Связь

      Оказалось, что история волнений Коу началась ещё с событий идеальной картины, когда я пропала с больно мрачным выражением лица. Пока я разбиралась с Каоши и миловалась с Цукасой, Мицуба и Минамото в это время пытались найти способ, как спасти Нэнэ, но ничего не успели сделать. Мир начал разрушаться. Сама же Ясиро именно тогда узнала, что умрет. Кажется, я даже не задумывалась, знает ли она что-нибудь об этом или нет, а просто начала давить, в прошлую нашу основательную встречу.       Все это время подруга всеми силами пыталась найти блудного призрака, натворившего дел в этот раз не меньше чем Цукаса, однако Благородный Седьмой словно сквозь землю провалился. Нэнэ привлекла к поискам Коу, начиная волноваться все сильнее. В конце концов беспокойство и тревога оказались настолько сильны, что она стала пропускать уроки.       Стало понятно: если Ханако не хочет чтобы его нашли, его не найдут. И с пропажей своей он явно затянул, потому как если долго держать человека в неопределенности, то он надумает себе худший вариант развития событий.       Именно это и произошло.       "...Я совсем разуверилась в том, что чувствовала раньше... Я думала... Может... Может Ханако-кун тоже что-то ко мне испытывает, поэтому хотела с ним встретиться, поговорить, убедить, что он не прав, но это не конец света. А он... Бесследно пропал. С духами нет будущего. Права была Ацуко, когда говорила об этом. Наверное, мне стоит подумать о своей жизни. Коу-кун, скажи, почему я выбираю людей, которые мне совершенно не подходят? Накахара-сэмпай* был придурком, Минамото-сэмпай... Не уверена, что на самом деле его любила. Он просто красивый и мне хотелось самоутвердиться за его счет. Прости, что так говорю о твоем брате. Ханако-кун вообще меня бросил, оставив одну. Сколько бы я не пыталась ему помочь, как бы сильно не желала встретиться, он меня не слушает. И никогда не слушал. Но почему-то нравился мне. Потому что отличался от других? Наверное, я что-то делаю не так. Мне стоит забыть его и начать сначала. Коу-кун, пообещай, что никогда так не пропадешь, что бы не случилось..."       Ясиро поделилась с юным экзорцистом откровением, которое очень меня порадовало, несмотря на мрачность его содержания. Нэнэ переживает ужасающий период, ее мысли съедают ее изнутри. Прочувствовав жестокость этих ощущений на себе, я могла бы проявить толику сострадания к ней. Попытаться поддержать. Но я испытала лишь облегчение, которое осталось вне поля зрения Минамото. Естественно, ему нельзя знать об этом. Если он начнет подмечать во мне такие странности, он может сложить два и два и преступление в картине обернется для меня не самыми лучшими последствиями. А мне пока нельзя портить с ними взаимоотношения.       На самом деле, даже хорошо, что Нэнэ ничего об этом мне не говорила. Ведь свои чувства она излила Коу, к которому начала приглядываться. Пока осторожно и неуверенно. Но первый шаг уже сделан. Теперь она сильно сомневается в Ханако и если призрак затянет со своим бойкотом, то может уже не вернуть ее. Я сделаю все, чтобы этого не случилось.       Помнится, Цукаса обещал как-то помочь своему брату строить отношения после событий картины, но время идет, а он что-то не бежит этого делать. Значит ли это, что Юги действительно попытается выполнить условия моей "хотелки"? Ведь чтобы Нэнэ жила "долго и счастливо" она не должна слишком привязываться к его брату.       Интересно, если ему придется делать выбор, то кого он предпочтет? Аманэ, своего брата-близнеца, которого он знает и любит много лет или меня, его мечту, "судьбу" и дальше по списку? С одной стороны Аманэ ему роднее, он с ним дольше знаком и знает его как облупленного. С другой же, не похоже, чтобы братец хоть сколько-нибудь ценил усилия Цукасы. Мне кажется, что я чуть ли не первая, кто реально попытался понять и принять его. С учетом того, насколько он в глубине своей души одинок, несложно представить ценность его признаний и действий.       От внутренний размышлений мне пришлось отвлечься. Минамото подходил к завершению своего рассказа.       —... Пока мы искали этого придурка, переворачивая школу вверх-дном, сэмпай все больше... Сомневалась в себе. Она стала сомневаться в своих чувствах, в том, правильно ли все делает... А потом... Обняла меня, — Коу покраснел, став похожим на вареного рака. — Я теперь не знаю, что чувствовать. Я не должен отбивать девушку друга, это неправильно.       — Насколько мне известно, парой они так и не стали, — протянула я. — Так что Нэнэ свободная девушка. Особенно сейчас, когда ей так плохо. Только ты можешь стать ей опорой и помочь. Даже я не в силах этого сделать. Она мне ничего не рассказывает. Грустно признавать, но мы сильно отдалились друг от друга, — я сделала печальное лицо, внутренне радуясь, что хоть это я всегда хорошо умела. — Так что, помоги ей вместо меня.       Я накрыла его ладонь своей, выражая тем самым поддержку, и доверительно заглянула в глаза.       — Но ведь он ее любит! — воскликнул Коу, отчего я тут же прижала палец к губам, призывая говорить тише. Парень тут же взял себя в руки. Явно не хотел, чтобы кто-то стал свидетелем нашего разговора. Особенно, если этим "кто-то" стал бы Тэру, который очень категорично относится к духам. Он бы просто не понял этого разговора, очертив границы дозволенного.       Только вот мой метод действеннее. Пока Тэру доказывает свою точку зрения, вдалбливает ее в мозг всех окружающих, кого посчитает "достойными", грубо говоря, я заставляю рассуждать, буквально за ручку провожу к тем выводам, которые нужны мне. И когда человек якобы сам дошел до них, он больше в них верит. Конечно, если это делать долго и ненавязчиво, можно добиться поразительных результатов, в перспективе, но у меня на это нет времени. Поэтому мой метод донесения информации просто чуть длиннее и менее губительный, чем у экзорциста.       — А ты разве нет? — спросила я, видя, как расширились глаза Минамото от моих слов. — Ты тоже любишь Нэнэ. Чем ты хуже? Тем, что ты добрый, внимательный, родом из именитого клана, красотой весь пошел в брата, внешность которого она считает своим идеалом?       — Дело не в этом, — Коу сжал пальцы в кулаки, напрягшись. — Сэмпай всегда была ближе к нему. Я для нее всегда был просто хорошим другом.       — Но сейчас Ханако нет рядом. Нэнэ страдает, закрывшись в себе. Мне кажется, еще чуть-чуть и она совсем разочаруется в людях. Я, конечно, не навязываю тебе свое мнение, но позволь мне поделиться тем, что думаю я. Ханако уже умер. Свою жизнь он прожил. Так, как смог, как посчитал нужным, но прожил. А вы еще живете. Даже если с Седьмым у Нэнэ все образуется, то надолго ли? Да, все будет хорошо, если она проживет всего один год, но мы ведь не этого хотим. Я желаю для моей единственной подруги лишь счастливой долгой жизни. А раз так, то ей... Придется отпустить его. Она закончит школу. И что ей делать тогда? Как ей быть? Бросить Ханако, разбив ему и себе сердце? Оставив его доживать как призраку еще сотни лет одиночества и боли? Самой разувериться в людях, принимая в свою жизнь лишь призраков, которые могут потянуть ее на дальний берег? Я слишком волнуюсь за нее. Мне было бы спокойнее, если бы с ней был такой надежный человек, как ты, Минамото-кун, — я закончила свою речь, переводя дыхание. Сложно было сказать, поверил он мне или нет, но мне остается лишь надеяться, что хотя бы задумался.       — Но он мой друг, — вид Коу стал мрачен, а голос — тих. Это явно были не те вопросы, на которые хотел отвечать идеалист вроде него. Возможно, он меня сейчас оттолкнет и вообще не пожелает ничего слушать. А может и нет. Я надеюсь на второе. Хочется, чтобы Минамото поставил личное счастье выше призрака.       — Он все еще им является? Разве так друзья поступают? — удивленно вскинула брови я. И все-таки, что не делается, все к лучшему. Не так уж плохо, что я осталась в доме Минамото на ночь. — Он не посоветовался ни с тобой, ни с Нэнэ, сделал то, что вам не понравилось, манипулировал вами, сражался против вас. Думаю, он успел сказать много обидных вещей. Ты себе такого не позволяешь. Нэнэ ни разу не позволила, а ведь ей очень тяжело. Тогда почему... почему ему это простительно? — последние слова я сказала совсем тихо, чтобы не провоцировать и без того натянутые как струна нервы Коу. Мне нужно лишь, чтобы он подумал, а не чтобы перебудил весь дом и возненавидел меня.       — Ты тоже думаешь, что духи чудовища, верно? — внезапно спросил он. — Брат тоже ненавидит призраков. Считает, что их нужно уничтожать. Но... Я хочу верить, что не все из них плохие. Что даже если Ханако ошибся, еще возможно его вернуть. Нэнэ, кажется, сдалась, но я не уверен в том, что это конец.       — Духи принципиально отличаются от людей. Потому что они все сломаны и разбиты своей жизнью. Потому что они умерли и, к собственному сожалению, уже ничего не способны вернуть. В мире людей остаются лишь те, у которых есть незавершенное дело. То, о чем они сожалеют. Каждый из них сильно страдает. Вот только, если прощать всех... Сколько живых не вернется домой? Сколько из них умрет? Смогут ли спать дети по ночам, не переживая, что на них взаправду выпрыгнет монстр из шкафа? Я не говорю, что все плохие. Но всем им очень тяжело. Оставшись здесь, они каждый раз сдирают корочку с гнойной раны, делая ее лишь серьезней. В большинстве своем экзорцизм это спасение не только живых, но и мертвых от себя самих. Думаешь, отец бы пожелал убить своего ребенка, за которого в других обстоятельствах отдал бы жизнь? Или женщина, что при жизни была столь добра ко всем, что после несправедливой смерти, захотела отомстить, простила бы себя за это?       — Но изгонять их неправильно... У них ведь тоже есть мечты. Я не хочу их убивать. Они заслуживают лучшего!       — Вот именно, Минамото-кун, — кивнула я, сохраняя оттененное печалью лицо. — Они заслуживают лучшего. Заслуживают не сойти с ума, нападая на людей. Да, некоторые не нападают. Школьные тайны, например. Но все они уже никогда не будут счастливы... Их посмертие кажется им бесконечной беспросветной тьмой. Встретившись с Второй, как ты думаешь, счастлива ли она? Яко-сан потеряла человека, которого искренне любила. Единственного. А даже не узнала о его смерти. Просто однажды он не пришел. И все эти десятилетия, а может и дольше, она ждала его, искала и пыталась встретиться. Она уже не могла его отпустить. Никакой дух не может отпустить своей боли, иначе он бы уже давно отправился на дальний берег. И стоило слегка задеть ее душевную рану... Она начала убивать ни в чем неповинных школьников, заставляя их брать ответственность за ее собственное горе. Яко-сан уже никогда не станет счастлива и всегда будет мучиться от этого. Ее существование — одно болезненное воспоминание. Она никогда не познает настоящего счастья.       — Но Ханако был счастлив с...       — Ты так думаешь? А как ему быть с пониманием, что та, кто подарила ему свет в той кошмарной загробной жизни, что он проживал до ее появления, умрет меньше, чем через год? А счастлив ли твой учитель, Пятый? Он выглядит нормально. Никогда не жаловался. Но тогда почему он все еще здесь? Никакой призрак не будет счастлив...       — Но можно же исполнить желание. У меня уже была возможность. Если бы я... — он закусил губу, и отвел взгляд вниз. Внутренне Коу корил себя за что-то.       — Верни Мисаки к жизни.       — Что? — парень широко раскрыл глаза, ошарашенно воззрившись на меня.       — Воскреси Мисаки. Яко будет счастлива, ты исполнишь ее желание. Или вернись в прошлое, не допусти трагедии, что произошла между братьями Юги много лет назад. Ханако будет счастлив. Он вырастет. Но с Ясиро не встретится. А лучше, верни вообще всех призраков к жизни. Давай. Исполни их желание продолжить свою жизнь и завершить все то, о чем они жалеют. Ты станешь героем и обязательно им поможешь, — на моем лице появилась вымученная улыбка, которую я всеми силами сдерживала от того, чтобы она не стала мрачной усмешкой. — Знаешь, когда конечность гниет, ее остается либо отрезать, либо позволить человеку умереть. И врачи режут. Думаешь, пациенты сильно хотят остаться без ноги или руки? Думаешь они не боятся остаться инвалидами? Многие кричат, плачут. Это несправедливо, лишать ни в чем неповинного человека конечности. Он ведь никогда не сможет продолжать полноценную жизнь. Его вряд-ли полюбят, ему будет сложно найти работу, до конца жизни он может считать себя уродом и ненавидеть. Это ли хорошо? Но в ином случае человек бы умер, сгнил бы заживо. Отвратительно. Ужасно. Наш мир ужасно несправедлив. Но ты правда хочешь видеть страдания всех этих мертвых людей, заставлять их жить дальше, давать им надежду на исполнение их воли и... убивать? Призраки очень часто хотят кого-нибудь убить. Или считают, что это единственный выход. Что тогда?       — Ты так просто говоришь обо всех этих ужасах. Неужели ты действительно веришь, что все так плохо и нет никакой надежды? — Коу нахмурился. — Но я не понимаю. Как ты умудряешься быть такого мнения, и при этом делать все с точностью наоборот? Ты советуешь Нэнэ не связываться с Ханако, хотя сама целовалась с призраком. Ты говоришь, что их не спасти, но сама...       — Если ты хотел идеальный мир, в котором все хорошо, ты мог бы остаться в картине, — выдохнула я. — Но ты не захотел. Да, я имею определенное мнение. И я уже столько раз отвечала на вопрос, почему я не следую своим же советам. Я уже устала отвечать на него. Ответ ведь очевиден. Я все это познала на собственном опыте. У меня нет будущего с духом, у меня нет возможности всех спасти, у меня нет ничего, кроме желания исправить ситуацию хотя бы у близких. И сейчас я поддерживаю себя ради нескольких людей. И ради двух призраков.       — Двух? — вытаращился он.       — Двух, — кивнула я. — Можешь мне не верить. Если ты найдешь способ, как разорвать этот круг, я буду искренне рада. Если ты найдешь способ делать счастливыми духов, исполнять их последнюю волю без вреда для других и научишь этому экзорцистов, это поможет сделать наш мир чуточку лучше. Но пока ты этого не сделал, постарайся задумываться о вопросах, которые тебе неприятны. Или, хотя бы, не дай своим идеалам оставить близких одних, потому что так правильно. В этом мире нет ничего правильного. Спасти мать или ребенка при родах? Гуманна ли эвтаназия? Прав ли тот, кто слабее? Виноваты ли дети в том, что делают, если их такими воспитали родители? Виновны ли в преступлениях психически нездоровые люди? В мире есть множество вопросов и без духов, на которых нет стопроцентно правильных ответов. Люди находят хоть какой-то вариант, который бы устроил большую часть населения. Но правильных ответов нет. Можно разобрать всю жизнь на мелкие детали, но в итоге окажется, что каждый из нас в чем-то прав, недолюблен, жесток и обижен. А потому это не оправдание действиям.       Повисло молчание. И сколько раз я уже провожу такие беседы? У меня складывается ощущение, что я единственная пытаюсь до кого-то что-то донести, в то время как все остальные просто свесили лапки и предпочли закрыть глаза на все неровности, оставаясь либо слепыми идеалистами, либо вообще непонимаемыми существами. Почему люди так не хотят задумываться о чем-то более глубоком? Неужели это так страшно? Неужели правда легче придумать себе какую-то сказку, забыв обо всех несправедливостях жизни и тупо отрицая их?       Может, так жить проще? А хотела ли я когда-нибудь, чтобы было проще? Да, когда-то. А сейчас уже смирилась. Наевшись грязи, я привыкла анализировать себя и других, пытаться ввинтить в других свое мировоззрение, во многом считая его истинно верным. Удивительный факт, с учетом того, насколько сильно я сомневаюсь в каждом своем шаге.       — Ты действительно умеешь убеждать, — внезапно произнес Коу, глядя на меня с непонятной мне решимостью. — Теперь я понимаю, почему сэмпай прислушалась к твоим словам. Но также, благодаря тебе я понял, что действительно был не прав. Мне нельзя закрывать глаза на то, о чем я не хочу думать. Нельзя отрицать несправедливость и боль, как бы мне не хотелось. Но это вовсе не значит, что я должен опустить руки. Я буду бороться с этим. Я пока не знаю как, но я клянусь, Ивасаки-сан, что обязательно сделаю все, что в моих силах. Я спасу сэмпая и буду усиленно тренироваться, чтобы стать более сильным экзорцистом и лучше понимать, как бороться с опасными призраками и как спасать тех, кого еще можно спасти. Наш клан очень древний. Уверен, если покопаться в нашей библиотеке, мне удастся что-нибудь найти.       — В вашей библиотеке? — а вот это уже было интересно. Я подозревала, что у них она есть, так что заявление Коу меня даже порадовало. Как-то быстро нагнетенная мной жуть развеялась под поднявшимся боевым настроем Минамото. Удивительный человек, правда.       — Пойдем со мной? Может, тебе тоже удастся что-нибудь найти? Вдвоем интереснее. Тем более, мне кажется, что тебя очень тяготят все твои познания о происходящей в мире несправедливости. Я хочу помочь тебе.       — Мы не близки, с чего бы тебе мне помогать? — я с сомнением посмотрела на него, ожидая ответа. Коу лишь ободряюще улыбнулся.       — Разве должна быть причина, чтобы хотеть помочь? — несколько секунд недоверчивых гляделок, и я все-таки успокоила внутреннего параноика. Младший из братьев действительно парень-рубаха. Простой как три копейки и очень добрый. Наверное, я такой уже не буду никогда.       — Ну ладно... Только, не будет ли против твой брат?       — А мы ему не скажем — улыбнулся Минамото, и мне захотелось улыбнуться вместе с ним.       Погасив на кухне свет и заручившись фонариками на телефонах, решительно не захотев повторять столкновение между собой или — не дай бог — с Тэру, мы направились прямо в библиотеку. Дверь туда оказалась еще более незаметной, чем дверь в тренировочном зале.       Зайдя внутрь, я увидела несколько стеллажей, доверху забитых книгами. Помещение было не такое уж большое, особенно если учитывать, что это место, где хранятся все важнейшие записи великого рода.       — Большая часть этих книг летописи, мемуары или другие документальные записи о клане. Но есть и полезные книги, — на это его заявление я усмехнулась. Вот уж точно, бесполезный перевод бумаги.       Я старалась не думать о том, что сделает Тэру, если узнает, что я тут лазила, ничего ему не сказав. И какие последствия ждут Коу. Хотя, ладно. Его-то еще ладно, он родной брат этого изверга. А вот меня реально ждут последствия. И боюсь представить, какие. У президента богатая и весьма изощренная фантазия. Чего только стоит бледнеющий временами Аканэ, которого грозились долго и мучительно пытать с помощью духов кейаку.       Минамото сказал правду, когда говорил, что здесь куча абсолютно ненужной неинтересной информации, которая вообще никому не сдалась. Даже потомкам этого великого, но забытого клана. Теперь, не имея прежнего влияния, сомневаюсь, что он действительно нуждается во всех этих подробностях своей истории.       Через полчаса копаний я заметила интересных корешок, на который смотрела долгим и жадным взглядом. Книга отличалась ярко-красным цветом, а скромные узоры были украшены не скромной позолотой.       "Учение об управлении смертью. Автор: Минамото Ёримицу".       Открыв первую страницу, я принялась читать.       "Долг каждого экзорциста — поддерживать гармонию между миром мертвых и живых, не позволяя первым влиять на жизни вторых. И самый действенный способ это делать — уничтожать нечисть. Все остальное попросту не работает. Никто не задумывался над тем, что ею можно манипулировать. Я и сам не задумывался, пока мне на верность не присягнул самый настоящий демон. Будучи маленьким он уже был опасен и бесчувственен, однако слушался каждого моего приказа. У него не было воли. Именно тогда я подумал, — "А возможно ли подчинить нечисть своей воле?". Всю свою жизнь я посвятил этому и добился высоких результатов. Призраки, как и любая нечистивая тварь, поддается дрессировке. Особенно они подвержены влиянию близких к дальнему берегу экзорцистов, ведь они способны коснуться самой сути призрака, заставляя его повиноваться против своей воли. Похожий принцип используется в писаниях, но они слишком муторные и длинные, а оттого недейственные, если работать в одиночку..."       Я не заметила, как прочитала несколько страниц. Автор удивительно просто излагал свои мысли и долго не тянул с предисловиями. Объяснялся понятно и лаконично, правда, относился к призракам хуже, чем к скоту. Я открыла содержание, которое, на удивление, было, и утонула. Рукопись представляла собой кладезь информации, связанной с приказами. Судя по всему, основателем этой техники, быстро распространившейся в кругах экзорцистов, стал именно представитель клана Минамото. И судя по тому, что она буквально рассыпалась в моих руках, лет ей очень много. А это с учетом примечания внизу о том, что кто-то уже переписывал рукопись, чтобы не сгнила окончательно.       Ёримицу в своей тяге управлять нечистью, сконцентрировался преимущественно на духах и опыты проводил только на них. Обосновывал он это тем, что остальная нечисть либо безвредна, либо слишком редка. Как, например, демон, которого он не посвящал в свои бесчеловечные эксперименты, гоняя по поручениям.       Этот человек был воистину жесток, описывая свои наблюдения в мельчайших деталях. Если верить рукописи, то он научился калечить, разрушать, привязывать души к себе и к кому-либо другому, стравливать призраков между собой и вызывать у них помутнение рассудка. То есть буквально делать с ними все, что захочешь. Последним его творением был "Метаморфоз души", который совершить ему так и не удалось. Суть идеи заключалась в изменении подопытного призрака настолько, чтобы сделать из него кого-то или что-то другое. Чаще всего он испытывал духов кейаку и мокке, которые больше других подходили для этой роли. Кейаку из-за своих частых взаимодействий с людьми и возможности образовывать с ними связь, а мокке из-за их способностей к трансформации тела, объединению между собой и зачатков разума при совершенно безобидном характере.       — Ты что-то нашла? — спросил Коу, оторвав меня от чтения. Я насколько погрузилась в себя, что даже не заметила, как он подошел.       — Нет, ничего, что могло бы помочь, — пожала плечами я, захлопнув книгу. — Некоторые из твоих предков были очень жестоки.       — Экзорцисты всегда считали своим долгом уничтожать нечисть, — выдохнул он, сонно потирая глаза. — Время позднее, предлагаю продолжить поиски позже.       — Да, конечно, — согласилась я, хотя сна у меня не было ни в одном глазу. Пробежавшись глазами по основным моментам в рукописи, я поняла почему запретили приказы. Это слишком жестокая практика, которая действительно сказывается как на экзорцистах, так и на духах. Крайне негуманная методика борьбы с нечистью, разработанная еще более негуманным способом. Ёримицу казался безумцем в своем стремлении познать сущность нечисти. Да вот только в его словах я не видела и капли безумия. Жестокость? Да. Бесчеловечность? Да. Но также в ней были заключены ценнейший опыт и знания в мельчайших подробностях. Удивительно, как я вообще наткнулась на эту книгу. Она стояла на самой дальней полке и издалека ее было сложно заметить. — Я тебя чуть позже догоню, все равно спать не могу.       Минамото пошел к выходу, я же, не удержавшись, вырвала один из листов, на котором описывался один из приказов. Их было много, некоторые описывались на несколько листов, некоторым хватало пары строчек. Я выдрала тот, что показался мне интересным и относительно несложным.       "Замри-бойся-умри".       Именно таков был заголовок. Три команды, собранные в связку и первые два очень могли мне пригодиться. Как объяснял Ёримицу, приказ в данной формулировке работает только вместе, оттого он прост и сложен одновременно. Разделить команды, не доведя до конца "заклинание" будет стоить огромных усилий, но если таковой цели нет, то этот минус становится преимуществом.       Вся суть кроется в названии. Работает приказ на одну цель, поражая самое ядро души. У некоторых призраков, выбранных всевышним существом о котором Ёримицу пишет и как о дьяволе, и как о боге, и даже называет могущественным альтер-эго человечества, — если я правильно поняла смысл его слов, — ядро души, причина по которой он не отправился на тот свет, перемещено в особый предмет, воспоминание или другого призрака — ёрисиро. Он также говорил, что уничтожить ядро практически невозможно, если только дух не вызван самими людьми. Тогда ядро, сформированное кем-то посторонним, будет чрезвычайно уязвимым.       Именно влияние на ядро подразумевает собой экзорцизм. С помощью якобы освещенного оружия, что на самом деле слишком долго напитывали нечистивой энергией, можно установить связь между ядром призрака и дальним берегом, насильно отправляя его туда. Дух не может не последовать за своим ядром, как человек не может жить без сердца. А оказавшись на дальнем берегу, по предположениям Минамото, ядро должно рассеяться за ненадобностью.       Примерно тот же принцип действия у чтения писаний. По факту это очень удлиненный и совершенно бесполезный вариант использования приказов. Плюсы писаний в том, что они абсолютно безопасны как для экзорциста, так и для призрака. Конечно, болевой фактор ученый, — а называть его как-то иначе язык не поворачивается — не учитывал. Они способны выполнять лишь одну функцию — изгонять. По факту это длинный ключ для разных ситуаций. Зашифрованная команда для того, кто ничего не знает.       Это то же самое, что всю жизнь учиться говорить на латыни, не понимая ни слова, запоминая только предложениями, а не отдельными словами, значение которых ты никогда не узнаешь. Как учить ноты, читая целую композицию, вместо того, чтобы запомнить сами звуки и уже из них составлять музыку. Человеку приходится запоминать огромное количество совершенно ненужной информации, вместо того, чтобы понимать о чем она и использовать на свое усмотрение. Ёримицу сильно критиковал эту систему, ведь она всегда вела лишь к одному результату, пусть и в разных случаях.       К изгнанию.       Как уравнение, всегда равное нулю.       Приказы гораздо эффективнее чтения писаний. Их легко запомнить, они очень короткие, а потому их можно быстро произнести. Дополнительная поддержка такому экзорцисту не понадобится. Сражаясь в одиночку, он не станет живой мишенью.       Приказы же разнообразнее. Если писания нацелены на установление связи между ядром призрака и дальним берегом, то приказы созданы, чтобы видоизменять и влиять на само ядро. Заставлять его менять свои форму, размер, состав, подобно мутации нескольких генов в геноме. Все изменить нельзя, иначе дух попросту уничтожится, но некоторые и на определенный срок — вполне.       Однако, даже так у этой техники есть ощутимый минус. Из-за своей сложной структуры применение писаний никак не сказывается на том, кто его использует. Приказы же просты и легки в применении в большинстве случаев. Это делает экзорциста уязвимым к влиянию на него духов. Манипуляции с ядром слишком опасный процесс для призрака, именно поэтому у него активируется что-то вроде инстинкта самосохранения. Когда крыса загнанная в угол начинает кусаться в три раза сильнее. В это время на подсознательном уровне духи пытаются в ответ ударить душу в ответ, опалив нечистивой энергией. В писаниях эта энергия сходит на нет, приказы же никак не защищают своего обладателя от нее. Экзорцист приближается к дальнему берегу. Когда он это делает, он все лучше начинает понимать суть призраков, принципы действия ядра. В конце концов, точно такое же образуется у самого экзорциста, когда он на пороге смерти.       Это значит, что став призраком, он не сможет упокоиться.       Чтобы решить эту проблему, Ёримицу придумал специальную печать, которую при самом расцвете приказов ставили всем соклановцам без разбора. Она служила измерительным прибором, благодаря которому легко понять, когда нечистивая энергия начинает вырабатываться в теле человека. Как только ее становится слишком много, образовывается ядро. Это единственный случай, когда еще у живого человека есть ядро, без вмешательства нечистивых сил. И единственный случай, когда человека убивали и мгновенно изгоняли, дабы он не пытался использовать клановые техники будучи мёртвым. Ведь если мёртвые начнут развиваться, с ними станет значительно сложнее бороться.       Во время одержимости призрак насильно захватывает тело человека и ждет, пока его ядро полностью не растворится в теле. Тогда уже никто и ничто не сможет вытурить духа из него. От человеческой души не останется и следа. Цель экзорциста в этот момент не дать ядру полностью расформироваться, иначе утянуть на дальний берег нечисть не получится. Остается лишь сделать с одержимым то же самое, что делают с экзорцистами-приказчиками на закате их жизни.       В отличие от всего остального, описанного в книге, печати вообще устроены очень просто. Они используют нечистивую энергию, запирая ее внутри определенного пространства. В основном запечатывают энергию или самих призраков. Кстати, именно потому, что "священные артефакты" пропитаны нечистивой энергией, печати на них работают ровно также хорошо, как и на нечисть. Именно поэтому золотая палка Коу почти полностью утратила свои способности.       Способы сохранения, помещения и изменение нечистивой энергии в артефактах и печатях это вообще отдельная тема. Ученый пытался изучать это и даже достиг определённых результатов, но я на этой теме подробно не разбиралась.       Исполнение же желаний призраков, о котором Тэру, как бы не плевался, всё-таки упомянул, Ёримицу считал бредом сивой кобылы. И это было понятно, учитывая то, что для него духи были не более, чем расходным материалом для его экспериментов.       Высшая сущность в рукописи этого ярого фанатика встречалась частенько. И судя по всему, автор действительно в нее верил. На существование "Всевышнего" указывает множество факторов, такие как наличие порядка между мирами, упоминания их самими призраками, способ образования ёрисиро и многие другие, что не столь очевидны и более основательные, но которые я не запомнила.       Ёримицу полагал, что это великое существо соединяет оба мира, находясь одновременно в обоих и даже пару раз осмеливался назвать им яму, в которую сбрасывали молодых девушек, каннаги, принося их в жертву "богу". Хотя, он не был уверен в своих догадках, полагая, что "Всевышний" настолько могущественен, что его увидеть не дозволено даже избранным им самим. По сравнению с ним "бог", что находился в его деревне, казался не сильно возвышеннее того демона, что подчинялся его приказам. Просто если демоненок сам подчинялся, то этот был слишком силен и своенравен, чтобы следовать чьей-либо воле.       В какой-то момент меня зацепило знакомое слово. Каннаги. Я его уже где-то слышала, но никак не могла вспомнить где. Согласно писаниям Ёримицу, каннаги предоставляли определённые рода, что поставляли девушек на жертвенные ритуалы и неплохо на этом зарабатывали.       Ужасающий бизнес древности лишь убедил, что этот ученый не особенно выделялся на фоне других. В то время излишняя жестокость была нормой, а во многом даже поощрялась.       Я закрыла рукопись, понимая, что и так слишком сильно задержалась. Положив ее на место, я спрятала сложенный вчетверо лист и вышла из библиотеки. И все-таки, прав был Тэру, когда не хотел меня в это посвящать. Да вот только это слишком интересно и важно, чтобы я и дальше сидела в неведении.