Зима в сердце

27 января 2029 года.

             Монотонный стук часов отбивал четкий ритм, неяркое жёлтое свечение настольной лампы кругом падало на раскрытую книгу, холод заставлял кутаться в плед.              В одиночестве рождалось спокойствие. Отсутствие посторонних мыслей — увлеченность древним языком. Интерес лишал чувства времени.              Стук в дверь — условное разрешение на вход.              — Криптограф, у тебя пополнение.              Лэйн обернулась. В проходе стоял Дмитрий — все такой же сдержанный и собранный, а позади него — худощавая фигура.              — Я плохо справляюсь? — Лэйн поднялась с места, таща за собой плед.              — Нет, нам некуда пока определить его. Он новенький. Сказал, что может быть тебе полезен.              Незнакомец ступил на порог, позволяя разглядеть черты лица. Тёмные волосы, уставшие глаза с синяками, оттеняющими белизну кожи. Аккуратный нос, четкие брови. Он был неплох собой; если не брать в расчет подачу себя — неуверенная и пугливая — мог вполне называться привлекательным молодым человеком.              Лэйн обвела его скучающим взглядом, вернулась к Дмитрию.              — Как прикажете, генерал.              — Отлично. С сегодняшнего дня это твой лаборант, — Дмитрий вышел быстро и бесшумно, оставляя в кабинете неловкую тишину.              Обогреватель заполнял залетевшие потоки холодного воздуха, шумел подобно вьюге. Раньше Лэйн не обращала на это внимания.              — Я Лэйн. Криптограф. Сейчас занимаюсь дешифровкой Книги Ангелов, — она кивнула на стол. — Можешь изучить то, что я уже сделала.              — Павел.              Он без лишних слов взял одинокий стул в углу, подсаживаясь рядом. Кабинет снова погрузился в тишину, стоило удобнее устроиться на местах. Заунывное тиканье часов, вьюга за окном — все привычно и спокойно, но что-то было не так.              Это что-то сидело по левую руку от Лэйн, тихо поглощая написанные каракули. Ей по душе его подход — никакой лишней информации, только по делу. Необязательно даже знать, чем он может помочь, и откуда он вообще взялся. Проблема в другом — Лэйн привыкла быть одна. В тишине тлело чувство любви к миру, которое в любых других условиях похоже на замороженную тухлую рыбу.              Попросить его уйти? Генерал сбесится. Сказать, что он не годен для работы? Нечестно, когда он не проявил себя. Лэйн с трудом мирилась с присутствием человека около неё во время работы.              — У второй половины книги другой шифр, он повторяет первый, но откончается парочкой гласных.              Лэйн искоса посмотрела на Павла, не поворачивая головы. Сосредоточенный взгляд, выдержанное чувство уверенности и страсть прикосновения к священному.              — Только что выдумал?              Ни тени насмешки, но ощущение господства. Павел не намерен оправдываться или шутить. Как и Лэйн.              — Нет. Вверху написано, — он ткнул глазами в раскрытую книгу, над которой кропотливо трудилась Лэйн. Нечитаемые символы, смытые временем и пылью, смотрели осуждающе на того, кто проник в их тайны.              — Это тоже текст? — слова сами вырвались изо рта. Удивление ей не присуще, но работа вынуждала.              Павел сощурился, изобразил подобие улыбки.              — А ты думала, узоры?              — Надеялась.              Книга упорхнула в чужие руки, бережно листающие страницы. Поглощенное чтение, натянутая сосредоточенность в порыве безудержного интереса — это тело знало, что делало.              Лэйн молча наблюдала за Павлом. Возможно, ей будет не так уж невыносимо, как думалось вначале. Польза есть, как минимум.              Павел молча протянул лист с переводом. Его почерк необычен — малюсенькие буквы обычного текста против огромных заглавных. Налет английской аристократий в завитушках и лёгкости.              — Ты где-то учился?              — Нет, самоучка.              — Много знаешь?              — Об ангелах?              Лэйн перевела быстрый взгляд на Павла. Ни единой эмоций, но нечто телепатическое исходило от него. Безмолвно говорил. Громко молчал.              — О шифрах.              — Приходилось.              Он не думал, когда говорил — быстро и естественно, не имея тайн. Лэйн намеренно погасила внутреннее любопытство холодными обязанностями.              — Займешься переводом? Я потом проверю.              Павел кивнул с долей смеха. Совсем не верил в новую начальницу. Часы тикали, время шло. Они работали отведенное время каждый день — для Лэйн не существовало выходных, она отменила их в своём графике, а Павел зачем-то подстроился под неё. Вначале он норовился уйти раньше — Лэйн его отпускала, но оставалась за столом. Потом он и вовсе перестал уходить. По пятам за Лэйн, ни слова поперек.              — Я из Северной Каролины, — между делом сообщила Лэйн в один из зимних дней. Люди, работающие бок о бок, знают многое друг о друге — мелочи характера, предпочтения в еде, происхождение. О Павле Лэйн знала только — его имя. Это… Удручало?              — Скучаешь?              — Нет. Я сказала не из-за того, что это меня беспокоит. Просто обычно люди делятся личными фактами, когда знакомятся.              — У меня никогда не было отношений.              Лэйн странно на него покосилась.              — К чему это?              Кажется, Павел собрался сказать что-то вроде: «А к чему тогда Северная Каролина?», но Лэйн оборвала его на полуслове:              — Не нужно. Я поняла.              На самом деле единственное, что она поняла: её социальные навыки ниже среднего. Точнее, их вовсе нет. Было ли жжение ушей стыдом или Лэйн пора провериться у врача — так и осталось загадкой. Впервые хотелось верить, что второе.              — Ты забавная.              — Это комплимент? — Лэйн опешила, выпуская из рук пару маленьких словарей. Павел мигом оказался рядом, в воздухе уложил книги на ладонь.              На первый взгляд слабый и беззащитный, но до ужаса быстрый и сильный — его физическая подготовка была на высоте; складывалось впечатление, будто он рос на глазах. Как фасоль в банке.              — Наблюдение, — Павел опустил взгляд на Лэйн. Она ниже сантиметров на двадцать — неужели он настолько высокий?              Около стеллажа с книгами места много. Как казалось ранее. Стоило Павлу подойти, площадь сократилась до размеров коробка, в котором Лэйн — маленькая спичка. Чужой внимательный взгляд задержался на её лице. Он изучал, запоминал, любовался. Будто более нет женщин, способных удержать его подле себя.              Это вызвало ответный интерес. Четкая линия челюсти — массивная и по-мужски приятная, — острые черты лица, выточенные из мрамора. Он намного привлекательнее, чем думалось Лэйн в самом начале. Он определённо красив.              — Ты не похож на человека, у которого не было отношений, — Лэйн попятилась, уперлась в полки. Затея бесполезная — слева тумбочка, справа стеллаж, а Павел, судя по взгляду, так просто её не пустит.              — А на кого похож?              — На ловеласа.              — Ты первая женщина, с которой я остался наедине, — он говорил серьезно, Лэйн ложно читала насмешку. Хмурилась, выходила из себя впервые за долгое время.              — Я тут не для смеха.              Павел непонимающе изогнул бровь.              — Я и не смеюсь.              Дыхание сперло, слова едва выходили из горла.              — Тогда что тебе нужно?              Он не ответил, вернувшись к работе.              Но Лэйн стало куда интереснее. Работать с кем-то — муторно, однако личность помощника стала притягательной тайной. Спрашивать напрямую о его жизни до присоединения к базе — неправильно. Лэйн рассказывала о себе, потому что хотела. Это её выбор, и Павел не обязан делать такой же.              — Почему ты всегда молчишь? — однажды Лэйн не выдержала. Их разборы заканчивались на деловых вопросах и диалогах о планах в столовую. К слову, Павел почти всегда отказывался.              — Что ты хочешь услышать? Спрашивай.              — Какой твой любимый фильм? — Лэйн вдохнула полную грудь перед тем, как спросить, но в последний момент не нашла силы капнуть в его прошлое.              — Нет такого.              — Песня?              — Тоже.              — Любимая настольная игра?              — Пусть будут карты.              — Сыграем?              Павел поднял заинтересованный взгляд. Долго не верил. Мимика обворожительная, забавная. Лэйн нравилось его удивлять.              — На желание? — он усмехнулся.              Кивок.              — Только без пошлостей, — Лэйн достала из ящика колоду, прибереженную на всякий случай — такой, как сейчас, и села напротив. Мешала перед партией.              — Мне это не надо, — он сказал непринужденно, без пафоса. Шесть карт быстро оказались в его руках.              Лэйн раздала плохо — себе точно. Ход шестеркой пик — оптимально. Павел отбил восьмеркой. Пару подкиданных карт — первое бито.              Игра шла быстро. Лэйн смогла набрать козырей, чтобы противостоять непредвиденной атаке, а в идеале донести до конца. На руки ничего лишнего не брала, Павел же не стеснялся и не грустил, когда не обивался.              Его быстрые тихие движения, внимательность, ловкость — человеку подвластно? Запредельное и таинственное. Лэйн не заметила, как попала под влияние дурмана.              Победа почти была в руках, когда козырная дама оставалась единственной в руках, не считая двух королей. Но Павел умнее — запомнил вышедшие карты, зайдя теми мастями, каких не было у Лэйн.              Поражение оказалось более неприятным, чем представлялось.              — Что хочешь?              Павел неодобрительно поджал губы в ответ на недовольный тон. Лэйн будто предъявила претензию, с сомнением отнеслась к возможности дать адекватное желание. Но она сама предложила сыграть, не отвергла идею с маленькой наградой за победу. Почему же так неприятно?              — Улыбнись.              — У меня атрофия мышц.              Он усмехнулся.              — Тогда оставим это желание до времен, когда она пройдёт.              Сложно признаться, как его настойчивость откликнулась в сердце. Мягко и уверенно — Павел будто читал её мысли и тайные желания.              — Ты знал, что победишь?              — Предполагал. Ты хороша, но я много играл. С самими разными соперниками.              — Очевидно, они не были женщинами? — Лэйн только потом поняла допущенную ошибку, но не пожалела, что ещё раз упомянула недавний разговор.              — Правда, лишь отчасти.              Павел вернулся на рабочее место, заканчивая разговор.              А далее вспышка. Место и время менялись, подстраиваясь под новое воспоминание. Сознание не хотело приходить в себя. Правда — она близко.              Лэйн бежала. Пыталась выжить. Сбивала дыхание и глотала стекло воздуха. За ней погоня — нечеловеческое создание с красными глазами. Результат эксперимента.              Смерть шептала. Звала. Лэйн давно не пугалась так, как сейчас. Давно не ощущала себя живой.              Минуты. Часы. Дни. Время стерлось. Только страх и паника. Страх и паника.              Страх и…              — Лэйн!              Она обернулась, когда все закончилось. Когда зрение вернулось, когда круги перестали танцевать в зрачках, когда из ушей вылезли затычки.              Павел держал её. За плечи — осторожно и ласково. Смотрел в глаза, отзывался беспокойством и красотой.              — Лэйн…              Она отвела взгляд. Существо лабораторного происхождения лежало позади. Убитое.              От рук Павла.              Вспышка. Новая локация. Ещё шаг — и пропасть бездны.              Лэйн зашла в комнату, когда Павел устало прикрыл глаза, склонившись над книгой. Непередаваемая тоска и безжизненность мухами летала около него, делая и без того убитым. Кажется, в нос ударил запах мертвечины.              — Ты уходил к себе? — Лэйн сдалась быть холодной, но не могла сдержать волнение. Сердце сжимало, когда глаза видели его таким.              — Нет. Случайно уснул тут, — Павел вяло отлип от книги, бездушно посмотрел на Лэйн.              Волнение усилилось.              — Иди к Анне. Ты явно нездоров.              — Всё в норме. Нет смысла её беспокоить.              — Потому что она не сможет помочь или потому что заподозрит что-то?              На секунду его глаза свернули красным, но Лэйн не испугалась — убедилась в догадках. Они изучали лица друг друга с особой внимательностью, не говорили ни слова, потому что чувствовали мысли.              Молчание ощущалось свободой. Лэйн подошла к столу, ткнув в одну из переведенных ею частей.              «Сильные ангелы способны менять облик, временно становиться людьми, но это вытягивает слишком много сил, чтобы пользоваться этим часто».              — Ты ангел, верно?              Глаза Павла скрывала чёлка, особенно несуразно смотрящаяся именно в этот момент.              — Я не собираюсь тебя сдавать.              Он не ответил. Смотрел на буквы и тонул в непреодолимой горечи момента истины. Лэйн не злилась, но требовала — ей нужна правда любой ценой.              Обманывать дальше бесполезно. Принять этот факт нужно здесь и сейчас, но глаза Павла не двигались. Он не двигался.              Она села на диван, поджав ноги. В первую встречу его спина была худой, силуэт тощим и невзрачным, сейчас же Лэйн смотрела на него сзади и поражалась, как раньше не заметила рельефные мышцы, обтянутые водолазкой.              — Как тебя зовут? — Лэйн прерывисто выдохнула.              — Каин.              — Я Лэйн.              Он нервно усмехнулся. Напряжение его тела накаляло воздух недоверием и страхом.              — Я знаю.              — Это знает Павел. Теперь и Каин. Мне повторить всё, что я рассказывала ранее?              — Ни к чему. Я помню, — вокруг него собрался воздух — искрящийся, вихрящийся. Лэйн задержала дыхание, когда Каин снял водолазку. Широкая спина ещё привлекательнее, когда лишена лишних деталей. Реальность взрывалась, пока глаза наблюдали за тем, как белели волосы, как прямо на лопатках вырастали огромные массивные крылья, как тело преображалось нечеловечной мощью.              — Теперь ты видишь, какой я на самом деле, — в голосе звучало сожаление, страх. Он улыбался, чтобы не выглядеть жалко и брошено.              Шорох. Тихие шаги навстречу.              Лэйн осторожно коснулась оголенной спины, провела по тёплой коже пальцем.              Каин сидел перед ней абсолютно открытый, беззащитный, позволяющий засадить себе нож в спину. Расслабленное дыхание, равномерное биение сердца, чувствовавшееся на телепатическом уровне — унисон, пленивший душу. Лэйн сделала прерывистый вдох, когда ощутила связь.              Рука остановилась между лопаток — между крыльями, сверкающими под лунным светом. Стоит ли поднять выше — к шее? Колебания были временными, стоило Лэйн забыться в чувствах. Каин настолько близко, что ноги подкашивались — и это вовсе не про физическую близость. Она видела его душу — почерневшую от одиночества, забитую кровью, отравленную чужими ожиданиями. Он был любим, но не умел любить, а у Лэйн наоборот: ей не знакомо чувство, когда её любят, зато сердце умело сжигать себя ради других. И сейчас они стремились к тому, чтобы научиться новому, а не следовать старому.              В районе шеи кожа была горячее — Лэйн на секунду обожглась, но не убрала пальцы. Она вела выше, перебиралась по плечам, ощущая напряжение во всем теле. Каин притаился, ожидая её дальнейших действий, утопая в ласках.              Последний громкий удар сердца перед тем, как окончательно расслабиться. Лэйн поддалась вперёд, губами коснулась его шеи — вначале осторожно и медленно, прощупывая почву, а затем уверенно и более страстно, чем хотела изначально.              Каин отреагировал моментально — вздрогнул от неожиданности, прикрыл глаза. Голова запрокинулась назад, почти ложась на плечи Лэйн, руки которой спускались вниз по торсу.              Рельефные мышцы под подушечками пальцев соблазняли и манили. Лэйн намеренно медленно водила по телу, запоминая каждый сантиметр кожи, не торопилась. Губы оставляли едва заметные алые следы, сливающиеся с темнотой помещения, пока пальцы Каина сжимались в кулаки от напряжения. Он сдерживал себя, чтобы не отпугнуть её? Лэйн же намеренно его дразнила.              Ей нравилось проводить языком по разгоряченной шеи, обводить линии оставленных меток, сминать кожу до лёгкой боли. Она сильнее прижалась к его спине, что спровоцировало необычное действие: крылья Каина сомкнулись, как бы сдавливая Лэйн в объятиях.              Это стало сигналом. Она резко отстранилась, заставив Каина развернуться к ней лицом. Его спина почти упиралась в стол, взгляд расслаблен и спокоен, но каждая мышца тела напряжена. Лэйн внимательно осмотрела оголенный торс, не скрывая восхищения и интереса к кубикам и рельефу, провела осторожно пальцем от пупка к шее. Каин неотрывно смотрел на неё, на волосы, спадающие на лицо, на приподнятые уголки губ, на горящие глаза.              Наконец, и Лэйн ответила тем же. Их эмоции едины — чувства одного передавались другой, делали их полноценной картинкой из двух частей, неразрывно следующих по пятам интереса.              Глубокий вдох. Лэйн не сомневалась.              Каин будто бы знал, что произойдет дальше, но все же не был готов к этому на все сто процентов. Спина вжалась в стол, руки вцепились в деревянную поверхность от резкого движения Лэйн в его сторону. На губах почувствовался вкус лимона и чего-то хвойного, когда в голову ударило четкое осознание: она его целовала.              Не так осторожно, как в шею, настойчиво и отчасти неумело, но именно в этом заключались её чувства — неопытные, сильные и трепещущие. Лэйн знала, что поступила правильно ещё до того, как рука Каина ощутимо легла на талию, прижимая к себе, а губы ответили на ласки. Хоть он и говорил, что не имел отношений с женщинами, Лэйн могла поклясться, что опыт у него был.              Её колено уперлось в сиденье стула — между ног Каина, — чтобы найти опору. Слишком поздно она поняла, что в этом не было никакой нужды — крепкие мужские руки удерживались её, спасали от падания.              Мерное течение времени. Застывшие чувства в самом расцвете — как бутон пиона, медленно превращающегося из шарообразной массы в красивейший цветок с сотней лепестков.              Его ласки заключались не только в смаковании её губ, углублении поцелуя и томных вздохах, которые он желал от неё услышать. Его ласка — это уверенность, что ей комфортно и хорошо, что она в безопасности, пока он рядом. Каин оценивал ситуацию в целом, хоть и мечтал отдаться эмоциям здесь и сейчас. Без остатка.              Они ничего не говорили. Лэйн не хватало воздуха — она тяжело дышала, смотрела вниз от резкого смущения, когда они отстранились друг от друга.              — Лэйн.              Она не смогла воспротивиться его хриплому голосу, низковатому тембру и абсолютно молящей интонации. Убийственная комбинация.              Их взгляды встретились.              — Будешь моей?       

***

             В машине было тепло, но порой духота давила на лёгкие. Открыть окно — опасное занятие. Лэйн засыпала от долгой поездки.              — Эй, Лэйн.              Глаза нехотя раскрылись. Кира смерила её ехидным взглядом.              — А что у тебя с Павлом?              Пускай она говорила тихо, Грег, сидящий рядом, и Анна, прежде засыпающая, обратили внимание. Лестер сделал вид, что не услышал, а больше из отряда никого и не было. Без Ноа и Каина тяжело социализироваться.              — А у тебя с Дмитрием?              Кира возмущенно вскинула брови. Будто Лэйн сама начала неприятную тему, сама копалась в чужой личной жизни.              Грег в упор смотрел на Лэйн и сгорал от ревности. Его эмоции ей неприятны и тягостны — после всех попыток завоевать её, излишнего физического контакта.              — Я первая задала вопрос, — Кира цокнула.              — Но это не значит, что я дам тебе ответ, — Лэйн отвернулась к окну — демонстративно и резко.              — Хамка.              Анна закатила глаза, покосившись на Киру. Безмолвное противостояние длилось недолго — машина резко остановилась.              Плохой знак.              В зеркале заднего вида отражалось сосредоточенное лицо Дмитрия — страх мелькнул на секунду.              Автомобиль качнулся. Нечто ужасной силы тарабанило по железной раме — монотонно, разозленно. Животный рык вогнал в ужас.              Лэйн замерла, увидев в окне белого волка. Глаза красные, с пасти текла слюна, мощь мышц оказывалась феноменальной.              В машине разом возникла паника — крики, хаотичные движения. Генерал рявкнул, заставил молчать. Бешено бьющееся сердце, дрожь, сосредоточенность, но шум в ушах — будто голоса шептали дьявольские заклинания. Лэйн ощутила нечто странное, когда поняла, что может умереть.              — Он сейчас нас убьёт! — Кира схватилась за плечо Дмитрия, на что тот спрятал её за собой.              Волк без труда разбил лобовое стекло. Кровь окрасила белоснежную шерсть, но боль была фантомом.              Он заразен бешенством — очевидный факт, — и чем-то абсолютно нечеловеческим. Рванул вперёд — отряд выбирался через окна, открывал двери — всё лишь бы выжить.              Было нечто сильнее гормонов и симпато-адреналовой системы в организме Лэйн. Страх и волнение обращались в агрессию, властью которой обладала личность вне сознания. Кровь бурлила, изменяла скорость и направление — она выходила за стенки сосудов и заливала белки глаз. Дрожь предвкушения. Жесткое дыхание. Сила.              Против зверя вышел зверь.              Дальше Лэйн не помнила ничего. Крики, ужас, кровь. Блики перед глазами, пляшущие звездочки и сильнейшая ярость. Мышцы болели от напряжения.              Наверное, будь Каин рядом, не допустил бы подобного. Наверное, он был её ограничителем, а не наоборот, как казалось изначально.              Слишком много «наверное», но ни одного «точно».              Очнулась Лэйн резко. Когда под ней лежал убитый волк, когда его тело холодело под пальцами, а с её рук стекала алая жидкость, которую она до последнего считала краской.              Поверить в свершившееся — признать, что ты хуже дьявола.              Лэйн свалилась на бок, зарылась в снег — от холода заболела голова и замылилось сознание.              — Лэйн! — оглушительный крик Анны был последним, что она услышала.