Принадлежишь мне.

      Скворцова всегда допоздна сидит. Когда в офисе уже мышь повесилась. Работы много, а Соня хочет вклад свой внести, придумать новое, одобрение получить, похвалу от начальства. Правда, не от Тихомирова. И не от Викентьева. На них Скворцовой по боку было. От них сердце не замирало, хотя те тоже, бывало, хвалили. От них пульс не учащался, мысли не смешивались в кучу. И это пугало Соню. Пугало, как она реагирует на одно «зайчонок» только. И сколько ради этого прозвища сделает.       Нечаева в её жизнь ворвалась внезапно. Соня видела взгляды эти все, понимала значение прикосновений мимолетных. Но первый шаг сделать она не решалась. Что, если она всё себе надумала? Или Нечаева со всеми так? Пыталась Скворцова игнорировать это, но долго не получится же..       У Скворцовой из-за Нечаевой ручки тряслись, и сердце как бешенное колошматилось. От лёгкого прикосновения мурашки по всему телу и ком внизу живота. И просто ноги вместе сдвигать уже вряд-ли поможет.       Соня знала, что потрахаться нужно. Но всё ли пройдет? Скворцова для себя новые чувства открывала. Помимо похоти, она нежностью окутывалась при виде Нечаевой. Рассматривая её глаза уставшие, черты лица пропорциональные, носик аккуратный, Соне хотелось докоснуться, каждый миллиметр личика поцеловать. Любовь, вообще, Скворцовой чужда. Она обычно всё о учёбе, да о работе. Но сердце у неё всё-таки чувствует. Умеет.       Нечаева всегда допоздна сидит. Когда в офисе уже вешаться можно. Работы много, а кроме неё тут никто не работает, видимо. Постоянно нужно кашу всю разгребать, что Тихомиров заварит. Из Илюши дурь выбивать, которую тот несёт. Не в прямом смысле, правда. Что огорчало. Нужно из-за Скворцовой было постоянно переживать. Слух об ориентации Ксюши по всему министерству ходил, но никто ей, конечно, в лицо сказать ничего не мог. И все знали о её пристрастиях особых к практиканткам. Но Нечаева не хотела ничего от Скворцовой. Первые пару дней. Пока та не начала так ярко реагировать на каждое «зайчонок» или «малышка». Пока не начала на руки Нечаевой заглядываться. Пока не начала юбки обтягивающие надевать, верхние пуговицы растегивать на рубашке.. У Нечаевой секса не было.. уже не посчитаешь. Она с этой работой вообще с ума сошла, что уже на женское тело юной девушки так реагирует. Что до болючих спазмов внизу доходит. Что она затяжку за затяжкой делает. Что не может никак на работе сосредоточиться. Это просто убивало. Фенибут, сука, проклятый не помогает.       Нечаева знала точно, что потрахаться нужно. И все пройдёт. Нет здесь любви никакой, и не было у неё никогда. Любовь Ксюше чужда. Она уже давно ничего не чувствует. Разучилась просто.       Вот уже на часах около девяти вечера было. Нечаева понимала, что своим потоком мыслей весь настрой к работе сбила. Поглядывала она на Соню, сидящую за своим компьютером, и подумала..       - Скворцова, ко мне зайди. - закричала Нечаева на весь офис. Соня тут же в кабинете начальницы появилась. Дверку за собой прикрыла аккуратно.       - Да, Ксения Борисовна? - Соня прошла ближе к столу Нечаевой. И ощутила на себе взгляд прожигающий. Начальница часто её фигуру мельком оценивала, но в этот раз что-то не так было.       Нечаева встала со своего места. Остановилась напротив беды своей.       - Слушай, малышка. - начала Нечаева голосом ровным. - Ты же не глупая девочка. - начальница взяла в руку прядку волос светлых, покрутила вокруг пальцев. - Всё понимаешь же. У Сони голова закружилась. Это точно наяву происходит? Ксения то на губы её смотрела, то в глаза. У Скворцовой ноги подкосились. Она уже не слышала, что начальница ей говорила. Она только чувствовала прикосновение обжигающее. Пальцы Нечаевой уже к ней на плечо переместились. А сама она заметно ближе стала. Уже практические в губы шептала.       - Зайчонок мой послушный. Соня тут же в губы чужие впилась. Сразу же почувствовала, как ей с напором безумным отвечают. Так, что она попятилась, в стену вжалась. Её губы терзали нещадно, а язык все глубже проталкивали. Никак насытиться не могли. Скворцова сквозь поцелуй стонала приглушенно, но Нечаевой это так крышу сносило. Что она уже не понимала, что творит во рту у бедной малышки. Руки её на талию легки, зубы начали губы кусать. Почувствовала вкус крови, которую тут же слизывать принялась. Отстранилась Нечаева, взглянула на девушку. В глаза её. Наполненные похотью, желанием и чем-то ещё.. Но разбираться не было смысла.       - Давай покончим с этим. Чтоб никому об этом не пискнула, поняла? - после этих слов Ксения развернула Скворцову спиной к себе. Приблизилась к шее. А Скворцову будто холодной водой окатили. «Покончим?»       - Это на один раз? - спросила Соня, чувствуя на своей шее дыхание чужое.       - А ты как думала. Что я с тобой в любовь буду играть? - Нечаева чуть отстранилась. Соня развернулась к ней. В глаза посмотрела.       У Сони глаза стали щипать. Да, Скворцова хотела Нечеаеву. Очень хотела. Но не только. Сонечка хотела губы с нежностью целовать, на прощание долго обнимать, кофе, блять, по утрам ей варить. Скворцова не могла поверить, что, сука, влюбилась. Так глупо, странно, отчаянно. В ту, которая даже на миль к ней, похоже, ничего не чувствует.       - Знаете, если хотите себе единоразовую игрушку, то в стране экскортницы существуют. Вы их, пока что, не запретили ещё. - у Сони голос дрожал. Глаза она в пол опустила. Нечаева отошла к столу своему. Присела на него, затягиваться начала.       - Знаешь, зайчонок, тебе это всё не надо. - начала Нечаева голосом тихим. - Ты ведь должна учёбу закончить. В своей Высшей Школе Экономики парня найти, в него влюбиться. Потом, может, и детей родить, воспитывать. - Нечаева увидела, как Сонечка слёзы сдержать пытается. - Зайчонок, не мучай себя. - голосом уставшим Ксюша протянула. - Оставь это.       Соня стояла минуту, наверное, просто в пол смотря. Слышала она только, как Нечаева затягивается и выдыхает.       Вышла Скворцова из кабинета злочастного, слезы, по дороге к пальто своему подбирая. И до дома когда шла. И когда в постель ложилась.       Как могла подумать, что Нечаева и правда может что-то почувствовать. Какую-то нежность. Любовь? Глаза у Скворцовой опухли уже. Не могла она заснуть долго.       Нечаева ещё долго на столе своём сидела. Обдумывала всё. Не понимала, почему просто не может затолкнуть это все, куда-то на чердак мыслей, как обычно делала. У неё уже их там столько скопилось. А разгребать некогда было, что там все пылью уже покрылось. Но не могла мысль о Скворцовой туда засунуть.       Такое бывало уже с прошлыми практикантками. Когда те какие-то намёки на чувства давали, то Нечаева сразу холодной как лёд становилась. Больше ни одного прозвища ласкового, никакого взгляда двусмысленного. Но со Скворцовой как-то иначе было..

***

      Месяц странно ужасно проходил. Нечаева как обычно вела себя. Всё так же наполнена сарказмом и пессимизмом была. С Тихомировым проблемы решала, над бабами угорала, Викентьева ненавидела. Все как раньше было.       Если не приглядываться, конечно. У Нечаевой под глазами круги появились такие, что у неё консилер обновлялся чуть-ли не каждую неделю.       Всё больше она срываться начинала на всех. Передергивать её начинало от фамилии одной только. От белокурых волос. От голоса мягкого, негромкого. Который слушать хотелось на ночь, как колыбельную. У Нечаевой будто крыша поехала. Не могла она Соню на дальние затворки закинуть. Скворцова ей глаза всё мозолила, мысли новые порождала. Но Ксюше скоро ни один психотерапевт не поможет, если она Дударя, суку, увидит..       Вообще, Скворцова как раньше себя не вела. Она стала бодрее, живее. В коллективе все больше открывалась. Всё больше сложных поручений выполняла.       Но только ненастоящая это была Скворцова. Внутри Соня боролась с тем, чтобы отчаянию не поддаться. Заверяла себя, что пройдёт время, и не вспомнит она больше взгляда проникновенного, джула чёрного, губ, которые она на вкус пробовала.. Но не получалось забыть ничего. Всё только больше она с ума сходила. Нечаева стала после того случая смотреть на неё чаще. Но во взгляде будто изменилось что-то. Интерес в нём, что-ли, появился?       Но не хотела Скворцова внушать опять себе что-то. Надумывать. «А ты как думала. Что я с тобой буду в любовь играть?» - у Сони это в голове вечно прокручивалось, как напоминание, что ничего не светит ей.       Соня понимала, что забыться хочет. Ускорить процесс. Поэтому стала с мужчинами спать. Но у них волосы чёрные были и пиджачки нарядные.. Скворцовой ни один мужчина не помогал. Ещё и Дударь заебал. Но для Скворцовой он был вариант поудобнее. Когда она Нечаеву в офисе видела, в сердце все закипало и подпрыгивало, тогда она могла пойти на Дударе всё выместить. Начала флиртовать с ним аккуратно, ненавязчиво. Правда, в мыслях не он всё-таки был.       А у Нечаевой уже глаз дергался.. Ксюша из кабинета вышла. Да в какой, сука, момент удачный. Дударь на стол к Скворцовой присел. Ещё бы с ногами. Ловелас недоделанный что-то ей рассказывал. А Нечаева всё ближе со спины подходила.       - Дударь.. - шепнула она ему на ушко вкрадчиво. - Тебе, зараза, за что зарплату платят. Чтобы ты тут вокруг Скворцовой ошивался? - процедила она так, чтобы и Соне было слышно. - Может, тебе работы мало? Ты не волнуйся, я тебе на почту ещё перекинула. Чтобы завтра до ночи всё у меня на столе лежало.       От Нечаевой опасность чувствовалась. Будто все на этом свете букашки по сравнению с ней.       - Ксения Борисовна.. - Дударь мигом со стола спрыгнул. Взглядом своим телячим посмотрел. - Я ещё предыдущее не до конца. Да и я не с вашего отдела..       - До сегодняшней ночи, Дударь. - со сталью в голосе Нечаева проговорила. И удалилась.

***

      Скворцова не глупая. Скворцова понимает, что это всё означает. Скворцова прокручивает эту ситуацию уже десятый раз. Она все понимает. И от этого заканчивается дыхание, туманится разум. Всё внутри неё ввысь возносится от осознания, что Нечаева, сука, ревнует. Что всё это про: «Тебе это не надо» - бред сумасшедшего был. Что Нечаева боится безумно того, что она может чувствовать что-то кроме ненависти, усталости и интереса спортивного.       У Скворцовой все внутри сжималось от осознания, что она заставила Нечаеву всё это почувствовать.       А Нечаева громко дверью в кабинет хлопнула. У неё руки дрожали. Лунная призма, дай ей сил. Ксюша боялась, конечно, то, чего она чувствует. Но всё-таки уже давно она не маленькая девочка. И понимает, что от этого вряд-ли убежишь.. может, предпринять что-то? Да не думает она, что после того случая, как Скворцова ей открылась, а Ксюша её, мягко говоря, отшила, та в объятия к ней понесется.       - Блять, как всё заебало.

***

      Время всё дальше текло. Ксюша немного забылась в работе. Её в последнее время достаточно было.. То дочка Тихомирова о своей "любви" безмерной к России, то лапки "добра" сраные, то Воронеж проклятый, то Илюша просто заебал. Вобщем-то, дел по горло было. Но перед сном, точнее перед тем как отрубиться из-за нехватки сил, Нечаева о Скворцовой все равно думала. Думала, может, ей с романтической стороны подойти? Или сначала Дударя убить, ну, или хотя бы уволить. Но ни к чему Ксюша так и не пришла.       Дни бесконечные пришли к тому, что в их министерстве хотя бы что-то удалось сделать нормальное. В жизни Нечаева бы в это не поверила, но с помощью Викентьева. Так что у них сегодня вечером праздник в офисе небольшой был. Ну, было сказано, что небольшой.       А Нечаевой немного не до празднеств было. Ей нужно было ещё кучу дел закончить. А напиться со своими подчинёнными - идея так себе.       А вот остальные будто никогда шампанского не видели. Бабы уже не в минозе были, Максим Максимович что-то научное Джамилие вливал, а Инга пришла Нечаевой душу изливать. Только слушал бы её кто.       Но всё-таки в таких условиях работать было просто невозможно. Так что, Ксюша собрав вещи, из кабинета только своего вышла, как увидела картину умопомрочительную... Стол. На нём Дударь. Сверху Скворцова. И будто год ничем не питающаяся, Дударя пожирала.       А Скворцова всё-таки поддалась отчаянию. В последние недели Ксюша на неё никак внимания не обращала. Она уже блузку на лишнюю пуговицу растегивала, когда к ней в кабинет входила, голос пыталась более томным сделать, только ни черта не работало. Нечаева будто статуей стала. Скворцова подумала, что ошиблась опять. Напридумывала себе сказок. Да как только Ксюша её ревновать могла? Ну что за бред.       Так что Скворцова уже на мерзкий флирт Дударя отвечала. Он-то заметил её пуговичку растегнутую. И, выпив.. неважно сколько шампанского, с ума сошла окончательно. Она губы Дударя целовала. Но только в голове совсем не он был. А начальница завораживающая. До боли недоступная.       Нечаева, домой придя, пару таблеток закинула. Запила. Да кинула этот стакан с водой в стену. - Сука.

***

      Утром в офис Нечаева немного потрепанная пришла. Её полночи колотило, не могла она уснуть долго. Постоянно в голове эта сцена была..       С утра, увидев в своём кабинете зайчонка блядского.. опешила Ксюша. Туфлю подобрав чёрную, протянула Скворцовой ещё не до конца протрезревшей. Но голос, хотелось отметить, у той..       - Тембр голоса роскошный. - с улыбкой протянула Нечаева. Откровенно пялясь на губы целованные, рубашку помятую, сквозь которой очертания лифа показывались. Нежно взглянув в глаза чужие, Ксюша увидела смущение и вопрос бесконечный.       После того, как кабинет Нечаевой наконец-то освободили персоны разные, то и работать можно было начинать. После фенибута.       А Скворцова будто просияла после взгляда Нечаевой. Она её совсем не понимала. Ксюша игнорирует? Или ревнует? Или взглядом раздевает? И никаких ответов.       С Дударем Скворцова даже не поздоровалась, она с утра зажглась слишком.       А Нечаева Дударю чуть с ноги не втащила, еле сдержала себя. Ксюшу спасала только ситуация с Викентьевым. Она, наверное, лет десять так не смеялась. Наконец-то его свиньи сожрут.       Скворцову на следующий день в кабинет Илюши посадили. Заслужила малышка всё-таки. Она теперь работала совсем беспрерывно, даже курить не ходила, сколько Нечаева не поглядывала.       До позднего вечера заработалась Соня. О том, где и кто вешается времени не было подумать. Не ожидала Скворцова, что столько работы бывает. Она хочет поскорее уже закончить всё, свой вклад внести особый, да домой попасть.       Скворцова откинулась в кресле. Виски тереть начала. В голову опять Нечаева полезла. Вчера со своими утешениями насчёт Илюши, с этим: «Малыш», с этим парфюмом чарующим.       Скворцова видела, как Нечаева смотрит на неё. Она распознала, наконец. Была похоть, был интерес. Но вот с пор недавних появилась.. нежность. Как она оглядывала Соню с какой-то заботой, как в голосе совсем мирные нотки были. Скворцова это точно ни с чем напутать не могла. Нечаева точно небезразлична к ней.       Соню ноги сами повели к кабинету начальницы. Она дверку открыла, увидела Нечаеву за своим столом сидящую. Такую важную, красивую, властную. Нечаева взгляд подняла свой. Недобрый какой-то.       Нечаева долго голову ломала. Почему Соня на Дударя то реагирует? Ведь за километр видно было любовь Скворцовой к ней. Эти взгляды нежные.       Нечаева, похоже, поняла, что Соня просто убежать пытается. Точно ли это с одним Дударем было? Сколькими Скворцова пыталась забыть Ксюшу? Нечаева опасно из-за стола встала. К Соне стремительным шагом приблизилась.       - Что, Скворцова? - спросила Нечаева, когда напротив Сони остановилась. Голову набок склонила. Ксюша почувствовала, как взгляд Скворцовой по всему телу прошёлся. На губах задержавшись. А ведь она эти губы пробовала..       Нечаева ощущала это дежавю. Этот вечер, такой же поздний, как тот, когда они поцеловались. Но только теперь Нечаева точно знала, чего хочет. Ксюша ближе к Скворцовой на шаг стала. А Соня от неё на шаг назад. И так они шагали, пока Скворцова в стенку не уперлась.       - Боишься? - прошептала Нечаева. Понимая, как близко они сейчас находятся друг к другу.       - Нет. - таким же шёпотом ответила Соня.       - А зря.       Нечаева развернула лёгким движением Скворцову к себе спиной. Что та уперлась грудью о стену. Ксюша вплотную к чужому телу прижалась. Дыханием дразнила шею Сони, посылая той мурашки по всему телу. - Ну чего ты дрожишь, зайчонок? Ты же не боишься.       Ответить Скворцовой не дали, потому что Нечаева губами к шее припала. Начала терзать жадно, влажно. Потом зубами прикусила, что от такого Соня вскрикнула.       - Ты принадлежишь мне, зайчонок.