3 причины влюбиться в тебя

      Она не знает, как долго они так простояли — минуту, две, а может час или даже вечность. Но ладони Чонина были привычно тёплыми, кажется, даже без колец, которые обычно холодили своим металлом, и двигаться не хотелось. Хотелось — вечность в его объятиях, хотелось разобраться наконец с противоречивостью своих чувств и дисбалансом убеждений, хотелось, чтобы всё встало на свои места.       Чтобы всё было правильно.       Но единственное, что сейчас было позволено — эти слегка неловкие объятия. И Чонин ловил каждую крупицу этого момента практически с жадностью, понимая, что даже такие простые жесты для них обоих — непозволительная роскошь.       Вот только они оба знали, на что шли, подписывая контракт.       Но кто бы подумал, что всё обернётся так?       В какой момент они оба перестарались настолько, что вся их игра на камеру перестала быть таковой?       В реальность возвращают отдающиеся эхом торопливые шаги и отскакивающий от стен басистый полушёпот. Виён чувствует, как плечи Чонина напрягаются, прежде чем он последний раз проводит по её спине тёплой ладонью и отстраняет девушку от себя, отходя на несколько шагов приемлемой дистанции.       Сразу же становится как-то холодно и ещё более неуютно, а незаконченный разговор в одно мгновение повисает в воздухе. У них есть всего несколько секунд, пока шаги и голоса не станут телесными, не обретут оболочку, пара мгновений на возможность сказать друг другу хоть что-то, чтобы прояснить ситуацию, но Виён не знает, что ему ответить, словно задыхается на секунду и потерянно смотрит по сторонам.       Чонин прожигает её потухающими огнями на глубине лисьего взора оставшиеся мгновения, а потом и сам отводит взгляд, рвано выдыхая. Словно ничего не произошло. Когда девушка видит, как за его спиной появляется сначала Бан Чан, а потом и Ли Феликс, то почему-то чувствует себя настолько неловко, словно их чуть не застукали за чем-то постыдным.       — Енна, — Чан-сонбэним кладёт ладонь на плечо своего младшего, слегка сжимая, а потом смотрит на Виён и улыбается, наклоняя голову в приветственном кивке, — нам пора.       Девушка тут же кланяется в ответ, соблюдая все правила приличия и физически ощущая, как чужой цепкий взгляд прожигает в ней дыру. Изучает внимательно, подмечает каждую деталь, чуть ли не сканирует, пытаясь что-то найти. Вот только что?       Взгляд холодный, расчётливый, точно знающий, куда смотреть. И как бы Бан Чан не старался прикрыть его мягкостью и дружелюбием — девушка всё видела.       Ведь чувства мешают работе, и если Чонин действительно уверен в том, что говорит, то Виён — большая проблема.       Она переводит взгляд на Ли Феликса, но тот в ответ даже не смотрит — уставился куда-то в пол, сцепив руки в замок, и старательно делает вид, что это не он побежал за Бан Чаном, чтобы тот как можно скорее увёл Чонина от Виён. Эта мысль посылает по телу очередной табун неприятных мурашек.       О каких отношениях может идти речь, если им даже не позволяют побыть наедине, не позволяют поговорить без кого-то рядом? Как Ари справляется?       — Конечно, Чан-хён, — отвечает парень, но на него так и не поворачивается, продолжая цепляться за последнюю надежду поймать взгляд девушки. Словно, посмотри она на него, это стало бы сигналом для чего-то важного.       Виён чувствует, как сердце снова разгоняется, начиная грохотать в грудной клетке, — да когда же оно уже успокоится? —но никак не может понять, от взгляда Чонина, или от напряжения, повисшего с приходом его старших. Она не глупая, прекрасно понимает, — Чан-сонбэним не хочет, чтобы она оказывалась рядом.       А наживать себе такого врага — очень плохая идея. Да и в целом Чан-сонбэним всегда вызывал в ней столько искреннего восхищения и дарил своим примером так много надежды, что ругаться с ним не хотелось.       — Ещё увидимся, — прощается Чонин, не прекращая попыток поймать её взгляда. Бан Чан уже практически тащит его за собой, а Ли Феликс, кажется, готов провалиться под землю, лишь бы больше не находиться в этом коридоре.       Теперь последний ход — за Виён, и на размышления у неё не больше доли секунды. Она либо играет по правилам сонбэнимов, либо поступает так, как отчаянно требует её сердце, заглушая своим стуком рациональные мысли.       — До встречи, оппа.       И она поднимает глаза.

***

      Работа стирала границы дней недели, а Чонин, вопреки ожиданию Виён, так и не напомнил о себе, — даже не написал ни строчки. Она не уверена, что знает, чего именно от него ждала, но с каждым днём всё больше складывалось ощущение, что следующий шаг должна сделать именно она.       Вот только какой?       Виён сидела в комнате для практики, отбивая пальцами тревожный ритм, который с поразительной точностью вторил её мыслям и сердцебиению. За последние несколько дней произошло столько всего, что голова практически разрывалась изнутри, и как-то повлиять на это было невозможно.       А ещё — кавер. Девушка уже просто не знала, к кому обратиться за помощью, чтобы довести работу до идеала, где найти того, кто мог бы сыграть для неё на пианино. Но говорить на этот счёт с Ари она всё ещё категорически не хотела.       И дело было даже не в том, что старшая около года скрывала свои отношения с Ли Минхо, которые потом признала так запросто, словно для других это должно было быть очевидно. Виён просто не хотела доверять потенциальный шажок своей карьеры человеку, который чуть не разрушил собственную, наудачу прыгнув над бездной.       Она зарылась пальцами в рыжие волосы и прикрыла глаза. Чем больше Виён думала о работе, тем сильнее мысли уходили в совершенно другую сторону. Почему Чонин так ухватился за неё? Почему не отступал, почему продолжал искать встречи после всего, что между ними произошло? Почему так отчаянно догонял, в то время как она бежала от него со всех ног?       Не будь они связаны контрактами и работой, возможно, всё было бы по-другому. Но разве был какой-то смысл в этом разборе вариаций? Ведь очевидно, что, если они переступят черту — это навредит обоим. И самому Чонину в первую очередь.       Дверь студии бесшумно открывается после тихого стука. Суми уже практически привычно проскальзывает в тонкую-тонкую щель и улыбается уголками губ. Бледная настолько, что чёрные волосы с передними яркими прядями контрастом делают её лицо практически белым, и чуть ли не угловатая. Только теперь, когда Виён позволяет себе посмотреть на неё внимательно, она с ужасом подмечает, что младшая потеряла чуть ли не половину своего веса. И тут же в голове всплывают тревожные вопросы о том, кто довёл её до такого состояния: хейтеры или лишь навязчивые мысли, приправленные желанием стать лучшей версией себя?       — Я тебе помешала? — от её слегка робкой и немного неловкой улыбки хочется раствориться в воздухе, потому что ощущается это совсем не так, как должно. И когда они успели так отдалиться друг от друга?       — Нет, всё хорошо, — Виён старается улыбнуться в ответ, мысленно собирая своё сердце по кусочкам, — Думаю, мне как раз необходимо немного передохнуть.       Суми тут же расцветает — улыбаться начинают ещё и глаза, да и искрятся они так ярко, что на несколько секунд затмевают своим светом даже бледность и худобу. На несколько секунд превращая её в привычную и практически родную Юн Суми.       — Давай пообедаем? — вдруг предлагает она, заставляя Виён невольно вздрогнуть, — Джуён-оппа рассказал мне про один хороший ресторан, думаю, тебе там понравится!       От упоминания чужого имени сердце почему-то на мгновение позволяет себе дрогнуть в груди. И как только Виён забыла, что её младшие, да и она сама, на самом деле уже взрослые и их общение не ограничивается исключительно группой?       — Ли Джуён? — девушка старается выглядеть удивлённой, но довольная усмешка всё равно трогает губы, стоит Суми только развернуться к двери.       Младшая была дружелюбной и общительной, располагала к себе одним только видом и всегда всем нравилась. Для этого Суми не прикладывала никаких усилий — к ней все тянулись словно по внутреннему порыву, поэтому для Виён не было ничего удивительного в том, что девушка за такой короткий срок уже нашла общий язык с участником Xdinary Heroes, который помог ей при обмороке совсем недавно.       — Ну да, просто разговор как-то зашёл… Ты против?       Такой вопрос немало удивил. Виён никогда не была строгой старшей, ведь и разница в возрасте между ними была небольшая. К чему тогда такие опасения?       — Нет, не против. Ни Ли Джуёна, ни ресторана. Конечно, если ты оплатишь своей онни обед.       Суми делает вид, что не заметила проскользнувшей в голосе Виён добродушной издёвки, лишь открывает дверь и достаёт из кармана маску. Нужный ресторанчик находится совсем недалеко от агентства, поэтому туда запросто можно добраться пешком, потратив всего пару минут, что они и делают.       Идут быстрым шагом, стараясь не наткнуться на сасэнов и не привлекать лишнего внимания, но даже несмотря на слегка сбитое дыхание, Суми привычно начинает болтать о каких-то мелочах, — профессиональная выдержка главного вокалиста. Рассказывает о том, что хорошо спит в последнее время и как недавно ей приснилась победа на Show! Music Core, говорит, как созванивалась с родителями и сопровождает всё это бесконечными подробностями, позволяя себе слегка приспустить привычную серьёзность, как она позволяла сделать рядом с Виён раньше.       Не поднимается лишь тема её строжайшей диеты и обмороков, но Виён кажется, что середина оживлённой улицы — не лучшее место для обсуждения таких вещей.       Тем более, она вдруг чувствует, что почти забытый островок комфорта снова начал маячить вдали, отчего сердце окутывает приятное тепло. Они с Суми снова двигались навстречу друг другу — постепенно, маленькими шажками, но двигались. Больше не зависели друг от друга так сильно как раньше, но подсознательно продолжали тянуться к необходимому комфорту.       К хорошему ведь быстро привыкаешь и не так уж легко можешь отпустить, не так ли?       Ресторан оказался небольшим и уютным, практически забегаловкой, и народа внутри было совсем немного. Только садясь за стол Виён подумала, что стоило бы взять с собой кого-нибудь из стаффа, но менять что-то было уже поздно. Пусть любой их разговор, о чём бы не пошла речь, останется исключительно приватным.       Суми снова добродушно улыбнулась уголками губ и поправила стянутые в хвост волосы, принимаясь за жарку мяса.       «Раз собирается есть, значит, всё не так плохо», — подумала Виён, стараясь отогнать от себя навязчивые неприятные мысли относительно здоровья младшей. Сухи-сонсэним ведь в курсе ситуации, наверняка не позволит её здоровью ухудшиться, да и сама Суми не просто прекрасно всё понимает, но и знает, что всегда может обратиться к Виён за помощью.       Знает же? Не может не знать — после стольких лет бок о бок.       — Я могу задать неудобный вопрос, онни? — Суми на мгновение поднимает глаза от мяса, которое готовила, и вытаскивает Виён из своих мыслей. Уши у неё сразу же начинают гореть от смущения, а взгляд на секунду уходит в сторону, словно девушка мысленно пытается понять, есть ли возможность отступить.       Но Виён только кивает, тут же стараясь предугадать, какой вопрос можно отнести к категории «неудобный». Он будет касаться Чонина? Но, к счастью, младшая не выдерживает интригующей паузы, тут же продолжая:       — Вы с Ари-онни снова поругались, да?       Остаётся лишь несколько раз удивлённо хлопнуть глазами, пытаясь найти ответ на заданный вопрос. Хотя, Виён стоило догадаться, что внимательная Суми наверняка заметит, что возникший между старшими холод практически достиг отметки температуры Антарктиды.       Казалось бы, общая тайна должна их сблизить, но почему-то вышло совсем наоборот.       — Почему ты так решила?       А Суми только добродушно фыркает на грани тихой усмешки и пожимает плечами:       — Вы друг на друга даже не смотрите.       Так вот, в чём дело. Виён невольно отводит глаза, цепляясь взглядом за свой маникюр. В последние дни, после того толком не состоявшегося в коридоре разговора, они и правда практически не контактировали. Это получалось само собой — по крайней мере, Виён не избегала встреч намеренно. Она была готова к разговору, если бы знала, что он к чему-то приведёт.       Вот только, как объяснить это Суми, не вдаваясь в подробности?       — Тебе показалось, — в ход снова идёт профессиональная улыбка, которую Виён терпеть не может применять вне камер, — Просто сейчас у всех очень много работы.       Суми слегка поджимает губы, но никак не возражает, позволяя себе сделать вид, что поверила в эту ложь. Расписание сейчас действительно переполненное, а тренировки изматывающие, но девушку не покидает ощущение того, что что-то не так. В каждом неровном движении, в каждом взгляде в сторону, в каждой поджатой улыбке — что-то происходит.       Но Виён не хочет говорить, а заставить её рассказать Суми просто-напросто не может. Тогда, лучше попробовать расспросить Ари? Ведь она не от обыкновенного любопытства интересуется — переживает.       — Ты уверена?       — Всё в полном порядке, — тон старшей даёт понять, что эта тема закрыта, вот только Суми слишком хорошо знает Виён. Её «полный порядок» обычно сравним с тонкой гранью необратимой проблемы, когда, стоит лишь слегка качнуться не в ту сторону, и всё рухнет.       И как до неё донести, что она не должна справляться одна?       — Просто мы так давно не проводили время все вместе, вчетвером, — Суми говорит тихо-тихо, так, что поначалу Виён даже кажется, что эту фразу она сама придумала у себя в голове, — вроде живём вместе, видимся каждый день, но всё равно словно всё больше и больше становимся друг другу чужими. Как будто от нас практически ничего не осталось.       Атмосфера за столом тут же мрачнеет — тянет и давит на плечи грузом ощутимой утраты. Потому что Суми права. Потому что они действительно сыпались карточным домиком, практически не держались друг за друга и старались справляться со всеми трудностями самостоятельно. И дело было не только в Виён или Ари, — каждая из них уже была сама за себя, а это ничуть не шло на пользу их групповой деятельности. Вот только все они понимали, что насколько бы холодными не были отношения участников между собой, компания не позволит группе распасться, как минимум пока не истечёт контракт.       Вот только Виён не знает, как это изменить, и не уверена, что хотела бы этого.       Потому что они изменились. Стали старше и, возможно, потеряли уверенность в том, что игра стоит свеч. Глядя на Ари, Виён думала об этом всё чаще и чаще — неужели и у неё когда-нибудь пропадёт искра в глазах? Эта мысль казалась глупой выдумкой, но ведь и Ари начинала как целеустремлённая, сильная вокалистка, которая горела своей мечтой. Виён помнит, как старшая спала всего по несколько часов в сутки, стараясь довести себя до идеала, чтобы дебютировать как можно скорее, помнит, как огонь в её глазах распалял и согревал и остальных.       А теперь на глубине её уставших карих глаз остались лишь тлеющие угли мечты, которой они практически достигли.       От этой мысли по спине пошли мурашки.       Суми по-прежнему гипнотизировала взглядом мясо на плите, словно не провалилась в беспокоившие её мысли. Виён понимала, что нужно как-то успокоить младшую, вот только никакие слова как назло не шли.       — Но ведь, чем бы всё не закончилось, это будет хорошее воспоминание, правда?       Виён старается улыбнуться в попытке хотя бы немного приободрить, а Суми делает газ меньше, намереваясь ненадолго забыть про мясо. Осторожно цепляет лежащую на столе ладонь своей старшей, едва ощутимо сжимая, — то ли пытается успокоиться сама, то ли надеется поддержать её. Пальцы у неё слегка прохладные, а Виён вздрагивает от неожиданного прикосновения и поднимает глаза.       На одно мгновение с них спадает маска уверенности и силы, и Суми видит Виён. Не менее уставшую, чем остальные, запутавшуюся и пошедшую трещинами. Практически сломанную и настолько потерянную, что от одного только взгляда на неё невольно сжимается сердце.       Но старшая тут же берёт себя в руки, цепляет на губы до болезненного дружелюбную улыбку, слегка сжимая ладонь младшей в своей. Из жеста поддержки это тут же превращается в безмолвное обещание быть рядом, вот только кто кому это обещание даёт уже не понятно.       Виён смотрит на свою младшую пару секунд, словно старается придумать, на что переключить разговор, о чём поговорить, чтобы тема перестала болезненно выкачивать из лёгких воздух, и наконец-то находит, немного наклоняя голову на бок:       — Мне показалось, или ты очень хорошо стала общаться с Ли Джуёном?       Суми теряется на мгновение, вопросительно вскидывает брови, а её глаза от удивления становятся ещё больше. Виён кажется, что она попала в цель, надеется, что смогла смутить и сбить с мысли, но девушка лишь отвечает:       — Не придумывай, Виён-онни! Мы просто друзья. Как, например, ты с Ян Чонин-сонбэнимом.       Вот только уши у неё снова краснеют, а взгляд на секунду стыдливо убегает в сторону, — всё тут же становится ясно. А Виён чувствует, как в горле застревает практически истеричный смешок, а сердце ухает в груди от одного только упоминания его имени.       Глупо. Лучше бы про дораму спросила.       Потому что надеялась сбить с мысли Суми, а в итоге потерялась сама, глупо пропала от слетевшего с чужих уст имени. Разве такой должна быть работа по контракту?       — Можно я дам тебе один совет, который мне самой нужно было услышать раньше, но я его так и не получила? — Виён переходит на шёпот и осторожно подбирает каждое слово.       Она не знает, зачем говорит это и почему хочет, чтобы услышала её именно Суми, почему здесь и сейчас, почему снова о нём. Но этот импульс идёт откуда-то изнутри, словно сам по себе, и останавливать его нет никаких сил.       Виён просто не может сопротивляться, а Суми кивает.       — Не влюбляйся, — звучит тихо, но ощущается едва ли не громовым раскатом. Ведь младшая замирает, явно ошарашенная таким заявлением, а Виён понимает, что теперь остаётся лишь договорить, постаравшись сформулировать свою мысль. Сдать назад уже не получится, — Потому что, когда придётся выбирать между любовью и карьерой, сделать это будет очень сложно.       — Но… разве любовь не должна быть тем, что помогает карьерному росту? Разве любимый человек не должен поддерживать и давать силы двигаться дальше?       Суми говорит верные вещи, думает в правильном направлении, вот только это всё утопия. Человеку всегда приходится выбирать, всегда приходится жертвовать чем-то, кем-то или самим собой, и от этой мысли у Виён практически крутит желудок.       — Иногда всё не так просто, как хотелось бы.       Она осторожно качает головой, на свою младшую даже не поднимает глаз, но чувствует, как Суми продолжает осторожно держать её ладонь в своей. Не отстраняется, не замирает, а остаётся рядом, продолжая быть островком надежды.       Не позволяет окончательно упасть.       — Думаю, взаимно любить не должно быть просто. Это должно быть правильно.       Она смотрит на свою старшую так, словно понимает, о чём говорит — такая взрослая, такая мудрая и собранная. Виён всегда искренне восхищалась каждым из её качеств. Словно из них двоих она, а не Суми дебютировали совсем юной, лишившись очень многого.       Они были разными, потому что Виён всего лишала себя сама. Расчётливо и совершенно осознанно.       Ведь нельзя любить кого-то и при этом полностью отдаваться работе. Нельзя совмещать свидания и тренировки до поздней ночи, нельзя грезить о совместном будущем, готовясь к Мировому туру. Но почему же тогда в словах Суми так много правды? Почему ей хочется верить?       И почему в голове снова и снова, на каждое слово отдаваясь приятным теплом на сердце, возникал образ Чонина?       Тут же в голове запоздалым всполохом мелькает ещё одна мысль, от которой воздух в лёгких сбивается на одно мгновение. А точно ли она говорила это для Суми?       Может, на самом деле всё было правильно с самого начала?

***

      Возле общежития Виён оказалась ближе к первому часу ночи. Пообедав, они с Суми направились на совместный прогон хореографии, а после девушка осталась в агентстве по собственному расписанию — продюсер-ним всё-таки уговорил её записать сам кавер до того, как окончательно будет готова звуковая дорожка.       Эта идея казалась странной и самой девушке не очень нравилась, тем не менее, возражать она не стала. Запись была назначена через три дня, и к этому времени Виён следовало назвать того, кто поможет ей с записью пианино.       Голова шла кругом, а забитые после тренировки мышцы неприятно тянуло, тем не менее, после душных студий хотелось позволить себе вдохнуть немного свежего воздуха, так что девушка даже пожалела, что машина подъехала к самому входу — ночная апрельская прохлада неплохо помогла бы проветриться. Вот только расстояние от машины до входной двери с трудом приравнивалось и к десяти шагам, а этого явно было недостаточно, чтобы позволить себе насладиться столь необходимым воздухом.       Поэтому девушка решила поступить иначе — она вышла из машины, попрощавшись со стаффом, и медленным шагом направилась к общежитию. Боковым зрением наблюдала за автомобилем и, как только он скрылся за поворотом и на улице осталась она одна, с облегчением выдохнула, прислоняясь к стене и прикрывая глаза. Нужно было позволить себе передохнуть хотя бы пять минут.       Виён не собиралась никуда уходить или делать глупости — лишь позволить себе немного дольше простоять на воздухе, приводя мысли в порядок. Потому что в общежитии были девочки, и даже если они уже спали, открытая форточка не смогла бы в полной мере дать необходимой прохлады.       А сейчас было хорошо — спокойно и тихо, девушке даже показалось, что рой мыслей в голове постепенно начал отходить на второй план.       И, что самое удивительное, она поняла, что после разговора с Суми ей всё-таки стало немного спокойнее. Видимо, нужно было позволить себе произнести вслух хотя бы что-то из того, что тревожит и тянет сердце, чтобы не душе стало немного легче.       Девушка услышала неподалёку тихие неторопливые шаги, но не стала ни открывать глаз, ни двигаться. Мало ли, у кого какие дела ночью, её это совершенно не волнует. Главное, не дать понять, что она айдол, ведь инциденты со сливами адреса их общежития агентству сейчас совершенно ни к чему.       Как она и думала, потревожившие шаги затихли уже через несколько секунд, а она всё также стояла с закрытыми глазами и дышала полной грудью. Невольно ей вспомнились времена, когда она была трейни: тогда Виён точно также засиживалась в агентстве допоздна, вот только возвращалась пешком, подключив к телефону наушники. Она позволяла себе раствориться в творчестве любимых исполнителей и именитых продюсеров, среди которых вскоре оказались и 3racha, и практически с жадностью мечтать о высотах, которых она может добиться. Которых добьётся непременно.       Кажется, это был один из самых тяжёлых периодов её жизни, но Виён всё равно была благодарна за каждый оставленный тем временем шрам. Ведь шрамы делают сильнее, а израненная душа — практически находка для автора песен. Как бы грустно это не звучало.       В голове постепенно пустело, а сердце в груди практически не рвалось наружу. Если бы не очередные навязчивые мысли, доводящие до того, что запах винограда ей, кажется, уже мерещился.       На мгновение в голове всплыл неясный, слегка размытый на периферии сознания, но довольно узнаваемый образ Соджуна, и Виён даже невольно дёрнула носом, чтобы убедить себя в том, что ей показалось. Но этот виноград был другим — он стал только сильнее, ярче, практически приобрёл оболочку и кружил голову так, словно Чонин и правда сейчас стоял рядом.       — Могу отвлечь тебя на секунду? — девушка вздрагивает от неожиданно раздавшегося знакомого голоса и распахивает глаза.       Он стоит перед ней, подсвеченный ослепляющим светом уличного фонаря: такой мягкий и уютный без макияжа, глаза практически спрятаны под шапку и капюшон безразмерной ветровки, штаны как всегда широкие и длинные, из-под них едва-выглядывают яркие кроссовки. При всего лишь одном, даже самом мимолётном взгляде, не остаётся сомнения, что перед ней действительно стоит Ян Чонин.       Другой, и более важный вопрос, — зачем? Он что… всё это время ждал её здесь?       — Почему ты пришёл? — спрашивает она, вдруг отбросив все возможные формальности и даже забыв про приветственный поклон. А Чонин лишь смотрит на неё своими сверкающими глазами секунду, две, словно думает, стоит ли ей сказать правду или то, что она хочет услышать.       — Мы снова не договорили, — словно прочитав её мысли, поясняет парень, стараясь сдержать улыбку, — но теперь нам точно никто не будет мешать.       На секунду он всё-таки теряет над собой контроль и улыбается, демонстрируя ямочки на щеках, но Виён старается смотреть исключительно в глаза — сегодняшний разговор с Суми, кажется, только сильнее её запутал вместо того, чтобы хотя бы что-то прояснить. Потому что сердце снова настойчиво стучит в груди, заглушая практически все разумные мысли, пока Чонин продолжает стоять напротив, спрятав руки в карманы точно также, как и всё своё волнение — за беззаботной улыбкой, и ждёт от неё хотя бы какой-то реакции.       А Виён стоит, почему-то не в силах пошевелиться, и лишь несколько секунд спустя понимает, что нужно хотя бы кивнуть головой.       Чонин же улыбается шире и подходит на шаг ближе. На глубине его тёмных глаз уже созрела какая-то идея, и Виён, если честно, даже страшно узнать, что такого, — до искр в глазах, — он мог придумать. Она готовила себя ко всевозможным предложениям, но то, что так запросто сорвалось с его губ, тут же выбило из лёгких остатки воздуха:       — Пойдём на свидание?       — Что? — Ей показалось, что она ослышалась. Вернее, Виён из последних сил убеждала себя в том, что это так. Игра ветра или усталого разума, да что угодно, кроме того, что он действительно произнёс. Но Чонин был настроен серьёзно и ничуть не шутил.       Кажется, это уже проходили, потому что чувство дежавю ощутимо кольнуло кончик языка.       — На свидание, — снова терпеливо повторил он, слегка вскинув брови, — и я сойду с ума, если ты сейчас скажешь что-нибудь про контракт или расписание.       Виён тут же прикусила язык, потому что именно это она и намеревалась сказать, именно это был самый весомый её аргумент и главный козырь. Ведь это, кажется, было одним из немногого, если не единственным, что могло на корню пресекать эту неловкую тему, чем девушка с готовностью пользовалась. До этого момента.       Потому что в этот раз уверенность во взгляде Чонина могла бы разбивать скалы. Невольно Виён подумала о том, как же заметно он возмужал с их первой встречи, — больше не было неловкости и смущённых взглядов в сторону, было лишь сильное-сильное чувство, первое время тревожащее его и мешавшее спать ночами, а теперь трепетно и так необходимо согревающее грудную клетку изнутри.       А у Виён не было других поводов возразить и разум тут же в панике принялся искать выход, которого не было тоже. Потому что Чонин был настойчив и не намеревался отступать.       — В сети ведь сейчас и так достаточно слухов, — пробормотала она практически беспомощно, тут же услышав, как парень на её слова щёлкнул языком, — я имею ввиду, что, если это где-то просочится, у нас будут большие проблемы.       — Дело только в агентстве? — напрямую спросил он, слегка наклоняясь, чтобы ещё сильнее сократить между ними расстояние. Взгляд пристальный, так сильно походящий на взгляд его лидера, что по телу пробежали мурашки. «Дело в тебе. Во мне. В этих непонятных бушующих чувствах, настолько сильных, что они каждый раз отключают мозг, стоит тебе только появиться рядом. В том, как тело на тебя реагирует. Дело в очень и очень многом».       — Ты меня совсем не знаешь.       Он фыркает, явно недовольный этим аргументом, на секунду прикрывая глаза, а Виён позорно думает о том, что сейчас самое время сбежать, захлопнув за собой дверь общежития. Спрятаться в своей спальне и не выходить до самого утра, снова и снова мысленно прокручивая эту встречу.       — В этом-то и дело, я хочу тебя узнать. Поэтому, пойдем на свидание. Настоящее, без камер и папарацци, и узнаем друг друга по-настоящему.       Его голос звучал уверено, что уж говорить о взгляде. Сейчас перед ней стоял уже не тот робкий и слегка неловкий парень на несколько месяцев старше, с которым она познакомилась совсем недавно. Теперь перед ней был мужчина, уверенный в каждом своём слове и действии, уверенный в своих чувствах и готовый понести ответственность за все возможные последствия.       Кажется, невозможно было найти достаточно веского аргумента, чтобы Чонин отступил от своей затеи. Вот только Виён стояла перед ним, слегка задрав голову, и чувствовала, как сердце бьётся где-то в горле.       Может, отступать и не стоило?       Она не хотела его отталкивать, но и карьерой рисковать не была готова. Слишком многих жертв ей это стоило. Слишком сильно была растоптана и переломана та, старая Виён, оставшаяся маленькой девочкой-трейни в дверях агентства. Слишком тяжёлый выбор предстояло сделать сейчас.       — Перестань ты меня мучить, — обессиленно шепчет она, понимая, что уже готова сдаться. Кажется, голос не дрогнул чудом, но проглотить ком в горле уже было невозможно.       Она невероятно устала бороться — со всеми правилами, ограничениями, запретами, окружением, самой собой. И устала неизменно проигрывать.       Потому что бороться с Чонином, противостоять его натиску уже нет ни сил, ни желания. Память тут же так некстати подкидывает воспоминание о том, насколько его ладони тёплые, а поцелуи нежные и желанные, насколько хорошо они друг другу подходят и каким правильным всё казалось той ночью в Пусане.       — Одно свидание. Пожалуйста, только одно свидание, и я от тебя отстану.       Виён не сомневается в том, что Чонин своё слово сдержит, — сомневается лишь в том, что найдёт в себе силы снова его оттолкнуть, снова разбить сердце и себе, и ему.       А он замирает, смотрит на неё сверху вниз и практически не дышит, ожидая ответа. Потому что именно от её решения будет зависеть, что же произойдёт с ними дальше. И Чонин терпеливо ждёт, мысленно отсчитывая удары сердца, которое не грохотало так даже перед выходом на сцену в его первом Мировом туре. И он мысленно готовит себя к любому исходу, даже самому худшему.       Потому что, если Виён захочет, — он и правда отступит и постарается отпустить. Лишь бы она была счастлива.       Девушка же тем временем бросает взгляд на брелок в форме лисы, который бряцнул на сумке, словно специально привлекая внимание. Решение было принято.       Она в очередной раз проиграла. Вот только это поражение почему-то отдалось в глубине сердца самой желанной победой.