Связь

      С самого начала семестра было решено устроить глупый ежегодный осенний фестиваль, в котором — разумеется — все должны принять участие. И сказка, что решили поставить, была не менее глупой, чем весь этот сыр-бор. Возможно мне просто не хотелось участвовать в школьной жизни, обращать внимания на несуразные мелочи, когда столько куда более важных вопросов стояли ребром. Вся эта подростковая жизнь, идеальная картинка, не имела ничего общего с реальностью, а потому заставляла меня ее ненавидеть.       Особой симпатией я не прониклась и к Тэру. Он мне показал, где заканчивается моя свобода и в какой стороне клетка. Воспаленный разум принял это за спасение, но обдумав все на холодную голову, я не увидела в этом будущем никаких перспектив. Пожалуй, я слишком сильно свыклась с мыслью, что мой путь ведет прямо в бездну и когда мою голову насильно повернули в другую сторону, я расслабилась.       Но я забыла, что сама выбрала этот путь. С самого начала я шла по трепетно вымощенной собственными усилиями дороге в пропасть. И теперь, когда мне показывают чужие более красивые тропинки, я жадно оглядываюсь на них, как оголодавший хищник смотрит на бьющуюся в ужасе венку на шее испуганной жертвы.       Вот только, правда в том, что для перехода на чужую дорожку мне нужно полностью отказаться от своей, в которую я влила огромное количество крови и страданий. Мое прошлое останется болезненным шрамом, воспоминанием, которое будет сниться мне в кошмарах. Я просто не смогу принять другого пути, постоянно оглядываясь назад. На свою терновую, усеянную трупами и сожалениями тропинку.       Понимая все тяжелые истины своей жизни, все те ошибки и душевные шрамы, которых я почти любовно касалась раз за разом, я не могла так сразу вернуть себя в обычную школьную жизнь. Она казалась незначительным дополнением к тому тяжелому будущему, запах которого я слышу с каждым днем все более отчетливо. Что-то грядет. И я собираюсь принять в этом участие. Более того, я собираюсь победить.       На главную роль в "Волнебнике страны Оз" выбрали, кто бы сомневался, Аой. Все знали, что выберут звезду академии, однако некоторые девочки все еще наивно верили, что им повезет больше. Я не была в их числе, совсем незаинтересованная всем этим балаганом, фестивалем и спектаклем. Меня же удивило другое.       — Итак, по итогам голосования, на роль Виллины выбрана Ивасаки Ацуко, — декламировал Аканэ на весь класс. Он по-прежнему был выше меня по должности, занимаемой в студенческом совете, и все еще являлся старостой класса, так что всем процессом руководил именно он. Я чертыхнулась, услышав данное заявление.       — Я не хочу участвовать в спектакле, — вяло возмутилась я, понимая, что в Японии просто сказать "нет" не получится. Нет, конечно, я бы могла попросить Цукасу всех убить и играть мне было бы не для кого, но это не выход из положения.       — Тебе же повезло, Ивасаки-сан, — недоуменно посмотрела на меня Аой. В последнее время она чаще обращала на меня внимание и то-ли пыталась набиться мне в подруги, то-ли "отдать долг", что мне не особенно нравилось. Мы с ней просто не подруги. Ну никак. Не нравится мне эта девушка и я ничего с этим не могу поделать. — Роль хорошая и несложная.       — Так-то оно так, но все каникулы я провела как будто бы не отдыхая, — а припомнив то, что Аканэ таки меня загонял по делам против моей воли, так тем более. Вспоминать же более значительные вещи, произошедшие в каникулы, мне вообще не хотелось. Иначе мой мозг окончательно сломается под гнетом этой возмутительной двойственности. Я просто не понимала, как такие ужасы: смерть, несправедливость, боль и желания кланов, могли умещаться в одном мире с идиотским подростковым фестивалем!       Это абсурд!       Более того, переоценившие свои возможности школьники собирались ставить мьюзикл, а это значит, что необходимо было петь и танцевать! Я не умела ни того, ни другого, а потому участие в этом цирке становилось еще более нежеланным событием.       А еще я все еще была членом студсовета. Во время подготовки выяснилось, что микрофон не работает и настолько сильно фонит, что проще вырезать себе уши, чем сказать что-то в него; у научного клуба нет необходимой им шторы для планетария; оркестр пытается необъяснимым образом добыть себе шестнадцать стульев; а два клуба вообще неправильно подали заявки на получение необходимого оборудования. И так как я правая рука Аканэ, который слишком ответственный, чтобы все это проигнорировать, мне приходилось бегать по поручениями и разгребать все эти проблемы, без решения который вся концертная программа просто развалится как карточный домик!       — Как ты думаешь, если мы просто исключим их всех из программы, станет легче? — Аой посмотрел на меня настолько тяжелым и отчаявшимся взглядом, что я переформулировала: — Предлагаю всех несвоевременно выключивших голову идиотов закопать во дворе.       — Именно так я и поступлю, — пыша яростью прокомментировал вицепрезидент, готовый самолично линчевать всех придурков, которые думают, что все проблема рассосутся сами собой или что мы возьмем все их заботы на себя.       — Давайте успокоимся, — миролюбиво предложил Тэру.       — Вот сам этим и занимайся! — хором ответили мы, отчего президент благоразумно отошел на несколько шагов. — Между прочим, видео, которое ты монтировал для церемонии открытия... кто-то потерял, — вставил Аканэ. На глазах я увидела, как изменился в лице Минамото. Аой что-то начал лепетать пря Ямабуки, который якобы записал свое видео поверх того, что монтировал экзорцист, но Тэру совсем его не слушал, достав до боли знакомые бусы, на каждой из бусинок которых были выгравированы печати. Тогда вздрогнули мы оба. Аканэ от того, что боялся быть ею связанным, а я из-за печальных ассоциаций. Помнится, цепочку печатей на ней Минамото заставил переписывать меня раз пятнадцать с каждой бусинки, а их там было явно не несколько десятков.       Замахнувшись бусами, Тэру притянул ими черный бумажный журавлик, удивив нас обоих. Он тут же испарился в дымке, стоило экзорцисту его схватить.       — Сбежал, — констатировал президент, задумчиво глядя на опаленную руку. — Похоже на шпионское шикигами. Нет, это был цуесиро, — покачал головой он.       В этот момент я уловила от исчезнувшего журавлика до боли знакомый запах. Цукаса. Если так подумать, то странно, что он попался.       — Как думаешь, твой женишок мог установить за тобой круглосуточную слежку? — язвительно поинтересовался Тэру, глядя на меня.       "Мой "женишок" не сводит с меня глаз уже очень давно," — хотелось бы мне ответить, но я вовремя прикусила язык. Минамото нет смысла знать об этом, так что я просто пожала плечами.       — Мой бы не воспользовался настолько очевидным приемом, что тебе удалось его заметить, — хмыкнула я, разведя руками. — Или же слежка шла не за мной, — кивнула в сторону Аканэ.       Я знала, что такое цуесиро, благодаря книгам, которые предоставил мне Минамото Хикэру. Действительно полезного в них было мало, однако и какие-то интересные детали находились. И сейчас можно ими вполне воспользоваться.       — Между прочим, — начала я, как бы раздумывая, — У Благородного Седьмого есть свои собственные цуесиро, хакудзедаи. О нем самом, как обычно, ничего не слышно, но вот планы он вряд ли перестал строить, раз не остановился после событий в картине.       Лицо Аканэ побелело, а настрой Тэру стал серьезнее.       — Хочешь сказать, что следующая его цель...       — Хранители часов, — закончил за президента Аой. — Он еще с того раза попытался сделать меня должником, чтобы подобраться ближе. За желание он мог попросить любую плату, — "в том числе ёрисиро" — так и осталось повисшим в воздухе.       — Вон оно как. План в очередной раз сорвался и теперь он действует более нагло? — во взгляде Минамото появился очень неприятный блеск, а его губы расплылись в ухмылке. Судя по всему, жить Седьмому, после его обнаружения, явно не много. — Но нельзя исключать, что это лишь догадки. Возможно, это не его цуесиро, — он посмотрел на меня весьма выразительно, но я ничего не ответила. Совсем перевести стрелки не удалось, однако я натолкнула хотя бы Аканэ на ложную мысль. Я не совсем изверг, чтобы подвергать спалившегося Цукасу опасности.       Может быть это была очередная проверка для меня, а может часть плана. В любом случае, я точно знала, что это не кокудзедай, один из которых появится сразу, стоит мне только его призвать.       — Мы все будем осторожнее, — выдохнул Аканэ, сделав свои выводы. — Но сейчас мы с тобой пойдем в лазарет, — указав на обожженную руку Тэру, побудил к действию Аой. Президент был весьма удивлен таким заявлением, однако противиться не стал. Парни ушли, занявшись своими делами.       А меня, почти сразу после этого, выхватила до боли знакомая девушка. Стоило мне выйти в коридор, как я оказалась в грани, той самой, вход в которую я все никак не могла обнаружить.              — Ивасаки-сан, — обратилась ко мне Сакура, выразительно глядя на меня. Я посмотрела за спину, увидев то мгновение, когда дверь сменилась стеной. Что ж, вот меня и оградили от мира живых.       — Можно просто Ацуко, — я поморщилась, понимая, что со смерти матери возненавидела свою фамилию. Слышать ее еще и от Нанаминэ мне хотелось меньше всего.       — Ацуко-сан, — кивнула девушка, по-прежнему не сводя с меня глаз. — Не буду долго томить и скажу сразу: я хочу, чтобы ты присоединилась к нам.       Я выразительно выгнула бровь, требуя пояснений.       — Я хочу, чтобы ты приняла участие в нашем плане и сделала то, что я тебя попрошу.       — Какая мне польза от этого? — задала резонный вопрос я. — Мы с тобой не так близко знакомы, чтобы я помогала тебе. Да, я на стороне Цукасы, но не обольщайся, с его помощью ты не сможешь добиться от меня серьезных действий. У меня нет причин уничтожать ёрисиро тайн и исполнять твое желание. А сам Юги, если придется, примет мою сторону, можешь в этом не сомневаться. Наверное, именно поэтому меня просишь ты, а не он, — в моем голосе отражались твердость и холод. В последнее время во всех серьезных разговорах они стали моими верными спутниками. Ведь так легче.       — Да, может быть, мы действительно не столь близки, как мне бы хотелось, — призналась она, внезапно, тихо усмехнувшись, словно мои слова ее чем-то позабавили. — Но мы все равно удивительно похожи. Думаю, если мне не удастся убедить тебя, то удастся ему. Выходи.       Внезапно в центр комнаты вышел парень в обычной школьной форме. От всех остальных его отличали пронзительные серые глаза, волосы, собранные в пучок, очки в до боли знакомой круглой оправе и большой голубой бант, который он так и не снял, несмотря на все возмущения учителей.       Саругаки Каоши смотрел прямо на меня не то с ненавистью, не то с арктическим холодом. Излишне прямая осанка, напряженные плечи и устремленный точно на меня взгляд. С каких пор он сотрудничает с этой отшибленной компашкой? Разумеется, не считая того случая с картиной, когда он поплатился за собственную доброту.       Несколько секунд мы напряженно рассматривали друг друга. Да, мы учились в одном классе и частенько пересекались, но мы научились не обращать друг на друга внимание и теряться в толпе остальных школьников. Можно сказать, я его почти не замечала с тех пор, как выбралась из картины.       Вспомнился его поход к Цучигомори и странный ответ Пятого. Каоши чего-то хотел. Возможно, это "что-то" сможет дать ему Сакура.       — Не рад встречи, Ивасаки-сан. Как жаль, что нас вновь свела судьба, — скривив губы, поприветствовал парень. Я ему ответила не менее лицемерной улыбкой.       — Здравствуй, Саругаки-кун. Действительно, жаль. Я надеялась, что ты понял, что с потусторонними силами играть опасно. Но ты продолжаешь делать старые ошибки, — съязвила я, выглядя нарочито спокойно. На это парень жестоко усмехнулся, приняв правила игры.       — И что же ты сделаешь? Убьешь меня? — поинтересовался тот, достав откуда-то кисточку и небольшой альбом. — Знаешь, с того времени я приловчился в рисовании. Может мне заставить тебя истязать всех, кто тебе дорог? Конечно, твоего любимого Юги я задеть не могу, но вот, например, мать, которая, по слухам, все еще лежит в больнице...       — О-о, смею тебя разочаровать, — мой голос пропитался едва сдерживаемой желчью, а рядом со мной уже материализовался кокудзедай, готовый в любое мгновение напасть. — Моя мать уже погибла. Если будешь шабаркаться рядом со мной можешь последовать вслед за ней. Тебе ведь мало было одного раза. А у меня, поверь, рука не дрогнет.       Я кивнула на свой цуесиро, хотя чувствовала, с какой силой дрожат мои пальцы. Он задел меня за живое, а мне оставалось лишь делать вид, что мне не больно. Помогала мысль, что я тоже могу сделать больно, нанести ответный удар.       — Интересно узнать, что же тебе пообещала Нанаминэ-сан за твое участие в ее плане?       — Ничего такого, что касалось бы тебя, — едко заметил Каоши. — А вот ты, судя по всему, еще не до конца разрушила свою жизнь. Тебе так нравится уничтожать все вокруг? — продолжал кидаться колкостями он.       — Кому-то же нужно родиться под несчастливой звездой, верно? — усмехнулась я. — На твоем месте я бы радовалась своей жалкой обычной жизни и не лезла бы к кому не просят, пока есть выбор. Но нет, ты слишком глуп и наивен, чтобы слушать тех, кто знает, о чем говорит.       — Я был глуп и наивен до того, как ты меня застрелила, — мрачно уведомил Саругаки, сжав в своих руках кисть и альбом. Он проиграл, показав оттенок своих настоящих чувств. Вот только, победной улыбки на моем лице так и не возникло.       — Советую тебе не ломать столь ценные вещи. Ты же не хочешь лишить Четвертую ёрисиро, — осадила парня Сакура, вмешавшись в наш обмен любезностями. Она положила руку ему на плечо, встав рядом.       — И как же ты планируешь, чтобы он убеждал меня? — не скрывая сарказма, поинтересовалась я.       — Очень просто. Скоро произойдет суд Хранителей Часов, — ответила Нанаминэ, выглядя хищницей, заманившей свою жертву в капкан и сейчас пожинавшей плоды своей деятельности. Она любит казаться безобидной до последнего, пока не станет слишком поздно. Это ее жизненное кредо. И не могу сказать, что я ее не понимаю.       Сердце пропустило удар, стоило мне услышать эти слова. Скоро настанет тот самый момент, когда петля замкнется, сделает круг, а Цукаса... отправится в мою реальность, чтобы создать со мной связь.       — Думаю, в твоих интересах, чтобы Цукаса Юги завершил временную петлю. А в моих интересах не терять связи с той, кого я люблю. К моему глубокому сожалению, без твоего участия в моей жизни мы никогда с ней не встретимся, а если временная петля разрушится, то Ивасаки Ацуко не появится в Камомэ, — было видно, насколько Каоши сложно мириться с настоящей действительностью. Он ненавидел меня и, наверняка, презирал до самых потемок своей души. Но парень нашел, за что хочет ухватиться.       Это не могло не поражать, но в то же время, выглядело настолько очевидным, что меня пробрало на смех.       — И как тебе роман с призраком? — поинтересовалась я, испытывающе глядя на него. Понимала, что кем бы не был дух, с ним будет сложно. И определенные проблемы у Саругаки все равно возникнут. Хотя бы потому, что он не смысл жизни Сиздимы Мэй. И он никогда не станет самым дорогим для нее человеком из ее собственной природы, а значит она всегда будет скорбеть по кому-то другому. Точно также, как Нэнэ не станет центром жизни Седьмого, пусть тот и отчаянно обманывая себя, делает вид, что это не так.       — Тебя не касается, — резко обрубил парень, на что я лишь пожала плечами. Вот на этого типа мне совершенно точно плевать. Виноватой я себя не чувствую и в случае чего, я бы его убила еще раз десять.       — Хорошо. Давайте вернемся к теме, — я учтиво посмотрела в сторону Сакуры, терпеливо ожидавшей, пока мы успокоимся. — Так, значит, план с уничтожением ёрисиро Хранителей Часов развалится и они решат судить Цукасу. Неужели он возьмет вину на себя?       — Я не могу разглашать будущего, но скорее всего так и будет, — подтвердила Нанаминэ, ожидая моих дальнейших слов. Я всплеснула руками. Чудно! И почему всегда он? Почему только Цукаса должен брать все грехи на себя? Не только мои, вообще все.       — И, по закону жанра, я не должна ничего ему говорить, верно? — с еще большим скепсисом спросила я. Девушка кивнула.       — Тебе не остается ничего, кроме как сотрудничать, — попытался надавить Каоши, но я запустила в него кокудзедаем, от которого парень чудом увернулся. Разумеется, так ему должно было показаться. Сейчас я не намерена его убивать. Мне нет смысла.       Вместо этого я ухмыльнулась.       — Я не могу понять только одного. С чего ради вы решили, что я хочу завершить временную петлю?