Зима в сердце

      Маленькая лампа светила в углу. Её сияние рассеивалось в мраке, мелко падая на лицо Лэйн. За окном бушевала непогода, мороз трещал силой — витиеватые узоры расходились картинами по стеклу.              В крохотной комнате особенно тепло. Под огромным одеялом, в шерстяной пижаме. Но приятная температура не заманивала сон. Лэйн смотрела перед собой, но не видела предметов. Мысленная концентрация. Уход внутрь воспоминаний.              Наивно было ждать ответа. От бессмертного, а тем более от Каина. Будь он человеком, ни за что бы не сказал.              Вопрос «Кто ты?» витал в воздухе, эхом звенел в ушах.              — Член отряда, который должен тебя защитить.              Лэйн отошла, пыталась рассмотреть хоть какую-то вторичную эмоцию на его лице, но кроме хладнокровия не видела ничего. Он камень.              — А когда приказ Дмитрия будет отменен?              — Я делаю это не потому, что мне приказал генерал, — он сглотнул, кинув взгляд на крыло, ранее подверженное прикосновениям Лэйн, и устало прикрыл глаза. — Советую зайти в корпус, если не хочешь заболеть.              Она уже болела. Амнезией и любопытством. Злость, с которой она провожала Грега взглядом, обида неясного происхождения — тяжело игнорировать закипающий вулкан. Каину не повезло оказаться на пекле, но он не жаловался.              Молчанием закончился день — Каин не сказал больше ни слова.              Первым чувством, заставившим ощутить жизнь, текущую по телу, удивительно, была ярость. Гнетущая и печальная своей пагубной натурой ненависти ярость на Грега. Куда хуже, чем кома, её последствия. Лэйн помнила эмоции, но не помнила их причины. Необоснованность огня в груди убивала.              Она твердо решила, что начать поиски истины нужно с блокнотов с черновым переводом Книги Ангелов. Женской интуиции пришлось довериться.              Первый в списке обыска был кабинет Дмитрия. Лэйн спряталась между стеллажей небольшой библиотеки. Окна выходили прямо на коридор, в котором располагалась нужная дверь. Для того чтобы добежать до туда, нужно минимум пятнадцать минут, если делать это по помещению, но нынешний план заключался в том, чтобы преодолеть расстояние по улице — две минуты, и она на месте. Чтобы не вызвать подозрений, куртку брать нельзя.              Лэйн усердно создавала видимость чтения, поглядывала на дверь. Каин сегодня не пришел, может, наблюдал со стороны, но по непонятным причинам не казался угрозой. Наверное, ему в большей степени плевать, что происходит в отряде — он исполняет приказ, в котором нет ни слова про доклад о краже.              Можно было просто выпросить блокнот — честнее и безопаснее, но не проще. Дмитрий не намерен отдавать — Лэйн ещё в столовой осторожно подвела к этому разговор, на что получила весьма грубый ответ. В стиле генерала, но размытые отличия имелись. Потерянный год памяти становился все более ощутимым.              Лэйн увидела, как дверь раскрылась. Дмитрий.              Мрак неосвещенного пространства завлек к себе, сделав силуэт незаметным. Генерал пошел вперёд по коридору, не оглядываясь, а после скрылся за поворотом. Лэйн не теряла время. Молниеносно рванула к окну, открыла настежь. Повезло, что первый этаж.              Но выйти она не успела. Знакомый голос заставил застыть.              — Куда собралась?              Часы тихо стучали в углу, тишина тянулась вереницей моторного писка, подобного ультразвуку. Каин облокотился на стеллаж, окинул Лэйн заинтересованным взглядом.              — Воздухом подышать.              — Слезь с подоконника, — он не приказывал. Просил. Отчасти жалобно и беспокойно.              Но Лэйн не двинулась.              — Я хочу немного освежиться.              — Ты дрожишь.              Отмазок крайне мало. Против зоркого глаза бессмертного явный проигрыш — в его власти закрыть окно движением крыльев, лишить Лэйн сил и спокойно донести до кабинета. Но почему-то он только просил выразительными глазами.              — Мне не холодно.              Лэйн двинулась в открытое окно, желая увязнуть в хрустящем снегу, но успела только дернуться на месте — ноги подкосились. Полёт назад.              Каин сделал это специально — несильно ударил под колено, чтобы разрушить шаткое равновесие и ловко поймать падающую Лэйн. Тёплые руки обвили талию, сильнее прижали к крепкому телу. Потайное чувство. Чернота зрачков, расширенных на всю радужку. За маской непроницаемости читалась буря, закрученная силой мысли — вихри поднимались в воздух, сливаясь с крошками снега.              Всему есть свойство заканчиваться. Лэйн растворилась в моменте слишком сильно, что физическое отдаление показалось неправильным. Каин быстро закрыл окно, загородив его собой.              Ноги едва держали.              — Ты хотела проникнуть в кабинет Дмитрия?              — Нет, — на автомате выпалила она. Чем быстрее ответ, тем меньше подозрений.              — Он отнес блокноты в архив.              Лэйн смогла сдержать удивление и странное ощущение радости и горести одновременно. В некоторые части архива попасть сложнее, чем в кабинет Димитрия, однако это куда лучше, чем лазать у него под носом.              — Какие блокноты?              Каин улыбнулся — так, будто и без слов всё знал.              — Твои. Черновой перевод Книги Ангелов.              — Что мне должно это дать?              — Одно твоё слово и раздобуду пропуск для входа в архив, — Каин оставался непроницаемым для чтения его эмоций, но что-то всё же удалось разглядеть.              Доверие.              Сердце ударило один громкий ритм перед тем, как вновь успокоиться.              — Для чего ты это делаешь?              Ответа, как и прежде, ждать не стоило. Но даже размытой фразы хватит, чтобы понять внутренние ощущения. Каин вызывал спокойствие, умиротворение. Странную безопасность, распространяющуюся только на Лэйн. Он опасен — объективный факт. Опасность паутиной пленила всех, кроме неё.              Лэйн облаком окружал чистый звон колокольчиков, едва уловимый запах снега и тёплые объятия его крыльев.              — Чтобы помочь тебе.              — Почему именно мне? Чем я лучше других?              — Мне неважно, лучше ты или хуже. Ты — это просто ты. Я помогаю исходя из того факта, что ты Лэйн.              Его дыхание сбилось — он задержал воздух, а после с упоением выдохнул. Шумно и долго. Лэйн ощущала чужое волнение.              — Значит, я могу тебе доверять? — она осторожничала. Голос глуше парил в пространстве, мимика смягчилась.              — Я сделаю все, чтобы не обмануть твоё доверие.              — Я не могу верить только словам.              — Тогда просто отдавай приказы. Бессмертных тут не жалуют, я не докажу, что делал всё по твоей воле.              Лэйн металась. Какая-то часть отмерзшей души хотела верить и быть услышанной искренностью, но разумная — холодная как русская зима — твердила оставаться одной. Доверять себе и своим силам, не открывать сердце.              Безумие. Она уже и забыла, каково это — не понимать себя, разрываться, стоять на краю пропасти. Знакомое чувство. Два огня — какой же сильнее?              — Я не генерал, чтобы отдавать приказы. А ты не кукла, чтобы слепо их выполнять.              Каин слабо улыбнулся, будто скрывал радость.              — Значит, я просто верный друг.              — Друг? — Лэйн не заметила, как зацепилась за это слово, усмехнулась, словно знала что-то иное.              Сказала — удивилась. Удивила Каина.              — У меня нет друзей на базе, — она поспешно исправилась. Молчание тянулось сомом по песку. Каин что-то обдумывал, Лэйн формулировала вопрос.              Она шагнула вперёд, сократила расстояние. Пришлось запрокинуть голову, чтобы видеть его лицо.              — Какие у тебя цели на самом деле?              — Те же, что у тебя.              Лэйн заметила тень, блеснувшую в глазах.              — А какие у меня цели?              Она и сама не знала. В голове нет единства.              — Мне неважно. Я следую за тобой.              Вопросы добавлялись. Каин скрывал намного больше, чем отряд, но в отличие от них Лэйн подсознательно знала, что он честен в верности. Может, это потребность в близости, может, помутнение сознания из-за потери памяти. Ей просто хотелось ему доверять.              — Найди блокноты. Абсолютно все, — Лэйн сдалась. Слабым эмоциям и сильному Каину.              В глазах напротив сияла нежность. Ярко-голубая, чистая — как цвет его глаз.

***

      Перевод. Ручка. Оригинал. Сломанный мозг. Порой умственная работа вытягивала больше сил, чем должна была.              Привычные свет и обстановка. Привычный ветер, бьющий в окна. Ему не место в кабинете криптографа — он мог не пытаться.              В дверь постучали.              — Лэйн, зайди к Дмитрию, как освободишься, — Анна головой залезла в дверной проем, улыбаясь.              — Хорошо.              — Выглядишь свежее. Я рада.              Лэйн сочла бы это за комплимент, если бы видела разницу. Она всегда одинаково бледная, немного уставшая и замученная постоянными мыслями в одиночестве.              Анна убежала, не дожидаясь ответа. Так лучше — Лэйн нечего ей сказать.              От усталости можно идти уже сейчас — прогулка в другой корпус на первый этаж должна быть отвлекающим занятием. Но Лэйн не смогла сдвинуть себя с места.              Каин с того дня появлялся крайне редко и незаметно. Его ветка пустовала, что наводило вялую тоску — он никогда не говорил под руку, уходил в тень, но был заметен телепатически. Неуловимая ангельская сила. Волны бессмертия и величия.              Воспоминания давили. Осторожные слова, размытые формулировки. Лэйн без проблем могла считать его врагом, но верила. Верила так, как не делала этого ранее. Будто это не было чем-то новым.              Он оставался на её стороне. Незаметно. Без пафоса. Делал так, как считал нужным и не пытался убедить Лэйн в честности своих намерений показными поступками. Он не обозначал статус их отношений и степень близости — это решение принадлежало Лэйн.              А ему в свою очередь принадлежало все остальное. Буквально весь человеческий мир.              Найдя в себе силы и устав скучать по мыльному образу белоснежных крыльев, Лэйн направилась в кабинет Дмитрия. Странно, что его там не оказалось. Странно, что он вообще её вызвал.              Спускаться второй раз Лэйн не намерена, выжидать тем более, потому лучшим решением было отправиться на его поиски. Кто-то из сотрудников базы сказал, что он отправился к генералу Ллойду в третий корпус по срочному делу.              Генерал Ллойд. Третий корпус.              Мужчина, чей статус на базе «Сибирь» не поддавался сомнениям. Мужчина, вершивший судьбы бессмертных, и его личный корпус номер три с самыми изощрёнными методами.              Генерал Ллойд был тем, кто основал экспериментальный корпус. Он предложил хватать бессмертных и ставить на них лабораторные опыты, чтобы открыть тайны мироздания.              Порабощение. Убийство воли. Выбор с сомнительной честностью. Бессмертному предлагают два варианта: либо он людская пешка, либо лабораторная крыса.              Лэйн до дрожи боялась идти туда. Разум не помнил ни единой причины для страха, но тело кричало об опасности. Сила воли вела ноги вперёд. Если там кроется разгадка тайны, она её непременно выяснит.              Лэйн пустили без вопросов. Отряд Дмитрия уникален. Элита базы. Местонахождение кабинета Ллойда стёрлось из памяти по велению дикого интереса — нужно изучить всё, что только можно.              В экспериментальные комнаты её не пустят — нет смысла стараться и изощряться. Пока хватит банального осмотра. Может, хотя бы вид злосчастного места разбудит воспоминания, однако ничего, кроме пустоты и страха на дне лёгких, она не ощущала.              Одна за одной. Лаборатории тянулись бесконечно долго, как в заевшем кино. Один момент растянут на час.              Красный, зелёный — лампы над дверью указывали на стадии эксперимента. Зелёный — войти можно, красный — нельзя. Жёлтый указывал на свободное помещение. И только над одной лабораторией не светилась лампочка. Она и стала вниманием Лэйн.              Быстро и бесшумно перебирая ногами, она прошмыгнула к двери.              «Закрыто. Вход строго воспрещен.»              Долгое сверление букв не изменит суть, но задача была другая. Лэйн не до конца понимала, что хотела добиться долгими мучительными секундами около таблички. Что-то манило внутрь.              «21»              Номер лаборатории не отзывался в сердце. Он пугал.              Чужие шаги в другом конце коридора вывели из транса. Лэйн дернулась в маленький закуток, слилась с тенями. Число двадцать один въелось в сознание. Как яд.              Ей пришлось двинуться к изначальной цели, чтобы не привлечь внимание.              Нет халата — это первый признак, что она не местная; её взгляд пугливо бегал — второй. Глубокий вдох.              В голове мелькали картинки, не собирающиеся в что-то целое. Было ли это воспоминанием или игрой воображения, Лэйн не успела понять, проглоченная чужим разговором и знакомым голосом.              — Он не похож на остальных. Слишком спокоен.              Непривычно слышать голос Дмитрия более робким. Перед ним стоял кто-то выше него — факт.              — Думаешь, может сбежать?              — Думаю, преследует свои цели.              Храмовое молчание красноречиво оживило фантазию: Лэйн буквально видела, как Дмитрий напряженно смотрит на начальника и как генерал Ллойд отвечает ему те же, ведь это определенно был он.              Лэйн спряталась в небольшом коридоре около кабинета, прислушалась к звукам.              — А та девушка — Лэйн. Что с ней?              Сердце пустилось в удар. Она, не контролируя, повернула голову в сторону Дмитрия, будто могла видеть его лицо. Напряглась и прислушалась.              — Жива.              — Интересно.              Напряжение Дмитрия передалось на уровне подсознания.              Генерал Ллойд обошел стол — слышны были удары каблуков и статность шагов. Стягивающее напряжение проникало слишком глубоко — по самые лёгкие; альвеолы жалостливо сжимались.              — Понаблюдай за ней ещё, а после отправь обратно.              Лэйн уставилась в одну точку. Попыталась вспомнить. Но, кроме самого обычного дня в роли криптографа, не вспомнила ничего. Она запоминала каждое сказанное слово в том контексте, что был озвучен. Сейчас она не понимала ничего, но однажды пазл сложится — она уверена.              — Это может быть опасно.              — Она не убежит, не переживай.              Генерал Ллойд смеялся. Знал, что Дмитрий имел в виду нечто другое, но намеренно игнорировал его. Шаги стали отчетливее, Лэйн готовилась артистично выйти из укрытия.              — Ох, боже мой, мы всё это время были с приоткрытой дверью. А я думаю, чего так дует, — Ллойд стал веселее — мигом забыл про разговор. — Дим, пошли кофе выпьем. Да и перекусить стоило бы.              Только сейчас Лэйн поняла, что они говорили на русском. Значит хотели сохранить конфиденциальность, но им не повезло, что у их криптографа слишком много способностей.              Она шагнула из укрытия. Надо сделать так, будто она только что подошла, будто не слышала абсолютно ничего, даже скрипа открывающейся двери. Это получилось. Лэйн врезалась прямо в грудь Дмитрия, неловко отпрянув. Извинения на лице выглядели живыми, настоящими, на что два генерала удивлённо вскинули брови.              — Простите, генерал, — Лэйн чуть наклонилась. — Анна сказала, что вы хотите меня видеть.              Ллойд усмехнулся — как делал хищник перед тем, как поймать добычу. Ему повезло, ведь она сама пришла к нему.              — Это не срочно, — Дмитрий рассержен, пусть и скрывал. — Можешь подойти завтра.              — Дмитрий, кофе может подождать, — Ллойд вмешался с долей иронии. — Нельзя заставлять милую даму проделывать такой путь. Ты ведь Лэйн, верно?              Она кивнула.              — Криптограф из отряда генерала Дмитрия, рада знакомству.              — Мы уже знакомились, но, видимо, ты этого не помнишь, — он прищурил глаза.              — Простите, амнезия.              — Знаю, знаю, — он отмахнулся от её слов, как от ненужной мишуры. — Чего стоишь, Дмитрий? Не заставляй даму ждать.              — Я могу подойти потом. Не хочу вам мешать.              Ллойд будто забыл про существование Дмитрия, ставшего в одночасье безмолвной куклой с непроницаемым взглядом.              — Тогда возвращайся к себе. Я на сегодня украду твоего генерала.              Лэйн коробило от формулировки «твоего», но она промолчала.              Ллойд пытался выглядеть добрым в глазах Лэйн. Джентльмен и хороший начальник, но и маска не спасала от видения его истинного лица. На образе можно сыграть.              — Я могу попросить об одном?              Дмитрий насторожился, Ллойд всё так же усмехался, мол: ну, удиви.              — Я раньше работала с Павлом, который героически погиб. Анна сказала, что он был моим лаборантом, я могу посмотреть на его фотографию? Мне важно вспомнить, что было до того, как я впала в кому.              Ллойд перестал веселиться. Лицо приобрело оттенки грубости, глаза источали незримую ярость. Это длилось секунду, за которую Лэйн окончательно убедилась в его наигранности.              Дмитрий слился со стеной.              — Почему бы и нет. Да, Дмитрий? — он выразительно посмотрел на Дмитрия. Риторический вопрос. Согласие — единственный ответ.              — Конечно. На днях сможешь забрать его фотографии.              Притвориться дурочкой, которая искренне рада милости генералов — легко. Лэйн улыбнулась детской улыбкой и, попрощавшись, поспешила покинуть корпус. Подальше от них. Подальше от Ллойда.              Непривычно ощущать страх, когда нет подушки безопасности в виде Каина. Её бы никто не спас от генералов — это она осознала, когда вернулась в родной кабинет, пропахнувший старыми книгами.              Она громко выдохнула. Руки несильно дрожали, тело била дрожь. Эмоции пробирались под кожу на физическом уровне — её разум чист. Ни один выбросившийся в кровь гормон не сбил аналитику с толку.              Что значит «вернуть обратно»? Что значит «понаблюдай»? Почему они говорят о ней, как о крысе из лаборатории? Почему Дмитрий на вопрос о ней ответил: «Жива»? О ком говорили до того, как речь зашла о ней?              Каждая их фраза внушала недоверие. Таила под собой что-то большее, чем просто диалог, но Лэйн не могла ухватить истинную суть.              Блокнот, ручка. Вместе со странностями в поведении отряда там оказался ещё и диалог. Слово в слово. Лэйн не даст себе упустить важную деталь.              Волнение било ключом. Оно не растворялось в облаках горячего чая, не сливалось с буквами демонического алфавита. Оно никуда не девалось спустя столько попыток.              Это начинало раздражать. Лэйн не привыкла тратить столько времени на переживания, но язык тела был слишком силён. Он кричал и вопил, но Лэйн оглохла — не слышала ничего. Только знакомый звон крыльев долетел до её ушей.              Окно она открыла быстро, не задумываясь.              — Я нашёл только часть блокнотов, — Каин поставил на стол небольшую стопку, устранил источник морозного ветра. Лэйн успела подмерзнуть за несчастные пару секунд. — Они разбросаны по разным секторам архива. Пришлось долго искать.              — Спасибо.              Пальцы провели по холодной обложке, едва возвращая в прошлое. В этих листах чувствовала жизнь, которой так не хватало.              Они молчали. Каин не спешил уходить, а Лэйн не могла найти слов, чтобы описать эмоции. Были ли они вообще или это разгулявшаяся фантазия? Что вообще происходило у неё в груди?              Непонимание ковало цепи неуверенности. Ловушка. Добыча. Лэйн угодила в свой же капкан.              — В третьем корпусе есть недействующая лаборатория, — она не заметила, как частота дыхательных движений возросла. — Двадцать первая. Узнай, почему и когда её закрыли.              — Сейчас этим заняться?              — Нет.              Она выпалила, не думая. Это шло от сердца.              — Останься со мной до конца дня.              Эта дрожь в голосе. Этот страх одиночества. До боли знакомое состояние, идущее из глубин памяти. Неуловимое. Странное. Лэйн смотрела на стопку блокнотов, пыталась проделать в них дыру, лишь бы не поднимать молящий взгляд на Каина.              Доверять оказалось сложно не потому, что Каин этого не заслуживал, а потому не заслужила сама Лэйн.              Одна. Сама за себя. Без помощи. Это основа её личности, разрушающая в присутствии Каина. Это страшно и приятно одновременно.              — Хорошо. Я буду на улице.              — Нет, останься тут, — она кивнула на диван и мигом вернулась к работе. Пусть это звучит как приказ. Прихоть в целях безопасности. И никто не узнает, что творилось в груди.              Каин смотрел ей в спину. Не шевелился. Мутная картинка. Размытые образы. Трепет и боль. Комбинация убийственной тайны. Он взглядом прожёг её сердце до основания.