Зима в сердце

      Правда ускользала. Ссыпалась высохшей краской с ржавеющего забора, чтобы смыть единую картинку. Лэйн отходила всё дальше, желая видеть не точечно, а полно. Отходить значило переставать чувствовать. Каин выжег на сердце пятно, привязал близко к себе — невозможно отойти, невозможно увидеть остатки рассыпающегося полотна.              — Вы сегодня, на удивление, продуктивные, — Дмитрий заглянул в библиотеку, где каждый член отряда занимался своими делами. Из-за того, что нужные Лэйн книги нельзя было вынести за пределы помещения, она тоже тут. Несчастливое стечение обстоятельств. — Криптограф, наконец, вливаешься в коллектив?              Лучше промолчать, чтобы сочти за «да», чем выдавливать из себя эту ложь. С возвращением той небольшой палитры эмоций, которой Лэйн владела, навыки социального общения менялись на глазах.              — Как всегда одну Лэйн хвалите, генерал, — Кира в шутку надулась. «В шутку» в понимании Киры: серьёзные слова смеющийся интонацией.              — Вас пока только отчитывать можно. Мне начать? — смена тона колоссальная. От спокойствия до ярости секунда.              — Мы все сделали, генерал, — Грег улыбнулся, подмигнул Кире. Даже Лэйн было ясно, насколько неуместной была попытка.              — Да? Отчеты свои видели? Ошибка на ошибке. Про физподготовку молчу. Вы вообще собираетесь на миссию или штаны на базе просиживаете?              Все мигом стушевались, Лэйн вместе с ними. Не потому, что ей стыдно, а потому, что нельзя отбиваться от коллектива. Её выходка в лаборатории и так обострила ситуация, но безразличие отодвинуто на второй план ради установления доверия. Если она будет открыто против них, никто не поделится с ней информацией.              — Просим прощения, Дмитрий, — Лэйн встала из-за стола, обратила на себя цепкое, липкое внимание. — Мы всё исправим в кратчайшие сроки. Спасибо, что указали на недочеты.              Дмитрий подозрительно сощурился, смерил её внимательным взглядом.              — Буду ждать новые отчеты.              В стрелках часов рождались звуки — единственно существующие в этой комнате. Странные взгляды — абсолютно нечитаемые, оттого противные — прожигали Лэйн до основания. Она же села на место, углубившись в чтение.              — И что же на тебя нашло сегодня?              — Кира, не надо.              Лэйн взглянула на сосредоточенное лицо Анны, заметив блеск глаз далеко не от линз оправы.              — Что не надо? Говорить о выделении в отряде?              — Ты преувеличиваешь, — Грег буднично махнул рукой.              — Разве? — Кира переиграла с удивлением. — Ворваться во время лаборатории и сделать всё, как ей хочется, благодаря благосклонности к ней генерала Ллойда — это не выделение?              Как жаль, что Ноа здесь не было — одной тяжело это выносить. Но с другой стороны, и так было понятно, почему его тут нет. Если бы не книга, Лэйн поступила бы так же.              — Злишься, что за бессмертного вступилась я, а не ты? — Лэйн оторвала взгляд от бумажной страницы, с безразличием посмотрела на Киру.              — Кроме тебя, нет людей, которые хотели бы заступиться за бессмертного.              — Надо же… — Лэйн неискренне улыбнулась. — А я думала, ты всегда заступаешься за тех, кем одержима.              Отряд притих. Недоумение, подкрепленное непониманием, раздирало интерес и повышало концентрацию. Звуки стихли — даже часы стали биться тише.              — Тебе нравится Каин, Кира? — Анна вопросительно подняла брови.              Кира занервничала: глаза бегали, руки дрожали. Вид напуганный и несобранный. Как только вылупившийся птенец без перьев.              — Лэйн на холоде последние извилины мозга застудила. Несёт всякий бред.              — Это не я в мороз торчала на посту, — отчасти лишь правда. Зачем им знать подробности — при случае всегда можно сказать, что Каин сам рассказал.              — Так, что-то я совсем ничего не понимаю, — Грег вернулся со стопкой книг, поставил их на стол. Без сомнения, он всё слышал, когда ходил вдоль стеллажей. — Девочки, вы парня не поделили?              Лэйн не понравилось, с какой обидой Грег посмотрел на неё, когда сказал это. Не понравилась его витающая в воздухе ревность, злость и непонимание. Боль неродного человека так же омерзительна, как смех врага.              — Лэйн просто несет бред! Забудьте об этом! — Кира вспылила, ушла куда-то вглубь коридора из стеллажей.              Лэйн молча пожала плечами, возвращаясь к работе. Стало ли спокойнее? Ничуть. Отряд не расслабился, испытывающе смотрел на Лэйн. Кто-то даже попытался заговорить, чтобы та дала объяснения последней сцены, но молчание стало для них исчерпывающим ответом.              Всё-таки налаживать социальные контакты она не умела. Выгородить отряд, а потом вступить в пассивный спор с Кирой — не самое лучшее решение для установления доверия. Как бы то ни было, в корыстных целях пока её волновал только один человек. Он в это время читал какую-то книгу, делал записи себе в блокнот и не обращал внимания на Лэйн. Точнее, хотел сделать вид, что не обращал внимания.              Каждый его неловкий взгляд — электрошок по коже. Удар иглой. И это совсем не те же будоражащие ощущения как от взгляда Каина. Суть их чувств одна — они влюблены в неё, но отличало их два факта. Первый — чувства Лэйн к ним; второй — преподнесение своих чувств. Грег делал это некрасиво и нагло, без уважения к Лэйн, как данность, которую она обязана принять. Каин оставался рядом, не просил большего, не заходил за грань без её согласия. Лэйн знала, что одно слово — и Каин не прикоснется к ней, не вызовет дискомфорт. Его приоритет — состояние Лэйн. Приоритет Грега — он сам. Колоссальная разница.              За страницами летело время. Сливаясь в беспрерывный поток, информация затмевала мысли. Грег, Анна, Дмитрий, Кира — имена стерлись. Лишь Каин продолжал мелькать на периферии.              Незаметно для Лэйн все разошлись. Несравненный плюс для интровертной души, если бы не один маленький недостаток. Кира.              Она села напротив, молчала и гипнотизировала.              Лэйн подняла раздраженный взгляд.              — Что-то хотела обсудить?              — Спасибо.              Удивление. Обычный его вид — терпкий и горький с примесью недоверия и смуты. Мутно. Неприятно. Лэйн не могла принять эти слова без объяснений, которые Кира растягивала неловкими фразами:              — За Каина. Спасибо, что спасла его, у меня бы не вышло.              — Я спасала его не ради тебя.              Кира усмехнулась.              — Научишься принимать благодарность.              — С чего бы? Благодарность за то, что делала для себя? То, что ты попала в поле моих желаний, — твоя удача. Не более.              — Ты влюблена в него?              Аура изменилась. Простое напряжение сменилось острым ковром с торчащими из него иглами. Неверный шаг прольёт кровь, оставляя победу за невредимым.              Лэйн взлетела на пару ступень в познании эмоций, но не доросла до влюбленности. Слишком мало мыслей крутились вокруг этого слова, чтобы ответить. Чужие чувства она понимала куда лучше своих.              — Не знаю, — она признавалась честно. Кира же не поверила.              — Не знаешь? Просто не хочешь говорить?              — А сама? Всем говоришь, что никем не заинтересована.              — Я говорила тогда не с тобой, — Кира скрестила руки на груди. Её голос погрубел.              — Я не глухая.              — И что? Довольна знать чужие секреты? — Кира устрашающе прищурилась. Лэйн улыбнулась, когда поняла, что речь о её ночных вылазках к Каину.              — Моё знание твоих ничего не изменят. Я не собираюсь рассказывать об этом всей базе.              — Радует, что у тебя есть мозги.              Лэйн внутренне скривилась, но внешне осталась хладнокровной. Кира сделала быстрый ход, жалостливо взглянула на Лэйн.              — Мне жаль разочаровывать, но Каин — ангел. Ему не по пути с человеком.              — Что ты имеешь в виду?              Лэйн прекрасно знала, что она имеет в виду, но любопытство узнать продолжение захватило её. Это как читать фэнтези книгу, где злой дракон решил притвориться добрым.              — Ты — маленькая крупица его жизни, — Кира вздохнула, отрешенно уставилась в стол перед собой. — Он вечно молод и красив. Его не заинтересует кто-то менее красивый, чем он сам, но человеческая физиология не предполагает красоты до старости.              Лэйн молчала. До этого она уже задумывалась о их разнице, прокручивала сценарии в голове, но никогда не чувствовала их реальными. Рядом с Каином она была такой же. Несильной, но стойкой. Обратившей время в свою пользу.              Это была иллюзия, созданная чувствами. Лэйн осознавала это, но не хотела принимать.              — Он будет с тобой от силы лет пятнадцать, пока ты не начнёшь стареть, — Кира монотонно продолжала. — Это может стать для тебя разочарованием.              — А для тебя?              — Для меня нет, — тон Киры переменился — на смену грусти пришло коварство. — Я готова принять тот факт, что буду одной из его женщин. Возможно, даже в одном временном промежутке. А что? Бессмертные отличаются от нас, они любят иначе.              — И как же? — Лэйн ощутила, как боль пробила сердце. Это только слова Киры — в них нет правды.              — Полигамно, не трепетно. Они любят телами, понимаешь, о чем я?              Лэйн понимала.              Понимала, что Кира абсолютно ничего не знала о Каине. За всех бессмертных Лэйн ручаться не собиралась.              — Тебе стало легче? — Лэйн встала из стола, прижимая к себе огромную книгу. Кира опешила.              — Что?              — Тебе стало легче от того, что ты напугала меня? Если да, то я пойду.              Спокойствие. Размеренность. Ни один мускул не дрогнул на лице Лэйн, ни одна нервная клетка не возбудилась злобой. Сердце билось в прежнем ритме. Ничего не поменялось от слов Киры, кроме одного: желания понять свои чувства к Каину.              Дверь осторожно закрылась за ней — книги же любят тишину.       

***

      «Я на посту. Будет подозрительно, если я резко откажусь от смен. И я не хочу снова идти к Дмитрию.

Каин»

      По возращению из библиотеки Лэйн и не ждала, что увидит Каина. Не ждала, что он хоть как-то обозначит своё отсутствие, но оказанное внимание нельзя назвать неприятным. Это то, что томилось на дальних полках сердца. Ожидалось, но не верилось. Она долго всматривалась в написанные буквы. Суть сообщения стала неважной после первого прочтения. Подпись тоже.              Память — враг Лэйн. Самый жестокий. Он умело игрался на тормозящих нейронных связях и выводил на негативные эмоции. Перевод Книги Демонов стал неважен, остывающий чай тоже. Мир вокруг приобретал нотки бесполезности, когда шевелящиеся извилины щекотали мозг.              Она полезла в шкаф. Туда, где лежали её блокноты, которые она слишком часто листала. Каин принёс каждый — вернее, украл. И Дмитрий уже давно это понял, но почему-то молчал. Значения не имело.              Страницы шуршали так же громко, как билось её сердце. Тайна одной строчки могла раскрыться прямо сейчас. Правда, ускользающая каждый раз, когда Лэйн подходила слишком близко. Её не обмануть. Ни сегодня, ни когда-либо ещё.              Нужный разворот нашёлся быстро — то ли дело в потерянном счёте времени, то ли в ворохе мыслей. Не так важно. Глаза пробежались по строчкам. Замерли на самом главном.              «Ангелы — посланники света. Милосердие и честность, верность и чистота. Красота воплоти. Только они готовы на всё ради любви».              Лэйн смотрела в блокнот, но видела силуэт прошлого. Прошлого, в котором её сердце выпрыгивало и сгорало, растекалось по венам и уничтожалось от переизбытка обжигающей крови и яркого буйства души.               — Propter amorem.              Этот шёпот ей знаком. Почерк, которым написано последнее словосочетание, тот же Она помнила это и в прошлом, и в настоящем. Неестественно светлые волосы и цвета кристального льда глаза даже кома не способна стереть навсегда. Замести снегом, спрятать в сугробах — да. Убить — нет.              Лэйн почти не удивилась тому, что Каин — часть её прошлого. Он слишком хорошо её знал, слишком расслабленно себя с ней вёл. Его жесты и взгляды кричали о том, что Лэйн — от и до изученная для него книга. Любимая книга. Она оглохла и ослепла на месяцы, что провела без эмоций. Не чувствовала, как сердце отчаянно тянулось к Каину и как оживало в его присутствии.              Безопасность — отголосок подсознательной памяти. Всё естество Лэйн знало, что Каину можно доверять, и разум тут не играл никакой роли.              Мысли вертелись и проигрывались виниловыми пластинками. Граммофон старый и потертый, но Лэйн отказывалась переходить на современные устройства. База «Сибирь» жила прошлым: старыми технологиями, событиями и устоями. Следование моде — банально. Идти на поводу новшеств — не здраво. Эта позиция настолько же глупа, как и мысль о том, что отряд в состоянии отгородить Лэйн от правды. Её мозг — причина, по которой они заведомо проиграли.              Думать оказалось просто и легко. Пазлы складывались, холст вырисовывался без дополнительных красок. Чёрно-белый идеален для того, что увидеть всю суть без лишней мишуры, потому прострелившая голову догадка не стала масштабным удивлением. Стала данностью, которую Лэйн приняла безоговорочно и просто.              Павел — это Каин.              Не столько догадалась, сколько вспомнила. Эти знания жили в ней всегда.              «Но для меня было очевидно, что ты была влюблена в Павла».              «Будто ты знала о нём намного больше нас».              «У меня чувство дежавю, Лэйн».              Ноа, подлец, уже всё понял? Ждал, что она догадается сама? Нервный смешок слетел с губ, рука потянулась к чаю, чтобы смочить пересохшее горло. Глаза бегали, реальность искажалась и перестраивалась на совершенно новую — правильную.              — А какие у меня цели?              — Мне неважно. Я следую за тобой.              Каин признался ещё давно — туманно, но достаточно чётко для того, чтобы понять, что их первая встреча была не пару месяцев назад. Она была давно. Когда Лэйн ещё не впала в кому, когда его ангельская сущность была под секретом. А теперь он вновь тут. После того, как собственноручно убил Павла — несуществующего человека с фальшивой личностью, — он стал свободен, но вернулся. И Лэйн прекрасно понимала ради кого.              Его голос звенел в ушах, будоражил кровь. Но вопреки всем чувствам она шла туда, где её ждал не комфорт, а опасность. Чтобы узнать то, что она должна.              — Но не все в отряде столь же исполнительны. А ещё весьма надоедливы. Жаль, что те, кто на твоей стороне, не могут дать тебе ответ на этот вопрос.              Ноа не намекал — Ноа вопил. Он давно понял, что Каин — это Павел, который не в курсе о произошедшем. Возможно, долей информации он и владел, но ждать и полагать на него постоянно было нельзя.              Грег встретил её улыбкой. Пригласил прогуляться, что было самым оптимальным вариантом — в помещении у неё куда меньше возможностей. Они шли медленно и размеренно. Иголки холода впивались в кожу мерзко, до непривычного противно — так, как никогда ранее.              — Ты хотела о чём-то поговорить? — Грег первый начал диалог.              — Хотела бы извиниться за тот инцидент с Каином.              Грег рассмеялся — звонко, но натянуто.              — Боги, Лэйн, ты ещё помнишь об этом? Забудь.              Она и забыла. Вспомнила, чтобы предрасположить к себе. Понимать чужие эмоции порой весьма выгодно.              — Каину велено меня защищать, но он неправильно всё понял, — Лэйн выдавила из себя сожаления.              — Он продолжает за тобой таскаться? — в голосе Грега отчетливо звучало раздражение, неприязнь, ревность. Лэйн мутило от его эмоций.              — Да.              — Не надоело? Меня бы уже до нервного тика довела такая нянька.              Лэйн стоило титановых усилий не выдать злость.              — Я привыкла, — она пожала плечами. — А как у тебя дела? Ты в последнее время чаще один.              Грег весело усмехнулся — людям и правда приятно, когда их замечают среди толпы, только вот Лэйн послушала этот факт в купальне, пока по-обычному притворялась незаинтересованной в женских беседах.              — Да… Немного грусти накатило, но всё в порядке. Не переживай.              — Работа на базе и правда выматывает, — Лэйн сочувственно закивала. От неестественной нежности крутило.              Вороны вновь летали в округе, но сейчас особенно сильно раздражали — любой шорох рядом с Грегом казался адом.              — Я хотела у тебя узнать, что случилось со мной до комы.              Грег не удивился вопросу — не тупой, знал, что она пришла не просто так.              — Эта информация не бесплатная. Меня могут лишить жизни, если я скажу, — он остановился, развернулся к Лэйн. Глаза хищно светились, отражали кристальный снег.              — Что ты хочешь взаимен?              — Поцелуй.              Лэйн ждала чего-то подобного. Грег очевиден, как голодный пёс. Но даже голод можно понять и оправдать, но неконтролируемое сексуальное желание и пошлость — ни за что. Лэйн слишком мерзко от мысли, что человек разумный не в состоянии держать себя в руках.              — Я вряд ли смогу от тебя убежать, а вот ты вполне можешь не сказать, — Лэйн запрокинула голову, чтобы лучше рассмотреть его мимику. — Миниатюрная девушка против хорошо слаженного парня: не очевидно ли, кто в менее выигрышном положении?              Усмешка. На его губах она стекала салом. Лэйн будто окунули в грязь, ещё не прикоснувшись. Она не собиралась убегать или дурить его — поцелуй, так поцелуй. Это меньшее из зол, которое Грег мог предложить пубертатно воспалённым мозгом. Его половые рефлексы сильны и омерзительны, но Лэйн плевать, каким образом получать информацию. В конце концов, это просто миссия. Меньше чувств — больше пользы.              Мысль о Каине мелькнула быстро и неуловимо. Грег сбил её притворно томным голосом.              — Значит, если я тебе скажу, ты меня поцелуешь?              — Скорее, дам себя поцеловать, — она закатила глаза.              — Тоже неплохо. Но учти, я не расскажу тебе абсолютно всё. Плата слишком мала.              Крупицы информации будет достаточно. Пока что. Лэйн не готова к продолжению — ей бы этот ужас пережить.              Грег долго всматривался в её лицо, искал эмоции, перебивал мимику, лелея глаза прекрасным видом. Под наглым взглядом Лэйн сжималась изнутри до размеров изюма — от винограда давно не осталась и следа. И, может, внешне ей было наплевать, это не делало ситуацию более приемлемой.              — Я слушаю, — Лэйн подошла ближе, доказывая верность своим словам. Убежать хотелось больше всего.              Грег долго молчал. Собирался с мыслями, давил взглядом информацию внутри себя. Вдохнул, перед тем сказать:              — Ты умерла летом двадцать девятого года. Никакой комы не было.              Темнота. Пустота. Страх.              Если комы не было в прошлом, в настоящем она, кажется, наступила — Лэйн смотрела перед собой, но ничего не видела. Смерть оказалась намного ближе, чем она могла себе представить. Смерть не просто гналась за ней — она её настигла. Уничтожила и выкинула. В глазах не стояли слёзы, но они текли из сердца, в котором тысяча дыр и миллионы царапин.              — Ты шутишь? — голос пропал. Она говорила одними губами.              Грег отрицательно мотнул головой.              — На тебе были трупные пятна. Ошибки быть не может.              Ложь!              Внутри Лэйн кричала. Поднимающаяся буря сносила нервы, вырывала их с корнем. Ещё немного и ничего от её тела не останется — только чертова оболочка с остаточными рефлексами к выживанию. Пространство косилось и двоилось. Оно резалось на глазах, разрастаясь тёмными пятнами небытия, утягивающего душу за собой. Возможно, то было Адом. Куда лучше верить, что это преисподняя, чем бесформенное нечто с безразличным воздухом и разорванной сутью.              Холод морозил лёгкие, будто их вывернули наружу. Сердце млело под чарами непринятия, останавливалось, подобно ломающейся игрушке. Игрушке в руках Грега.              Лэйн почти упала, но чужие руки её поймали. Не из чувства беспокойства, не из-за заботы.              Похоть и желание — более веские причины.              Стало поистине плевать. На приближающие губы, на замерший мир, на путаницу в чувствах. Хотелось всего лишь понять. Уместить в голове необъяснимую суть.              Лэйн умерла.              Тогда кто она? Чьё тело руководило её воспоминаниями, под чью дудку она плясала?              Грег катастрофически близко. Периферическое отвращение глушилось страхом перед самой собой. Тело не слушалось, болталось.              Никто не поинтересовался её самочувствием. Никому не было дела до её разбитого разума. Когда нужно тело, душа переставала иметь значение.              Лэйн смирилась с тем, что была плюшевой. Ненастоящей, фальшивой. Подобие человека. И как бы Каин ни убеждал её в обратном, сердце всегда знало правду.              С щеки скатилась слеза, которую Грег не видел — он уже прикрыл глаза для поцелуя.              Секунда — Лэйн окончательно рассыпется.              Секунда — не проблема для скорости бессмертного. Всего-то частичка времени, над которыми они имели власть. Которой владели и которую могли разрушить так же быстро, как человеческий скелет.              Пахло чем-то хвойным. Нотки древесины и лимона. Грустное сочетание потерянной души.              Лэйн подняла глаза и впервые за последние пару минут смогла увидеть, а не догадаться. Смогла вернуть телу хоть чуточку чувствительности.              Глаза Каина горели красным; рука прижимала Лэйн к себе — пугливо, яростно, горько; крыло укрывало от холода. Взгляд направлен вперёд. Гнев. Всепоглощающий, адский. Вымученный увиденным. Распалённый до дрожи и рыка. Что-то за гранью людских эмоций, потустороннее и Небесами заниженное из-за несоответствия ангельской сути. Настолько Лэйн было плевать на поцелуй, настолько же Каину было плевать, похож ли он сейчас на посланника Бога.              Тяжело дыша, он спросил нечеловеческим голосом:              — Что здесь происходит?