нахождение здесь — угроза.       — Ладно, давай пока оставим эту тему. Всё равно это бесполезно обсуждать, мы всего лишь ученики, — встряхнула головой Дея.       Остальные слизеринцы уже давно переключились с темы войны и живо обсуждали следующую повестку дня.       — Недавно мой отец купил редчайшую книгу, о существовании которой никто не знал! «Истоки великого чародейства» авторства Перетиссимуса Аезэлбалда, — похвастался Нотт. — К сожалению, с продавцом не удалось связаться напрямую, но говорят, у него целая коллекция не менее редких книг!       Тяжёлый взгляд Тома тут же был направлен на Амадею, которая старательно прятала глаза, пытаясь сделать вид, что она никак с этим не связана.       — Да-да, а мой дедушка купил книгу, написанную нашим предком Вайердом Малфоем, — поддержал Нотта Абраксас Малфой.       Странным образом так совпало, что в комнате собрались все те, чьи семьи купили у неё книги. Какое совпадение, особенно тогда, когда она пообещала сохранить библиотеку. Взгляд, сверкающий алым, казалось, мог её испепелить, не оставив ни пылинки. Она уже знала, что так просто не отделается от Тома после собрания.       — Что ж, давайте на этой прекрасной ноте и завершим сегодняшнее собрание, — хлопнул в ладони Том. — Гойл, попрошу тебя ненадолго задержаться.       Все слизеринцы быстро разошлись, ощутив тяжесть магии Тома. Гойл всё ещё не понимал, где он ошибся, и вжимался в стул, опасливо глядя на Реддла. Том обходил Гойла, словно питон, медленно оплетающий кролика кольцами, чтобы удавить и сожрать.       — Гойл, поступали ли тебе приказы в отношении Палмер?       — Н-нет.       — Верно, нет. И я ведь уже говорил, что она теперь часть Вальпургиевых рыцарей. А можно ли вредить своим товарищам?       — Нет.       — Именно, Гойл. Ты же понимаешь свою ошибку и что она за собой влечёт? — спросил Том и, получив кивок, направил палочку на сжавшегося слизеринца. — Nocere.       Холодно слетевшее слово проклятья, и Гойл упал со стула, трясся и хрипел от боли. Алые глаза Тома неотрывно следили за жертвой, упиваясь чужими мучениями. Амадея встала и подошла к Тому. Рука легко легла на его плечо, и острый взгляд тут же уколол её. Чувство угрозы прошлось мурашками по позвоночнику, но она не отступила, лишь нежно улыбнувшись, мягким убаюкивающим голосом обратилась к Реддлу: — Том, думаю, Гойл уже понял ошибку и больше не повторит её. Я, как пострадавшая сторона, уже указала на его неправоту.       — Амадея, ты не понимаешь. Он мог выкинуть не только амортенцию, но и что-то похуже, — с нажимом в голосе сказал Том с такой сталью в голосе, что её рука на его плече дрогнула.       — Том, прошу, остановись на этом, — шёпотом обратилась она к нему. Мольба в её голосе не прошла мимо него.       Том раздражённо поднял взгляд к потолку, делая глубокий вдох. Его зубы сжимались до скрипа, он глубоко дышал, успокаивая магию. Он резко отвёл палочку, прерывая пытку.       — Прочь!       Гойл поднялся настолько быстро, насколько позволяли его ватные ноги, сбивая всё на своём пути, он выволок своё тело прочь из комнаты.       Амадея осталась один на один со всё ещё злым Реддлом.       — А теперь ты! Какого Дракла?! Я же сказал, что всё решу! Почему ты просто не можешь послушать меня и делать, как я тебе сказал?! — прошипел он.       — Том, прошу, не переходи на Парселтанг, я не понимаю его, и я продала уже пару книг ещё до нашего разговора. Это были абсолютно бесполезные книги из ряда философствования или и вовсе биографии. Их только для коллекции и держать! Я не сомневаюсь в твоих способностях, правда!       — Больше. Никаких. Распродаж! Ты хотя бы осознаёшь, какие там книги у тебя?! В не тех руках они станут просто катастрофой! Особенно сейчас, когда Гриндевальд во всю набирает силы. У тебя почти все книги помечены дарами! Да чёрт побери, даже на тебе метка даров, — он резко остановился, снова пытаясь взять себя в руки. — Прошу тебя, будь осторожнее.       — Я осторожна, Том, а ты преувеличиваешь. Гриндевальд сейчас занят другим.       — Ты избегала Поттера, — Не в попад ляпнул Реддл, словно желая одну причину раздражения перекрыть другой.       — Не совсем. Моя магия требует даров, и Флимонт, у которого мантия (та самая, один из даров), заставляет меня немного... — она замялась, не желая говорить, что у неё съезжает крыша при одном лишь приближении мантии, но и лгать тоже не хотелось. — Я просто схожу с ума. Голос в голове требует её получить. Я ощущаю каждый чёртов дар, и каждый хочет вернуть хозяина, того, кого можно назвать Пэверелл. Драклов род!       — Дары хотят вернуться к хозяину и поэтому сводят тебя с ума? — как-то слишком увлечённо спросил он, что-то прикидывая в уме.       — Именно. Палочка за границей у Гриндевальда, кольцо где-то находится в ста милях к северу от Лондона, по крайней мере, в последний раз именно так ощущалось. И хуже всего мантия — она у Поттера, и он таскается с ней всё время! Я еле держусь, чтобы не накинуться на него, — взвыла Дея. Флимонт неплохой парень с общительным нравом, и избегать совместных с ним дежурств пытке подобно!       — Поттер, значит, — ещё более странно протянул Том.

***

      — Это что?       — Мантия.       — Это я вижу, но какого чёрта?       — Эту тайну я оставлю при себе. Теперь у тебя есть мантия. Как ощущения? — полюбопытствовал Том усаживаясь в велеколепное трансфигурированное кресло с изумрудной обшивкой.       "Очередная зелень, " — она закатила глаза и цокнула языком беря обычный скрипучий стул и усаживаясь напротив Тома с мантией в руках.       Амадея закрыла глаза :       — Странно. Такое чувство... Хм, — она сосредоточилась. — Магия из мантии переходит в меня? Это дико странно! Ты не чувствуешь этого? — всучила она мантию в руки Тома.       Он закрыл глаза тоже стараясь ощутить магию артефакта, но увы:       — Нет, абсолютно ничего. Мантия как мантия, — убирая руку от мантии, сказал Том. — Потом сходим за кольцом.       — Ээ, зачем? — удивилась Амадея.       — Чтобы среди нас двоих хотя бы один не ловил сумасшествия, — пожал плечами Том, полностью принимая свою потерю контроля в приступах гнева.       — В твоих словах есть логика.