По стопам отца

Полина тихонько кралась, стараясь издавать как можно меньше шума. Весь корабль был ей прекрасно знаком в мельчайших деталях, это хорошо помогало при передвижении в темноте. Если бы не это, девушке точно не посчастливилось бы случайно что-то задеть или врезаться. Стояла тихая, ничем не примечательная ночь, которая в открытом океане казалось ещё более тёмной, чем на суше. А Полина, стараясь не шуметь, продвигалась к камбузу. В ту ночь вахту нёс её отец, обладавший достаточно чутким слухом, хоть и находился на палубе. Полине не хотелось привлекать его внимание, тем более, что ему бы совсем не понравилось, что его дочь вместо сна собралась есть. Читатели, должно быть, помнят о том, что примерно раз в месяц у Полины происходили приступы бессонницы. Проведя уже несколько часов после отбоя в кровати, тщетно пытаясь уснуть, Полина поняла, что страшно проголодалась. "Возможно, я до утра так пролежу, глаз не сомкнув. Желудок с ума сведёт" - подумала она и решила пробраться на корабельную кухню, чтобы полакомиться чем-нибудь. Пол слегка поскрипывал под её ногами, но не так громко, чтобы это было слышно. Однако в последнем девушка была не совсем права. Дверь в камбуз почему-то была открыта, что сразу бросилось в глаза девушке. Не долго думая, Полина взялась рукой за неё, намереваясь закрыть, и тут же отпрыгнула назад от сильного испуга. Едва не налетев на шкафчики, она закрыла рот рукой, чудом сдержав крик. За дверью, прижавшись к стене, стоял Лом, выпрямившись во весь свой рост. Когда Полина в испуге отпрыгнула от него, он среагировал моментально и осторожно схватил её за плечо, предотвратив падение. - Л...Лом? Ты что тут делаешь? Напугал! - дрожащим голосом спросила Полина, в полном недоумении вытаращив глаза. Парень, неловко улыбаясь, негромко ответил: - Да я спустился водички выпить, а тут шаги услышал. Думал, капитан идёт, вот и спрятался... постой-ка, а ты-то что тут делаешь? Полина нервно сглотнула. - У меня опять бессонница, есть очень захотелось, вот и пришла, - ответила она, постепенно успокаиваясь. Лом хмыкнул. - Вот оно что, - А затем он, повернувшись в другую сторону, чуть погромче позвал, - Фукс, дружище, вылезай! Это Полина здесь. В следующее мгновение ошарашенная девушка наблюдала, как матрос Фукс несмело выбирался из укрытия в виде мешков с какими-то запасами. Глядя на эту картину, Полина не смогла вымолвить ни слова, а когда всё окончательно поняла, то начала негромко смеяться, осознавая комичность ситуации. Приходилось сильно сдерживать себя, чтобы не расхохотаться так, что будет слышно в радиусе пяти километров, да ещё и Лом согнулся вдвое, надрываясь от сильного смеха, рвущегося наружу. Фукс же просто улыбался, тихонько хихикая. - Я прихожу за водой, смотрю - Фукс здесь, сидит, грустит, сухари грызёт. Ну я и подсел, спросил, мол, что случилось. Так и посидели немного, а тут слышим - идёт кто-то, - начал рассказывать Лом, как только смог говорить. Фукс продолжил: - Мы перепугались, подумали, что Христофор Бонифатьевич идёт. И бросились прятаться кто куда. Я предполагал, что в темноте нас никто не заметит, но... - Вы попались с поличным. Думаю, папа вас бы и не увидел, это мне приспичило дверь закрыть, думала, вдруг внимание привлечёт, - пожала плечами Полина, а затем прошла к шкафчикам, - Раз уж мы все тут собрались, предлагаю продолжить. Но не на камбузе, а у меня в каюте, например. Лом и Фукс переглянулись. - И ты не будешь против? - поднял брови Фукс. Полина по-доброму хмыкнула. - Нет, конечно. Мы ведь там уже собирались, и не единожды. Главное туда пробраться тихо, вот и всё. Собрав небольшой запас еды для перекуса, троица под предводительством Полины тихонько проследовала в сторону её каюты. В кромешной тьме трудно было ориентироваться, а уж тем более осторожно красться, помогало только отличное знание корабля изнутри. Полина, Лом и Фукс старались не шуметь и идти тихо, но часто что-то шло не так: то Фукс споткнётся и налетит на Лома, идущего перед ним, то Полина едва не рассмеётся на всю яхту от комичности ситуации, то Лом чуть не задел головой потолок. Но до каюты добрались благополучно. Полина зажгла ночник, все трое уселись на полу. - Хорошо, что я эту яхту и строил. А то сейчас точно впечатался бы лбом к дверной косяк, - задумчиво сказал Лом, проведя большой рукой по деревянной палубе. Полина, с аппетитом жуя сухарь, спросила: - А такое уже происходило? Впрочем, через секунду она поняла, что определённо да. Многие здания, корабли и многое другое не были рассчитаны на исполинский рост Лома, такое точно происходило. Тот кивнул. - Да, и не однократно. Я большую часть жизни в коммунальной квартире жил, где не очень-то высокие потолки и дверные проёмы. И на яхтах такое иногда встречается. Отбил себе весь лоб. А однажды было такое, что пришлось вызывать скорую и накладывать шов, это я лет в пятнадцать по неосторожности вбегал в комнату быстро и, как водится, с управлением не справился, - рассказывал парень, горько усмехнувшись. В доказательство он отодвинул прядь светлых волос рукой со лба, чуть придвинувшись при этом к источнику света. И правда, шрам над правой бровью. И как Полина раньше его не заметила? - Бедняга. Я не представляю, как это больно, - заботливо сказала Полина. - В этом смысле тебе, Фукс, повезло, что ты невысокий, - улыбнувшись по-доброму сказал Лом, - Кстати. А что у тебя случилось, из-за чего ты на камбузе грустный сидел? - Да, в чём дело? Расскажи нам, не бойся, - поддержала Полина. Фукс смущённо смотрел то на друзей, то в сторону. Да, они очень сильно сдружились и стали настоящей семьёй, но так или иначе, ему ещё было очень сложно рассказывать кому-то о своих переживаниях, или если ему становилось грустно. Но вот, сделав глубокий вдох, он ответил: - Ничего страшного, честно. Просто... мне приснился грустный сон, в котором фигурировали мои родители, которые умерли давно. Я проснулся, и понял, что заплакал во сне. У меня давно такого не было, но иногда такие ситуации происходят. Вам не стоит переживать, всё нормально, правда. У Лома ёкнуло сердце. Он хорошо понимал своего друга, о чём говорили его внезапно наполнившиеся печалью глаза. - Ты не один, друг. Умершие близкие родственники часто посещают тебя во сне и в мыслях. Их не вернёшь, остаётся лишь вспоминать тёплые минуты, проведённые рядом с ними, - глухим голосом проговорил Лом, стараясь поддержать Фукса. Последний тихо спросил: - Ты же... когда-то потерял своего отца? Парень кивнул. - Да. Но сейчас не обо мне. Возможно, тебе полегчает, если ты поделишься с нами тёплыми воспоминаниями о детстве и времени, проведённое с отцом и матерью, - предложил Лом, переведя внимание на Фукса. Тот глубоко вздохнул и не на долго задумался. Может быть, парень прав и ему стоит рассказать о своём прошлом? В первый раз. Фукс не был уверен, что это будет интересно хоть кому-то, но всё же решился после того, как Полина заботливо протянула ему жестяную кружку с чаем, так необходимую в тот момент. Фукс вспомнил тёплые руки матери, как каждый вечер она рассказывала ему сказки, когда он был ребёнком. Как папа готовил вкусные блюда на ужин и брал его на работу, благодаря чему маленький Луи смог увидеть не только весь город вдоль и поперёк, но и многие его окрестности. Помнил он и о том, как они жили. Достаточно небогато, зачастую приходилось выкручиваться любыми способами. Естественно, это во многом повлияло на мальчика. Он рано осознал ценность денег, то, как этот мир бывает жесток и несправедлив. Его родители в годы войны помогали вывозить евреев из оккупированной Франции, рискуя каждый день распрощаться не только со свободой, но и с жизнями. А теперь они живут хоть и в безопасности, но не так, как заслужили герои. Разумеется, спустя годы размышлений об их образе жизни, Фукс понял, откуда у него появилась склонность к воровству. В те послевоенные, не менее тяжёлые годы, так поступали многие, кто хотел выжить. Возможно отец или мать знали об этой особенности сына, но во всяком случае не подавали виду. - Мне рано пришлось пойти работать, даже в университет поступить не смог. Не сумели бы оплатить. Когда я начал получать хоть какие-то деньги, подумал, что у нас получится начать жить лучше, но тогда случилось самое ужасное событие в моей жизни. Они оба не смогли перенести туберкулёз, которым тогда страдало огромное количество людей. Возможно, сейчас они были бы живы, ведь медицина не стоит на месте. Но тогда... Полина и Лом почувствовали, как их сердца кольнуло от горечи. Воспоминания их друга о своём бедном, необычном детстве, в котором удивительно сочетались тепло и боль, тронули их и даже показались милыми. Но стоило им представить, как же сильно страдал Фукс, когда потерял обоих родителей, что ему пришлось пережить, как на глаза невольно наворачивались слёзы. - Я очень по ним скучаю, хоть и понимаю, что их давно нет в живых, почти двадцать лет. После их смерти я понял, что не могу больше оставаться в родной квартире. Продав её, я отправился скитаться по Англии в поисках лучшей жизни. Возможно, всё сложилось бы лучше, но однажды у меня... украли кошелёк, в котором находилось большинство моих сбережений. Тогда мне показалось, что со мной уже никогда не произойдёт ничего хорошего. Всю жизнь буду нищим, который сидит на улице и плачет, сетуя на ужасную судьбу, - продолжал свой рассказ Фукс, глядя в никуда. Он всё-таки решил, что ещё не время сдаваться. Что сказал бы отец или мать, глядя на него? Они были героями, которые ничего и никогда не боялись, а он такой слабак? Ну уж нет. Устроившись ночным сторожем, Фукс начал получать хоть какой-то доход, к тому же и крыша над головой появилась прямо на месте работы - небольшой коморке, где он спал и коротал время. В то же время на помощь пришёл один талант молодого скитальца - игра в карты. Они с детства давались ему с поразительной лёгкостью, Фукс на раз-два обыгрывал даже опытных взрослых. Оттачивая это умение, вникая в тактику каждой возможной игры, он научился одерживать победу также и не честными способами. И вот тогда, отчаянно нуждаясь в деньгах, этот талант шулера пришёл на выручку французу. Пользуясь тем, что оппоненты зачастую были не в трезвом состоянии, либо расслабленными, он с лёгкостью обыгрывал их, получая выигрыш. Этот порочный круг продолжался очень долго, настолько, что Фукс уже почти смирился. Ему с трудом верилось, что хоть что-то в жизни поменяется, он будет до конца дней существовать, позабыв всякую радость. А потом, спустя годы, произошли уже известные нам события, благодаря которым его жизнь сдвинулась с мёртвой точки. Окончив свой рассказ, Фукс ощутил, что ему и вправду легче. Он не волновался так сильно, потому что знал - этим людям доверять можно. И точно - уже через секунду он ощутил дружеские объятия поддержки от Лома и Полины. Никто из них не мог поменять своё прошлое, каким бы неприятным оно ни было, куда важнее настоящее, то, что происходит сейчас. А на данный момент Фукс ощущал, как его верные друзья обнимают его, не произнося ни слова, показывают ему, что он не одинок. Фукс перестал им быть ровно с той минуты, как заступил матросом. Когда все трое пришли в себя, то их темы разговора стали веселее и проще. От рассказов друг друга они смеялись, но как можно тише, чтобы капитан не услышал. Он хоть и был человеком терпеливым и мягким, но узнав, что вся команда вместо того, чтобы спать, гоняет чаи и хохочет с шуток, точно не был бы доволен. Полина закрывала себе рот рукой, чувствуя, как смех то и дело прорывается наружу. Каждый раз Фукс прикладывал палец к губам, призывая друзей быть тише, но при этом он сам с трудом сдерживался. Лом чувствовал, что от смеха над очередной шуткой или историей у него болит его накаченный, стальной пресс. Пару раз сверху доносились звуки шагов, и тогда наша троица замирала. Но стоило им посмотреть друг на друга, то сдерживать хохот становилось практически невыносимо. Однако удача в ту ночь определённо была на стороне друзей, потому что их ночные посиделки остались незамеченными. Лом и Фукс разошлись по своим спальным местам под утро, а Полина, оставшись в своей койке, смогла наконец-то уснуть. *** Плаванье проходило спокойно. Полина писала песни и несла вахту, Лом совершенствовался в искусстве кулинарии, Фукс с каждым днём всё глубже погружался в науку о мореходстве, а Христофор Бонифатьевич не мог упустить из вида то, какая же дружная у него команда. Он каждый день видел, как его дочь, старший помощник и матрос что-то делают вместе, работают, что-то обсуждают, смеются, даже играют. Полина выглядела очень счастливой, а это уже было поводом радоваться за неё. "Иной капитан завидовал бы чёрной завистью, мечтая получить такую команду, как у меня" - довольно размышлял Христофор Бонифатьевич. Дисциплину на корабле он поддерживал также вполне успешно, но без угроз и чего-то подобного, ведь команда очень уважала своего капитана. Через несколько дней плаванья по Атлантическому океану команда "Беды" уже было подумала, что больше с ними ничего не произойдёт, и путешествие будет спокойным, однако, вскоре случилось ещё одно событие, запустившее целую череду других, без которых наша история не была бы историей. В один ничем не примечательный день яхта шла в обычном режиме. Погода стояла пасмурная, но тёплая. В какой-то момент Полина поняла, что даже чрезмерно тёплая - дышать стало труднее, вся одежда успела пропотеть, а лицо раскраснеться. Она будто бы попала в баню, в которой невероятно высокий уровень влажности воздуха. На тоже самое пожаловались и её спутники. Когда Лом заглянул за борт, то не на шутку разволновался, увидев кипящую воду. Ощущение было такое, словно яхта очутилась в кастрюле. Постепенно пространство вокруг заполнил пар, который легко можно было принять за туман. - Какое-то загадочное явление природы, - задумчиво проговорил Христофор Бонифатьевич, глядя в бинокль в попытке увидеть в далеке хоть что-то, благодаря чему можно было понять, что происходит. Вскоре прямо по курсу стал вырисовываться странный силуэт, по виду напоминавший огромную скалу чёрного цвета. Стало понятно, что именно здесь находится эпицентр этого безобразия. Лом, который стоял у штурвала, старался вести яхту максимально осторожно, понятия не имея, что это перед ними. Храня молчания, они с каждой минутой приближались к загадочному объекту, который показывался всё лучше. В какой-то момент капитан Врунгель хмыкнул: - Эй... да ведь это кашалот! - Кашалот... - ошарашенно повторила Полина, в который раз протирая со лба пот, который лился ручьями. Все остальные тоже повторили это и поняли, что капитан не ошибся. Перед ними действительно расположился большой кит, длинной примерно в пятнадцать метров. Но вот, что странно - животное никак не реагировало на то, что к нему почти вплотную подошло судно. Кит издавал странные звуки, отдалённо напоминающие кашель, отчего поднимался сильный ветер. Капитан Врунгель первый сообразил, что к чему: - Ай-яй-яй, кашляет бедняга. Я всё понял. Температурка у него поднялась, очевидно, грипп. Поэтому-то вода и закипела. - Но что делать? Не оставлять же бедного кита вот так на произвол судьбы, - спросила Полина, которая с детства отличалась большой любовью к животным. Лом и Фукс поддержали девушку. - Не по-человечески это. Надо ему как-то помочь, - решительно сказал Лом, ожидая распоряжений капитана. Тот, чуть подумав, велел принести все запасы аспирина, которые имелись на яхте и лопату. Христофор Бонифатьевич кое-что понимал в медицине, всё-таки он рос в неспокойное время, да и профессия такая, что нужно в любой момент позаботиться о себе или команде. А в данном случае несчастному животному. Когда Лом выкатил на палубу целую тачку таблеток, капитан начал с помощью лопаты давать лекарство киту, который словно всё понимал и совершенно не сопротивлялся. Но в одну секунду что-то пошло не так. Кашалот вдруг задёргал головой, начал часто вздыхать. Никто не успел сообразить, как вдруг раздался оглушительный грохот, налетел вихрь, который буквально подхватил яхточку и унёс в высоко в небо. Капитан поздно понял, что кашалот просто не выдержал и чихнул, отчего их и отбросило. Полёт был недолгий, фукс даже не сумел начать паниковать. Раздался ещё один, не менее оглушающий грохот, яхту жутко тряхнуло, весь экипаж не удержался на ногах. Когда Полина очнулась, она поняла, что ударилась головой о мачту из-за удара. Лом, Фукс и её отец собрались рядом с девушкой, сидя на палубе и пытаясь понять, где они. капитан решился подняться и осмотреться. Сознание начало разъясняться и все постепенно поняли, что находятся на палубе огромного военного корабля. Яхта, которая лежала на ней, казалось крошечной песчинкой по сравнению с этим большим судном. - Очевидно, из-за сильно чихания кашалота, нас отбросило... буквально на другой корабль. Хорошо, что живы остались, - констатировал факт Христофор Бонифатьевич. К счастью от столкновения никто из экипажа сильно не пострадал, все отделались лёгкими ушибами и парой царапин. Тут внимание наших друзей привлекли звуки голосов и шагов. Навстречу им под защитой дальнобойных орудий шествовала важной, весьма деловой походкой людей, по форме которых капитан Врунгель понял, что их чины - не ниже адмиральских. Во главе их стоял невысокий, худощавый человек с весьма серьёзным выражением лица. Азиат, но никто так и не понял, кто именно, но это было и не важно. Капитан Врунгель и его команда представились, а те в свою очередь представились комитетом по защите китов. Полина, слушая их слова, невольно начала сомневаться в их искренности, что-то с этими людьми явно было не так, будто они чего-то недоговаривали. Она и Лом невольно переглянулись и встали чуть ближе друг к другу. - Вы имеете честь говорить с адмиралом Хамурой Кусаки. Я же и являюсь главой данного комитета. А теперь, отвечайте - встречался ли вам на пути кто-то из представителей китообразных? - перешёл к делу главный среди всех, говоря на английском хоть и хорошо, но с заметным акцентом. Христофор Бонифатьевич охотно рассказал о произошедшем событии, описал, какой именно кит попался им на пути и как они пытались его вылечить. На что адмирал посмотрел на капитана таким озлобленным взглядом, что стало не по себе. Но это произошло буквально на секунду, после чего адмирал развернулся к своим людям, и они стали о чём-то шептаться. Язык был совершенно не знакомым, никто не сумел и слова разобрать. Даже Христофор Бонифатьевич, в совершенстве владеющий несколькими языками, ничем не мог помочь. Затем люди удалились, остались лишь двое, державшиеся метрах в пяти от яхты. Они, как рассудил капитан, сторожили экипаж "Беды". Делать нечего, пришлось ждать, когда вернутся адмиралы с совещания. Прошёл час, второй пошёл. Стало очень скучно, к тому же нарастала тревога. Если бы они решили как-то вознаградить команду яхты, то не сидели бы так долго. Из-за этих домыслов стало не по себе. Христофор Бонифатьевич поднялся с места. - Пойду-ка я на разведку, что-то они там засиделись. Кто-то хочет со мной? Фукс, услышав приглашение капитана, посмотрел на Лома и Полину, а затем вызвался сопроводить капитана. Двое оставшихся сторожили яхту. Лом подсел к Полине поближе. - Как ты думаешь, чего можно ожидать? - спросил он, поправив светлые волосы на лбу. Полина пожала плечами, чувствуя, как сердце её начало колотиться вдвое быстрее. - Понятия не имею. Папа разузнает, нет смысла гадать. Будем надеяться, что не решат с нами расправиться, - на последних словах она нервно посмеялась, стараясь не терять позитивный настрой. Лом был с ней солидарен, хоть и пытался мысленно прикидывать, чем всё может кончиться. Он глядел на Полину, и сердце его каждый раз пело. Он видел перед собой прекрасную, умную и самую лучшую девушку во всём мире. "Признайся же, дурак, признайся! Неизвестно, что с вами сегодня случится, надо действовать!!" - вопило его подсознание. Нужно быть смелее. - Полина. Я... давно хотел с тобой поговорить. Наверное, сейчас не самый лучший момент, но, зная, что с нами сейчас... не хочу тянуть, - заговорил он, стараясь держаться стойко, сдерживать дрожь в голосе. Полина подняла свои тёмные глаза. - Кажется... у меня тоже к тебе есть разговор... - сказала она. - Я хотел сказать, что никогда прежде не встречал настолько удивительного человека. С тобой невероятно комфортно, я начал ощущать, что с тобой... чувствую себя собой. Сначала я думал, что мы будем лучшими друзьями навсегда, но вот уже достаточно долгое время понимаю... ты для меня гораздо больше, чем даже лучшая подруга. Ты мне... нет. Так будет глупо. Я влюблён в тебя. Давно и очень сильно, это абсолютная правда, Полина. Слушая его слова, Полинино сердце несколько раз ёкнуло, а лицо залилось румянцем. Девушка улыбнулась, а глаза заблестели. Она услышала то, о чём так давно мечтала, о чём думала, но боялась сказать даже самой себе. - Мне не хочется ранить тебя, возможно делать неприятно. Но в то же время... я хочу спросить у тебя, что ты на этот счёт думаешь? - продолжал Лом, глядя на девушку своими пронзительными голубыми глазами. Полина смотрела на них, на веснушки возле носа и щёк парня, на его милую улыбку, и понимала, что чувства захлестнули её с головой. - Никогда бы не подумала, что всё вот так обернётся. Но я так рада слышать от тебя эти слова. Правда, Лом, ведь я ждала этого момента достаточно долго, ведь ты тоже нравишься мне. Я влюбилась в тебя и уже не помню, когда точно. Мои чувства к тебе сильны, будь уверен. Мне хочется узнавать тебя всё больше, проводить время, вместе радоваться, грустить, и бороздить моря, - Полина отвечала медленно, неспешно. Она видела, как за ними наблюдают караульные, но ей было плевать на них, как и Лому. Молодые люди смотрели друг на друга, улыбаясь и не отводя взгляда. - Мы знакомы уже не первый и не второй год. Ты успел проявить себя так, что я не сомневаюсь в твоих качествах и достоинствах. Именно ты, Лом, тот самый человек, с которым мне так хотелось быть вместе. Ты нравишься мне весь, - Полина взяла его руку в свою. Тот не сопротивлялся. - И ты мне тоже, Полина. Именно такая, какая ты есть. И никакая другая. Рядом с тобой я ощущаю себя настоящим, никем не нужно притворяться, ничего не нужно скрываться. И мне хочется, очень хочется всегда быть с тобой. Это правда, - признался Лом, чувствуя самый настоящий ураган эмоций. Он вспомнил свои сны: в них они вместе танцевали на палубе корабля, а солнце освещало их закатными лучами. Как они проходят через бурю и пламя, чтобы быть вместе, и как смотрят вместе кино, лёжа в объятиях друг друга. Всё сумбурно и не всегда связано. Но во всех этих снах Лом и Полина вместе. И, кажется, теперь это происходит наяву. Повисло молчание, но его никак нельзя было назвать неловким. Молодые люди сказали друг другу то, что так давно хотели. И теперь всё встало на свои места. Никто не успел сказать и слова, потому что послышались шаги. Капитан Врунгель и Фукс вернулись с разведки. Лом и Полина вышли к ним на встречу, расспрашивая, что им удалось узнать. Врунгель доложил. Дела обстояли не лучшим образом - этот комитет во главе Кусаки занимается истреблением китов, называя это защитой. - Говорит, мол, если никого из них не останется, то некому будет вымирать. Абсурд, да и только, - говорил капитан. Полина ощутила, как в её сердце разгорается гнев. - Что он за ахинею несёт? Напился что ли? - недоумевала она, нахмурив густые брови. Но Христофор Бонифатьевич уверил всех, что это чистая правда, адмиралы говорили это на полном серьёзе. Он сумел разобрать то, о чём они говорили, так как в состав их "комитета" входили и европейцы, речь шла на английском. - Они ругали нас изо всех сил! Боюсь себе представить, что же с нами будет, - боязливо оглядывался по сторонам Фукс. Тревога нарастала. Наши друзья поняли, что попали в западню, но они ещё не догадывались, какие планы на них строил японский адмирал, который лишь притворялся, что видит команду впервые. Вскоре он вышел на палубу всё той же гордой походкой и максимально громким, величественным голосом объявил приговор. Яхту вместе с экипажем собирались ссадить на какой-нибудь необитаемый остров. Капитан Врунгель выдохнул, он ожидал худшего. Спорить с иностранными противниками, которые во много раз превосходили их по силе было безрассудно. С помощью огромного крюка и верёвок яхту подцепили и высадили на пустынном островке. "Вот пусть тут и встретят свою смерть. Мачта у них поломана, в судне проломы, а ветер как раз утих. Будут знать, как переходить дорогу нам и нашим английским коллегам!" - довольно размышлял адмирал Кусаки, с трудом скрывая довольную улыбку. Оказавшись на острове капитан Врунгель и его команда поняли, что дело совсем плохо. Они живы и не разлучены, но остров этот находился посреди открытого океана, а что самое грустное - он был абсолютно необитаем, даже животными. А состоял он из сплошных камней, да песка. - Да уж... теперь, друзья, мы с вами будем как робинзоны, - стараясь не терять надежды вздохнул капитан Врунгель.