не любящий,не замечающий

Here comes Johnny Yen again With the liquor and drugs And the flesh machine He's gonna do another strip tease Hey man, where'd ya get that lotion? I've been hurting since I've bought the gimmick About something called love Джа Хен, если честно, не понимает, в какие игры богов проиграли его мать и отец при зачатии, потому что понять степень его невезения невозможно. Каким же образом он стоит где-то в далёком, полуразрушенном районе и непонятно зачем разговаривает, практически заигрывающе (ебать его в рот), с главным противником, который прожигает его взглядом сквозь свои безумные (как и,собственно,он-владелец) очки, и обдумывает предложение разделить трапезу лапшой быстрого приготовления практически всерьёз? Блядство. Он, будучи уверенным в себе, думал, что после тяжёлой совместной с командой, а потом и одиночной тренировки, уничтожившей все мышцы и силы, он устроится в временном пристанище, которое предоставил ему с барской руки неординарный тренер, чтобы засесть за учебниками и успокоиться, потому что последние две недели были ужасны: не хватало тепла, не хватало, казалось бы, нескончаемого терпения, давила ответственность за брата, давила мать, давила тоска по дяде, по уничтоженному велосипеду. Тоска-тоска-тоска. Джа Хен устал. В глазах – остатки трёхчасового сна за двое суток, отсутствие понимания собственных эмоций. Он только-только вступил на тропу саморефлексии собственных душевных терзаний, которые до этого были скрыты за семью замками, глубоко-глубоко вдолблены, практически нежно, матерью в самые укромные места мозга , были покрыты коркой льда, были убиты в утробе. А сейчас попытки чувствовать что-то кроме равнодушия и приевшегося уныния  взрастают, так нежно и кропотливо взращиваются в непригодной, сухой земле, потому что Джа Хен не умеет. Не умеет быть, но позволяет себе отращивать ростки тихой, но необходимой свободы в эмоциях, позволяя корневищу распространяться в грудной клетке, где до этого был лишь иней. Хен растёт, эмоционально и физически. Он чувствует и позволяет себе быть. И даже матриарх семейства, с её грозным, отвратительно знакомым взглядом, не убивает ростки, не тревожит корневую сеть, не убивает побеги. Но зарождение растеньица – дело кропотливое, нуждающееся в тепличных условиях, а у Хена только минное поле и разгар битвы при Чосинском водохранилище.   Честно говоря, ему всё равно. Хочется утопить зерно разрастающейся тоски, и, желательно, утопиться самому. Это так, задание со звездочкой. Резкий переизбыток всего нагружает и так постоянно работающий мозг, а Джа Хену бы всего лишь спокойствия, хоть на секунду забыться, хоть на миллиметр приблизиться к долгой свободе, а не к кратковременным периодам выброса кортизола во время заездов. Физически больно от недостатка энергии, адреналина, всего того бушующего, что способно снести каждое второе здание на своём пути. Ураган Катрина нервно курит в сторонке, когда Джа Хен взрывается, крутя педали,как помешанный. Звон в ушах во время учёбы, звон в ушах во время перекуса с Колибри. Проклятый колокол отбивает в перепонке и во время одиночного заезда по забытым богом районам Сеула, и Джа Хену физически больно. А потом и морально, когда при резком торможении перед ним предстаёт эта ебучая катастрофа,которая хуже урагана,хуже извержений Фудзиямы,хуже всех страшных столкновений тектонических плит.Ебучая катастрофа в своих ебучих очках и кепке, с ебучими алкоголем, сигаретами, лёгкими деньгами и безрассудным бытием. С ебучей свободой. У Ин, казалось бы, безразличен ко всему, что не яркое, не блестит. Плевать ему на тех, у кого нет приевшегося запаха сигаретного дыма, спирта, сочащегося из всех пор, нет яркой таблетки на кончике языка. Нет взрывов, слепящих глаза, нет ярких вспышек, вызывающих приступ эпилепсии, нет техно, долбящего по ушам. Ебучая сорока, двумя словами. Так возникает очевидный вопрос: какого чёрта это олицетворение венерических заболеваний, песен Игги Попа и похождений Хантера Томпсона в корейской адаптации прицепилось пиявкой к абсолютно невыразительному, явно не сверкающему Джа Хену и предложило ему отужинать лапшой? Вопрос оказался риторическим, так как ответа не последовало. Что вызвало волну возмущения у рационального Хена. У Ин лишь на это фыркнул нарочито громко и сказал что-то в духе: «Да ладно тебе. Ну когда у нас появится возможность побыть в нейтралитете? А новичок? Ведь после заезда вы уйдёте с расквашенными лицами». Явная угроза не вызывает страха, лишь новую вспышку головной боли. И всё сказано с таким, сука, язвительным тоном. Яд от его слов уже попадает в верхние слои атмосферы и распространяется в воздухе, попадая в слизистую. Респираторная инфекция, не меньше. Ю У Ин – сын собаки, не иначе. Джа Хен лишь раздражённо хмыкает, принимая участие в этой игре, и клинически спокойно спрашивает: «Ты мне угрожаешь?»Старательно не замечая жар,растапливающий все ледяные покровы на жизненно важных органах. В ответ — лишь похабщина, подкреплённая гадкой ухмылкой. — Не бойся, счастливчик, у меня на твоё личико другие планы. «Счастливчика» передергивает. Отродье псины улыбается почти радостно (ебать его в рот определенно). Осадок тоски в этот вечер растворяется во вкусе острой лапши, запахе сигарет, кислом, по-своему приятном яде и чужой мерзкой ухмылке. Блядство. About something called love Yeah, something called love Well, that's like hypnotising chickens Well, I'm just a modern guy Of course, I've had it in the ear before 'Cause of a lust for life