Один час - и я рядом

— Валентин Сергеевич. На неё солнце не действует. Несмотря на предупреждающую фразу, смысл которой я и знать не знала, мужчина лишь сильнее обхватил кнутом мои запястья. Пошевелиться было невозможно, как бы я ни пыталась. В нескольких метров от нас послышались чьи-то тяжёлые шаги: я могла их услышать, как только опустила голову на землю. Поджав тонкие губы, я чувствовала, как ладони мои начинают дрожать. — Что вы здесь устроили? — низкий, но громкий голос Бабы Нюры послышался за несколько метров. Она подбежала к незнакомцам сзади и готова была кинуться ко мне. Однако лишь для меня эти люди были незнакомцами. — Чего Вы на неё взъелись? Отпускай её, — Баба Нюра плавно перешла от обращения на «Вы» к обращению на «ты», я заметила, что с каждым словом её голос становился суровее. С каждым взглядом на меня, беспомощно летающую на траве, она становилась жестче. Один из стоящих передо мной обернулся на старушку и резко отпустил мои руки, грубо выдергивая кнут. Мужчина решил не идти против Бабы Нюры. Видимо, он так же как и я успел приспособиться к её строгому нраву. — Мы приняли её за пиявца. Чёрт знает, какие опасности здесь разгуливают, — грубость голоса этого мужчины не уступала грубости голоса старушки. Однако он всё же был тише, мягче. Баба Нюра приблизилась ко мне, она заслонила меня от незнакомца, в то время как я приподнялась на локтях и почувствовала кровь на губах. — Поэтому нужно на каждого встречного с кнутом бросаться? — Баба Нюра снова уткнула руки в боки, и между двумя людьми завязался разговор, который я не смогла уже слышать. Прикоснувшись к ушибленному носу, я глухо прошипела. На тонкие пальцы капала кровь, а я пыталась восстановить сбившееся дыхание. Я оперлась ладонью о землю, пытаясь подняться на ноги. Но боль разлилась по венам, и сделать задуманное было проблематично. — Давай я помогу, — опустившись рядом на колени, парень протянул мне широкую ладонь, за которую браться не хотелось ни капли. Я выдохнула и, не глядя на него, смахнула темные кудри с покрасневших глаз. — Сама поднимусь, — я ответила коротко и без колебаний. Несмотря на то, что через несколько секунд я оказалась на ногах, краем глаза я заметила, что раскрытые ладони парня так или иначе перебирались по воздуху. Будто он готовился к тому, что самоуверенность меня подведет. Однако этого не случилось, и он несколько раз с опущенным взглядом хрустнул длинными пальцами. Затем и вовсе взялся ими за большой арбалет в руках. — А его ты зачем с собой притащил? — Баба Нюра оглядела парня, стоящего рядом со мной, и некая брезгливость появилась на её лице. В тот момент я поглаживала губы, смахивала с них кровь. После вопроса старушки я переглянулась с каждым из присутствующих и поняла, что Баба Нюра знакома со всеми. Парень несколько раз поморгал глазами и недоуменно продолжил глядеть в землю под ногами. — Может не будем об этом снаружи разговаривать? Пошли в дом, — у мужчины, который некоторое время назад разговаривал с Бабой Нюрой, я смогла разглядеть только странный шрам на лице. Он сжал черный кнут в обветренных руках и направился к дому. Старушка последовала за ним и даже обогнала мужчину, как будто она не разрешала входить постороннему человеку первым. Повернув голову в сторону, я наткнулась взглядом на стрелу, которая застряла в земле. На стрелу, которая не задела меня. Ускоренным шагом я направилась к тому месту и одним движением руки вырвала стрелу из травы, переливающейся на солнце. Парень внимательно следил за моими действиями, и я поняла, что он до сих пор побаивается меня. Я догадалась об этом по одному только виду: он направил на меня арбалет, сам того не осознавая. Как только я оказалась напротив него с протянутой рукой, в которой лежала стрела, он оглядел меня с головы до ног и медленно кивнул головой. Тонкие пальцы вжались в стрелу, и он без слов забрал её. Повисшая тишина даже меня напрягала. — Да успокойся ты, не пиявец я, — моя фраза могла звучать грубо, но я смягчила голос, и тогда даже казалось, что я насмехаюсь. Убрав ладони в карманы серых штанов, я отчаянно вздохнула: светлая ткань была испачкана на коленях и ляжках. Друг за другом мы направились в дом.

***

Баба Нюра, к огромному сожалению, решила побыть врачом для меня. Но способы ее лечения оказались не такими нежными, какими я могла бы их себе представить. Опустившись на стул перед круглым столом, на тот же стул, в котором я сидела перед появлением незнакомцев, я следила за действиями старушки. Она намочила мягкую ватку перекисью водорода и со строгим лицом подошла ко мне. Я даже вжалась лопатками в спинку стула. — Валь, тебе паранойю лечить нужно. Не дело так на людей бросаться, — проговорив низким голосом, Баба Нюра прикоснулась толстыми пальцами к моему подбородку, а другую руку с ваткой прижала к кровоточащему носу. Она протирала кожу, но так сильно давила на нос, что я часто дергалась. Пальцы буквально обхватывали мой подбородок, дабы я не сделала лишнего движения. — С вампирами никогда рядом не бывала? Порой ты удивляешь меня своим спокойствием. Эти твари могут быть повсюду, — Валентин Сергеевич сложил руки на груди и прошелся по комнате. Я почувствовала, как старушка сжала кончик моего носа. Негативные эмоции завладели ей, а руки не руководствовались и так разгорячившемся разумом. Я даже слабо простонала от боли. — Всё, хватит. Спасибо, — я прошептала ей эту фразу, после которой Баба Нюра отпустила меня. Она отдала мне влажную ватку, и я склонилась над своими коленями, уже нежнее протирая ушибленное место. Старушка отошла к открытому окну, но не спускала глаз с Валентина Сергеевича. — И что же получается? Вы теперь охотниками на вампиров стали? — Баба Нюра оглядела их вместе, никак не отреагировав на слова мужчины. Ее любовь к высмеиванию даже в такой ситуации никуда не делась. Валентин Сергеевич кивнул головой, делая вид, что он не замечает никакого сарказма. — Мы дали друг другу слово, что уничтожим любого кровососа, который попытается людям жизнь испоганить, — мужчина продолжил расхаживать по комнате, будто он находился под напряжением. Лёва сидел ближе к двери, и он уверенно кивнул в знак согласия со словами своего наставника. После этих слов в моей голове стали появляться новые картинки, связанные с вампирами и другой нечистью. Они мелькали в глазах, так, словно я была в «Буревестнике» в 1980-ом. От этого стало душно. Я качнула головой и, смахнув последние капли крови из-под носа, поднялась на ноги. — Я на свежий воздух, — приподняв руку в воздухе, я указала на приоткрытую дверь и мигом направилась к ней. Голос Валентина Сергеевича задержал меня у самого выхода. — Лёва. Выйдите вместе, — мужчина быстро проговорил, на что парень распахнул свои глаза и весь выпрямился, как по команде приподнялся. Я обернулась на него и тяжело вздохнула. Как бы я ни хотела побыть тогда в одиночестве, делать мне было нечего. Несколько секунд я простояла на месте, а затем склонилась к двери. — К собакам пойдём, — тихо обратившись к Лёве, я оттолкнула дверь и слегка придержала её. Парень пошел за мной, довольно быстро поравнявшись в темпе ходьбы. Он убрал ладони в карманы темных летних брюк. — Они меня как-то не особо любят, — Лёва пожаловался мне, на что я могла только по-доброму усмехнуться. Но улыбка не хотела появляться на моём лице. Я приподняла темные брови и безразлично пожала плечами. — Полюбят, — это слово я сказала с такой твердостью в голосе, как будто я была уверена, что собаки правда его полюбят. Я была уверена, что эти животные способны полюбить любого. Собаки могут дарить такую любовь, какую может не дарить человек. Минуту спустя мы оказались рядом с несколькими собаками. Стоило Лёве приблизиться к ним, мои друзья начали злобно скалиться. Я приподняла руки, и парень тут же остановился на месте. — Чш-ш-ш. Это свои, — произнеся это тихим, спокойным голосом, я подошла ближе к собакам. Найдя в них самого дорогого мне, я подозвала его к себе. Он прижался лапками к ступне моей ноги, и я наполовину обернулась к Лёве. — Иди сюда, не бойся, — я опустилась на корточки и стала нежно гладить собаку, которая очень сильно хотела ко мне на руки, она просилась. Светлые глаза просили за неё. Однако, когда Лёва медленно и с опаской опустился рядом со мной, питомец сначала сделал шаг назад своими лапками. Затем собака стала обнюхивать неизвестного, нового человека. Только через несколько секунд Лёва протянул едва дрожащую ладонь и тут же вздрогнул, потому что собака стала весело облизывать его пальцы. Я лишь следила за происходящим, смотрела на прямые волосы, которые спадали на глаза парня, тем самым не давая мне прочитать эмоции. Лицо было спокойным, в какой-то степени даже печальным. Казалось, что человек не получал никакой радости от взаимодействия с животными. Или делал вид, что не получал? В лагере стояла полная тишина. Я едва могла слышать пение птиц. Последний раз оглядев собак, я поднялась на ноги. — Как тебя зовут хоть? — голос Лёвы прервал все мои мысли, я не сразу решилась отвечать на этот вопрос. Он взглянул на меня, продолжая гладить гладкошерстую собаку, и даже не смахнул волосы с глаз. — Саша, — ничего кроме имени я не сказала, а просто продолжила смотреть на радостных собак. Животные были рады появлению нового человека, нового друга. Лёва отвернулся обратно к собакам, начиная даже играться с ними. — Мне приятно познакомиться, — после этой фразы я несколько секунд простояла на месте. Несмотря на то, что Лёва никак не мог видеть мои действия, я благодарно кивнула головой и ничего не ответила. Я не сказала, что мне также было приятно. Отойдя на несколько шагов назад, я опустилась на мягкую траву и приняла в объятья одну из собак, подбежавших ко мне. В нескольких метрах друг от друга мы молча игрались с этими мягкими и добродушными питомцами. Именно так я познакомилась с Лёвой Хлоповым, жизнь которого была неразрывно связана с несчастным лагерем. Жизнь которого была травмирована. А я даже об этом не догадывалась.