Зима в сердце

      Треск. Он был повсюду: заполнял пространство, душил сознание. На горле отпечатки чужих пальцев — настолько яркие, будто краска. Кистью оставленные синяки светились фиолетовым неоном.              Лэйн смотрела на Каина, но не видела его. Позади склеились ветки — лёд был хуже железных оков. Пролетали птицы, шумел ветер.              Эмоции испарились. Когда Каин стоял рядом, прижимал к себе и источал ауру несдержанной агрессии в сторону её обидчика, облака спокойствия прилипали к телу, обволакивали. Хотелось закрыть глаза и уснуть, лишь бы не думать о всём, что сказал и сделал Грег.              Лэйн расслабилась в руках Каина, пока мороз блуждал по коже — она чувствовала только тепло его рук.              — Это снова ты? — Грег ответил сразу, но в мире Лэйн прошло по меньшей мере минут десять, которые она посвятила тому, что смотрела на идеальный профиль Каина. — Зачем ты лезешь, куда тебя не просят?              — Отвечай на вопрос.              Грег сжался. Голос Каина был жесток — как сталь, как кусок чистого металла. Страшен, будто неизведанные волны океана.              — Лэйн сама согласилась на поцелуй. И пришла ко мне сама. Какие ко мне вопросы?              Опрометчиво. Лэйн не до конца поняла, какое именно её действие можно описать этим словом, но по взгляду Каина она поняла, что совершила ошибку. Горечь кружилась в зрачках, падала кругами под глаза, стягивала кожу, заставляя скулы нездорово выпячивать. Он не злился — он умирал.              — Это правда?       — Да.              Ложь была предпочтительнее. Каин до последнего ждал, что она скажет «нет», но реальность такова, что Лэйн всегда говорила прямо. Она не видела проблемы в сложившейся ситуации, пока не смотрела на Каина. Не смотреть она не могла.              — Вот видишь, — Грег заметно расслабился. — А теперь дай нам закончить.              Гнев. Он горел демоническим светом в ангельских глазах.              — Нет.              — Вот это уже не тебе решать. И даже не Лэйн. Мы с ней договорились, а обещанное нужно выполнять.              Холодная интонация пробила на дрожь. Лэйн пилила взглядом пространство перед собой — что-то в районе груди Каина. Страшно. Больно. Неприятно. Одна мысль о прикосновениях Грега вызывала тошноту. Будучи в спасительных объятиях, ей слишком тяжело представить себя рядом с Грегом.              Всё, что она могла вместо слов — это сильнее прижаться к Каину и спрятать лицо в волосах. Крыло бережнее укрыло её от чужого взгляда и холода.              — Лэйн, так дело не пойдёт. Ты меня обманула? — надвигающаяся лавина злости Грега превращала Лэйн в испуганного котёнка. Будь она одна, давно бы дала отпор, но, если она с Каином, нужно ли ей что-то делать?              — Не трогай Лэйн.              — Отвали, пернатый. Тебя наверняка в лаборатории ждут, поспеши.              Каин взмахом одного крыла сбил Грега с ног, завалил тело снегом, поднимая сильнейший ветер вокруг.              — Ты че творишь?! — Грег мигом откопал себя, не успел подняться, как новый поток снега накрыл с головой.              Лэйн смотрела. С замираем сердца, с упоением и некоторым счастьем. Страдания тех, кто причинял ей боль, выглядели ошеломляюще красиво. Месть — искусство. Выточенное из мрамора, объятое ледниками, покрытое каплями алой тёплой крови. Оно струилось изыском и будоражило душу. У Лэйн натурально светились глаза.              — Не забывай, что я могу сказать обо всём генералу, — Грег стряхнул с головы снег, яростно смотрел на Каина.              — Говори, мне плевать, — он осторожно выпустил Лэйн из объятий, подошёл к Грегу.              Лэйн враз промерзла до костей, но охваченная интересом и адреналином не поняла этого — рефлексы не ощущались, тело не принадлежало ей.              — Ты можешь пожаловаться лично президенту, мне без разницы, — Каин схватил Грега за ворот, поднял в воздухе. — Если будет нужно, я всю базу сровняю с землёй. Думаешь, я испугаюсь тебя?              Лэйн сжалась. Интонация, светящаяся аура и горящие красным глаза. В Каине была сила, власть и — самое страшное — безумство. Оно отметало частицы рациональности, разбивало на осколки сдавленный мир, выворачивало кости. Неуправляемость зверского масштаба. Тихая ярость. Цепями самообладания Каин приковал себя к Лэйн, не смел двинуться против её воли, заставить базу исчезнуть — она ощутила это, когда краем глаз он продолжал смотреть на неё. Ждать реакции.              Грег же повис, испугался и слился со снегом. Бессмертная сила прошлась по телу мелкой волной, но уже вызвала то, что люди боялись больше всего — боль. Адская, мучительная.              Лэйн едва качнула головой — рука Каина разжалась. Тогда-то Грегу позволили дышать и жить в полной мере, но страх никуда не делся. Его попросту не сотрёшь.              — Не подходи к ней. Это моё последнее предупреждение.              Лэйн как в тумане смотрела на приближающегося Каина, на тяжело дышавшего от страха Грега. Минуты сжались до секунд. Нервная система не справлялась с цунами из новой информации, чувств и испуга. Тело дрожало от холода. Каин был рядом, но не мог согреть. Возможно, проблема вовсе не в температуре.              Они оказались в кабинете Лэйн слишком быстро для того, чтобы успеть осознать происходящее. Каин не отрывал грустного взгляда от её глаз, безмолвно просил ответы.              — Почему?              Без включенного света его фигура сливалась с чернотой полки и только волосы и крылья блестели, будто самоцветы, переливались, таили боль.              Лэйн сильнее закуталась в плед.              — Он предоставил информацию взамен на поцелуй.              — Почему? — Каин не смотрел на неё, убивая в ней надежду. — Почему ты согласилась?              — А нет ли разницы, как добывать сведения?              Каин глубоко выдохнул. Сдерживался.              — Ты правда не понимаешь?              Лэйн превращалась в лепешку, когда смотрела на него. Лучше отвести взгляд. Эмоции вулканом закипали внутри — с Каином точно так же. Кто первый взорвётся — уничтожит спокойствие.              — Что я должна понять? Мне нужно знать, что со мной случилось. И никто, кроме членов отряда, мне это не скажет.              Сокрушение. Удар в самое сердце. Лэйн натурально видела, как кровь вытекала наружу, как намокала его водолазка и как тяжело становилось дышать. Каин провалился в отчаяние с каждым новым её словом, а она не понимала причины. Не понимала, что сделала не так.              — Я же говорила, что я не человек. Ты ждёшь от меня человеческих установок и моралей? — от его глаз и слов ей хотелось кричать. Лэйн ушла в атаку, чтобы заглушить боль, полученную осознанием его боли.              — При чем здесь человечность? — Каин измученно выдохнул, запрокинул голову, собираясь с мыслями. — Вот скажи, Лэйн, что я для тебя значу?              Тупик. Перед ней стена, а ключ на самом верху. Рядом даже двери нет. Отсюда не выбраться, столько бы не стараться. А позади чудовище из мифологии — минотавр, Медуза Горгона, хоть сам Зевс. Не имеет значение, насколько могуч враг, когда итог один: смерть.              В первый раз Лэйн умерла восемь месяцев назад. Второй, очевидно, сейчас, потому сердце перестало биться, когда Каин горестно смотрел прямо в душу.       — Больше, чем ты думаешь.              — Тогда зачем ты согласилась на поцелуй с Грегом?              — А что это меняет? Мои чувства к тебе остаются теми же.              Молчание заполнено страданиями. Душевными муками, в которых рождалось понимание — Лэйн упрямо игнорировала его вместе с чувством вины.              Злость. На себя — более никто не виноват. Лэйн не могла понять всю глубину своих эмоций, но копалась в чужих.              — Лэйн, это больно. Смотреть, как ты хочешь поцеловать другого.              Мыло перед глазами. Пена стекала по лицу, затекала в глаза и щипала — это была правда. Она рождала злость и непринятие.              — Мне тоже больно. И я не понимаю, что тебя злит. Почему ты смотришь на меня так?              — Как так?              — Разочарованно. Что я сделала?              Каин ссутулился, сильнее сливался с чернотой освещения, поглощенный негативом и страданиями.              — Если я скажу, ты попытаешься понять? Или это делаю только я?              — Считаешь, что я специально? Я делаю все, что могу, чтобы узнать правду, — Лэйн переходила на крик.              — Я занимаюсь тем же, но не заключаю сделки на поцелуи, — Каин цедил сквозь зубы.              — Да почему тебе это так важно? Я делаю то, что в моих силах. Если Грегу я интересна, почему бы не воспользоваться этим?              — Хочешь продавать себя? — злость мешалась с грустью и страхом. Каин будто раненый зверь — забытый, уставший.              — Ты искажаешь мои слова. Я хочу знать правду, но должна сидеть без дела? — она сказала это колко и язвительно. Каин закипал.              — Ты могла попросить меня.              — Ты мог сказать сам. Конечно, ты бессмертный. Тебе не понять ценность человеческой жизни и чувства людей — твои чувства совершенно иные.              Лэйн удивилась своим же словам — эти чертовы слова Киры отложились в глубинах подсознания и дали о себе знать в самый неподходящий момент. Адреналин отвратительно на неё влиял.              — Что ты имеешь в виду? — Каин сощурился, глаза покраснели.              Отступать поздно. Глаза полны обид и боли — у него, у неё. Неразрешенный конфликт. На губах были иней и пятна ада от злых слов.              — Ты бессмертный, а я просто человек. Я стану неинтересна тебе через пару лет. Как я могу быть уверена в том, что ты честен со мной, если ты никогда не почувствуешь то же, что чувствует человек?              Лэйн почти кричала. Голос дрожал, руки тряслись. Она на грани истерики.              — Хочешь сказать, что я тебе лгу?              Отправная точка. Один вулкан взорвался, значит, механизм запущен. Лэйн вскочила с места, не помнила себя и свои светлые чувства, когда отдавала на растерзанье отчаянным попыткам добраться до истины. Она шла по головам беспринципно и черство — точь-в-точь как говорила Кира.              — Да, врёшь. Так ведь, Павел? — она подошла ближе, стояла в миллиметрах от лица Каина.              — Почему ты не сказала, что знаешь? — Каин дышал тяжело, рвано. Сожаление и вина в голосе, запрокинутая от безысходности голова.              Это перестрелка. Бездумная и гневная — в порыве эмоций слов летели быстро и опрометчиво, не контролировались и убивали одним ударом. Каждая новая пуля всё чётче била в цель.              — Почему не сказал, что мы знакомы? Почему притворялся, что впервые видишь меня? — Лэйн не слушала ответ. Ей это неважно сейчас. — Если бы не эта сделка, я бы не узнала, что на самом деле умерла восемь месяцев назад!              — Я бы тебе сказал!              — А откуда тебе знать?              — Потому что это я тебя воскресил.              Лэйн отошла на шаг назад. Шокированно уставилась на его испуганное лицо — он не ожидал, что скажет, она и подумать не могла, что услышит что-то ещё более разрывающее мозг. В голове мысли — ни одной чёткой и здравой. Хаотичные движения, резь в глазах и помехи. Звуки глушились ударами сердца.              Вот теперь Лэйн окончательно запуталась в том, что чувствовала. Единственное, чего ей хотелось, — заплакать. От нервов, передозировки гормонами и боли, которая обклеила миокард.              Каин прошёл мимо — к окну. Он не намерен больше здесь оставаться.              — Объяснись, — пустыми глазами она смотрела вперёд — туда, где он стоял секунду назад.              — Точно не сейчас, — в голосе сухость.              — Ты не можешь просто уйти в такой момент. Что значат твои слова?              — Ровно то, что я сказал. Я прибегнул к воскрешению, потому что как дурак влюблён в тебя.              Лэйн рассыпалась. На мелкие кусочки, на песчинки — она пыль в ногах мира, созданного её же подсознанием. В том прекрасном саду был ураган — он сносил розы, валил деревья. Листья кружили перед глазами и умирали на глазах.              Сбежать обратно — в метро. Забыть про красоту природы. Утонуть в прошлой версии себя. Нет, уже нельзя. Метро развалилось — от него одни осколки и воспоминания, ведь возвращая способность чувствовать, Лэйн не могла более отказаться. Она связана и привязана; она — пазл в общей системе мироздания, который научился высшему дару — любви.              Колени больно ударились об пол, когда мышцы перестали быть во власти. Слёзы — противоестественно её нраву, но так необходимо заблудившей сущности.              Лэйн и сама как дура влюбилась.              

***

      В пустой комнате особенно темно. Нет теней от странно сложенных вещей, нет места фантазии, нет уюта. Ничего нет.              Лэйн прокручивала слова Каина долгую ночь. Смотрела в потолок и чувствовала себя одной в помещении, полном бездушных вещей. В ней ничего, кроме скрученного сердца и отсутствия кислорода в лёгких. Она не дышала больше часа. Субстанция, названная телом, медленно разлагалась.              Почему всё так?              Лэйн четко осознала, что виновата, но не могла понять, что именно сделала не так. Взгляд Каина отпечатался клеймом на шее — там, где раньше ощущались его поцелуи. Наверное, он разочарован. Она и сама разочарована в себе. Она — соломенная кукла с красивым личиком. Противно иметь разум в таком теле.              Каин вынуждал её думать и чувствовать. Выходить из склепа одиночества; пара белоснежных крыльев светилась ангельским светом как посланник самого Бога. Лэйн не верующая. По крайней мере, сейчас, но могла ли она отрицать, как сильно Бог повлиял на её спасение, когда создал ангелов?              Ветер выл за окном, выбивая почву мыслей. Лэйн — черное пятно на белом полотне, но его не вывести. Въелось.              Возможно, она врала себе, когда убеждала, что не обязана благодарить Каина за спасение, ведь это были его решение и выбор. Однако в глубине души новая Лэйн понимала, что старая Лэйн мечтала о воскрешении руками Каина.              Мифическое чувство под названием «любовь» оказалось ожившей реальностью. Выпорхнула со страниц книги и задушило едким запахом отравленных роз. Шипами врезалась в глотку. Теперь Лэйн не просто наблюдатель сада — она его часть.              Маленькая роза, пострадавшая от ветра и урагана, но желающая жить — вот кем она стала. В метро она больше не вернется — это пройденная стадия. Лэйн нужно укорениться в собственном мире как незначительная её часть, которую нужно вечно поливать.              Пускай Каин будет её Маленьким принцем. Ради него она усмирит свой характер — даже накрывать ничем не надо, она не боялась насекомых. Она боялась потерять его.              Свою единственную надежду, сладкую веру и невероятную любовь.       Своим мировоззрением ей не понять причин злости, а очевидность помощи ясна как светлый день. В Сибири такого не было давно.              Коридоры базы всегда казались тусклыми и пугающими — в них пряталась монстры, таились страшные воспоминания. Лэйн изредка встречала людей, но те, будто боясь её, быстро пробегали мимо. И так каждый раз.              На небольшой кухне, выделенной для Ноа, тише, чем в морге. Лэйн настороженно прислушалась, заметила фигуру в углу, но не дернулась.              Пара насмешливых глаз смотрела ей в душу.              — Зачем пришла?              — Тебя увидеть.              Ноа скептически обвел Лэйн взглядом. Притворился, что поверил.              В кухне стоял небольшой столик и два стула, один из которых пустовал до прихода Лэйн. Она молча изучало лицо Ноа, надеясь, что тот прочитает её мысли.              — Что натворила?              А Ноа и правда читал.              — Почему сразу натворила?              — Потому что лицо виноватое. Не получилось узнать?              — Получилось. Но я поссорилась с Каином, — Лэйн отвела взгляд. Снова колющее чувство, снова боль в груди. Собраться с мыслями всё тяжелее.              — Давай по порядку. Ты к кому пошла, чтобы узнать о коме? — Ноа понизил голос, наклонился корпусом вперёд, ложась на стол руками.              — К Грегу. Ты же про него говорил?              — Про него. А Каин тут при чём?              Лэйн прикусила губу до крови, но не почувствовала боли.              — Условием Грега был поцелуй. Он сказал мне информацию, а значит…              Лэйн ждала, что Ноа поймёт всё без слов, но он молчал. Намерено.              — Значит, мне надо выполнить условия договора.              — И? Выполнила? — в голосе нет осуждения. Как и одобрения. Просто сухой вопрос, без эмоций и скрытого смысла. От прямолинейности Лэйн впервые коробило.              — Каин пришёл раньше.              — Ты всерьёз собиралась его поцеловать? — Ноа удивлённо вскинул брови. — Ты не додумалась его обмануть?              — Я хотела. Но его слова выбили меня из колеи. Когда он тянулся ко мне, я ничего не могла сделать.              — Каину ты это же сказала?              Прямо в цель. Мишень развалилась от силы удара. Лэйн развернулась лицом, намереваясь выдержать презрение и со стороны Ноа.              — Нет. Я изначально готова была выполнить условие, если не получится обмануть. Ради информации о своей коме, — Лэйн саркастично усмехнулась на последнем слове, чем вызывала лёгкую улыбку Ноа, — я пойду на всё.              — И в чём проблема?              — Каин расстроен. Я не понимаю, что в моих действиях его задело.              — Ты снова влюбилась, Лэйн.              Ветвление озадаченности в переживание. Тупость заглушенного трепета. Она мечтала, чтобы об этом никто не узнал, пока она не свыкнется с чувствами. Ноа опередил — он всегда был на шаг дальше.              — Это был не вопрос, если что, — Ноа прищурился. — Не напрягайся ты так. Забавно только, что второй раз в одного и то же человека.              — Ты знал? — Лэйн не выглядела удивленной, как и Ноа тупым.              — Что Павел — это Каин? Догадывался. Ты не склонна к романтическим историям, потому вряд ли влюбишься второй раз за год в разных людей.              — Кома меняет людей.              — Встреча с жрецом смерти тоже. Но сейчас по тебе не скажешь, что ты изменилась. Всё так же язва, непонимающая свои чувства.              — Умеешь поддержать.              — Ещё не начинал, — Ноа закатил глаза. — Лучше говори, зачем пришла. Понять, почему Каин расстроен?              Перевод темы откликнулся волнением. Лэйн нервно сглотнула.              — Да.              — Что ж, — Ноа стучал пальцами по столу. — Представь, что Каин обещал быть с тобой, а потом ушёл к другой. Что ты ощутишь?              — Нож в руках.              — Убьёшь Каина?              — Нет, ту девушку.              Ноа измученно вздохнул.              — Я вообще-то спросил про твои ощущения, а не действия.              Лэйн представила, на секунду прикрыла глаза и ужаснулась бурлящему капкану злости и обиды. Её тело попали в ловушку, стало огромным куском мяса, но внутри по-прежнему билось сердце — грубо и отчаянно.              Белоснежные крылья и холодная улыбка принадлежали ей одной — она собиралась верить в то вне зависимости от мнения самого Каина. Любовь Лэйн — это тяга. Зависимость и патологическая ревность. Это невозможно терпеть и приминать.              — Больно. Но я не могу его ненавидеть.              — Именно. Для него твоя беспринципность — предательство. Ему больно, но он не может тебя ненавидеть. Причина твоих действий не важна, она лишь подчеркивает, что его чувства не имеют для тебя особенного значения.              — Имеют, — Лэйн захлебнулась отрицанием, на что Ноа покачал головой.              — А поступки говорят другое. Когда любишь человека, принято хранить ему верность вне зависимости от обстоятельств.              Лэйн стало неловко. Настолько завуалированно проституткой её ещё не называли, но возразить было нечего. Она сгорала от ревности, когда Каин просто говорил с Кирой, а сама подставила губы Грегу. Стоила ли правда боли, причинённая Каину? Каину, который воскресил её явно немаленькой ценой, который вернулся на базу ради неё и терпел эксперименты над собой? Он отдал слишком много, но в ответ получил лишь злую неблагодарность и отстраненность. Лэйн ощутила, как сердце рвало на части.              Она так сильно была ослеплена собственными чувствами, что игнорировала чужие.              — Старая Лэйн смогла бы поступить так? Пойти на «измену»?              Взгляд Ноа заполнился дымкой воспоминаний; сложные мысли нахмурили брови.              — Нет.              — Нет, потому что знает, как это больно?              — Нет, потому что нет никакой старой и новой Лэйн. Но если тебе проще думать, что у тебя две личности, советую обратиться к психиатру.              Лэйн не смеялась, потому что Ноа прав. Она шизофреничка в той или иной степени.              Старая и новая. Версии, имеющие так много общего, но и столько же разного. Как будто двойняшки, раскрывающие одни и те же качества с разных сторон. Помутнение и отсутствие жизни в одной из них ощущалось замерзшими пальцами, немеющим ногами и высохшим языком.              — Я могу все исправить?              Лэйн дрогнула, когда мысленно дала себе отрицательный ответ. Ноа едва улыбнулся.              — Дерзай.              — Он простит?              Виноватый, туманный взгляд. Застывшее в глубине сердца слёзы.              — Иди. Меньше думай.              — Что в таких случаях говорят? «Прости, пожалуйста»?              Закатившиеся глаза и измученных вздох подходили Ноа каноничнее очков.              — Не ориентируйся на других. Скажи то, что чувствуешь. Только, пожалуйста, прислушивайся ещё к тому, что говорит Каин, — он махнул рукой на выход, и Лэйн послушно вышла.              Сердце билось аккордами. Струны души переливались пятнами перед глазами — физические тела метафорически растворялись, законы физики переставали действовать, когда полуприкрытые веки погружали в омут мыслей. Когда мозг рисовал картинки, украшенные яркими эмоциями, подаренными мгновениями чистоты помыслов.              Каина наверняка сейчас нет в комнате, либо он специально не откроет. Лэйн обязана попытаться, иначе оторвет себе голову за бездействие.              Что для неё измена? Какое общепринятое понятие подходит для неё? Лэйн существовала вне законов и правил — отдельная единица мироздания.              И всё же в ней было то, что имел каждый человек — любовь. Девиации личности оказались последствием амнезии; с её лимбической системой и подкорковыми структурами все в норме — она способна чувствовать.              И что она чувствовала, представляя себя на месте Каина?              Боль. Тугую, режущую, убивающую. Каин ни за что бы так не поступил, тогда почему она поступает?              Длинные коридоры потемнели. Света едва хватило, чтобы видеть свои ноги. Лэйн шла по памяти, не заворачивалась над окружающей атмосферой. Странные нечеловеческие выкрики. Как писк летучей мыши с гортанными воплями. Лэйн волей-неволей пришлось замереть. Как минимум для того, чтобы понять, откуда шёл звук. Чем-то отдаленно знакомый и пугающий. Лаборатория, опыты — мысли вертелись в единственном направлении, будто ничего другого не существовало в принципе.              Сердце склоняло тело к необдуманному поступку. Лэйн смогла собрать себя из кусочков паники быстро, но муторно.              Она шла на звук. Ей страшно той частью, что таила в себе человечность. Другой частью ощущала зов забитого создания.              Где-то снизу. Там, где подземные ходы и катакомбы. Нулевой этаж.              — Из лаборатории сбежал подопытный. Объявлен режим чрезвычайной опасности, всем следовать согласно указу номер сто пять.              Голос Дмитрия раздался из рации. Лэйн усмехнулась.              Она прекрасно помнила указ номер сто пять, но намеревалась ослушаться его. Подопытные — такие же дети природы и Высших форм жизни. Такие же наполненные смыслом творения Божественной силы — разве, им не нужно помочь?              Она лучше остальных знала, каково это остаться без поддержки. Её смерть — прямое доказательство.              Лэйн отдаленно помнила, как пройти в подземные ходы. С успехом сделала это, двигаясь на звук.              Коридоры едва освещались. Тусклый свет указывал дорогу, но раскрывал деталей места. Лэйн шла почти вслепую, ориентируясь на обостренные органы чувств.              И шестое чувство шептало неладное.              Шаг за шагом. Стук невысоких каблуков, отдающиеся эхом. Лэйн прижала рацию к груди для подстраховки. Ей нравилось встревать в неприятности — это очевидно. Только вот сейчас это была адреналиновая зависимость или альтруизм? Может, желание почти против приказов базы?              Всё вместе. Лэйн дрожала от предвкушения, стоило ей представить, как лицо Дмитрий косит от злости, как бессмертный сбегает, находя лучшую жизнь и спасение, как в ней просыпаются чувства, схожие со старой Лэйн.              Всё это живо и захватывающе. Пугающе в той же степени, но неизвественность тянула. Кроме камней и запаха сырости ничего не ощущалось ровно до тех пор, пока вдалеке одного из коридоров не почувствовалось оживление. Но это оказался ужас, представший перед Лэйн, стоило ей в очередной раз завернуть.              Кряхтение, разложение, смерть. Покрытое гематомами тело, горящий нечеловеческой злобной жаждой глаза, рваные резкие движения, виднеющиеся ткани и органы из-под разодранной кожи.              И крылья. Прогнившие в прямом смысле крылья, дающие четкое понимание: это результат пыток.              Не опытов.              Лэйн знала, что такое опыты, но никогда не считала это слово достойным существования.              — С-смертная-я, — останки бессмертного шипели и заводились — в глазах блеснула ненависть. — Вы-ы-ы вино-о-овны.              — Я могу помочь выбраться, — сказала Лэйн и шагнула назад. Тело сковывалось от подступавшего страха. Капилляры в чужих глазах лопались в минуту, когда тело двинулось в противоположную сторону.              Безумие. Алчность. Злость. Во взгляде бессмертного было всё, кроме сознания. Он бросился на Лэйн как одурманенный, заставляя рефлексам выживания активироваться.              Никакой помощи или спасения — слова бесполезны; альтруизм — гадкая идея. Позади неё шагало нечто. Молния — его движения, гнев — его сущность. Лэйн пыталась ускориться, но её догоняли. Непонятно, как и почему.              Звон в ушах.              Мольба.              Бег.              Пролетали коридоры, лестницы. Жизнь замирала до нескольких секунд, будто перед смертью.              Шипение продолжалось. Почти в самое ухо — бессмертный дышал в затылок. Каждое его движение сопровождалось скрипом и хрустом — моментами паники и тревожной шарнирности. Будто кукла. Будто сама смерть.              Лэйн не может умереть второй раз — она бежала изо всех сил, срывая лёгкие и убивая сердце. Впереди виднелась магнитная дверь, открыть которую из них двоих могла только она. За ней — абсолютно безопасно, но стоило ей подумать об этом, как ледяная рука схватила за шиворот.              Сила удара откинула назад — Лэйн ударилась головой о стену — в глазах на пару секунду стало непроглядно темно.              — Вы доигрались, с-с-суки!              Лэйн отскочила в сторону, когда бессмертный нанес ещё удар, целясь ей в голову. Адреналин заставлял жить. Запущенный механизмами выживания он ломал преграды и человеческую слабость — затылок влажный от крови, но боль не ощущалась.              Она почти убежала, если бы не чужая рука, схватившая её ногу. Лэйн снова упала, не успела встать, как бессмертный навис сверху. Со рта текла горячая слюна — противоположность температуре его кожи. В нём пожар ненависти, адская смесь безумия, приправленная неконтролируемой силой. Выпученные глаза смотрели в душу.              — Умри-и-и!              Он замахнулся, целясь в сердце. Лэйн увернулась в сторону, но закричала от резкой боли в плече. Меньшее из зол. Ногами она била наотмашь, что позволило столкнуть с себя бессмертного.              Страх — битое стекло. Разрезанные артерии, кровь на кипельной рубашке.              Лэйн схватила рацию, упавшую рядом, и бросилась дальше. Железная дверь — спасение. Как в ужастиках, где за героиней ведется погоня, как чертово воображение сценаристов, воплощенное в реальность. Почему именно Лэйн? Ей всё же суждено умереть?              Кололось и билось волнение. Паника окутывала облаком, заполонившим глаза — веки в песках и треморе. В лёгких не осталось воздуха, учащенное дыхание сдавило горло, а ноги подкашивались от судорожного страха.              Бежать. Быстро.              Ей дышали в затылок. Чужие стоны и кричи прямо над ухом — ужасающе страшно, до тошноты мерзко. Хлюпающие шаги, обещания убить, скрип суставов, запах мертвечины — Лэйн окружена могильщеной. От отчаяния хотелось выть.              Просто бежать. Так же быстро.              — Умри-и-и!              Нет. Лэйн не позволит жертве Каина пройти зря, не позволит себе лишиться жизни до того, как прямо скажет о чувствах. Усталость от игр, желание чувствовать — они руководили запуганным телом и смелой душой.              Чужая рука тянулась к плечу. Лэйн отбила её жестким движением, заставив подопытного отлететь назад. Сила, дарованная телу, что ранее не способная человеческие возможности, вскружила голову. Она мчалась, слыша ветер в ушах, ощущая скорость, надрывая мышцы, но не замечаямничего особенного.              Последний рывок. Стоны позади.              Плечо прострелило болью, когда Лэйн потянулась к магнитному замку. В глазах темнело.              — Умри-и-и, ты не достойна жизни!              Всё меньше воздуха — всё меньше сил. Это ужасающая гонка истощала разум и тело. Лэйн едва держалась на ногах.              Запах крови ударил в нос.              — Сто-ой!              Секунда.              И ещё.              Магнитный ключ характерно пикнул. Лэйн забежала в неизвестный коридор, с силой закрыла за собой дверь, противостоя доводящему огромную дверь механизму замедления.              В этот же момент в дверь врезался подопытный — крик боли эхом отразился от стен; удар его головы образовал вмятину.              Лэйн тряслась как в лихорадке. Страшно, больно, одиноко. Она без защиты и способа выжить. Огляделась.              «G67».              Рука потянулась к рации.              — Дмитрий, это Лэйн. Я в секторе G67, на меня напал сбежавший подопытный, он пытается сломать железную дверь.              Дыхание сбито, ноги болят, артерии на шеи пульсируют. Это мучения и боль в чистом виде. Это кольнувшее болью сердце в агонии предсмертной паники. Это абстракция, в которой темнота стала превалирующей. Это пиксельная картинка после попытки вернуть ясность сознания.              — Лэйн!              Сознание уплывало, качаясь на волнах усталого напряжения. От страха она давила ногтями в ладони, смотрела, как полумесяцы пляшут на коже. Дежавю. Разум качался на волках воспоминаний.              — Лэйн, ответь! У тебя есть с собой оружие?              Дмитрий? Вроде он сказал не недооценивать их — отряд на её стороне? Отряд её спасет?              Лэйн истерически рассмеялась от этой мысли.              — Ты ранена? Отвечай, криптограф, мать твою!              Мать? Лэйн не помнила лицо матери и чувствовала, что так лучше. На одну раздражающую физиономию меньше.              Время тянулось, стоны и шумы нарастали. Ещё чуть-чуть и двери конец, но подняться не было сил. Плечо болело, силы её покинули. Хотелось спать. Уснуть вечным сном и не проснуться.              Лэйн насильно распахнула глаза, надеялась увидеть свет, озаряющий мрак сердца.              Наивно. Мозг снова расплылся как желе, высыхал и плавился — он во всех агрегатных состояниях, кроме нужного для функционирования.              Каина нет рядом. Когда он до ужаса нужен. Когда без него мир прогнивал, напитывался зловонным запахом крови, утопал в собственной грязи.              — Лэйн!              Она видела силуэт, различала черты. По одному голову можно было понять, кто перед. Строгость и собранность даже в стрессовой ситуации.              — Лэйн, не теряй сознание!              Широкие плечи заслонили собой. Выстрел. Тишина.              Утопленница собственных воспоминаний.              — Я Лэйн. Криптограф. Сейчас занимаюсь дешифровкой Книги Ангелов, — она кивнула на стол. — Можешь изучить то, что я уже сделала.              — Павел.              Голова трещала по швам.              — Ты забавная.              — Это комплимент? — Лэйн опешила, выпуская из рук пару маленьких словарей. Павел мигом оказался рядом, ловко поймав падающие книги.              Расслабление, растворение в сладком ощущение безопасности или хотя бы его подобии.              — Как тебя зовут?              — Каин.              В голове бегала и мушки — разноцветные, яркие. Темнота медленно пожирала их; тело уходило с ними во власть абсурдного мрака. Контроль потерян. Вопреки собственному желанию Лэйн сделала то, что не велено было: потеряла сознание.