По стопам отца

Когда путешественники окончательно поняли все неприятности своего положения, то почувствовали уныние. Островок был совсем крошечным, и не представлял из себя ничего, кроме скал и камней. Ни одного деревца, даже кустика. А что самое ужасное - отсутствие пресной воды. Как на зло, ветер уже как несколько часов не дул, возможности уйти не было, да и разве уплывёшь тут с пробоинами и поломанной палубой? Полина поглядела на небо. Солнце жарило нещадно, птицы, летая вокруг этого крошечного клочка земли, тревожно кричали.  - Если бы только могли летать... можно было столько проблем решить, - с грустью в голосе сказала Полина, оседая на каменистый берег. Все остальные тоже сели рядом друг с другом. Даже Христофор Бонифатьевич, человек, который никогда не терял надежду и умел находить выход из любой ситуации, не мог придумать ничего путного.  - Хотелось бы. Хорошо, что у нас сейчас есть запасы, не растратили всё, - ответил Лом, изображая на лице подобие улыбки.  Так они и сидели, грустно глядя перед собой, периодически заговаривая. Позже было решено хоть как-то действовать. Обойти весь островок им удалось за двадцать минут, что говорило о том, насколько он ничтожно маленький. Зато под небольшой горой нашлась пещера, в которой можно было разместиться. Впрочем, Лом совершенно не хотел покидать яхту, желая ночевать там. Никто с ним спорить не стал.  Прошёл день, два. Мимо не прошло ни одного судна, что очень печалило несчастных путешественников. Приходилось сильно экономить припасы - рыба здесь, как на зло, словно сама отказывалась ловиться. Христофор Бонифатьевич вспомнил метод, который использовали моряки в старину, когда попадали в подобные ситуации - валили сапоги или ремни. Когда Полина и Фукс услышали про это, то их глаза словно на лоб вылезли от изумления и отвращения, один Лом отнёсся к этому более-менее спокойно. Он был готов на всё, лишь бы выжить. Хоть запасы пока не иссякали, капитан Врунгель решил для чистоты эксперимента попробовать данный метод.  Однако материалы, из которых изготавливали ремни раньше и сейчас, разительно отличались. Такое невозможно было сварить. Даже когда за дело взялся мастер кулинарии Лом, не стало лучше. Когда решили приостановить процесс, Полина Врунгель осмелилась попробовать это. И пожалела об этом ровно через несколько мгновений, когда её вырвало на том же месте. Идею пришлось отложить. Вечером того же дня Христофор Бонифатьевич решил поговорить с дочерью кое о чём.  - Доченька. Скажи пожалуйста, тебе ведь не безразличен наш Лом, не так ли?  От неожиданного вопроса Полина не пару секунд опешила и ощутила, что у неё покраснели щёки. Она слабо себя чувствовала, ведь из-за урезанных порций еды её преследовал голод. Но от упоминания Лома она почувствовала себя бодрее.  - Нет смысла скрывать... Но, папа, ты так ловко это сообразил, - сказала Полина, чуть улыбнувшись. Христофор Бонифатьевич хитро улыбнулся.  - На то я твой отец, Полиночка. Всё понимаю и всё чувствую, - от его слов на душе стало чуть теплее.  - Да. Я давно влюблена в... Лома. И папа, это совсем не как тогда, в десятом классе, - Полина схватила себя за локти, - в этот раз всё совершенно иначе. Я долго хотела тебе сказать, да не решалась. Но вот вижу, ты сам это понял.  - Ты уже рассказала Лому о своих чувствах? Христофор Бонифатьевич спрашивал всё это, нисколько не боясь, что его услышит кто-то, кроме дочери: не за долго до этого он вызвался сопроводить Полину на очередной разведке по острову. - Да, рассказала. Буквально пару дней назад. Ты не представляешь, как я волновалась, ведь так давно хотела открыться, но всё боялась. Решила, что надо действовать, ведь не знаешь, что будет дальше, - улыбнулась Полина, поглядев в сторону. Её отец тоже не удержался от улыбки, шагая по скалам и камням. "Давно мы с доченькой вот так не болтали, не делились сокровенным. Надо как-то это возобновлять, как в старые добрые времена" - подумал Христофор Бонифатьевич. - Ты у меня уже взрослая, многое понимаешь. То, что ты решилась признаться Лому в симпатии - очень смело и правильно, не нужно это скрывать. Но помни: всегда подумай несколько раз, никогда не спеши, ко всему подходи ответственно, - дал совет капитан, прекрасно понимая, что дочь в этом нуждается. Та продолжила его мысль: - Не делать ничего на горячую голову и под влиянием эмоций. Христофор Бонифатьевич кивнул. Уже в скором времени они вернулись к команде. Минули ещё сутки. Полина и её друзья поняли, что уже сходят с ума от того, как хотелось по человечески вымыться. За эти дни запас еды и пресной воды успел сильно израсходоваться, естественно последнюю не смели тратить даже на то, чтобы умыться. И тут Христофор Бонифатьевич вспомнил про недавнюю находку - на самой высокой горке он не так давно нашёл ледничок. - От него толку мало, просто лужица льда из холодильника на верхушке горки. Что если разжечь костёр в той пещере, прямо под ним? Он и растает, а нам будет, где вымыться и постираться, - предложил он. Посовещавшись, вся команда единогласно поддержала идею капитана. И вот, Лом достал из запасов дрова, кое-где на островке нашлись доски от, как все поняли, останков погибших кораблей. Лом развёл костёр, остальные помогали ему во всём. Пламя разгорелось просто невероятное - дым стоял столбом, словно из вулкана, скалы постепенно начали раскалываться. крошечный ледничок растаял, и уже скоро все четверо, сбросив с себя всё, кроме нижнего белья, смогли с наслаждением вымыться. - У такого костра в пору водить хороводы, - пошутила Полина, представив это. Как они вчетвером отплясывают у яркого пламени, напевая народные мотивы и держа в руках бубны. Страх голодной смерти постепенно отступил, очевидно, охваченные своеобразной эйфорией от бани, совершенно позабыли про это. Однако расслабляться определённо не стоило. Лом очнулся быстрее всех от того, что стало как-то уж слишком горячо. Остров будто раскалился весь, прикасаться к скалам было невыносимо. Его настороженное выражение лица привлекло внимание Полины, которой он и рассказал о своих опасениях. Пока Фукс и Христофор Бонифатьевич дремали, молодые люди выбрались из воды и, одеваясь на ходу, поспешили вниз. В пещеру они зайти даже не смогли, там горело, словно в адском котле. Полина, неосторожно вдохнув дым, громко раскашлялась и пожалела, что совсем недавно так рьяно подкидывала дрова в топку. Громкий кашель девушки и голос Лома привели в чувства капитана и матроса, которые поняли, что дело неладно, ощутив себя, словно в кипящей кастрюле. Врунгель старший поздно догадался, что остров этот омывается холодными течениями, к тому же в небе уже слышались громовые раскаты. На каменистую землю упали первые капли дождя, когда они бежали вниз к своим друзьям. Тревога нарастала, а вскоре путников охватила паника, когда они поняли, что земля задрожала, послышался грохот от падения камней. Хлынул дождь, прямо на раскалённую землю. Надо было срочно на корабль, о чём крикнул Лом своим громовым голосом. Полина держалась рядом с ним, тоже несясь на корабль. Её сердце билось всё сильнее с каждой минутой, земля тряслась всё сильнее, дышать стало сложно. И лишь на секунду девушка во всей этой суматохе успела разглядеть одно - на другой стороне островка пылало ещё несколько костров. В какой-то момент, когда она едва успела забраться на яхту, послышался просто оглушающий грохот, в глазах потемнело, уши заложило от того, как что-то грянуло. Фукс и Христофор Бонифатьевич почувствовали то же самое. Оглушённые страхом и паникой, они будто оказались в воздухе, всё потемнело. И последнее, чего Христофор успел расслышать помимо страшных ударов и шума - отчаянный крик своей дочери. *** Из тёмной пелены забытия Полину вывел голос. Такой красивый, родной... и трясущийся. Сначала она слышала его словно в тумане и не могла точно понять, что говорили. Но спустя какое-то время ясность мыслей наконец-то вернулись к Полине Врунгель. Распахнув глаза, она сразу же ощутила боль по всему телу, особенно в голове и пояснице. А рядом с ней сидел Лом, большими глазами глядя на девушку. Он выглядел крайне напуганным и обеспокоенным. Видя, что девушка пришла в себя, он осторожно помог ей приподняться в сидячее положение. - Что... что произошло? - спросила Полина, схватившись рукой за голову. Рассмотрев Лома, она ужаснулась - с его лба стекала струйка крови, руки были в ссадинах, да и сам он, очевидно, сам только что пришёл в себя и выглядел неважно. - Взрыв. Остров раскалился и... не выдержал. Нас отшвырнуло на много миль, - ответил Лом, поднимаясь на ноги. И тут Полина, как ошпаренная вскочила, даже несмотря на слабость и боль. Она опёрлась руками о борт яхты, борясь с невероятно сильным ветром, и поглядела вниз. Увидев лишь облака и куски океана внизу, девушка вскрикнула и отпрыгнула от борта. Адреналин по прежнему бушевал у неё в крови. Страх и ужас, но при этом без паники. - Господи!! Мы летим! - закричала она. - Я сам охренел от этого! Но нужно что-то предпринимать, иначе, если на землю упадём, то разобьёмся, - кричал Лом, стараясь переорать ветер, который громко бил по ушам. От переизбытка эмоций и понимания происходящего, оба наших героя даже не чувствовали сильный холод. И вот тут, услышав его, Полине стало действительно страшно. Вот-вот яхта пойдёт вниз. И хорошо, если на воду, а в случае с сушей от них ничего не останется. Девушка забегала по палубе, пытаясь придумать хоть что-то. Лом тоже сильно нервничал, но пытался этого не показывать. "Если бы здесь был папа! Он бы точно что-то придумал, выручил бы всех!" - с досадой думала Полина, хватаясь руками за пульсирующую голову. Оборванные ванты мешались, парус тоже болтался. И вот тут девушку озарило! - Есть! Мы должны стать как парашют и приземлиться плавно. Нужно перевязать парус за корму и бушприт, раз мачту сломана, она нам не потребуется, - громко озвучила свою мысль находчивая Полина. Иного выхода не было. Сказано - сделано. Лом бросился отвязывать парус, который болтался на сильном ветре, как флажок. Полина тоже не сидела на месте. Пытаясь ухватить канат, который болтался на сильном ветре, она поступила иначе - разбежавшись, она совершила огромный прыжок, в воздухе схватившись за канат и пролетев с ним несколько метров, как Тарзан на лиане, приземлилась как раз у бушприта. Счёт шёл на минуты, необходимо было сделать всё быстро, иначе гибель была бы неизбежна. Исполинская сила Лома позволила отважному моряку без труда перетянуть ванты и завязать их так, что и десять человек не сумели бы развязать. А ловкость Полины и помогла ей не теряя ни минуты, доделать конструкцию. Так называемый парашют - парус, завязанный равномерно в трёх местах, - уже взвился вверх. Поэтому скоро путешественники почувствовали, что скорость падения замедлилась, хоть сильный ветер и мешал. Лишь тогда, когда яхта начала приближаться к тихой океанской глади, спокойствие наконец пришло к Полине и Лому. Адреналин, страх и паника исчезли, но вместе с этим они смогли ощутить боль ещё сильнее. К тому же теперь к ним вернулась способность рационально мыслить. Осев на палубу, Полина снова схватилась руками за голову. - Папа... Фукс... как же я раньше не подумала? Лом, ты видел, что с ними произошло, когда случился взрыв? - спросила она, широко раскрыв тёмные глаза. В ту секунду её сердце кольнуло. На мгновение, но было это так больно, что невозможно описать словами. - Я... видел, что они спускались и бежали к нам, когда мы залезали на яхту. Я уже было дёрнулся, хотел бежать к ним и помочь, но тогда... всё возозвалось, нас отшвырнуло высоко наверх. Мне удалось схватить тебя, чтобы ты не упала, а дальше всё как в тумане, - рассказывал Лом, пытаясь прошерстить воспоминания. Они смотрели друг на друга глазами полные печали и горечи. - О, нет... что же с ними? - Полина закрыла рот рукой, чувствуя, как глаза защипало от слёз. Воображение рисовало ужасные картины, представляя самый наихудший вариант исхода событий. - Я безумно переживаю за них. Как же... как же надеюсь, что Христофор Бонифатьевич и Фукс... живы, - сказал Лом, чувствуя как его сердце, доброе и чувствительное, сжимается от тревоги и горечи. Теперь Полина ощущала, как по телу разливалась тревога. Спокойствия быть не могло. Лом, видя, как Полине неспокойно, обнял её своими могучими руками, прижав к себе. Полина прислонилась ухом к груди парня. - Папа... он ведь наверняка думает, что с нами что-то случилось, что мы в беде. А если он решил, что нас... не стало? Он ведь не переживёт этого. И бедный Фукс тоже. А если что-то случилось с ними? - Полина ощутила, как её начало трясти. Она думала об отце, боясь представить, что с ним могло произойти. Лом и она спаслись на яхте, а они не имели такой возможности. А произошёл самый настоящий взрыв. Что, если?... Полина больше не могла быть сильной. Сидя в обнимку с Ломом, таким близким и уже родным, любимым человеком, она чувствовала, как горячие слёзы катились из её глаз. Они оба ощущали паршивость ситуации - ведь самые близким им люди пропали без вести, совсем ничего не известно про них, а сообщить о себе, хоть как-то выйти на связь возможности в открытом океане не было. - Папа... он ведь один. Единственный родственник, который у меня есть. Больше у меня никого нет. Я не могу... не могу и его потерять. Не могу признать, что мой дорогой папа... погиб в этом кошмаре. Что с ним, как нам его искать? - говорила несчастная Полина, чувствуя, как сердце её болело, а в ушах гудело. "Вот, что значит потерять дорогих людей. Неужели именно через это пришлось пройти папе двадцать лет назад, и Фуксу, когда умерли его родители? И Лому, когда ему было семнадцать. Но вот только... я ведь даже достоверно не знаю, что с ними, и где они сейчас. И от этого только тревожнее. И хуже" - думала Полина, вытирая рукой красные глаза. Лом сам не сдержался. Обнимая свою любимую девушку, он чувствовал, как душа его разрывалась от обиды и горечи за дорогих друзей, как солёные слёзы бегут по его грязному и местами окровавленному лицу. Ему с трудом верилось, что Христофор Бонифатьевич и Фукс могли погибнуть. Но вероятность такого исхода была достаточно велика и это очень ранило. Переживал он и за Полину, которая больше не могла быть сильной, по крайней мере, пока. Она безумно переживала и тревожилась за отца и за друга, одновременно представляя, что с ними могло случиться и отрицая это. Он видел её боль. Её страх и отчаяние от понимания того, что она не может повлиять на ситуацию и на то, что уже произошло в прошлом. - Полина, родная, - заговорил он наконец, - я верю, что с твоим папой всё хорошо. И с Фуксом тоже, непременно. Я сам... безумно переживаю за них. Помни, что я с тобой. Мы с тобой живы и рядом. - Папа... очень находчивый человек. И Фукс тоже. Как бы я хотела верить, что они в порядке, что тоже вместе, как и мы. Но где же они? Как их искать? - Мы будем пытаться их искать. Будем выяснять и делать всё, чтобы команда вновь воссоединилась, - с верой лучшее сказал Лом, обнимая Полину. Та поняла - Лом никогда в жизни не поверит, что их бравый капитан и находчивый матрос погибли в этой кутерьме. Девушка всем сердцем надеялась, что и они, их потерявшиеся товарищи, думают про них то же самое. Вскоре они смогли немного успокоиться. Принеся из аптечки бинты и йод, Полина обработала раны Лома, а он её. С заботой, любовью и даже неким трепетом. Несмотря на утешительные слова, тревога никуда не уходила. Измученные и изнурённые моряки не нашли в себе сил ни на что, кроме как улечься прямо на палубе и уснуть, обнявшись и крепко прижавшись друг к другу. *** Христофору Бонифатьевичу потребовалось много времени, чтобы окончательно осознать то, что случилось. Когда он очнулся, то с ужасом увидел, что половины острова, как и "Беды" как не бывало. И что самое страшное - Полины и Лома тоже нигде не было видно. Лишь Фукс находился рядом с ним: их удачно отбросило в одну сторону, а проплывя чуть в сторону, ими была обнаружена здоровенная доска, на которой они и поместились. - Вы целы, Христофор Бонифатьевич? - спросил встревоженный Фукс, глядя на капитана своими большими глазами. - Вроде бы да. А вы, Фукс, в порядке? - Угу. Руки-ноги уцелели, голова только раскалывается, - ответил матрос. Оба чувствовали себя очень тревожно и неспокойно, ещё немного потряхивало от произошедшего кошмара. Ведь они могли погибнуть. А что самое страшное - дети, Лом и Полина, пропали. Не были найдены и замечены, да и яхта тоже. - Полина... моя Полиночка. И Лом. Что же с ними случилось? Вы случайно не видели, что с ними произошло? - громче спросил капитан Врунгель, хотя и в глубине души понимал, что матрос Фукс очень вряд ли сквозь дым и взрывы сумел бы это увидеть. Тот отрицательно покачал головой, чувствуя, как слёзы постепенно наполняют его глаза. - Мы ведь совсем недавно познакомились. А теперь... разлучились. Полина и Лом... *mes meilleurs amis, которым суждено быть вместе... быть может, они... они... - почти что заикаясь от страха проговорил Фукс, не в силах сказать то, чего так боялся. Его чувствительное и доброе сердце сжалось от горечи, он ужасно переживал за своих друзей, в то же время не представляя, что чувствовал Христофор Бонифатьевич. Тот нахмурился и сжал руку в кулак. - Нет, что вы! Ни Полина, ни Лом не такие люди, чтобы вот так глупо погибнуть! - на последнем слове его голос дрогнул. Капитан Врунгель был готов поверить во всё, что угодно. Но он не мог признать и всячески отрицал то, что теоретически могло произойти с его дорогими людьми. С его старшим помощником, который стал ему почти как родной, и дочь. Которая прожила так немного, всего двадцать лет. А что с ней сейчас? Он не знал. И это пугало больше всего. Что с Ломом? Тоже неизвестно. Нехорошие мысли, одна страшнее другой, лезли в голову, не желая уходить оттуда. Плывя в открытом океане на доске вместе со своим верным товарищем, Врунгель старший чувствовал себя опустошённо и настолько устало, как никогда. - Просто не могу поверить. Моя дочка, моя дорогая Полина, потерялась где-то в океане. И Лом, такой хороший, прилежный и порядочный парень, с которым мы давно дружим, тоже не понятно где. Не уберёг... не сумел. Если... если с Полиной что-то случится... я не переживу. Фукс тут же бросился утешать капитана, хоть и сам испытывал такие же ужасные эмоции. - Ну что вы, Христофор Бонифатьевич! Вы же сами сказали, что Полина и Лом обязательно спаслись, я верю в это, хоть и безумно переживаю за них. Но мне очень хочется верить и надеяться, что С ними всё хорошо, и мы непременно их найдём. Жизнь научила меня тому, что даже самое плохое, что бы то ни было, обязательно заканчивается. Кто же знал, что такое случится? Христофор Бонифатьевич тяжело вздохнул. Ему хотелось курить, но его трубка где-то потерялась. Скорее всего осталась на "Беде". Он тяжело вздохнул. Пару минут царило молчание, прерываемое лишь шелестом волн и дуновением ветра. Но затем он снова заговорил, глядя в никуда: - Когда-то... двадцать лет назад, через несколько дней после смерти моей жены... моей Наденьки... я принёс домой крошечный кулёчек счастья. Мою доченьку. Которая стала единственной причиной, почему я не сошёл с ума, продолжил жить, несмотря на страшную боль. И тогда я пообещал, что всегда буду рядом с ней, что всегда буду заботиться о ней и оберегать. Пообещал себе, и Наденьке тоже... Фукс слушал, не перебивая. - Иногда мне кажется, что я не способен держать слово. Полина попадала в неприятности, и не один раз. А я обещал всегда оберегать её, - говорил Христофор Бонифатьевич глухим голосом. На его плечо легла худая, но крепкая рука. - **It`s not your fault. Вы прекрасный отец, я могу это говорить, потому что не первый день вижу вас и Полину. И Лом тоже считает именно так, никто не может его переубедить. К сожалению, как ни старайся, но такое всегда происходит в жизни, вы не можете находиться рядом с близким человеком на постоянной основе, контролировать его, это просто невозможно. Не всё зависит от вас, и винить себя во всех бедах точно не самое разумное решение, - медленно говорил Фукс, глядя Христофору Бонифатьевичу прямо в глаза. "Возможно Наденька тоже сказала бы так" - подумал тот. Он редко показывал себя таким - достаточно слабым, переживающим, испытывающим боль и тоску, переживание и неимоверную грусть. Он тоже не мог поверить, что Полина, его дорогая дочка, и старший помощник Лом, парень к которому он успел по-своему привязаться, погибли в пучине океана. Такое могло произойти. Оставалось лишь верить, что они живы и сейчас держат курс куда-нибудь в другом направлении. Христофор Бонифатьевич был сердечно благодарен своему матросу, самому старшему из всех трёх спутников, который смог поддержать его в такую трудную минуту. Если бы не Фукс, то ему пришлось бы в разы тяжелее. Теперь оставалось лишь доплыть до ближайшей земли, привести себя в порядок и разузнать информацию о яхте "Беда", попытаться всеми возможными способами выйти на связь с дочерью и её возлюбленным.