Из колыбели в могилу

***

Поезд наконец-то остановился с протяжным скрипом тормозов, и Джеймс, словно выстреливший из катапульты, ринулся к выходу. Его плечи стремительно двигались вперёд, не оставляя никому шансов обогнать его. Он расталкивал студентов, почти не замечая их возмущённых возгласов. — Джеймс! Да подожди ты! — крикнул Сириус, который выбрался из вагона чуть позже. Мимо него пронесся порыв холодного ветра, заставив его быстрее закутаться в шарф. Шерсть слегка кололась, но это была мелочь по сравнению с тем, как сильно ему хотелось догнать друга. Джеймс уже пробежал через перрон, и его фигура мелькала среди толпы, направляясь к двум стоящим неподалёку взрослым. Сириус наконец выскочил на платформу, остановился, чтобы перевести дух, и заметил семейство Поттер. Джеймс уже что-то говорил своим родителям, энергично размахивая руками. Казалось, его слова звучали чуть громче, чем положено на таком многолюдном месте. Сириус уже собрался было подойти к ним, но взгляд его внезапно упал на знакомую группу людей чуть дальше. Сердце ухнуло вниз. Его семья. Орион и Вальбурга стояли чуть поодаль, царственно оглядывая собравшихся на перроне. Рядом с ними был Регулус, который что-то говорил отцу с серьёзным видом. Сириус сглотнул, надеясь, что Джеймс не наделает глупостей, пока он отсутствует. Он быстро кинул последний взгляд в сторону друга, но Поттеры уже растворились в толпе. — Вот чёрт, — пробормотал Сириус себе под нос, после чего развернулся и направился к своей семье. Регулус первым заметил брата и замер на месте, слегка прищурившись. Он был наслышан о том, как Сириус проводит время в компании Джеймса, и это его раздражало. Нет, он не ревновал… или, возможно, всё же немного. Толика ревности всё же жила в его взгляде, но Регулус умел скрывать эмоции лучше брата. Сириус сделал вид, что ничего не заметил, и, подойдя ближе, прочистил горло: — Привет, — коротко поздоровался он с родителями, затем, не дожидаясь ответа, наклонился к Регулусу, чтобы крепко обнять его. — Брось, я не ребёнок, — проворчал младший Блэк, хотя внутри он был рад. Сириус лишь усмехнулся, трепанув брата по волосам, отчего те немного растрепались. Это движение не ускользнуло от взгляда Вальбурги. Она посмотрела на старшего сына цинично, с лёгким намёком на неодобрение, но ничего не сказала. — Мы поедем домой, а затем навестим Альфарда, — произнёс Орион, глядя на сыновей. Его голос звучал спокойно, но его глаза выдавали некую строгую требовательность, к которой Сириус давно привык. Сириус и Регулус переглянулись. Для них это был шанс насладиться свободой, пусть и временной. Дядя Альфард, в отличие от их родителей, не слишком придерживался строгих правил и обычно позволял себе рассказывать самые неожиданные семейные истории. Сириус ощутил двойное облегчение. Посещение Альфарда означало возможность узнать больше о семейных тайнах, возможно, даже о Лукреции Блэк. Конечно, логичнее было бы расспросить отца, но Сириус не был настолько глуп. Он знал, что отец вряд ли станет делиться такими подробностями, особенно если они касались чего-то неудобного. Дядя Альфард же, напротив, был открытой книгой, готовой рассказать даже о самых тёмных страницах истории Блэков. Сириус почувствовал, как на его лице появляется лёгкая улыбка. — Что-то смешное? — спросил Регулус, прищурившись. — Нет, ничего, — ответил Сириус, глядя вперёд, куда уже направились родители. Но внутри он уже строил планы на встречу с дядей, предвкушая возможность приоткрыть завесу тайны.

***

Джеймс Поттер всегда отличался своей импульсивностью. Его вспыльчивость и нервозность порой играли с ним злую шутку, но он старался сдерживать себя, особенно в присутствии родителей. Сейчас, сидя на заднем сидении автомобиля, он отчаянно пытался сохранить невозмутимый вид, хотя внутри его словно разрывали противоречия. Слова профессора Слизнорта, сказанные несколько дней назад, засели у него в голове, как назойливая муха, и не давали покоя. Если то, что тот сказал, правда… никаких лестных слов или оправданий не хватит, чтобы сгладить это. Но из уважения к родителям Джеймс решил отложить свои вопросы до тех пор, пока они не доберутся до дома. Там, вдали от посторонних глаз, он планировал прояснить все. Они ехали на машине. Обычно семья Поттеров предпочитала магические способы перемещения, но сегодня всё было иначе. Юфимия обещала соседке занести какие-то документы, и потому они отправились в дорогу, как самые обычные люди. В другой ситуации Джеймс наверняка бы разглядывал мелькающий за окном пейзаж, следил за прохожими, замечал каждую мелочь. Но сейчас он почти не обращал внимания на происходящее снаружи. Вместо этого его взгляд то и дело устремлялся в зеркало заднего вида. Сквозь отражение он наблюдал за отцом. Флимонт, заметив пристальный взгляд сына, нахмурился. — Что-то случилось, Джеймс? — его голос был низким, спокойным, но в нём ощущалась тревога. — Ничего, — пробормотал Джеймс, скрещивая руки на груди и уводя взгляд в сторону. Но Юфимия, всегда чуткая и внимательная, не могла оставить это без внимания. Она обернулась на сиденье и мягко спросила: — Что-то не так, дорогой? Её лицо, как всегда, излучало доброту. Это было то выражение, которое Джеймс просто не мог игнорировать или ответить на него резко. Он вздохнул, пытаясь скрыть усталость, и тихо произнёс: — Нет, мама, всё в порядке. Юфимия внимательно посмотрела на мужа, словно ища в его лице ответы, но не получила ничего, кроме лёгкого пожатия плеч. Машина остановилась у дома соседки, и Юфимия вышла, забрав с собой документы. Пока две женщины обменивались любезностями, Флимонт повернулся к сыну. — Джеймс, — начал он, но на этот раз голос звучал мягче. — Скажи мне, что происходит? Джеймс отвёл взгляд, словно что-то внутри него противилось этому разговору. — Мы в этом году поедем на ярмарку? — неожиданно спросил он, стараясь сменить тему. Флимонт слегка нахмурился, удивлённый таким вопросом, но ответил: — Нет, в этом году не поедем. — Почему? — Джеймс выглядел равнодушным, но внутри ему было важно услышать объяснение. — Это далеко, сын, — уклончиво ответил Флимонт, аккуратно подбирая слова. — К тому же лучше Рождество провести дома, в семейной обстановке. — А, — медленно произнёс Джеймс. — Я думал, это связано с Клаусом Поттером. Флимонт замер, и в салоне машины повисла гнетущая тишина. Имя, которое Джеймс произнёс, отозвалось эхом в груди его отца. Джеймс, почувствовав напряжение, отвёл взгляд к окну. Он хотел бы посмотреть на отца, но осознал, что его слова могли причинить ему боль. Гнев, который бурлил в нём раньше, сменился чувством вины. «Проклятье», — подумал он, сжав кулаки. «Сириус предупреждал меня: будь терпелив.» Флимонт наконец нарушил молчание, но говорил, не глядя на сына. — Откуда ты знаешь это имя? Джеймс ответил уже без былой резкости: — Из надёжного источника. И я видел фотографию. Флимонт мгновенно понял, что это мог быть либо Дамблдор, либо Слизнорт. Но фотография… Слизнорт. Конечно, именно он всегда был любителем запечатлеть моменты с учениками, которыми гордился. Юфимия вернулась к машине, заметив мрачное выражение лица мужа и виноватый взгляд сына. — Что случилось? — спросила она, оглядывая обоих. Флимонт сжал руль так крепко, что побелели костяшки пальцев. Голос его прозвучал низко и горько: — Пора рассказать ему про Клауса. Юфимия удивлённо распахнула глаза и посмотрела на сына. Джеймс молчал, сжав губы. Флимонт завёл машину, и они продолжили путь домой. Никто не произнёс ни слова до самого дома. Только гнетущая тишина сопровождала их всю дорогу, как предвестник непростого разговора, который предстоял этой семье.

***

Сириус, только переступив порог дома, молча поднялся по лестнице в свою комнату. Грохот шагов отдавался эхом в старом доме, а тяжелая тишина, как всегда, окутывала его стены. Регулус, не долго думая, направился следом за братом. Не то чтобы ему было скучно, но две причины подталкивали его к этому: во-первых, ему всегда были интересны рассказы Сириуса о Хогвартсе, а во-вторых, он заметил, что брат явно что-то скрывает. Интуиция Регулуса редко подводила, а сейчас она сигнализировала особенно громко. Сириус вошел в комнату, бросил школьную сумку на пол, как будто это был рюкзак простого маггловского подростка, и упал на кровать, раскинув руки. Регулус бесшумно зашел следом, но стоять на пороге не стал — просто посмотрел на старшего брата. — Чего тебе? — без лишних предисловий спросил Сириус, лениво переворачиваясь на бок. — Что ты задумал? — без обиняков ответил Регулус, спокойно усаживаясь за рабочий стол брата, словно это была его комната. Сириус приподнялся на локтях, изучающе посмотрел на младшего, а потом, словно решив, что игра в слова бесполезна, выдохнул: — Да ничего такого… просто устал после поездки. — Он замолчал, как будто взвешивал что-то, а потом добавил, с интересом глядя на брата: — Слушай, что ты помнишь о тете Лу? Регулус нахмурился, изогнув одну бровь. Его интерес возрос, но он старался держаться спокойно. — А с чего вдруг такой неподдельный интерес к родственникам? Это же на тебя не похоже, — отметил он, скрестив руки. Сириус усмехнулся, но его улыбка вышла кривоватой. — Слизнорт… — начал он, проводя рукой по растрепанным волосам. — Сегодня говорил мне, что я очень одаренный, прямо как Лукреция Блэк. Даже показывал фотоальбом. — Фотоальбом? — переспросил Регулус, слегка прищурившись. — Ага. — Сириус с энтузиазмом поднялся и сел. — Представляешь, он даже сказал, что я на нее похож: шумный, импульсивный, нарушаю правила… Вот теперь и думаю: что я вообще о ней знаю? Регулус задумался, поджав губы. Ему не раз приходилось слышать о тете Лу, но все рассказы о ней были настолько противоречивы, что собрать цельный образ было трудно. — Лично я помню, что она была довольно доброй, — сказал он после небольшой паузы. — Но в меру строгой и нравоучительной. Хотя Андромеда называла ее стервой, которая ради семьи готова на все, — с легкой усмешкой добавил он. — Правда, говорят, она правилами особо не заморачивалась, если было ради чего их нарушать. Сириус рассмеялся и, облокотившись на стену, покачал головой. — Типичная Блэк. Шарм, изыск и прочая мишура. А где она сейчас? Регулус пожал плечами. — Уже два года, как ее не видно ни на семейных собраниях, ни в аристократическом обществе. После развода с мужем, кажется, совсем пропала. Хотя это на нее не похоже. Раньше, по рассказам, она обожала тематические балы — особенно в стиле двадцатых. — Ну да, все Блэки обожают шарм и изыск, — протянул Сириус, закатив глаза, после чего снова растянулся на кровати. Регулус посмотрел на него, слегка нахмурившись. — Хоть бы пальто снял. Если мама зайдет… Сириус фыркнул, но, не вставая, протянул: — Может, у меня есть козырь против всей нашей семьи. Это привлекло внимание младшего Блэка. Он пересел ближе к кровати и пристально посмотрел на брата. — Что за козырь? Сириус повернул голову, хитро прищурившись. — Тебе что-нибудь говорит имя Клаус Поттер? Лицо Регулуса осталось бесстрастным, но в голове мелькнуло тревожное: Он вспомнил? — Какой еще Клаус Поттер? Сириус не сразу ответил, давая брату время, чтобы переварить его слова. А после чего начал рассказ, заканчивая: — Слизнорт случайно упомянул. А еще я видел кое-какие старые фото. Теперь мы с Джеймсом разгадываем загадку Лукреции Блэк и Клауса Поттера. Регулус промолчал, но его мысли путались одна за другой. Раздался стук в дверь. Оба брата быстро вскочили. — Можно! — хором ответили они. В комнату вошел Кикимер. Его лицо, как обычно, выражало смесь почтительности и безразличия. — Мастер Сириус и Мистер Регулус, госпожа Вальбурга велела вам спуститься вниз. Ваш дядя Альфард ждет, чтобы перенести вас с собой. Братья переглянулись. Регулус кивнул, скрывая внутреннее напряжение, и первым направился к выходу. Сириус выдохнул, мысленно возвращаясь к тому, что так его зацепило.

***

Когда Джеймс вместе с родителями вошел в их уютный, но внушительный дом, атмосфера была пропитана молчанием. Никто из них не проронил ни слова, лишь звуки шагов по деревянному полу и легкое шуршание верхней одежды нарушали тишину. Джеймс скинул перчатки и положил их на тумбу, одновременно украдкой бросив взгляд на родителей. Флимонт выглядел задумчивым, Юфимия — словно сдерживала какую-то бурю эмоций. Флимонт первым направился в коридор, где висела вешалка для верхней одежды, и, снимая свой длинный зимний плащ, обратился к жене: — Юфимия, тебе стоит пойти отдохнуть. — Флимонт… — начала она, но тот мягко взял ее за руку, тепло посмотрел в глаза и чуть наклонился ближе. — Пожалуйста, — тихо сказал он, его голос звучал почти умоляюще. — Джеймс заслуживает знать правду. Юфимия на мгновение замерла, ее взгляд метнулся к сыну. Она выглядела так, будто хотела что-то сказать, но, встретившись с глазами Джеймса, лишь кивнула. — Хорошо, — произнесла она, отворачиваясь, будто боялась, что эмоции возьмут верх. Пройдя несколько шагов в сторону кухни, она обернулась и, стараясь скрыть волнение, сказала: — Мужчины семьи Поттер, не задерживайтесь. Я грею обед. Ее голос прозвучал бодро, почти строго, но Джеймс уловил некую дрожь, которая лишь усилила его тревогу. Когда Юфимия скрылась за дверью кухни, Флимонт жестом пригласил сына следовать за ним. Вместо того чтобы остаться в доме, он молча открыл массивную входную дверь и шагнул на улицу, захватив обратно свой плащ. Джеймс пошел за отцом, крепче прижимая к себе шарф. Едва они оказались снаружи, по двору начали кружиться первые снежинки. Зима наступала с тихой, но неумолимой уверенностью. Джеймс поднял голову, наблюдая, как снег ложится на землю — сначала робкими пятнами, а потом все гуще. Флимонт остановился у старого дуба, что рос в центре их двора. Он медленно обернулся к Джеймсу, его лицо казалось необычно серьезным. Густые снежинки сыпались на его плечи и волосы, но он словно не замечал их. — Знаешь, сын, — начал Флимонт, разрывая молчание, которое висело между ними с того момента, как они покинули вокзал, — есть вещи, которые мы от тебя скрывали. Долгое время. Джеймс, нахмурив брови, подошел ближе. Его взгляд, полный смеси беспокойства и нетерпения, впился в лицо отца. — О чем ты, пап? Почему я не знал о твоём брате? — спросил он, чувствуя, как снежинки тают на его разгоряченном от волнения лбу. Флимонт опустил взгляд, будто собирался с мыслями, а потом вздохнул и наконец заговорил.

***

Сириус и Регулус переместились в дом дяди Альфарда с лёгкой вспышкой магии. Дом встретил их тёплым светом, уютом и слегка терпким запахом пыльных книг и дерева. Альфард, всегда готовый к визитам племянников, велел им переодеться в удобную домашнюю одежду и пройти за стол в столовую, где их уже ждал ужин. Братья быстро привели себя в порядок, избавившись от дорожной одежды, и, смеясь над чем-то, вошли в комнату, где их встретил широкий дубовый стол, накрытый разнообразными блюдами. Альфард сидел во главе, держа в руке бокал красного вина. — Присаживайтесь, мальчики, — сказал он, кивая в сторону приготовленных мест. Ужин начался с лёгких, непринуждённых бесед. Сириус, как обычно, был главным рассказчиком, пересказывая последние события в Хогвартсе. Он с особым энтузиазмом описывал свои приключения с друзьями, упоминая новые шутки, забавные случаи и даже недавнюю стычку с Филчем. Альфард слушал с улыбкой, изредка подкидывая остроумные комментарии, а Регулус, хоть и более сдержанный, также иногда делился историями из своей жизни в школе, когда посещал её, пока навещал Сириуса. Все шло спокойно, пока Сириус, поднимая вилку с кусочком жареного мяса, невзначай спросил: — А семейный ужин в ближайшее время планируется? Когда все Блэки соберутся? Альфард слегка приподнял бровь, усмехнувшись: — Пока ничего об этом не слышал, а значит, можно спокойно выдохнуть. Хотя, знаешь, в нашей семье такие планы могут объявить за час до события. Сириус продолжил: — А давно ли ты виделся с нашими родственниками? — Его тон был слегка наигранно-любопытным, но Альфард уловил в этом что-то большее. Дядя прищурился, поставил бокал на стол и посмотрел на племянника пристально. — Сириус, давай-ка ближе к делу. Что ты хочешь узнать? — затем снова взял бокал в руку, делая глоток. Сириус отложил вилку, наклонился ближе и, приглушив голос, спросил: — Как там тётя Лу? Альфард, державший в этот момент бокал, чуть не поперхнулся вином. Он сделал большой глоток, аккуратно поставил бокал обратно и посмотрел на Сириуса с явным недоумением. — С чего вдруг ты интересуешься Лукрецией? Сириус выдержал паузу, его взгляд стал серьёзным, а тон — почти официальным. — Недавно я узнал, что тётя Лу и… — он сделал нарочитую паузу, прежде чем с нажимом добавить: — Клаус Поттер были лучшими друзьями. Альфард замер. Его обычно лёгкая улыбка пропала, а в глазах мелькнула тень воспоминаний. Он безмолвно смотрел на Сириуса, словно пытаясь понять, откуда тот вообще взял такую информацию. — Я об этом впервые слышу, — наконец, произнёс он, отводя взгляд и поднося бокал ко рту, чтобы сделать ещё один глоток. Однако его движение выдало напряжение — он запил вино почти залпом, что совершенно на него не походило. Поставив бокал чуть громче, чем следовало, Альфард встал из-за стола. — Так, — он строго посмотрел на племянников. — Через десять минут жду вас в библиотеке. С этими словами он быстро вышел из столовой и направился вверх по лестнице. Сириус и Регулус переглянулись. — Ты, конечно, мастер искусно выводить людей из равновесия, — тихо заметил Регулус, кусая губу, чтобы скрыть лёгкую усмешку, которая на самом деле была попыткой скрыть нервозность. — А что такого? Я просто спросил, — Сириус пожал плечами, но его глаза блестели от удовольствия. — Ты знал, что он так отреагирует, — Регулус покачал головой, не в силах скрыть лёгкий интерес к тому, что же Альфард собирается им рассказать. — Уверен, там будет что-то интересное, — загадочно сказал Сириус, вытирая руки салфеткой и вставая из-за стола. Регулус последовал за братом, и оба направились наверх, где их ждал дядя — в библиотеке и, возможно, ответы на вопросы, которые Сириус так жаждал получить.

***

Когда Джеймс пошел за отцом на улицу, он старался успевать за его быстрыми шагами, хотя снег становился все плотнее. Небо было серым, а воздух — тяжелым и прохладным, будто природа сама предчувствовала разговор, который изменит многое. Флимонт остановился у края тропинки, рядом с дубом, и глубоко вдохнул морозный воздух. Он посмотрел на сына, его взгляд был одновременно строгим и печальным. — Джеймс, ты знаешь, что у меня был младший брат? — начал он, выдерживая паузу, чтобы Джеймс мог переварить услышанное. Джеймс удивленно нахмурился, его руки сжались в кулаки. — Нет, точнее не от тебя узнал это… — ответил он осторожно, гадая, к чему все идет. — Его звали Клаус, — с тихой улыбкой продолжил Флимонт. — Замечательный парень. Мы оба учились на Гриффиндоре. Я был старшим братом, всегда старался быть примером. А он… был моей полной противоположностью. Азартный, упрямый, всегда находил приключения. Мне приходилось вытаскивать его из передряг и иногда брать вину на себя. Флимонт задумчиво провел рукой по своей шляпе, стряхивая снег. — Самым близким другом у Клауса была Лукреция Блэк. Несмотря на свою фамилию, она была умной и хитрой, могла выкрутиться из любой ситуации. Я благодарил за это судьбу, ведь ее присутствие спасало нас от множества проблем — и меня, и Ориона Блэка, ее брата. — Тех самых Блэк? — удивленно перебил Джеймс, но Флимонт жестом попросил его не прерывать. — Все было хорошо, пока мы не закончили школу. Я пошел работать в Министерство магии, а Клаус выбрал спорт — квиддич. Он стал знаменитым, успешным. И тогда он встретил ее — Хейли, свою любовь. Глаза Флимонта потемнели, и он сделал глубокий вдох. — Хейли была хорошим человеком, — сказал он. — Но ее семья… о них лучше расскажет Юфимия. — Из какой она была семьи? — настороженно перебил Джеймс, уже чувствуя, что ответ ему не понравится. — Не все сразу, — сухо отрезал Флимонт, сжимая губы. Он медленно пошел к калитке, добавив: — Скоро ты все узнаешь. Джеймс догнал отца, его сердце бешено колотилось. — Куда мы идем? — Ты увидишь, — коротко ответил Флимонт. Они шли молча. Снегопад усиливался, покрывая улицы мягким белым ковром. Машины проезжали мимо, замедляясь из-за скользкой дороги, а прохожие спешили укрыться от холода. Джеймс смотрел на отца, но тот упорно молчал, сосредоточенно глядя вперед. Через пятнадцать минут они добрались до старого кладбища. Флимонт замедлил шаг, а потом остановился у ворот, покрытых легким налетом инея. — Однажды Клаус сказал, что женится на Хейли, — начал он, не оборачиваясь. — Наш отец был против. Очень против. Он считал, что эта связь принесет только беды. Флимонт тяжело вздохнул, сжав пальцы на воротах. — Клаус был упрям. Они поженились, несмотря на запрет. Тогда отец вычеркнул его из родословной, уничтожил все упоминания о нем. Поэтому ты никогда не видел его на семейном древе. Ни его, ни Хейли, ни их дочери, которая появилась несколько лет спустя. Джеймс замер. — У них была дочь? Флимонт кивнул, его глаза блеснули от слез, но он продолжил: — Отец умер, так и не увидев внучку. На его похороны Клаус пришел, хотел помириться. Но я… — его голос задрожал, — я отверг его. Джеймс удивленно посмотрел на отца. — Почему? Флимонт закрыл глаза и устало вздохнул. — Это была последняя воля отца: не впускать Клауса в дом, пока он не разведется с Хейли. Но Клаус любил ее. Они остались вместе. Он отвернулся и пошел дальше, ведя сына к группе могил, окруженных кованым забором. — Время шло, — продолжил он, когда они остановились перед надгробиями, — и я начал жалеть о своем решении. Мы пытались наладить связь. Я отправлял Юфимию. Потом и тебя… Но каждый раз я отталкивал его, хотя знал почти о каждом его шаге. Флимонт горько усмехнулся: — Иногда мне кажется, что он знал, что за ним следят. Возможно, даже разрешал мне это. Он всегда умел играть в свои игры. Джеймс перевел взгляд на надгробия. Надписи на камнях гласили: «Клаус Поттер», «Хейли Поттер» и рядом — «Джейн Поттер». Фотографии Клауса и Хейли были целыми, но у их дочери — лишь пустота. — Почему у Джейн нет фотографии? — дрожащим голосом спросил Джеймс. Флимонт опустил голову. — Ее тело было слишком изуродовано после взрывов и огня. Мы не смогли сделать даже приличного снимка. Джеймс почувствовал, как холод сковывает его тело. — Это случилось, когда мне было девять, — прошептал он. — На Рождество… Флимонт кивнул. — Хейли помогала организовывать ту самую рождественскую ярмарку. Она была доступна всем — еда, развлечения, каток… Все бесплатно. До сих пор кто-то оплачивает расходы. — Кто? — спросил Джеймс, почувствовав странную горечь. — Я не знаю, — признался Флимонт. — Даже как глава мракоборцев я не смог узнать источник средств. Это тайна, которую никто не раскрывает. Джеймс снова посмотрел на надгробия, чувствуя, как сердце сжимается от боли.

***

Сириус и Регулус поднялись на второй этаж дома, где мягкий свет настенных ламп освещал длинный коридор, украшенный старинными портретами и тяжёлыми бархатными шторами. Они остановились перед массивной дверью библиотеки, из-за которой доносился шелест страниц и слабое бормотание. Сириус толкнул дверь, и та медленно распахнулась, открывая вид на обширную комнату, уставленную книжными шкафами до потолка. За одним из столов, в самом центре, стоял Альфард. Его фигура была слегка согбена, а взгляд сосредоточенно скользил по рядам книг и коробок, выстроенных на столе. Подойдя ближе, братья увидели, что он перебирал альбомы. От количества альбомов, разложенных перед ним, их брови непроизвольно поднялись. — Откуда у нас столько семейных фотографий? — вслух задал вопрос Сириус, задумчиво проводя рукой по краю стола. Альфард, не отрываясь от поисков, коротко ответил: — Тут не только семейные. Есть и со школьных лет. Его глаза прищурились, когда он, наконец, обнаружил нужный альбом. Смахнув пыль с его потемневшей временем обложки, он протянул его племянникам. Золотыми буквами на тёмно-зелёной коже значилось название: «Хогвартс: Сокрытое». Сириус и Регулус переглянулись. У младшего брата во взгляде читалось недоумение, он с подозрением смотрел на дядю, словно тот собирался рассказать что-то неуместное. Сириус же, напротив, едва сдерживал интерес, который отражался в его сияющих глазах. Однако, напомнив себе, зачем он затеял этот разговор, он быстро собрался, решив не упускать цель. — Ну, начнём, — пробормотал он, открывая первую страницу альбома. Перед их глазами предстали чёрно-белые и слегка выцветшие фотографии. Некотрые из них двигались, некоторые нет — это значило, что часть фото было сделано на обычный маггловский фотоаппарат. На них были запечатлены представители среднего поколения, среди которых особенно выделялась Лукреция Блэк — величественная, со строгим выражением лица, которое порой смягчалось лёгкой улыбкой. На нескольких снимках рядом с ней стоял их отец, Орион, держащийся сдержанно и немного отчуждённо. Однако наиболее интересным было то, что на многих фотографиях рядом с Лукрецией неизменно появлялся молодой человек с лукавой улыбкой и блестящими глазами — Клаус Поттер. Сириус невольно усмехнулся. — Отлично, — пробормотал он себе под нос и, взяв альбом в руки, уселся в одно из мягких кресел, стоявших напротив камина. Регулус сел в соседнее кресло, сохраняя сдержанность, хотя его взгляд изредка задерживался на фотографиях, будто он пытался сложить пазл из этих новых деталей. Альфард, сев напротив, поднял бокал красного вина, неторопливо отпил глоток и поставил его на столик рядом. — Ну что ж, — сказал он, откинувшись в кресле и сцепив пальцы перед собой. — Пора начать рассказ, не считаете? Его взгляд скользнул по лицам племянников. — Думаю, вы хотите понять, как Лукреция связана с Поттерами. Что ж, приготовьтесь, мои юные исследователи семейной истории. У этой дружбы была непростая судьба… Комната наполнилась лёгким треском дров в камине, когда Альфард начал говорить, а фотографии в альбоме словно оживали под его слова, рассказывая о тайнах прошлого, которые могли изменить их понимание истории семьи Блэк.

***

Джеймс Поттер стоял перед могилой сестры, глядя на строгие линии имени и дат, высеченных на холодном камне. Его пальцы едва заметно дрожали, когда он протянул руку, чтобы коснуться надгробия. Однако, в последний момент, он остановился, не решаясь дотронуться. Что-то внутри него не давало сделать этот шаг. Он не знал её. Она была лишь тенью в его жизни, воспоминанием, которого у него никогда не было. Но почему-то всё внутри него говорило, что ему должно быть жаль. Жаль её короткой жизни, её потерь, её недолгой истории. И всё же… почему он ничего о ней не помнил? Это странное чувство — смесь сожаления и сомнения — поселилось глубоко в душе. Джеймс отдёрнул руку и, сделав шаг назад, нахмурился, погружаясь в собственные мысли. Вдруг одна деталь, сказанная отцом несколько мгновений назад, всплыла в памяти. Отец говорил, что отправлял свою жену и сына к брату. Значит… значит, я должен был знать сестру? Разве нет? Почему же я не помню её? Этот вопрос тяготил его всё сильнее. Медленно, словно боясь разрушить хрупкую тишину, Джеймс поднялся с колена и повернулся к Флимонту Поттеру. Тот стоял неподалёку, ссутулившись, будто груз собственных мыслей давил на его плечи. Джеймс пристально посмотрел на отца, словно надеясь увидеть в его лице ответы, которые мучили его. — Почему… почему я её не помню? — спросил он наконец, его голос звучал глухо, но твёрдо. Флимонт медленно поднял голову, и их взгляды встретились. На лице отца отразилась смесь усталости, боли и какого-то внутреннего смирения, будто он долго ждал, когда его сын задаст этот вопрос. Он тяжело вздохнул и убрал руки в карманы. На мгновение показалось, что он пытается найти нужные слова, но они всё никак не приходили. — Вот здесь, сын, — наконец сказал Флимонт, его голос прозвучал тихо, но твёрдо, — начинается самая сложная часть этой истории. Но… уже для тебя. Джеймс, стиснув зубы, продолжал смотреть на отца, чувствуя, как что-то большое и неизвестное начинает накрывать его. Он вдруг осознал, что история его семьи — не просто радостные моменты и успехи, но ещё и секреты, которые, возможно, изменят всё, что он знал о себе.

***

Альфард откинулся в кресле, положив руку на подлокотник и задумчиво посмотрев на своих племянников. Его взгляд стал отрешённым, будто воспоминания о прошлом развернулись перед ним как старая кинолента, наполненная цветами и звуками давно ушедших дней. — Лукреция… — начал он, выдыхая, словно произнесённое имя уже несло в себе тяжесть целой истории. — Она была полной противоположностью Ориона. Её было сложно понять. Противоречивое создание, которое, кажется, всю свою жизнь боролось не только с миром, но и с собой. Сириус и Регулус молча слушали, затаив дыхание. — До Хогвартса Лукреция была совсем другой. Милой, весёлой девочкой, будто не из семьи Блэков. Её улыбка могла растопить любое сердце, а смех разносился по всему дому, словно луч света пробивался через тьму. Она заботилась о каждом, кто нуждался в помощи, и мечтала о простой жизни. Представьте только, — Альфард усмехнулся, — она хотела выйти замуж не за того, кто был бы выгоден, а за того, кто её действительно любил бы. Сириус усмехнулся: мечты, явно чуждые их семье, звучали как сказка. — Но, — продолжил Альфард, — Хогвартс изменил её. С годами в ней появилась острота, едкость. К пятнадцати годам она стала почти непредсказуемой. Ранимость скрывалась за агрессией, а каждая новая рана в её сердце возводила стены всё выше. Он на мгновение замолчал, отпивая немного вина. — Лукреция много времени проводила с Клаусом Поттером, её лучшим другом. Они познакомились ещё детьми, в Милане. Потом виделись во Франции, а позже в Лондоне, где и стали неразлучны. Их дружба была… странной. Многие думали, что они влюблены, что вот-вот объявят о помолвке. Но, знаешь, Сириус, — он усмехнулся и взглянул на старшего племянника, — это была самая чистая дружба, какую я видел. Клаус был для неё опорой, а она — для него. — А ещё что-то их связывало? — неожиданно спросил Сириус, пытаясь связать услышанное с другими частями рассказа. — Да, — кивнул Альфард. — Лукреция была крёстной матерью Джейн, дочери Клауса. Она обожала эту девочку. А когда Клаус выбрал свою невесту, именно Лукреция встала на его сторону, несмотря на недовольство семьи Поттеров. Альфард улыбнулся, но затем его взгляд стал более серьёзным. — После смерти Клауса… — он ненадолго замолчал, будто заново переживая те события. — Лукреция сильно изменилась. Она ушла из светской жизни, которой раньше так дорожила. Последние годы она появлялась на рождественских встречах семьи, но всё реже. В конце концов, переехала в Новый Свет, кажется, в Америку. — Она вообще не приезжает? — спросил Сириус. Альфард покачал головой. — Нет. Последние три года от неё только открытки и подарки. Для вас, кстати, — он посмотрел на племянников. — Она не забывает о родине, но её нога не ступала в Англию уже год. Он замолчал, позволяя племянникам переварить услышанное. На мгновение в комнате повисла тишина, словно память о Лукреции окутала их всех, вызывая лёгкую грусть и лёгкое удивление.

***

Флимонт задумчиво смотрел на Джеймса. Казалось, он подбирал слова, чтобы рассказать ту часть семейной истории, которая долгие годы оставалась сокрытой в тени их прошлого. Наконец, он вздохнул и начал говорить, голос его был низким и спокойным, но в нём чувствовалась тяжесть. — Был случай, — начал он, избегая смотреть сыну прямо в глаза, — когда ты ещё ребёнком должен был поехать на каникулы к своей сестре. Ты, Джейн и Хейли были вместе, в доме Клауса. Флимонт на мгновение замолчал, вспоминая детали, прежде чем продолжить: — Джейн тогда только начинала пробуждать в себе магические способности. Её сила была… нестабильной, как это часто бывает у детей её возраста. Я предупреждал Юфимию, чтобы она была осторожнее. Но твоя мать, вечно добрая и мягкосердечная, не послушала меня. Она позволила Джейн и тебе гулять по дому без присмотра. Джеймс внимательно слушал, не перебивая. Его лицо постепенно мрачнело, но он всё же старался сдерживать эмоции. — В тот день всё вышло из-под контроля, — продолжил Флимонт. — Джейн испугалась чего-то, и её магия вырвалась наружу. Волна энергии отбросила тебя, и ты ударился головой. Видимых травм не было, но магия оставила свой след. Ты потерял память обо всём, что было связано с Джейн и её родителями. Флимонт опустил глаза, будто не хотел видеть осуждение сына. — Мы с матерью пытались вернуть твою память, — добавил он после паузы, — но ничего не получилось. Даже Хейли предлагала свою помощь, но я запретил ей вмешиваться. — Почему? — резко спросил Джеймс, нахмурившись. — Потому что я не хотел рисковать, — ответил Флимонт, голос его стал твёрже. — И после того, как Клаус и Хейли погибли… Мы решили, что так будет лучше. — Лучше? — Джеймс вскочил, его голос дрогнул от возмущения. — Вы решили, что мне не нужно помнить о моей сестре и её родителях?! Это должно было быть моим решением, а не вашим! Флимонт не отступил, его взгляд стал строгим и холодным. — Пока ты не совершеннолетний, за тебя отвечаем мы, — произнёс он твёрдо. — Да, наше решение было эгоистичным, возможно, даже жестоким. Но для ребёнка, который мог бы терзаться смутными воспоминаниями о потере близких, это было правильным. Джеймс отвернулся, чтобы скрыть свои эмоции. Глядя на могилу сестры, он сдавленным голосом спросил: — Когда вы собирались мне рассказать? — На твоё совершеннолетие, — ответил Флимонт. — Или немного позже. Джеймс долго молчал, потом задал ещё один вопрос, глядя на мраморную плиту: — У вас есть фотографии их семьи? Флимонт тяжело вздохнул. — Есть. Много снимков Клауса, несколько с Хейли. С Джейн — лишь пара, и то она там совсем кроха. Самая поздняя — когда ей было семь. Джеймс сник. Его плечи поникли, а взгляд потускнел. Флимонт мягко положил руку на плечо сына. — Пойдём домой, — тихо сказал он. Когда они вошли в дом, их встретил аромат домашней еды, который источался из кухни. Проходя в гостиную, они увидели Юфимию, сидящую на диване с альбомом в руках. Она листала его, её взгляд был сосредоточенным и немного печальным. Услышав шаги, она подняла голову. — Я подумала, что ты захочешь посмотреть на них, — сказала она, протягивая альбом сыну. Джеймс осторожно взял его и сел рядом с матерью. Листая страницы, он видел счастливую семью младшей ветви Поттеров: Клаус, Хейли, маленькая Джейн. На одной из фотографий была его мать с Хейли, на другой — с Клаусом. А на одной — они все вместе. Только одного не хватало на снимках: отца, который так сторонился брата и его семьи. Джеймс провёл пальцами по фотографии, где Джейн, ещё ребёнок, сидела на руках у матери, а рядом стоял улыбающийся Клаус. Его сердце сжалось. Счастливая, но теперь недостижимая картина прошлого стояла перед ним, наполняя душу горечью утраты и тоской по тому, чего он никогда больше не сможет узнать.

***

Сириус задумчиво сидел в кресле, его взгляд был устремлён в камин, где потрескивали дрова, отбрасывая на стены комнаты мерцающие отблески. Альфард устроился напротив, держа в руках бокал с вином. Их разговор был неспешным, но постепенно набирал напряжение. — Почему же никто не вычеркнул Лукрецию Блэк из семейного древа? — неожиданно спросил Сириус, нарушая тишину. Его голос звучал с любопытством, но в нём угадывались нотки вызова. — Она ведь всегда играла по своим правилам, не так ли? Альфард приподнял бровь, слегка улыбнувшись, будто предвкушая эту тему, но его улыбка быстро поблекла. — Лукреция… она была исключением из многих правил, — произнёс он, не отрывая взгляда от бокала. — У неё было много связей, важных и полезных для нашей семьи. Разрывать отношения с ней никто не решился бы. — Даже наша «доблестная» матушка? — с сарказмом перебил Сириус. — Особенно после того, как главенство перешло к Ориону, — продолжил Альфард, игнорируя замечание племянника. — Он защищал сестру. Конечно, её дружба с Клаусом Поттером вызывала лёгкое беспокойство у некоторых… но Орион не только не препятствовал их отношениям, он даже поощрял их. — Поощрял? — переспросил Сириус, с интересом подаваясь вперёд. Альфард на мгновение умолк, будто раздумывая, стоит ли продолжать. — Помогал им, — коротко ответил он, но в его голосе прозвучал оттенок недосказанности. — И…? — мягко, но настойчиво спросил Регулус, который до этого молча слушал разговор, сидя в углу комнаты. Альфард взглянул на младшего из братьев, но лишь покачал головой. — Неважно, — сказал он тихо, отводя взгляд. — Или что? — настаивал Регулус, его взгляд стал острым, будто он чувствовал, что ответ Альфарда скрывает что-то значимое. — Я сказал, неважно, — повторил Альфард, и его тон стал твёрже. Сириус с интересом перевёл взгляд на брата. — Почему ты вообще решил копать в сторону Лукреции? — спросил Регулус, стараясь сменить тему. Сириус откинулся на спинку кресла, скрестив руки на груди. — Из-за её дружбы с Клаусом Поттером, — ответил он. — О которой все так упорно молчали. Альфард нахмурился, изучая лицо племянника. — И почему вдруг тебя заинтересовал Клаус? — осторожно спросил он, явно чувствуя подвох. Сириус ухмыльнулся, но в его глазах блеснул лёгкий вызов. — Всё началось из-за Рождества, — сказал он. — Обе семьи не празднуют его уже два года. Мы с Джеймсом подумали, что это связано с каким-то кризисом. Решили узнать у Слизнорта, и… оказалось, что Лукреция и Клаус были лучшими друзьями. Альфард замер, явно обдумывая слова Сириуса. — Вот и стало интересно, — продолжил Сириус, склонив голову на бок. — Что ещё я мог не знать о тёте Лу? Помимо её дружбы с Поттером, конечно. Альфард тяжело вздохнул, будто взвалил на себя груз, который не был готов разделить. — Ты задаёшь слишком много вопросов, Сириус, — тихо сказал он. — Иногда лучше оставить прошлое там, где ему и место. Но Сириус не собирался отступать. Его взгляд говорил о том, что он не успокоится, пока не узнает всю правду. Сириус сидел в кресле, его ноги покачивались, словно он был готов вскочить в любую минуту, а в глазах горел огонь нетерпения. Регулус устроился напротив, сдержанный и напряжённый, будто ожидая, что разговор может повернуть в непредсказуемое русло. Альфард стоял у камина, задумчиво вертя в руках бокал, в котором поблескивала темно-красная жидкость. — А как умер Клаус Поттер? — неожиданно спросил Сириус, нарушив тягостную паузу. Альфард вздрогнул, но не сразу ответил. Он взглянул на племянников, его глаза скрывали тень горечи и усталости. — На их дом напали, — начал он тихо. — Орион и Лукреция переместились туда, но было слишком поздно. Хейли и Клаус мертвы официально. А Джейн… Он умолк, будто пытаясь подобрать слова, чтобы не ранить ещё больше. — Джейн считается без вести пропавшей, — закончил он, подняв взгляд на Сириуса. — Почему так? — голос Регулуса прозвучал холодно, но в нём слышалась неподдельная заинтересованность. Альфард медленно поставил бокал на каминную полку. — Под обломками нашли тело ребёнка, — произнёс он с горечью. — Но оно было так изуродовано огнём и разрушениями, что невозможно было сказать, это Джейн Хоуп Поттер или нет. Поэтому её записали как без вести пропавшую. Комната погрузилась в тишину, нарушаемую лишь потрескиванием огня в камине. — Всё их имущество запечатано, — добавил Альфард после паузы. — Множество семей пытались забрать себе долю, но никто так и не смог этого сделать. Статус Джейн как без вести пропавшей не позволяет касаться наследия. Регулус нахмурился, задумчиво сцепив пальцы. — Как долго это будет продолжаться? — спросил он, не поднимая взгляда. Сириус, сидевший до этого молча, резко обернулся к брату. — Зачем тебе это знать? — его голос звучал с подозрением. — Или ты хочешь себе забрать долю? Регулус поднял глаза, его взгляд был ледяным. — Для общего обозрения, Сириус, — ответил он ровным тоном. Альфард глубоко вздохнул и покачал головой. — Если хотите знать, — сказал он, наконец, — у вас обоих есть право на долю. Братья Блэк замерли, переглянувшись с удивлением. — И не только потому, что Блэки и Поттеры пребывают в родственных связях, — продолжил Альфард, слегка усмехнувшись. — А ещё потому, что Хейли Поттер родом из семьи Гампов, с которыми мы связаны узами родства и союзничества. Сириус и Регулус смотрели на дядю с недоумением, но он поднял руку, призывая их не перебивать. — К тому же, — добавил он, его голос звучал спокойно, но твёрдо, — Хейли и Клаус были вашими крёстными родителями. Шок отразился на лицах обоих братьев. — Что?! — одновременно воскликнули Сириус и Регулус. Вот тут Регулус был очень удивлён. Такого парень не вспомнил, а Джейн ему не рассказывала. Интересно, почему так? Или она продолжает что-то скрывать… Альфард только усмехнулся и сделал шаг к двери. — Кажется, мне понадобится ещё одна бутылка, — бросил он через плечо, направляясь к выходу. Он уже протянул руку к дверной ручке, когда та вдруг распахнулась сама. На пороге стояла женщина в платье, её золотистые волосы были слегка растрёпаны ветром, а в руке она держала бутылку вина. Улыбка на её лице была лукавой, и в глазах блестела весёлая искорка. — Кажется, я вовремя, — сказала она с явным удовольствием. Сириус и Регулус замерли, узнавая по фотографиям, что держали в руках, эту женщину. — Лукреция Блэк собственной персоной, — тихо произнёс Сириус, его голос звучал одновременно удивлённо и напряжённо. Лукреция, словно вихрь, обошла Альфарда, легко хлопнув его по плечу, отчего тот недовольно поморщился, но ничего не сказал. Её движение было таким непринуждённым, будто она не ступила на порог дома впервые за многие годы, а вернулась домой после короткой прогулки. Она скользнула взглядом по комнате, отметив удивлённые лица племянников, и, улыбнувшись своей характерной, едва заметной усмешкой, направилась к креслу у камина. — Ну, что же, не будем терять времени, — бросила она весело, усаживаясь так, словно трон библиотеки Блэков был предназначен исключительно для неё. Бутылку, которую она принесла с собой, женщина собиралась открыть, дабы испить вина. Не утруждая себя поиском штопора, Лукреция ловко, с грацией истинной аристократки, сломала горлышко бутылки, дав пальцам поток плотной магии. Стеклянные осколки тихо звякнули, разлетевшись, но её это явно не смутило. Она поставила бутылку на стол, словно ничем не нарушила спокойствия вечера. Сириус и Регулус только наблюдали за этим странным спектаклем, не произнеся ни слова. Лукреция же, заметив альбом в руках одного из них, протянула руку и, не дожидаясь разрешения, забрала его. — Давайте посмотрим, что вы тут изучаете, — произнесла она с таким тоном, словно была хозяйкой положения. Она открыла альбом, и её взгляд сразу упал на старую фотографию. Изображение запечатлело её саму в ярком наряде эпохи 1920-х: блестящее платье с бахромой, перья в волосах, длинный мундштук в руках. Рядом стоял высокий мужчина в идеально сидящем костюме, с небрежной улыбкой на лице — Клаус Поттер. Их окружала шумная толпа гостей, очевидно, погружённых в атмосферу праздника. Лукреция задержала взгляд на фотографии, и на её лице появилась задумчивая полуулыбка. — Ах, вечеринка у Поттеров, — произнесла она тихо, словно обращаясь к самой себе. — Было весело, помнится, — добавила она громче, подняв взгляд на племянников. Она положила альбом себе на колени, слегка постукивая пальцами по обложке, словно вспоминая что-то важное. — А вы, мои дорогие мальчики, — начала она, слегка прищурившись, — неужели изучаете семейные тайны? Или просто решили поворошить старое? Её взгляд был одновременно игривым и испытующим, и в нём светилась лёгкая насмешка, как будто она знала все их мысли, даже те, о которых они ещё не успели подумать.