3 причины влюбиться в тебя

      Виён практически не удивляется, когда, вернувшись в общежитие после отработки читки, поздней ночью замечает на кухне Мэй. Та барабанит пальцами по столу, пока на её телефоне прогружается иконка YouTube, и все вопросы тут же отпадают.       — Не спится? — Виён дотрагивается до её плеча, привлекая к себе внимание, а младшая вздрагивает. Бисерные браслеты с лёгким перезвоном бьются друг об друга.       — Не совсем, должен был выйти трейлер, — Мэй вскидывает голову, смотрит на Виён пытливо и не скрывая блеска в глазах, так, что та даже не сразу понимает, что от неё хотят. Со следующей фразой наступает озарение, — не хочешь посмотреть со мной?       От мысли о том, что младшая не просто отмахнулась от её, а предложила провести вместе хотя бы немного времени, почему-то стало теплее. И всё внутри Виён интуитивно подалось ближе, но она тут же себя остановила.       Трейлер нового камбэка Stray Kids-сонбэнимов. Почему-то девушка тут же поймала себя на мысли о том, что не может пошевелиться, а Мэй — ждала ответа, уже готовая отодвинуть возле себя стул. На принятие решения была всего секунда, даже мгновение, и Виён, мысленно убеждая себя в том, что делает это исключительно ради Мэй, кивнула, садясь на предложенное место. Садясь осторожно, в неловком осознании того, кого она вот-вот увидит на экране. От этой мысли, кажется, начинали пылать уши.       Ей всё ещё с трудом верилось в то, что их разговор пару дней назад был настоящим. Это казалось сном, потонувшим в ночном свете фонарей, неясным бредом, появившемся в её сознании от переутомления. Разве он мог на самом деле позвать её на свидание? Разве она могла действительно согласиться?       Мэй же тем временем, не замечая её метаний, запустила видео, опубликованное около получаса назад. И Виён невольно прикусила щёку изнутри, когда на экране появилась знакомая улыбка ямочками и сияющие лисьи глаза. Потому что что-то изменилось. Всё это время оно нарастало внутри Виён, становилось всё больше и больше, крепло, а теперь не вырывалось наружу только огромным усилием воли.       Это пугало. Лишало контроля и заставляло забываться, теряться в реальности и размывать концентрацию, особенно остро ощущаясь в этот самый момент, когда после появления Чонина на небольшом экране чужого телефона Виён больше не замечала никого.       — Интересно, какой в этот раз будет хореография? — как только видео завершилось, Мэй откинулась на спинку стула, заново закалывая чёлку. Видимо, вопрос был риторическим и Виён не предназначался, поэтому младшая даже не заметила, как девушка неопределённо повела плечами.       Иногда Виён Мэй не понимала — у них и так было катастрофически мало свободного времени, они работали почти без выходных и отдыха, но младшая всё равно умудрялась находить время, чтобы следить за хореографиями Stray Kids-сонбэнимов и разучивать партии Ли Минхо. Это казалось невероятным, но потом Виён приходилось напоминать себе, что для Мэй танцы приравнивались к кислороду, и всё вставало на свои места.       Между ними повисло молчание — сонное и усталое, отчаянно требующее отдыха, такое молчание, которое обязательно предвещает прощание и фразу «увидимся утром». Но девушки продолжали сидеть, каждая думая о своём. И тишина убаюкивала, сглаживала все колючие и острые углы, заставляя их ненадолго забыть, где вообще они находятся.       Эту тишину стоило бы прервать, наконец-то разойтись по своим спальням, потому что ранний подъём к расписанию никто не отменял, но они так и не двигались. Только в один момент Мэй начала позвякивать браслетами.       — Кстати, — вдруг нарушает тишину она, словно действительно внезапно вспомнила о чём-то, что собиралась сказать уже давно, — завтра я хочу ненадолго выйти в лайв. Присоединишься?       Просьба была неожиданной и внезапной, потому что на большей части своих лайвов Мэй танцевала. И слишком уж редко она вела обыкновенные прямые эфиры, чтобы приводить на них кого-то.       — Сухи-сонсэним попросила? — вопрос вырвался сам собой, но попал точно в цель, заставляя Мэй отвести взгляд и слегка поджать губы. Виён не была глупой и прекрасно понимала: все видели, что их группа разваливается, но никто ничего не собирался предпринимать для того, чтобы что-то изменить.       Доверие между ними практически разошлось по швам, но на сцене и перед камерами, для каждого фаната они всё ещё должны были оставаться единым целым. И с каждым днём сделать это становилось только труднее.       — Просто скажи ей, что в это время у меня было расписание, ладно? — Виён постаралась выдавить из себя улыбку, осторожно погладив младшую по плечу.       Меньше всего она хотела, чтобы по её вине у Мэй были проблемы, но заставить себя она не могла. Если компании и их менеджеру так нужен совместный лайв, пусть скажут об этом Ари. Виён поднялась на ноги, стараясь сделать это осторожно, без лишнего шума и скрипа ножек по полу.       — Я пойду спать, — она снова осторожно улыбнулась профессиональной улыбкой, надеясь сгладить новые, появившиеся только что углы, — Доброй ночи, Мэй.       И Виён уже практически скрылась в дверном проёме, почти успела спрятаться от новой волны накрывшей её неловкости, от новой волны злости на саму себя, как вдруг младшая пробормотала:       — Но она ведь знает твоё расписание, онни.       — Тогда просто скажи ей, что я отказалась.       Мэй медленно кивнула и ничего не ответила. Виён смотрела на неё несколько долгих секунд, словно ждала, что та может сказать что-то ещё. Но она молчала и тогда Виён скрылась в своей спальне также тихо, как и вышла из-за стола.       Вот только уснуть снова не удавалось, потому что, казалось, все мысли и чувства, которые она сдерживала в себе, отвлекаясь на работу, теперь навалились волной по силе своей похожей на штормовое предупреждение. Она думала о своём кавере, об их группе, о Чонине-Чонине-Чонине, и никак не могла переключиться с последнего, сколько бы раз не переворачивалась с боку на бок.       Мыслей в голове было так много, что Виён не могла найти себе места. Пролежав в постели ещё несколько минут и так и не поймав сон, девушка не придумала ничего луче, чем ненадолго заглянуть в Bubble. Ведь Sunny всегда с радостью поддерживают с ней диалог, с удовольствием рассказывают что-то своё, отвлекают от тяжёлых и тревожных мыслей. Поэтому девушка, больше не медля ни секунды, зашла в приложение, где несмотря на позднее время, Sunny тут же начали отвечать на её сообщения.       Стало легче. Виён понимала, что просто в очередной раз отвлекает своё внимание чем-то другим, чтобы не думать, но сейчас это казалось правильнее всего. До определённого момента. «Вы больше не общаетесь с Чонином из Stray Kids?»       Глаза зацепились за вопрос сами собой, возможно, заметив знакомое имя, но Виён почувствовала, как сердце дрогнуло, а сознание снова вернулось в реальность.       Кажется, они и правда идут на свидание.       Безумие. И чем она только думала, когда соглашалась? Чем думал он? Ведь это рискованно и опасно, это разрушит карьеру обоих, если они вдруг наткнутся на сэсенов или кого-то ещё, если наткнутся на Dispatch. На мгновение Виён прикрыла глаза и сделала глубокий вдох. чтобы выровнять дыхание. В глубине души она надеялась, что из-за промоушена нового альбома встретиться у них не получится, но прекрасно понимала, что этого не произойдёт.       Ведь расписание Чонина действительно было забито просто до отказа, но он пообещал освободить день ради встречи с ней. И при этом его глаза так сияли, — целыми Галактиками, — что от этого практически кружилась голова. Значит, он найдёт для неё время во что бы то ни стало.       И как бы старательно Виён не убеждала себя в том, что эта встреча сделает лишь хуже для обоих, под рёбрами всё равно разливалось приятное тепло, подкармливаемое трепетным ожиданием.       Иногда Виён даже казалось, что у неё уже нет сил отрицать то, что между ними происходит. Но рассудок продолжал упорно напоминать о работе, подкидывая воспоминания о том, как закончились её отношения с Соджуном.       В этой индустрии не было места отношениям. Но выбирать не хотелось. Это было безумно сложно, и Виён бы очень хотелось, чтобы эти сложности испарились. Но для этого пришлось бы оставить Чонина… А сделать это она уже не могла.       Зевнув, девушка на скорую руку допечатала рассказ о сегодняшнем дне и легла на бок, положив под голову руку. Время было позднее, — кажется, солнце вот-вот начнёт ползти вверх из-за горизонта, первое время прячась за крышами домов, — многим Sunny нужно было вставать на учёбу, но по какой-то причине они оставались здесь, читали её сообщения и печатали что-то своё.       От этого было теплее и спокойнее. За три года с момента дебюта Виён, обласканная фанатской любовью не так сильно как, например, Суми или Ари, всё ещё не могла до конца привыкнуть к тому, что она тоже часть группы. Что она важна и любима, что её имя тоже помнят.       Этот момент хотелось растянуть ближайшей вечностью, но стоило заканчивать. Общение айдола с фанатами всегда поощрялось компанией, но определённые границы всё равно было необходимо соблюдать.       Вот только даже после этого, пытаясь заснуть и долго-долго смотря в потолок, единственное, о чём могла думать Виён — лисьи глаза и улыбка ямочками, что никак не выходили из её головы.

***

      На тренировку Виён опоздала всего на пару минут, — продюсер-ним в очередной раз обсуждал с ней детали кавера и уже даже не намекал на то, что пора записать звуковую дорожку, а говорил об этом прямым текстом, — но Мэй всё равно отвела взгляд в сторону, как только она вошла в комнату для танцевальной практики. Они все были раздражены, потому что новая хореография ломала. Лёгкие движения нужно было делать настолько быстро, что они смазывались и общая картинка теряла необходимую чёткость.       — Сегодня нужно разучить последний кусок и попытаться прогнать всё целиком, — Мэй поправляет шапку, которая довольно неумело держала её чёлку, и упирается спиной в стену. Ответа от остальных она и не ждёт, лишь терпеливо позволяет каждой немного отдохнуть и собрать себя по кусочкам, потому что для доведения дэнсбрейка до идеала нужно было хорошо постараться.       Каждая из них это понимает, Виён — особенно.       Потому что с каждым разом всё сильнее и сильнее давит на плечи повисающее тяжестью в воздухе осознание того, что им нужно взорвать чарты. Им нужно наконец-то полноценно заявить о себе, нужно спустя три года показать, на что они способны. Сплошное нужно-нужно-нужно-нужно.       Потому что иначе компании просто не будут нужны они.       И Виён даже думать не хотела о том, что с ней станет, если PD-ним вдруг примет решение распустить группу. Потому что тогда вся её жизнь посыпется осколками и разотрётся в мелкую крошку, весь смысл потускнеет и поблекнет, потому что именно музыка, именно сцена были тем, ради чего она жила. Ради чего почти от всего отказалась.       Допустить этого она не могла.       — Тогда давайте начнём, — она поправляет волосы, яркая рыжина которых уже начала вымываться, и встала перед зеркалом, начиная разминаться. За ней потянулись Суми и Мэй, а вот Ари смогла собраться только через несколько слишком уж долгих мгновений. Виён прикусила щёку, практически заставляя себя отвести взгляд.       Остальные этого словно не заметили, привычно не обратили внимание, а Виён практически разрывалась изнутри. Ведь по отношению ко всем остальным молчать было неправильно, да? Но и рассказывать чужой секрет она не имела никакого права.       После разминки Мэй, несколько раз хлопнув в ладоши и этим концентрируя на себе внимание, вышла немного вперёд, чтобы показать дэнсбрейк. Сначала медленно, чтобы чётко и явно было видно каждое движение, потом — как положено, быстро и отточенно, идеально совпадая с тактом мелодии в этот момент песни.       Досчитав до трёх, она вильнула бёдрами, уперев руки в бока, на пять вскинула кисти над головой, а потом сделала то, от чего сердце у Виён дрогнуло в груди.       Нужно было упасть на колени. Практически как ITZY-сонбэнимы в хореографии к Mafia и Loco. Упасть резко и ни секунды не робея, упасть так, чтобы не издать лишнего звука и не сделать лишнего движения, чтобы не пошатнуться. Остаток дэнсбрейка девушка даже и не заметила, всё думала о том, как скоро тот момент хореографии эхом отдастся в их организме.       Кажется, не в восторге была не только она, — Суми нахмурилась, скрестив руки на груди, а Ари сосредоточенно жевала губу, хотя взгляд её едва ли был наполнен ясностью и пониманием. Каждая из них знала, что значит такая хореография — синяки и больные колени.       Знала и Мэй, которая в очередной раз за вечер отвела взгляд.       — Сначала на этом дэнсбрейке вниз опускаемся мы с Виён-онни, потом Ари-онни и Суми.       Ей никто не ответил. Тишина практически звенела, отбиваясь от стен комнаты для танцевальной практики и звеня колоколами в ушах. Внутри Виён с новой силой металось и практически разрывало изнутри острое, жгучее и опаляющее желание не делать этого, но она была готова смириться. Смириться с любой хореографией, с любым неудобным нарядом, смириться с чем угодно, потому что, на самом-то деле, выбора у неё никогда не было.       — Давайте попробуем, — первой подала голос Суми, делая небольшой шаг ближе к зеркалу.       И это незамысловатое действие словно запустило механизм, привело каждую из них в движение. Встав на исходную позицию, Виён глубоко вздохнула, чувствуя, как сердце бьётся в клетке рёбер. Как бы сильно она не противилась этому, как бы не билась во внутреннем отрицании, — делать было просто необходимо.       Нужно было работать. От этого никуда не спрятаться.       Они бились с этим дэнсбрейком третий час, когда Мэй, уставшая не меньше остальных, дала отмашку на отдых. Тело ломило усталостью, а колени, кажется, были готовы вот-вот выпасть наружу. Виён казалось, она сейчас умрёт, но к этому чувству она привыкла — такова цена её мечты.       С одной стороны, последовательность движений не была сложной, но каждой из них что-то мешало. Им никак не удавалось поймать синхронизацию, стать единым организмом, никак не получалось подстроиться друг под друга и сделать правильно.       — Есть смысл пытаться прогнать всю хореографию сегодня? — Ари прикрывает веки, словно это может помочь ей избавиться от усталости. Перед глазами бегают чёрные точки, — может, отработаем только дэнсбрейк?       Виён старается не влезать в разговор, если разговаривают не с ней. Но здесь, даже несмотря на то, что она прекрасно понимает, что вопрос задавался исключительно Мэй, недовольство всё равно вырывается наружу прежде, чем она успевает его задержать:       — Нет, сегодня нам нужно закончить всё, — она находит в себе мужество, чтобы посмотреть прямо в глаза. И следующие слова, хлёсткие и неприятные, повисают под потолком, — потому что ты ошибаешься пятый раз подряд. Может, стоит думать о том, что происходит здесь и сейчас, а не витать в облаках?       И тут во взгляде Ари полыхнула самая настоящая ненависть. Потому что они обе знали, что Виён имела ввиду на самом деле.       Комната для танцевальной практики повисла в мизансцене. Мэй и Суми не двигались, словно прибитые к полу непривычной жёсткостью тона Виён, будто боялись пошевелиться. Боялись разбить повисшую между старшими бурю, которая вот-вот разразится грозой. И поубивает всех, кто окажется рядом.       Потому что Ари тоже сдерживать себя перестала:       — В таком случае, нам обеим придётся отрабатывать тут до самого утра. Пока не поймём, что именно нужно делать.       — О-о-о, да, мне действительно есть, чему у тебя поучиться.       Ари перекосило. Она застыла каменным изваянием, на мгновение превратившись в творение неумелого скульптора, но руки её заметно дрогнули. Дрогнули так, словно она с трудом сдержала себя от удара.       — Научись работать в команде, — выплюнула она, собираясь обойти Виён и поставить точку в этом разговоре. Но Виён останавливаться была не намерена.       Хореография — последнее, о чём они говорили, и это понимали все. Дышать в комнате становилось всё тяжелее.       — Так же, как работаешь ты? — она схватила старшую за руку, не позволяя уйти и разворачивая к себе. Слишком резко, слишком грубо, слишком несдержанно, — Так же сбегать, так же молчать, так же перекладывать ответственность на других? Так же плюнуть на дело всей своей жизни, на свою мечту, не сказав ни о чём даже самым близким, мне не сказав, хотя я уже много лет всегда рядом!       На мгновение Виён показалось, что после такого крика, пробежавшего из угла в угол танцевального зала, она даже сможет брать высокие ноты. А Ари смотрела прямо на неё, будто в душу, смотрела с такой тоской во взгляде, что в этой печали, кажется, запросто можно было утонуть.       Тишина звенела остатками эха, и больше никто ничего не говорил. Виён, выговорив всё, что так долго стояло комом в горле, теперь, кажется, задыхалась. На мгновение она подумала о том, что было неплохо отмотать время назад и ничего не говорить, не поднимать этой темы, дальше пустить всё на самотёк, не втягивая в это младших.       — Прости меня, — сказала Ари тихо-тихо, когда рука Виён обессиленно соскользнула с её запястья. Голос звучал на грани надломленности и дрожал, жалостливо разбиваясь об осознания действительности, — рассказать правда стоило.       «Стоило рассказать тебе» — не договорила она, но Виён поняла без слов.       И эта мысль дрогнула под рёбрами, попытавшись изнутри разбить грудную клетку в мелкую крошку.       Стараясь согнать наваждение, прогнать окутывающие тело мурашки, она тряхнула головой и только в этот момент поняла, что в зале для танцевальной практики они были одни. Виён не поняла, — не уловила и не заметила, — в какой именно момент их сорвавшейся с цепи ссоры Мэй и Суми вышли в коридор, позволив своим старшим остаться наедине, но за это действие была им благодарна.       Отмотать время вспять всё ещё неимоверно хотелось, но одна метнувшаяся мысль всё-таки смогла немного успокоить: наконец-то их хватило на что-то большее, чем оборванные в коридорах попытки разговора. Наконец-то Виён смогла выплеснуть всё наружу. Наконец-то Ари смогла её услышать.       И теперь Виён чувствовала, что отпустить будет легче, но знала, — на это нужно ещё немного времени.       Потому что злость всё ещё клокотала, бурлила в груди, но словно уже слегка утихала. Произошедшее только что ощущалось пепелищем после взрыва и всё-таки нужно было немного времени, чтобы разогнавшееся сердце слегка успокоилось. Хотя бы несколько секунд.       Ари тоже это чувствовала, — и лёгкую дрожь, и осевшее в горле пепелище, — поэтому опустилась на пол, упираясь спиной в диван, и прижала к себе колени. Сразу стала меньше и незаметнее, сжалась до размеров уверенности в себе и старалась сделать всё возможное, чтобы образовавшуюся пустоту не заполнила тревога.       Виён опустилась на диван. Медленнее, чем могла бы, и намного быстрее, чем хотелось. Тишина отсчитывала секунды до судьбоносного мгновения, пока одна из них не соберёт в себе остатки сил, чтобы продолжить.       Ведь на крике разговор не закончился, — самое важное они так и не обсудили.       — Я не знала, что это так тебя заденет, — тихий голос Ари звучал слишком отчётливо. А может, просто пробирался под кожу теми самыми словами, которые Виён так нужно было услышать.       Плевать она хотела на то, с кем и как долго спала Ари, было ли это просто затянувшейся интрижкой или глубоким чувством, — сильнее всего разбило то, что Виён узнала об этом случайно.       Столько лет знакомства, дружбы и доверия так запросто стёрлись и были похоронены одной незамысловатой тайной, внезапно высвобожденнной наружу. И ведь Ари даже не обязательно было называть имени, чтобы Виён всё поняла.       Приняла, помогла сохранить в тайне и тут же проглотила мысль об обиде, которая теперь стала первым небольшим комом в горле.       Но Ари молчала. А обида Виён в итоге чуть не задушила обеих.       — Я сама этого не знала, — это даже не было ложью. Только теперь, в этот звенящий тишиной миг, в этом пепелище ссоры она вдруг наконец-то смогла понять, что именно терзало её всё это время.       Что душило, заставляло метаться в агонии и рвать свою душу на части, что стучало под коленные чашечки, выбивая из равновесия, и заставляло сердце заходиться в неровном приступе тахикардии.       Больше всего на свете она хотела, чтобы ей верили. Но доверия Ари она, видимо, не заслужила.       — И всё-таки, почему не сказала?       Ари в её сторону не повернулась, даже не попыталась поймать взгляд в отражении зеркала, напротив которого они оказались, не сдвинулась ни на миллиметр. Лишь начала нервно теребить край штанины в попытке занять чем-то руки и успокоить душу. Получалось не очень.       А в то же время ответ на заданный вопрос был необычайно прост, настолько, что не следовало его задавать, заставляя повиснуть под потрескавшимся от эха потолком. Но с языка этот вопрос всё-таки сорвался, разбиваясь об пол и падая прямо к ногам Ари, поэтому ответить было необходимо.       — Боялась разочаровать, — и это ложью тоже не было, лишь в каждом звуке горчило непривычно неприкрытой истиной.       Она же не просто айдол, она — старшая, лидер, опора для своих девочек и пример для подражания. Но пока остальные изнуряли себя тренировками, не спали ночами и раздирали свои души в попытке добиться высот, она выбрала — любовь, имя которой распадалось на три слога.       Она выбрала мужчину, который добивался её, доказывая свои чувства, который заботился о ней и позволял заботиться о себе, который всегда находил время в своём переполненном графике, который оберегал и был рядом, потому что сам этого хотел. Ари выбрала Минхо и ни секунды об этом не пожалела, потому что именно после встречи с ним стала счастлива по-настоящему.       Но объяснить это словами никак нельзя — можно только почувствовать. Хотя что-то подсказывало Ари, что Виён прекрасно всё понимала.       — Но именно это и сделала. Ты нас бросила, — её тихий голос режет озвученной правдой. Ари каждую из них подвела, практически забыла, а на Виён, в чьи руки негласно передавалось предводительство, это сказалось сильнее всего.       Хотелось сказать так много — извиниться, оправдаться, попросить прощения. Но слова застряли где-то в грудной клетке, так и не дойдя до горла.       Какие бы оправдания для себя старательно не подбирала Ари, правда всё равно была одна.       — Мне жаль.       — Я знаю, онни. Всё должно было быть по-другому, да?       Вот только Ари медленно помотала головой из стороны в сторону, так и не подняв взгляда. Иначе быть не могло. Она знала, что Виён это видит, чувствовала, как младшая каждый её жест ловит в отражении зеркала. И чувствовала, что она понимает её, пусть и отказывается этого признавать.       — Знаешь, я бы больше всего на свете хотела… уютный домик, коты под ногами и… Минхо рядом, — внезапное откровение пробивает дрожью обеих. Вот только Ари прикусывает губу, в очередной раз греясь этой мыслью, а Виён хочется взвыть.       Она не уверена, что хочет это слышать, не сомневается, что не хочет знать, и готова вот-вот подорваться на ноги и уйти из зала для танцевальной практики вслед за Мэй и Суми, но Ари благоразумно замолкает. Делиться этим — пожалуй чересчур, такое стоит оставить под собственным сердцем в чужих руках.       — Значит, ничего не изменится? — нарушает тишину Виён и наконец-то отрывает взгляд от зеркального отражения, наконец-то смотрит на свою единственную старшую прямо, надеясь получить такие же прямые ответы, — так и продолжишь сбегать ночами?       «Продолжишь бросать нас?» — невысказанно повисает в воздухе.       Но Виён ответ уже знает — видит в потухшем взгляде Ари, считывает в каждом её усталом движении. Индустрия её окончательно разбила, настолько, что собирать воедино осколки нет уже ни сил, ни желания.       — Я буду стараться изо всех сил, чтобы быть рядом с вами, — её голос режет неловкость и разочарование, а когда Ари поднимает взгляд, Виён вдруг невольно вздрагивает.       Ари очень частно носит светлые линзы на шоу и выступлениях — Виён уже успела позабыть, насколько пронзительна темнота её глаз.       В этом простом обещании искренности больше, чем во всех остальных произнесённых сегодня словах. Поэтому Виён лишь сжимает ткань своих спортивных штанов, собирая неровную складку чуть выше колена, и медленно кивает. Слов не осталось, да и на действия сил уже практически нет — остаётся только надеяться, что им удалось хотя бы немного расслышать друг друга.       Что им удалось друг друга понять.       — Я пойду поищу девочек, нам нужно прогнать хореографию до конца, — Ари осторожно поднимается на ноги, окончательно закрывая тему. Виён понимает, что тут старшая права, но почему-то и сама поднимается следом, не позволяя ей дойти до двери.       — Оставим на завтра. Уже поздно, они наверняка устали.       «Устали мы с тобой» — отчётливо слышится между строк, на что Ари только кивает.       «Устала Виён» — добавляет старшая про себя.       Потому что Ари не сомневается, что в каждом ударе сердца у Виён — чужое имя, как и у неё самой, только распадающееся на другие слоги. Вот только младшая почему-то никак не может распознать то, что звучит так правильно.

***

      День был бесконечно-долгим и выжал все эмоции по капле. Тренировку они всё-таки не продолжили, а молчание, с того момента словно преследовавшее их, уже не давило на плечи и практически ощущалось как должное. Суми уснула на обратной дороге, поэтому сразу же отправилась в свою спальню, как только её немного растрясли и помогли вылезти из машины. Ари всё ещё изредка поглядывала на Виён, словно ожидала, что та в любой момент решит возобновить их разговор. Но Виён молчала, — только успела первой проскочить в душ, после чего ушла к себе.       Но спать совсем не хотелось — непреодолимое желание занять себя хоть чем-то отчаянно боролось с закованным в усталостью телом. Хотелось — растянуться на кровати и попытаться написать какой-нибудь кусочек лирики, разложив по строчкам свою душу. Хотелось — прикрыть глаза, позволив голове отдохнуть, и продолжить мысленно поимённо перебирать варианты того, кто мог бы помочь с кавером.       Хотелось многого и в то же время не хотелось ничего. Девушка упёрлась крыльями лопаток в закрытую дверь и уставилась в одну точку, пытаясь понять, какое именно желание в ней победит.       Вот только не прошло и минуты, как за неё всё было решено вибрацией телефона, поставленного на беззвучный режим. Виён спешно достала его из кармана, пока он продолжал вибрировать короткими промежутками, а на экране высветился целый столбик сообщений от Чонина: «Привет, как ты?» «Мы в Японии» «Надеюсь, ты не забываешь заботиться о себе»       Улыбка уже привычно тронула губы. Раньше Виён и подумать не могла, что будет так реагировать на обыкновенные сообщения, но сейчас в груди стало до необыкновения тепло.       Несмотря на всю неловкость, что иногда висела между ними, разговаривать с Чонином хотелось сутки напролёт. Рассказывать о том, как прошёл её день и слушать его рассказы, обмениваться фотографиями и отдавать каждую свободную минуту. Поначалу Виён этого даже не заметила, но теперь временами казалось, что парень заменял ей свежий воздух. «Я помню про наше свидание» «Обещаю, мы найдём для него время»       Палец, который девушка занесла над раскладкой клавиатуры, дрогнул. Почему-то ни один из них не подумал о том, что с выходом альбома Stray Kids свободное время растворится в иллюзии настолько, что даже возможность на обыкновенные сообщения у них будет ограничена. Но, казалось, Чонину было достаточно просто получить её согласие, чтобы не бояться делать первые шаги.       И что-то настолько правильное звучало в его уверенном «мы», что Виён не хотелось возражать.       На мгновение девушка замерла. Мысли рассыпались бисером, и даже при том, что она хотела что-то на это ответить, слов подобрать отчаянно не получалось. Сказать, что она тоже помнит про свидание? Поблагодарить? Что она должна написать?       Она зажмурилась, пытаясь вдохнуть. Мысли начинали путаться, прячась по углам полумрака спальни, а Виён с каждой секундой всё больше терялась. Потому что Чонин ждал ответа, а проигнорировать это сообщение просто-напросто было нельзя.       Секунда, две, три, — время словно замедлилось и ускорилось одновременно. Виён не понимала, что именно нужно сделать, но в голове вспышкой промелькнуло что-то похожее на верный ответ, за который она тут же ухватилась.       Нужно было позвонить. Говорить о важных вещах всегда намного проще в моменте, потому что ты не успеваешь подбирать правильных слов — выходит честно.       И именно честность сейчас была нужна им обоим.       Ещё раз глубоко вздохнув, Виён принялась стучать по клавиатуре, старательно выбивая свой вопрос и надеясь не промахнуться по буквам от лёгкого волнения. Всё разрешится через пару мучительных мгновений, но в тот самый момент, когда она практически нажимает на заветное «отправить», от Чонина приходит ещё одно сообщение: «Можно я позвоню?»       Полностью идентичное тому, что она сама написала только что. Виён невольно усмехнулась. Разве мысли двух разных людей, находящихся в разных местах, могут быть настолько похожи? Игнорируя очередные попытки сердца раздробить рёбра изнутри, девушка напечатала утвердительный ответ.       Отсчёт заветных секунд начался.       И уже через пару мгновений на экране появился запрос на видеозвнок. Сердце колыхнулось в груди, кажется, насадившись на одну из косточек рёбер и замолкнув. Ведь только теперь она запоздало подумала о том, что совершенно к такому не готова — волосы всё ещё чуть влажные после душа, на лице ни грамма макияжа.       Пусть их индустрия, довольно противоречивая в своих стандартах, иногда поощряла айдолов за то, что те появлялись перед фанатами без макияжа, сейчас ситуация была совершенно другая. Сейчас перед ней будет Чонин.       Но отступить назад было невозможно — телефон в руке вибрировал входящим звонком, а Чонин ждал ответа. Поэтому Виён, глубоко вздохнув и попытавшись удобнее устроиться на краю собственной кровати, чтобы скрыть пробудившуюся нервозность, приняла вызов.       Чонин улыбнулся сияющими глазами. На мгновение Виён даже показалось, будто она всего лишь включила прямую трансляцию, — но потом парень слегка наклонил голову на бок и едва-слышно пробормотал:       — Привет, Лисёнок, — и от того, с какой лёгкостью это слетело с его губ, как запросто было сказано, девушка почувствовала, как сердце соскочило с колышка ребра и снова забилось.       Это слово было пропитано лаской в каждом слоге, но Виён уверена, что Чонин не вкладывал в него больше. Пока не вкладывал. Ровно до тех пор, пока Виён ему не позволит.       И голос у него такой тёплый — как и его ладони. Хотелось оказаться ближе и согреться этим теплом, но девушка смогла удержать этот порыв в груди.       — Привет, оппа, — она прикладывает все усилия для того, чтобы не позволить волнению взять над собой верх. Она ведь про-айдол и не волнуется даже на большой сцене, почему же тогда так переживает теперь? Девушка пробегает взглядом по собственной спальне, надеясь придумать минимально неловкую тему для разговора.       Что-то, о чём можно поговорить, обойдя всплывшую тему о свидании. Что угодно, что-нибудь!       3racha на плакате её метания практически не осуждают.       — Я видела трейлер к вашему новому камбэку, — наконец-то находится она, стараясь держать спину ровно, словно во время фанкола, — Вы проделали большую работу. Уверена, альбом понравится вашим фанатам.       Чонин смотрит на неё внимательно, слегка улыбаясь. Так, словно понял, к чему девушка начала этот разговор, но не пытался что-то изменить. Это практически не сбивает с толку.       Он был так близко, прямо перед ней, но в то же время — не дотянуться. И Виён на самом деле не может понять, какие именно из возникающих в груди чувств стоит придушить, чтобы она могла жить дальше.       — Да-а, мы приложили много усилий, — Чонин осторожно отводит взгляд, прикусывая губу, и кажется, сам уже не знает, куда лучше увести разговор.       Потому что говорить о свидании они оба оказались не готовы.       Тишина между ними прерывается едва-различимым шумом за дверью и тихой вознёй в номере отеля у Чонина. Девушка пытается сесть удобнее, вот только расслабиться никак не выходит. А он всё смотрит-смотрит-смотрит, словно пытается заглянуть в самую душу и прочитать в её глубинах ответы на свои вопросы.       И воздействие темноты на его карие глаза превращает их в практически чёрные, сливая зрачок и радужку в единый тёмный цвет, а Виён не сразу понимает, что зависла. Так же, как при первой их встрече зависла на длинных музыкальных пальцах, зависла на Чонине.       — Как твой кавер? — вдруг спрашивает он, надеясь развеять тишину и так и не найдя свои ответы.       Такого вопроса Виён совершенно не ожидает, теряется настолько, что запинается о воздух, пока пытается сделать вдох. Почему-то ей казалось, что Чонин о её кавере забыл — да и вовсе не должен был помнить.       — Я… всё ещё работаю над ним, — выдавливает она из себя в то время как эта правда осколками режет горло, — кажется, я уже так долго тяну с этим кавером, что было бы проще выложить его сразу к моему дню рождения.       Чонин кивнул с той интуитивностью, с которой любой айдол делает это на очередной вопрос журналиста — быстро и с готовностью, но потом словно завис, осознав смысл услышанного. Слегка прищурился, а потом спросил:       — А когда он у тебя? — так запросто, словно невзначай, но девушка заметила, как в его глазах полыхнул живой интерес.       И, возможно, даже могла оправдать это для себя довольно безобидным мотивом: она не рассказывала об этом. Сама-то Чонина погуглила, но была уверена в том, что он того же не сделал.       — Двадцать пятого мая.       — М-м-м, скоро… — он укладывает руку под подбородком, стараясь устроиться удобнее. Виён чувствует, как в её идеально-ровную осанку словно иглами впивается усталость. Хотелось бы ей точно также лечь на постели, расслабиться, но навязчивая мысль о том, что её могут неправильно понять, не давала пошевелиться.       При её работе вообще каждый жест запросто могут неправильно понять.       И что значит его тон?       Тишина снова заложила уши приглушёнными посторонними звуками, заставляя Виён неловко прикусить нижнюю губу. Тишина с Чонином никогда не была неуютной, но желание заполнить пространство между ними хотя бы какими-то звуками всегда брало верх. Поэтому Виён снова заговорила о первом, что мелькнуло в голове:       — Ты случайно не знаешь того, кто мог бы помочь мне, сыграв на пианино?       Это был вопрос жизни и смерти, самое важное, о чём можно было спросить сейчас, действительно надеясь получить ответ. Ответ, которое многое бы решил.       Ведь у Ян Чонина наверняка больше знакомых в индустрии, чем у неё. Ян Чонин наверняка мог бы посоветовать кого-то, мог бы знать.       — Знаю, — Виён практически затаила дыхание и придвинулись чуть ближе к экрану мобильного. Поясницу снова кольнуло болью, пока сердце замерло в ожидании заветного ответа, — Я.       И снова Ян Чонин оказался тем человеком, в котором она нуждалась. И Виён даже не была этому удивлена.