Ты моё спасение

      Обито медленно прогуливался по коридору освещенному тусклым светом. Стены, выкрашенные в светло-серый цвет, отражали его внутреннее состояние — безразличие и пустоту. Тихие шаги отдалённо эхом разносились по полу-пустому помещению, прерывая монотонный ритм больничного покоя. Он шёл на поправку, и вскоре его должны были выписать. Впрочем, даже возвращение в прежний мир не сулило ему ничего нового, кроме того же однообразия, к которому он успел привыкнуть. Молодая девушка с тёмными волосами, неожиданно появилась на его пути. Она была в светлом, брючном костюме, который так удачно подчёркивал её стройную фигуру, а пристальный, почти пронизывающий взгляд касался стоящего напротив мужчину. — Что ты тут делаешь? — слишком резко отозвался брюнет, остановившись перед ней. Его голос звучал твёрдо, но скрытая усталость давала о себе знать, выдавая напряжение, которое он ощутил. — О, уже гуляешь? — Изуми окинула его скептическим взглядом, старательно делая вид, будто сама не ожидала увидеть его стоящего на ногах, гуляющего по коридорам больницы. Она всегда была такой — холодной и слегка насмешливой, любившая унижать людей за их статус и положение. — Ты не ответила на мой вопрос! — настоял Обито, чуть нахмурившись. Ему не нравилось, как она говорила с ним, словно они не были когда близки. — А должна? Ты забываешься, Обито. Я не обязана перед тобой отчитываться, — её голос звучал уверенно, как будто она прекрасно знала, что делает и зачем пришла. Несколько долгих секунд они стояли, глядя друг на друга. Обито внимательно смотрел, изучая её эмоции, пытаясь понять, что же на самом деле кроется за её словами и поведением. В конечном итоге он отвернулся, собираясь уйти, напоследок едко вымолвил: — Как знаешь. Это не моё дело... — его слова звучали отчуждённо, будто он пытался отгородиться от ситуации. — Предатель! — вдруг бросила ему в спину Изуми. Полный обвинения голос, пронзил тишину коридора. Обито на мгновение замер, но вскоре продолжил свой путь, не желая продолжать этот бессмысленный разговор. — Как пожелаешь, — холодно ответил не оборачиваясь. — Я никогда не прощу тебе это, — Изуми внезапно оказалась рядом, схватила его за руку и резко потянула за угол. В её движениях ощущалась решимость, глаза горели огнём, который когда-то зажигал и его. — Как интересно. А я и не просил у тебя прощения, — брюнет вырвал руку, стараясь оставаться непоколебимым. — Храбришься, Обито? Ты забываешь, что всего лишь марионетка, которая исполняет любой мой каприз, — голос Изуми стал низким, почти угрожающим. — Ммм, занятно. О ком ты говоришь? — Обито не выглядел ни удивленным, ни заинтересованным, продолжая раздражать её своим поведением. — Прекрати издеваться, — Изуми шагнула ближе, сокращая расстояние между ними.       Сладкое, с мятным оттенком дыхание, коснулось его лица, и она ожидала, что это сработает, как всегда срабатывало. Обычно это пробуждало в нём страсть, заставляло забывать обо всём на свете, но теперь ничего не происходило. Обито смотрел на неё с той же отстранённостью, что и прежде. В его глазах не горел тот прежний огонь, который она знала и любила. Изуми нахмурила брови, её губы слегка надулись. — Вот как, хорошо, тогда я сама... — прошипела она, решив взять инициативу в свои руки и поцеловать его. Но в последний момент мужчина резко отстранился. — Ты не можешь больше так делать... Возможность утеряна, — его голос был тихим, но твёрдым, показывая, что он окончательно принял решение и не намерен его менять. — Ты! — Изуми вспыхнула от гнева, лицо тут же исказилось от злости. Развернувшись на каблуках, она стремительно покинула коридор, оставляя за собой торопливый стук, что исходил от туфлей.       Обито остался стоять на месте, на мгновение задумавшись, затем продолжил свой путь, словно ничего не случилось. Он был спокоен и одинок, как всегда, а его сердце уже не было подвластно чувствам, которые когда-то связывали его с этой девушкой.

***

      Сакура лежала на больничной койке, ощущая слабость и неприятное чувство тошноты. Её розовые волосы были слегка растрёпаны, а лицо бледным, что делало её ещё более хрупкой на вид. Лёгкий озноб пробегал по телу, заставляя плотнее укутаться в одеяло. Она прижала руку к животу, в надежде унять странную боль, которая окутывала её изнутри. Закрыв глаза, она считала, желая забыться, уйти от неприятных ощущений, что не давал ей покоя. Внезапный, тихий стук в дверь отвлёк, и она повернула голову в сторону источника звука. В дверном проёме появился Обито, его глаза, темные и глубокие, излучали смесь беспокойства и смятения. Встретившись с ней взглядом, он осторожно толкнул дверь, стараясь не издавать лишнего шума, шагнул внутрь. Слишком высокий и сильный по сравнению с девушкой, мужчина неуверенно мялся в дверях. — Привет, — улыбнулась Сакура, несмотря на своё состояние, она с трудом приподнялась и приняла сидячее положение. Девушка изо всех сил старалась не показывать слабости, хотя её лицо выдавало усталость. — Входи уже.       Обито шагнул ближе, его движения были плавными, но немного неуверенными, словно он не знал, что именно сказать или как себя вести. Остановившись у края кровати, Обито бросил короткий взгляд на её бледное лицо. — Как ты? — спросил он, пытаясь звучать беспечно. — Смотрю, мы с тобой любители поваляться на больничной койке.       Сакура тихо засмеялась, смех был слабым, но искренним. — Да, это точно, — сказала она, слегка улыбнувшись. — Но мне уже намного лучше, честно, — добавила она, заметив сомнение в глазах мужчины. — Итачи сказал, что скоро выпишут. А ты как? — И меня скоро выписывают, — отозвался Обито, голос звучал мягким, но в нём чувствовалась скрытая тяжесть. Опустившись на стул рядом с её кроватью, продолжая неотрывно вглядываться в её лицо.       Заметив на себе пристальный взгляд, девушка на мгновение смутилась, опустила глаза, и лицо тут же омрачилось грустью. — Прости... — произнесла она тихо, почти шёпотом, глаза наполнились слезами, которые она старалась удержать. — Ты чего? — Обито растерялся, а сердце сжалось, от вида слезинок, что скапливались в уголках её глаз. Он протянул руку и осторожно взял её ладошку в свои руки. Его прикосновение было тёплым, приносящее успокоение. — Если бы не я, ты... — Сакура опустила голову, голос задрожал, не давая продолжить предложение. — Не нужно, Сакура, — прошептал Обито, крепче сжимая её руку. — В этом нет твоей вины. — Вы все так говорите, — Сакура прикусила губу, — Но я же знаю. С моим появлением на ваши головы посыпались одни проблемы.       Обито усмехнулся, устало вздохнув, взгляд смягчился. Пересев на край её койки, чтобы быть ближе, он заглянул в её глаза. — Ох, Сакура, — произнёс он с лёгкой грустью. — Проблемы в нашей жизни были и до твоего появления, так что не думай об этом и не вини себя.       Девушка с благодарностью посмотрела на сидящего рядом брюнета, ощущая поддержку в его словах, хотя и понимала, что ему не легче. — Расскажи мне, — вдруг попросила она, голос стал тихим, но настойчивым. — Что рассказать? — Обито слегка нахмурился, не понимая, о чём она говорит. — О себе, — её взгляд был полон сочувствия и искреннего интереса. — Почему так получилось с Изуми? Что у тебя на душе? Я знаю, что ты хороший человек, чувствую это.       Слабая улыбка коснулась губ Обито, а в глазах отразилось сожаление. Он долго молчал, обдумывая её слова, прежде чем заговорить.       Обито молчал некоторое время, словно собираясь с мыслями. Он сидел рядом с Сакурой, его глаза смотрели в стену внимательно изучая её. Сакура чувствовала, как напряжение постепенно нарастает в воздухе, и интуитивно понимала, что он собирается открыть ей нечто важное, возможно, болезненное.       Обито сидел, напряжённо глядя в пол, его руки, сжаты в кулаки, лежали на коленях. Тишина заполнила комнату, но она была далека от спокойствия. Она давила на него, словно тяжелое одеяло, сковывая его мысли и воспоминания. — Когда я был маленьким, — начал он тихо, не поднимая глаз, — я не знал, что значит быть "ниже" других. Я был ребёнком, и, как любой другой ребёнок, думал, что мир справедлив. Я верил, что если я буду стараться, буду честным и добрым, то меня примут. Но реальность быстро показала, насколько я был наивен.       Он замолчал, на секунду, как будто снова возвращаясь в те моменты своей жизни, которые всегда пытался забыть. — Моя мама была обычной служанкой, что работала в доме Учиха. Она была любовницей. Когда я родился, ее выставили на улицу, она едва сводила концы с концами. Когда она умерла, пришёл Мадара, — произнёс он, его голос дрогнул, но он продолжил, — Он забрал меня, и никогда не позволял мне забыть то, кем я являюсь. Дети из "хороших" семей, взрослые, даже те, кто казался доброжелательным, — все они смотрели на меня с презрением. "Ты никто", — часто слышал я. "Сын шлюхи“.       Его руки крепче сжались, пальцы побелели от напряжения. — Но хуже всего был Мадара. Он знал, что я восхищаюсь им, что я вижу в нём пример для подражания. И он... Он использовал это. Он всегда напоминал мне, кто я такой на самом деле. "Не забывайся, Обито", — говорил он. "И не забудь, что только благодаря мне у тебя есть шанс. Без меня ты бы остался нищим и никем. Тебе повезло, что я взял тебя под своё крыло".       Голос Обито стал хриплым, словно каждое слово причиняло ему физическую боль. — Каждый раз, когда я пытался доказать, что достоин большего, он снова унижал меня. Тыкал меня этим фактом, как ножом. "Не забывай, кто ты", — говорил он. "Не забывай, что ты ничего не стоишь без меня". И я... Я поверил ему. Поверил, что моя ценность зависит от него, что я всего лишь его тень, его марионетка.       Он поднял глаза на Сакуру, в его взгляде было столько боли, что её сердце сжалось. Она видела перед собой не просто человека, которого использовали и унижали, но человека, который долгое время не мог найти в себе силы бороться за своё место в мире. — Он использовал моё восхищение, — продолжил Обито, его голос теперь звучал с горечью. — Заставлял меня выполнять поручения, которые только усиливали моё чувство ничтожности. Я стал его инструментом, послушным, бесправным... Я был всего лишь "сыном шлюхи", недостойным носить фамилию Учиха, как он всегда напоминал мне.       Он сделал паузу, стиснув зубы, стараясь справиться с эмоциями, которые угрожали вырваться наружу. — Я пытался бороться, пытался доказать, что могу быть кем-то большим. Но каждый раз, когда я начинал верить в себя, он был рядом, чтобы разрушить это.       Обито вздохнул, словно сбросив с души тяжёлую ношу. Но в его взгляде по-прежнему был заметен отпечаток тех обид, которые до сих пор жгли его изнутри. — Вот так и прошло моё детство и юность. Я был... незначительным. И каждый день Мадара делал всё, чтобы я это не забыл.       Сакура слегка наклонилась вперёд, её глаза не отрывались от его лица, а сердце сжималось от каждого его слова. — Мадара всегда был для меня чем-то вроде отца, — продолжал Обито, не поднимая взгляда. — Он казался мне сильным, решительным и мудрым. В детстве я восхищался им и хотел быть таким же. Но со временем я начал замечать, что в его глазах всегда был холод, даже когда он улыбался. И я не понимал, что это значит... пока не стало слишком поздно.       Обито на мгновение замолчал, словно снова переживая всё, что с ним произошло. Сакура заметила, как он дрогнул, и тихо положила свою ладонь на его руку, пытаясь дать хоть немного утешения. — Я был для него просто инструментом, средством достижения своих целей. Сначала это были мелкие поручения, как будто он проверял меня. Но постепенно задания становились всё опаснее и сложнее. — И ты не мог отказаться? — осторожно спросила Сакура, её голос был полон сочувствия. — Нет, — Обито покачал головой, его глаза наполнились горечью. — Я слишком поздно понял, что попал в ловушку. Мадара манипулировал мной, заставляя верить, что всё, что я делаю — во благо. Он был мастером лжи, и я... я хотел верить, что он поступает правильно.       Глубоко вдохнув он продолжил свой рассказ. — Я потерял самого себя. Слишком долго я шёл по его пути, исполняя приказы, становясь всё более отстранённым и жестоким. Это разрушило меня изнутри, но я не мог остановиться...       Сакура слушала, затаив дыхание. Она видела, как его лицо отражало борьбу с собственными демонами, с памятью о том, что он потерял, о том, что ему пришлось пережить. — Обито, — произнесла она тихо, и её голос дрожал. — Ты был всего лишь ребёнком, который доверился тому, кто должен был заботиться о тебе. Это не твоя вина.       Обито взглянул на неё с удивлением не ожидая того, что кто-то сможет понять его. — Но вина всё равно осталась, — тихо ответил он, глядя прямо в её глаза. — Я не могу вернуть то, что потеряно. Но я могу попытаться исправить свою жизнь, хотя бы для того, чтобы доказать самому себе, что я ещё способен на что-то хорошее. — А Изуми? Как так вышло? —Изуми... — начал он тихо, опуская взгляд. — С ней всё было сложно с самого начала. Мы были слишком разными, но в то же время нас связывало слишком многое. Она была сильной, уверенной, всегда знала, чего хочет. А я... я просто хотел быть рядом с ней, думал, что смогу сделать её счастливой. — Но со временем всё изменилось, —после короткой паузы продолжил Обито чуть тише. — Я понял, что наши пути разошлись, что она хотела другого... И я, возможно, тоже. Желания предавать Итачи у меня не было, но эти проклятые чувства взяли надо мной верх. Я поддался соблазну, хотел получить запретный плод. Остановится было сложно.. это было невозможно.       Он замолчал, словно подбирая слова. Его глаза, обычно такие спокойные, сейчас выдавали бурю эмоций — от боли до сожаления. — Я не знаю, что будет дальше, — признался он наконец, его голос дрожал. — Но я знаю одно: прошлое нельзя изменить. И хотя я сожалею о многом, я должен двигаться дальше, противостоять влиянию дяди, если это вообще будет возможно.       Сакура слегка кивнула, её глаза были полны понимания, в которых уже собирались слёзы. — Ты не один в этом, Обито, — сказала она мягко. — И ты не плохой человек. В каждом из нас есть свет и тьма, но важно то, как мы справляемся с ними. Уверена, что Итачи смог простить тебя. Главное — сможешь ли ты простить себя?       Обито едва улыбнулся, на этот раз теплее, чем прежде. Впервые за долгое время он почувствовал, что его кто-то действительно понимает и принимает таким, какой он есть. — Я не имею права быть прощенным, — с горечью вымолвил но, заканчивая свой рассказ.       Сакура вздрогнула от его слов, по щекам уже текли слёзы. Она не смогла больше сдерживаться и, всхлипнув, бросилась к нему, крепко обняв. Она ощутила, как его тело напряглось на мгновение, а затем он осторожно обнял её в ответ. Тихие всхлипы нарушали тишину комнаты, горячие слёзы текли по его плечу, пропитывая ткань больничной рубашки. — Прости, — прошептала она, её голос был едва слышен. — Я так сожалею о том, через что тебе пришлось пройти. Мне бы очень хотелось, чтобы ты понял, то, что не всё потеряно для тебя.       Обито лишь слегка кивнул, продолжая удерживать её в своих объятиях. В этот момент он почувствовал, как его собственная боль начинает немного утихать, уступая место новому чувству — чувству, что, несмотря на всё, он не одинок. Для него этот момент был лучом света в тёмном туннеле. Ему хотелось простить себя, но пока он к этому не был готов.       Дверь палаты тихо скрипнула, привлекая внимание. Обернувшись, Обито вздрогнул, резко отстранился от девушки. В глазах плескался испуг, и сильное желание оправдаться, что он и попытался сделать. — Итачи, это не то, что ты думаешь! — с отчаянием вымолвил он.       Итачи молча стоял в проёме, наблюдая сложившуюся ситуацию. Его взгляд был холодным и непроницаемым, как всегда, но в нём можно было уловить тень напряжения. Он смотрел на них, не произнося ни слова, словно анализируя каждый момент происходящего. — Итачи... — вновь, хрипло и едва слышно, прошептал Обито, поднимаясь на ноги.       Итачи продолжал молчать, его взгляд был непроницаем. Двинувшись с места, он сократил расстояние между ними, заглядывая в глаза кузена, изучая его реакцию, давя взглядом. Обито на мгновение забыл как дышать. Его присутствие внезапно стало ощутимо тяжёлым, и Обито почувствовал, как его охватывает неловкость. Сакура наблюдала сложившуюся ситуацию, жалея о том, что дала волю своим эмоциям, вновь обрушивая проблемы на головы других людей.