Сломанные крылья

Солнечный луч, пробиваясь сквозь узкий иллюминатор, рисовал на полу каюты полосы, похожие на золотые струны. Эффи лежала на койке, уткнувшись лицом в холодную стену, словно ища в ней утешение. Тишина, царящая вокруг, обволакивала ее, предлагая забыться во сне, раствориться в безмятежности. Но шепот Монти, глубоко въевшийся в сознание, не давал ей покоя. Он считал себя ее другом, но Эффи знала правду. Для нее он был всего лишь призраком, приносящим с собой не просто траву, а иллюзии, которые на мгновение приглушали боль, а затем усиливали ее в десять раз. Монти был добрым, иногда даже наивным. Он наивно верил, что сможет помочь ей своей добротой, даже если такими странными методами. Эффи открыла глаза и увидела оставшиеся бычки, валяющиеся на полу. Ей было трудно дышать, как будто ее легкие заполнены дымкой тумана, из которого не видно выхода. Ей было трудно жить, каждый день казался бесконечным тоннелем, из которого не видно света. — Эффи, Эффи, — шепот Монти перешел в крик, его руки нежно и неуверенно трясли ее плечи. Монти уже не раз видел ее лежащей без движения, в очередной глубокой пропасти, откуда ее вытаскивала лишь его рука, полная нежности и страха. Но он никогда не отваживался позвать врача, ведь тогда ему бы пришлось ответить за свой смертельный товар. Откуда у подростков могла бы быть травка? Ответ очевиден, и к сожалению правдивый, они украли её. Из-за этого могли бы посадить их двоих за решётку до их восемнадцатилетия, а после просто бы выкинули в космос. Эффи слабо открыла глаза, разглядывая замешанные в тревоге черты лица Монти. —Прости, — лишь из вежливости прошептала она. Хоть и ей нет дела до вежливости и норм приличий, этот парниша доставляет ей всё необходимое, а значит с ним стоило бы переходить через свои принципы, хоть иногда, — я просто задумалась. Стонем наклонилась и лениво подняла с пола бычок самокрутки. На этот раз она выкрутила все самокрутки приготовленные Монти слишком быстро. С каждым разом она делала это всё быстрее и быстрее. — Эффи, — Монти постарался сделать голос спокойным, хотя внутри него кипела тревога. — Тебе нужно отдохнуть, пожалуйста, отдохни. — Не хочу, — прошептала Эффи, ее глаза были затуманены, она уже не отличала реальность от галлюцинаций. — Я хочу еще, хочу еще. Монти чувствовал себя бессильным, как будто он был заперт в клетке с диким зверем, которого не мог укротить. Он хотел помочь, но не знал как. Он хотел ее спасти, но знал, что опять принесёт ей очередную дозу смерти. Он хотел перестать это делать, но уже не мог. Он встал и подошел к иллюминатору, глядя на бескрайнюю пустоту космоса. В его голове крутились мысли, от которых хотелось закрыться от всего мира. Ему было больно видеть, как Эффи медленно убивает себя, как она тонет в пучине зависимости. — Эффи, — прошептал он, поворачиваясь к ней, его голос был слабым и тревожным. —Я не могу смотреть, как ты делаешь это с собой. С губ девушки сорвался тихий смешок. Вся ситуация казалась ей забавной. Монти сам предложил ей свою помощь в доставке травы, а сейчас он говорит, что больше не может на это смотреть. Эффи медленно перевела на него свой взгляд. Этот разговор её утомлял, ей хотелось посидеть в тишине, а не проходить один и тот же разговор по несколько раз. —Монти, — она аккуратно протянула его имя, почти зачарованным голосом, — не говори глупости. Эта интонация всегда сбивала Монти с ног. Он не мог не поддаться ей. Чёртова Стонем. Он хотел её послать. Очень хотел. Но не мог. Не сейчас. — Я не шучу, — Монти заметил её усмешку, его голос задрожал от гнева и отчаяния. — Я не могу более смотреть, как ты уничтожаешь себя. Эффи уставилась на него пустым взглядом. Она не понимала, что он имеет в виду. Ей казалось, что она живет свою жизнь так, как ей хочется. Она делала то, что ей нравилось, и не хотела изменять свои привычки. — Монти, — прошептала она, ее голос был мягким и усталым. — Ты не можешь меня понять. — Я хочу понять, — сказал Монти, приближаясь к ней. — Я хочу помочь тебе. — Ты не можешь мне помочь, — ответила Эффи, ее голос стал твердым и холодным. Монти почти потерял силы. Он упал на колени на пол рядом с койкой, на которой сидела Эффи. На её лицо падали лучи солнца через иллюминатор, освещая ее бледную кожу и затуманенные глаза. Она казалась нежной и хрупкой, как фарфоровая кукла, которую можно разбить в миг. — Монти, — прошептала она, ее голос был слабым и нежным, но в нем звучала не просьба, а постановление. — Ты знаешь, что я сделаю, если ты снова попытаешься отнять у меня мою свободу. Монти переполняли эмоции изнутри. О какой свободе вообще могла идти речь, если Эффи уже давно погрязла в пучине зависимости. — Когда он был рядом с тобой, ты не употребляла так часто, как это делаешь сейчас. — он почти прокричал это, теряя контроль над своими эмоциями. Он хотел, чтобы она опомнилась, чтобы наконец взяла себя в руки. Эффи усмехнулась, ее улыбка была грустной и горькой. Эффи помнила его, она не могла о нём забыть даже под травой. Несмотря на попытку сдержать свои эмоции, одна единственная слеза скатилась по её щеке. Воспоминания были слишком яркие, чтобы Стонем смогла от них легко отмахнуться. Она любила его. Нет. Она жила им. — Это было по-другому, — прошептала Эффи, голос хриплый от боли и тоски. — Тогда у меня была надежда. Она поднялась с кровати, пошатываясь, и подошла к иллюминатору. Вдалеке виднелся космос, звезды окружали Ковчег и горели вокруг. Эффи смотрела на них, но её взгляд был пуст, лишен какого-либо тепла или надежды. — Теперь у меня есть только пустота, — продолжила она, не оборачиваясь к Монти. — Ты можешь запереть меня, отнять мою свободу, но ты не можешь отнять у меня то, что уже утеряно. Она снова повернулась к нему, глаза полные невыразимой боли. — Ты знаешь, что я никогда не смогу забыть его, — прошептала она, голос трепетал от невысказанной любви и отчаяния. — Как бы сильно я ни старалась, как бы сильно ты ни старался, память о нем всегда будет со мной. Монти опустил голову вниз, сжимая свои руки в кулаки так, что костяшки побелели от напряжения. Грин как никто другой знал, что Эффи никогда не сможет отпустить смерть своего возлюбленного. Какой бы безразличной она не казалась всем вокруг, внутри неё бушует ураган, который с каждым днём всё больше и больше её убивал. — Я знаю, — прошептал он, голос хриплый, будто его горло сдавило невидимой рукой, — прости, что напомнил. Он поднял голову, но взгляд его оставался устремлённым в пол, не в силах встретиться с её печальными глазами. Он боялся увидеть там ту пустоту, которая пожирала её изнутри, ту пустоту, что начинала затягивать и его самого. — Но я не могу стоять и смотреть, как ты губишь себя. Как ты убиваешь себя, — продолжил он, голос его дрогнул, но он не позволил себе показать свою слабость. Монти шагнул к Эффи, но она отступила назад, словно боясь его прикосновения. В её голове было множество воспоминаний, которые не утихают, а наоборот нападают на неё с новой силой. Они стояли в тишине, которую никто из них не хотел нарушить, а может просто никто из них не мог подобрать правильные слова, которых, возможно, вообще нет в данной ситуации. Дверь каюты распахнулась, нарушая тягостную тишину, окутывавшую Эффи и Монти. В проеме появился Джаспер, его появление ожидаемо, как восход солнца. Ни один из них не повернулся, не желая прерывать молчаливую дуэль, разыгрывающуюся между ними. Взгляд Джаспера упал на пол, усыпанный окурками, и он закатил глаза, будто бы в знак немой укоризны. — Эффи, как всегда, выкурила свои сигареты раньше нас, — произнес он, голос его был легким, игривым, как будто он не замечал тяжелой атмосферы, витающей в воздухе. Джордан не задумывался о причинах её тяги к траве. Ему было плевать. Он воспринимал Эффи просто как подругу, с которой можно было провести время под воздействием наркотиков. На лице Эффи расцвела ее фирменная улыбка, хитрая, как маска, скрывающая бурю эмоций. Она повернулась к Джасперу, словно просыпаясь от забытья, оставляя за собой шлейф тайн и невысказанных чувств. Джаспер, не замечая ее скрытой боли, развалился на стуле, извлекая из тайника свою прелесть – самокрутку. Он был поглощен желанием раствориться в дыму, укрыться от суровой реальности в теплом облаке иллюзий. Эффи, шагая к нему, словно кошка, продолжала демонстрировать свою безмятежную улыбку, не раскрывая своих настоящих намерений. Ее рука, легкая и хрупкая, скользнула по груди Джаспера, а ее взгляд, полный лукавства, заглянул ему в душу. — Поделишься? — прошептала она, голос ее был мелодичным, соблазнительным. Джаспер — знаток её уловок, поэтому распознал эту игру. Чертова Эффи Стонем, словно чародейка, опять включила свои чары, и как им не поддаться? А может, он просто не хотел? Женское внимание ему доставалось не часто, а тут — Эффи, яркая, неповторимая, кружилась вокруг него, словно мотылек вокруг пламени. И как тут жалеть о самокрутке? Он понимал, что за первой пойдет вторая, третья, но ей, Эффи, он был готов отдать все, что у него есть. Он достал из тайника еще одну самокрутку и протянул ее Эффи, словно жертву, принесенную к алтарю ее обаяния.

***

Но, как и все прекрасное, это не могло длиться вечно. Несмотря на все усилия Монти отговорить Эффи от пагубной привычки, его слова скользили по ней, словно капли дождя по стеклу. Единственный способ хоть как-то контролировать ее употребление - продолжать воровать для нее траву. Однако и самые умелые воры могут быть пойманы. Эта участь не обошла и Монти. Он ловко подменял траву или таблетки на что-то похожее по виду. Но однажды он не успел сделать замену, и работники агростанции застали его на месте преступления. Монти надеялся, что никто не заметит, что он не успел заменить украденное, и завтра он сможет все исправить, но удача отвернулась от него. Вся их наркоманская троица была поймана. Им грозило быть выброшенными за борт Ковчега, но их юный возраст спас им жизнь. Вместо этого их поместили в тюремный отсек, где содержалось множество других подростков, преступивших закон.