Один час - и я рядом

Ворота «Буревестника», до которого я доехала за 2 часа, могли сразу же отпугнуть от себя любого прохожего. Не могу сказать, что меня отталкивала сама картина этого лагеря, но некое удивление родилось внутри, когда я полностью огляделась у главного входа. Что же с ним случилось? Я никогда не отличалась терпением и поскорее хотела узнать причину всех слухов, которые ходили за пределами лагеря. После того как я толкнула незакрытые заржавевшие ворота, они с неприятным скрипом разошлись в разные стороны. Зайдя на территорию «Буревестника», я медленно и осторожно направилась, куда глаза глядят. Я надеялась выйти к какому-нибудь домику и найти в нем Бабу Нюру. Обстановка в лагере потихоньку нагнетала, даже небо в тот день не было чистым, ярко-голубым. На нем застыли сероватые тучи, из которых готов был полить дождь. Именно поэтому я решила: нужно как можно быстрее добраться до дальнего родственника моей матери. До июня 1981-го у Бабы Нюры я была несколько раз. Мама рассказывала мне про неё как про помешанную старушку, которая закрылась в своем лагере и ничего кроме него не хотела знать. Только по одному описанию можно предположить, что их отношения были не самые лучшие. Однако, как ни странно, ко мне эта старушка относилась теплее, чем отчим. Не посещая Бабу Нюру на протяжении двух лет, я даже не могла подумать, что тепло под влиянием долгой разлуки рассеялось. Не успела я подойти к дому, как глаза приметили впереди фигуру в темно-синем рабочем халате и таким же платком на голове. Женщина кормила нескольких собак с темной шерстью, и в ней я сразу узнала нужного мне человека. Бесшумно приблизившись, я убрала руки за спину и глубоко вздохнула, дабы сказать хоть какую-то фразу. Всю первую половину дня я провела в одиночестве и без собеседника. — Здравствуйте, Баба Нюр, — сказав это тихим голосом, я сначала усомнилась в том, что она вообще меня услышала. Но когда женщина резко обернулась, забыв про своих питомцев, выражение моего лица поменялось. Ведро, в котором несколько минут назад лежали куски свежего мяса, чуть не выпало из её рук. Но она удержала его и, даже ничего мне не сказав, быстрым шагом ушла внутрь дома. Я проследила за ней виноватым взглядом, хотя сама до конца не понимала, в чем была моя вина перед ней. Я опустила взгляд, уткнула его в землю, но собаки, подбежавшие ко мне, не позволили глубоко задуматься. Каждую из них я узнала, и они узнали меня. Я поставила спортивную сумку на грязную землю и со всей нежностью протянула ладони к единственным существам, которые тянулись ко мне тогда. — И тебе здравствуй, — после этих слов я опустила руки на шерсть одной из собак, которая запомнилась мне больше всех, к которой меня притянуло с самого начала. Ее яркие светлые глаза смотрели прямо на меня, теплый розоватый язык облизывал мои пальцы, и от такого контакта становилось спокойнее. Улыбка сама лезла на моё лицо, несмотря на то, что улыбаться было мне не свойственно. Природа и животный мир выступали прекрасным лекарством для меня, в разгар лета они всегда лечили душу.

***

Баба Нюра заговорила со мной только через два дня. Я не смела лезть к ней с расспросами, знала, что рано или поздно она сама придет ко мне. Нескольких визитов мне хватило, чтобы приспособить себя к её нраву. Но некая обида все равно присутствовала. Резкий прием, на котором меня на самом деле никто и не принял, заставил задуматься о причинах такого отношения. Так или иначе, мои мысли могли быть ошибочны, и мне оставалось только ждать. Погода, на удивление, стояла ясная. Я сидела на ступеньках и поглаживала своего лохматого друга, лежавшего у моих ног. Светлая футболка без какого-либо рисунка была надета на тело, а на ногах серые спортивные штаны с темно-красными кроссовками. С детства я была вдумчивым человеком, который любил лишний раз подумать о жизни на природе. Тогда я только думала о последних событиях этой жизни. И продолжила бы думать, если бы не услышала скрип двери сзади себя. Баба Нюра вышла и, уткнув руки в боки, невнятно пробормотала что-то себе под нос. — Идем внутрь. Хватит здесь собак моих баловать, — грубая женщина обратилась ко мне, и я последний раз провела пальцами практически заснувшему питомцу по голове. Делать было нечего, я сама хотела наконец заговорить с пожилой женщиной. Так что я поднялась на ноги и зашла в одно помещение с Бабой Нюрой. Расположившись на стуле рядом с ней, я аккуратно сложила руки на круглом столе и уступила старушке право начать разговор. — Я знаю, что мать твоя скончалась. Знаю, что отчим из дома выпроводил, — Баба Нюра начала разговор в грубой форме, отчего я свела темные брови и сцепила пальцы между собой. Я заметно напряглась, ибо не каждый день доводилось слышать такой низкий голос у женщины. Откуда она могла знать, что отчим именно выгнал меня? Я не решилась задать этот вопрос, который так и хотел сорваться с языка. Я взглянула на её изуродованное лицо, изображая на своем негодование. — Именно поэтому Вы так холодно меня встретили? Решили за отчимом повторить? — проговорив это спокойным голосом, я все равно не пыталась скрыть обиду, которой была движима на тот момент. Баба Нюра села за один стол со мной и даже готова была ударить по круглой поверхности ладонью, но почему-то не ударила. — Ты не приезжала год назад сюда. Ты понятия не имеешь, во что этот лагерь превратился. Так что будь добра, не обвиняй меня в холодности, — Баба Нюра ответила обидой на обиду. Только это было очень сложно заметить. Я отклонилась на спинку стула и слабо фыркнула, устремляя взгляд обратно на женщину. — Тогда расскажите мне, — с помощью этой короткой фразы я высказала всё своё желание знать про «Буревестник». Баба Нюра покачала головой и взглянула на открытое окно. Целую минуту она молчала, а я боялась нарушить поток её мыслей. Она пыталась все вспомнить, но я знала, что старушка в любом случае не расскажет мне полноценную историю. — В логово ходячих мертвецов он превратился. Дети друг друга кусали и подчиняли себе души, а никто из взрослых в это не верил, — после этих слов в сердце стала закрадываться необъяснимая тревога. Я выпрямилась всем телом и даже слегка склонилась над поверхностью стола. — Что Вы имеете в виду? — в моем голосе проступала легкая дрожь. Необходимость в бóльших подробностях преследовала меня, и это было чувством не из приятных. Я не понимала словосочетание «дети кусали и подчиняли души». — Чего конкретно ты хочешь от меня? То и имею в виду, дети жрали друг друга. Становились пиявцами и жрали. У них вампир главный был, да только один смышленый мальчик из отряда убил его и перенял на себя кровь вампирскую, — Баба Нюра подбирала самые мерзкие глаголы и прилагательные, самую устрашающую интонацию, только чтоб меня напугать. И ей это удалось. В голове стали всплывать картинки, которые я могла составить со слов старушки. Если бы я была на момент этих мерзких происшествий здесь, мне было бы тяжелее их составлять. Баба Нюра сделала определенный акцент, когда говорила про мальчика, уничтожившего главного вампира. Я смогла уловить нотки некого раздражения в её голосе. Кажется, её отношение к нему было такое же пренебрежительное, как и к моим родителям. — Этот «смышленый мальчик» с вампирской кровью на свободе сейчас, что ли? — я оперлась ладонями о стол, и нужен был лишь повод для того, чтобы поднять меня на ноги. Во время таких историй я не могла спокойно сидеть на месте. Баба Нюра странно оглядела меня и усмехнулась самой себе. Не по-доброму усмехнулась. — Все-таки тебе нужно было приехать в этот лагерь. Хоть с людьми была бы рядом, не так уж и плохо те дети себя показали. Подружилась бы с ними, может сейчас не была бы такой чудной, — женщина так и не ответила на мой вопрос, она перешла совсем на другую тему. Я тяжело вздохнула, но решила больше не возвращаться к незнакомому мальчику. Легонько постучав пальцами по столу, я покачала головой с темными кудрявыми волосами. — Мне они не нужны, — я сказала это чересчур самоуверенно, внутри меня что-то пошатнулось от подобной уверенности, над которой Баба Нюра непременно посмеялась. Она кивнула головой с каким-то притворством и сложила толстые руки на груди. — Есть такие, кто схожего мнения с тобой. Только вот все они потом либо из окон выпрыгивают, либо руки вскрывают, — её слова и стали поводом для меня подняться на ноги. Я резко оттолкнулась от стола и, прикрыв глаза, шагнула назад. Я сразу поняла, на что именно намекала Баба Нюра. В глубине души я даже смутилась слегка. — Баба Нюр, давайте не будем об этом. Пожалуйста, — последнее слово я практически прошептала. Старушка снова пожала плечами, но действительно решила не продолжать разговор об этом. Как бы она ни хотела высмеивать мою чудную натуру дальше, этот разговор все равно был прекращен. Мы услышали резкий лай собак снаружи, который вмиг прекратился, как по щелчку пальцев. Баба Нюра, как большая хозяйка своих питомцев, все ещё сидя за столом, наклонилась в сторону, дабы выглянуть через открытую дверь. Я обернулась и без раздумий направилась на улицу. — Подожди, дуреха, это опасно! — Баба Нюра попыталась остановить меня повышенным голосом, но ей это не удалось. Я вышла на крыльцо и увидела, что собаки лежат на прежнем месте, спокойные и невредимые. Сначала я подумала, что мне послышалось, но, вспомнив реакцию старушки, тут же отмела эти мысли. Полностью убедиться в том, что мне не послышалось, я смогла, когда в нескольких метрах от дома послышались чьи-то голоса. Только подойдя ближе и притаившись за углом дома, я поняла, что голоса мужские. Выглядывать было нельзя, я могла подвергнуть себя опасности, которой даже сама не знала. Я решила хотя бы подслушать разговор этих людей, но упустила одну вещь: под моими ногами на траве валялись разные игрушки и прочие приспособления для собак. Так что я, не глядя под ноги, наступила на одну из игрушек, заставляя её издать короткий, но громкий звук. Я дернулась на месте, и тогда сердце в пятки ушло. — Лёва! — после этого восклицания в мою сторону полетела острая стрела, от которой я смогла благополучно отклониться. Однако это было лишь полбеды. Поддавшись телом вперед, я не учла того, что меня могут заметить. Пребывая в паническом состоянии, я на некоторое время перестала здраво мыслить. И крепкий кнут, который оказался на моем запястье, был мне наказанием. Резким движением меня буквально вытянули из-за угла дома. Я не смогла ничего сделать и последовала за черным кнутом, через несколько секунд оказавшись на земле. Я ударилась о неё лицом, и кровь мгновенно проступила на губах и под носом. Боль разлилась по всему телу, я неприятно зажмурила глаза и прижала пальцы к носу. — Что за.. чёрт..! — на последней ноте я повысила голос, потому что чьи-то руки грубо перевернули меня на спину. Я продолжила прижимать ладонь к разбитому носу, с зажмуренными глазами, ведь лучи солнца падали прямо на моё лицо. Через несколько мгновений свет перестал падать на меня, второй человек загородил его спиной, но распознать этих людей или вообще увидеть их я не смогла. — Валентин Сергеевич. На неё солнце не действует, — эти слова были сказаны подобно скороговорке, мягким и менее низким голосом, чем то восклицание, при котором меня и заметили. Концы кнута на запястьях стали невыносимо жечь, и от этого становилось ещё хуже. Передо мной стояли подросток и взрослый мужчина, которые загораживали собой солнце и которые секунду назад хотели меня прикончить.