Я в душе берегу

      "Лучше бы осталась на работе подольше", - подумала про себя Павлова, закатив глаза, стараясь не демонстрировать никаких лишних эмоций. Было трепетно и страшно, и что делать со всем этим ураганом чувств, она не представляла. Как и говорил Кривицкий, до его дома действительно оказалось совсем ничего, за десять минут благополучно добравшись, они оказались возле подъезда. Гена старался держать себя в руках, но сковывающая боль в сердце не давала обладать собой в полной мере, как бы он ни старался. Ирина уже сто раз корила себя за то, что согласилась во всём этом участвовать, хотя и понимала, что бросить его не может. Найдя в кармане его куртки ключи, Ирина дрожащими руками пыталась попасть в замочную скважину. Соблюдать полное спокойствие не получалось - как оно вообще могло быть, когда она видела его в таком состоянии? Наконец, открыв дверь, они зашли в квартиру и вместе с Артёмом довели Кривицкого до кровати. — Ну, как ты..вы? - первая начала она и прикусила губу, когда осознала свою неосторожность, но Артём стоял далеко и не заметил, он был крайне озадачен, и вслушиваться в слова матери было некогда, когда тревожные мысли все больше поглощали его сознание. Она ощущала, как ему было плохо, и, кажется, разделяла его боль на интуитивном уровне. Сердце отозвалось тупой болью, от чего она невольно поморщилась. Лёгкое дрожание пальцев выдавало её состояние, но она старательно скрывала все, что только было в ее силах. — Там...таблетки.... - Геннадий указал на дверной проход, надеясь, что Павлова его поняла, и она тут же кинулась на кухню на поиски аптечки. Вошла в комнату и моментально окинула её взглядом, скорее даже непроизвольно, нежели действительно желая всмотреться в до боли знакомый интерьер. Решила, что будет заниматься детальным анализом обстановки позже, когда Кривицкому станет лучше и она сможет скрыться от лишних глаз, но когда пробежалась взглядом по полкам, невольно отметила, что здесь практически ничего не изменилось. За прошедшие годы не сделали никакого глобального ремонта, в отличие от её квартиры, и всё стояло на своих местах, а потому не сильно облегчало все эмоциональные волнения, только усугубляя ситуацию. Подняв глаза на верхний шкафчик, она освежила в памяти его содержимое и, недолго думая, потянулась к нему и отыскала там аптечку. Она лежала на том же месте, что и 18 лет назад, как и многие вещи, которые она успела в спешке разглядеть. Окунувшись в воспоминания, Ирина невольно устремила взгляд на фотографию, которая стояла в рамке в укромном месте, вид на которое удобно открывался с ее стороны. Очевидно, снимок не прятали, но берегли. Это была не просто фотография - это была одна из историй их молодости. На ней были они, тогда ещё молодые и счастливые: двое студентов, стоящих в обнимку недалеко от здания университета. Кривицкий нежно приобнимал девушку за плечи, а она заливалась звонким смехом. И хотя Ирина уже давно не помнила, что было причиной столь счастливых эмоций, тепло, которое она ощущала тогда, чувствовалось в груди и сейчас. Это было давно, очень давно - тогда еще ничего не предвещало того, что в действительности произошло, но было приятным одним на двоих воспоминанием двух тогда молодых и неприлично влюбленных людей. Этого снимка не было у Ирины, и это удивило её ещё больше. Он все эти годы так же хранил их фотографии, только, в отличие от нее, не имел необходимости их скрывать. — Мам, ты скоро? - послышалось из комнаты, и Ирина тут же встрепенулась. Мысленно досчитала до пяти и попыталась успокоиться: этих двоих она видела все ещё не так часто вместе, так что каждый раз становился новым испытанием. Артём определенно походил на неё цветом глаз и многими чертами характера, но во всем остальном хоть и не совсем очевидно, но абсолютно точно был похож на своего отца: и чем-то внешне, и манерой говорить, и даже некоторыми движениями, которые она уже не помнила за давностью лет, но всегда вспоминала теперь, когда видела их рядом. — Да, да... Нашла, - пробормотала она, когда вернулась в спальню, и достала таблетку, помогая Кривицкому её выпить. Он выглядел совсем безжизненно, и было видно, что ему стало значительно хуже, чем было на улице. Ну как она могла подумать о том, чтобы просто его оставить? Вся ситуация потихоньку возвращала женщину к чувствам, хотя внутри всё ещё бушевала буря: она не знала, готова ли простить его, сделать вид, что не говорила всех тех слов сегодня ночью, продолжить их историю. И, самое главное, не передумал ли после всего он? Но ведь не просто так он свалился на её голову, продолжая с завидным упорством снова врываться в её жизнь? Присев на кровать, она положила свои руки на его, легонько поглаживая, заметив, что Артём остался за её спиной и не мог видеть всех проявлений чувств на её лице. — Ген... Геннадий Ильич, - тихо, совсем аккуратно, произнесла она, глядя в его встревоженные глаза. Он смотрел с нежностью сквозь боль и не говорил ни слова, — поспи..те, - очнулась она, — вам нужен покой, - она натянула едва заметную улыбку, чтобы хоть как-то его подбодрить. Ситуация была из ряда вон выходящей: она прилагала все свои усилия, чтобы убедительно играть перед сыном, стараясь не позволять себе лишнего, но не могла оставаться к нему равнодушной - в конце концов, он не заслужил такого отношения, особенно в своем нынешнем состоянии. — А ..вы? - он не успел связать и двух слов, как был прерван: — Я останусь, - утвердительно произнесла она, — отдыхайте, - она продолжила поглаживать его руки, избегая излишнего внимания от парня рядом. На фоне всех переживай сегодняшнего дня оба почувствовали что-то до боли родное, что теперь не отпускало и окончательно связало их воедино. Её хрупкие нежные руки так аккуратно, почти невесомо, касались его рук, но даже эти прикосновения отдавали лёгкими покалываниями по коже. Он был не в силах что-то произнести, сердце сдавило тупой и мучительной болью, сковывая всё его тело. Так нелепо им удалось провести это время. Совсем не так он себе представлял их встречи - очередной приступ появился, как на зло, в самый неподходящий момент. — Артем, принеси тонометр и стакан воды, - произнесла она, не отрывая своего взгляд от глаз мужчины. Парень словно проглотил язык. Всё это время он стоял возле, не понимая, как с десяток минут назад его мать так скептично отнеслась к помощи, закатывая глаза, а сейчас с таким трепетом переживает за преподавателя. Но, по правде говоря, его это не так волновало, в отличие состояния Геннадия Ильича. Для него этот человек за последние месяцы стал действительно близким: в нем он находил поддержку, понимание, теплое отношение, и, в конце концов, то чувство, которое вроде как называлось отцовской любовью? Получив в руки тонометр, Ирина закрепила аппарат на руке Кривицкого, измеряя давление. — Геннадий Ильич, - подняв испуганные глаза с экрана аппарата, произнесла женщина, — сто восемьдесят на сто двадцать, - от увиденного у неё и у самой закололо в висках. Ему становилось все хуже, и это нельзя было отрицать, но она не понимала, что делать. Еще ночью она мечтала, чтобы он исчез из их жизни, но не таким же образом? А как же сын? Как же она? — Накануне перенервничал сильно, - он прикрыл глаза, тяжело дыша, едва сжав её ладонь. Она притупила взгляд куда-то вниз, понимая, что за стресс он перенес. Она не меньше его переносила сейчас эту боль, которая, кажется, только усиливалась с каждой секундой. Громкий звонок прервал гнетущую тишину. Ирина передала таблетки, которые держала в руках, Геннадию, взяла телефон в руки и ответила на входящий. — Да, я вас поняла, через двадцать минут буду, - произнесла Павлова через несколько секунд, выслушав что-то от входящего абонента, и повернулась к мужчинам, — так, - вздохнула она, собираясь с мыслями, — мне срочно нужно на работу, массовая травма, - она поджала губы, чтобы не заплакать, бегая глазами от Артема к Кривицкому, — Артем, подожди меня здесь, если что-то случится, я на связи, - взглянув на испуганного сына, она негромко добавила, — я верю, что ты справишься и всё обойдется. И хотя она все еще невыносимо переживала за мужчину перед ней, все же напоследок смогла только безмолвно и практически незаметно сжать его руку и почти сбежать в прихожую. Ирина спешно накинула пальто на плечи, надела сапоги и взяла сумку, буквально выбежав из квартиры. На улице стало ещё холоднее. Морозный ветер хаотично развивал волосы женщины и пробивался под плащ, вызывая по телу мурашки. Склиф находился буквально под боком, поэтому женщина добралась за какой-то десяток минут. В приемном особого хаоса не было, но рук всё же не хватало, поэтому Ирина быстро поставила подпись в журнале и направилась в свой кабинет. Она надела хирургическую форму и быстрыми движениями замаскировала косметикой все следы ночных и вечерних переживаний. Впереди предстояла сложная операция. В сердце поселилась тревога. Работа помогла Ирине как-то прийти в себя, отвлечься, сосредоточиться на другом, но разве это надолго? Физически она была здесь, в отделении, но мысленно находилась абсолютно в другом месте, не в силах отделаться от навязчивого образа, который ей подкидывало сознание. Мысль о том, что она оставила Кривицкого наедине с сыном, тоже не радовала, хотя она понимала, что полностью оградить парня от него не может - все-таки они каждый день виделись в школе, как бы ей не хотелось обратного. Четырехчасовая операция, к счастью, закончилась благополучно. В очередной раз она убедилась в мастерстве своих сотрудников: сегодня в тандеме с Хромовым они справились замечательно. Основной поток пациентов закончился, и теперь в отделении царила тишина. — Спасибо за операцию, - слабо улыбнулась заведующая, неспешно направляясь в свой кабинет. Рухнув на стул, она почувствовала ноющую боль в ногах и ещё более сильную в сердце. Взяла телефон в руки, но пропущенных на нем не оказалось. «Значит, всё хорошо, вероятно, Гена уснул» - подумала она, отбросив телефон на другую сторону стола, но окончательно успокоиться не получилось, как и полностью выбросить этих двоих из ларца из головы. Заняться бумажной работой оказалось тоже не лучшей идеей. Павлова провозилась несколько часов, и, взглянув на часы, которые показывали семь утра, решила закончить на сегодня и, наконец, покончить с этой затянувшейся историей, в которой пора было бы расставить все точки над i. В первую очередь надо было заехать домой и забрать его пальто. Не могла же она хранить его вещи вечно, даже если в глубине души и хотелось оставить хоть что-то на память? Но дома ждала её вовсе не пустая квартира. — Коля? - изумилась она, когда прошла в зал. В ответ послышалось неопределенное мычание. Пройдя вглубь, она заметила заставленный бутылками стол. — Я не поняла, что здесь происходит? - подняв строгий взгляд, она оглядела его с ног до головы. — О, жена пришла, - нечленораздельно и пьяно ответил Павлов, еле приподнимая голову от дивана. Нетрезвый муж был неприятным сюрпризом, но не самым главным в жизни переживанием. — Тебе что, сегодня не на работу? - поинтересовалась Ирина, кинув взгляд на наручные часы. Ей, однако, было по большому счету безразлично: выкинут его за такие выходки с университета - и поделом, это была проблема, которая волновала её сейчас меньше всего. — Мне? А тебе? - невнятно донеслось до неё. Мужчина опустил голову на диван, закрыв глаза и продолжив невнятную дискуссию с самим собой. Решив, что говорить с полусонным и пьяным мужем сейчас не имеет смысла, она за несколько минут собрала все нужные вещи, сложила чужое мужское пальто в пакет и, не произнеся ни слова, выбежала из квартиры, вызывая такси. Утренняя Москва порадовала отсутствием больших пробок, так что добралась она удивительно быстро. На подходе к подъезду она ощутила, как внутри всё сжалось. Очередная встреча, игра в гляделки и блеск любимых глаз сводили с ума, и не только в хорошем смысле. Терпеть это было за гранью - с ним все время все выходило из-под контроля. Она сама ещё не пришла в чувства, бесконечный стресс бил по нервам и здоровью: хоть бы не пришлось ему откачивать и её. Стоя у порога, она нерешительно постучала, и через считанные секунды дверь открыл Артем. Он выглядел крайне обеспокоенным и сонным, и даже не пытался натянуть улыбку. — Мам, - начал он, помогая снять пальто Ирины, — я почти не спал, так переволновался, ты не представляешь, - полушепотом произнес он. «Да, не представляю» - эхом отозвалось в её голове, и она подумала, что так наивно мыслящего сейчас сына она ни за что в жизни не посвятит в свои прошлые переживания. В те бессонные ночи, когда ей было плохо, когда у Артёма резались зубы, когда он болел, а рядом не было самого дорого и близкого, чтобы разделить все её переживания и страхи. — Ну, как Геннадий Ильич? Он спит? Ему не было плохо? - засыпала вопросами женщина, и тут же показалось фигура Кривицкого в дверном проёме. — Т…Вы зачем встали? - тут же добавила она. Он в миг заметил её покрасневшие глаза, но не мог с этим ничего сделать. — Мне уже лучше, Ирина Алексеевна, не стоит волноваться, - спокойно донеслось от него, и этот ровный тон выводил её из себя. Как ей не волноваться, когда она видела его состояние вчера? Неужели он думает, что она здесь стоит только из-за жеста доброй воли? — Да ничего я не волнуюсь! - моментально открестилась Павлова и сделала шаг вовнутрь. Заметив внимательный взгляд Артёма на себе, она добавила. — Ну, в смысле, я же врач, просто переживаю за вас, как и за всех своих пациентов, - и надела самую правдоподобную маску вежливости. Кривицкий знал её слишком хорошо, чтобы поверить в искренность её поведения последних минут, так что только улыбнулся на её попытки соврать и выкрутиться, но ничего не сказал. Его самодовольное лицо разозлило её еще больше. Помимо того, что он проводит время с её сыном, все больше приближая его к себе, так ещё и улыбается, видя её беспокойство и зная те подробности их последних встреч, о которых остальным знать было нельзя. — Как ваше самочувствие? - с напускным равнодушием спросила она, переступив с ноги на ногу. — Давление упало, приступ прошёл. Спасибо вам за помощь, если бы не.. - хотел закончить он, но Артём его перебил. — Да не стоит, Геннадий Ильич. Как мы могли вам не помочь? - улыбнулся парень, и мужчина заразился его настроением. Кривицкий перевел взгляд на Ирину. Она выразительно кивнула на пакет с его верхней одеждой, который держала в руках, желая отдать его содержимое, и он так же без слов понял её, предлагая одними глазами оставить на полке справа от входа. — Ирина Алексеевна, проходите, - предложил Геннадий, которого уже порядком забавляла эта игра в незнакомцев и официальные обращения, — давайте хотя бы позавтракаем вместе, - увидев нарастающую панику в её глазах, он попытался объясниться, — могу же я хоть как-то вас отблагодарить за спасение? - он мило улыбнулся и едва дотронулся до её плеча. — Да уже неудобно как-то, - зачастила она, переводя взгляд на сына. — Мам, ну, пожалуйста, давай правда хотя бы поедим спокойно или в тишине, а не как обычно, - не стесняясь в выражениях, попросил парень. Ирине оставалось только надеяться, что Кривицкий не в курсе всех их подробностей личной жизни, в частности уже привычных утренних скандалов. В ответ она только кивнула, проходя вглубь квартиры. Пока Артём по распоряжению Кривицкого помогал на кухне с завтраком, Павлова, не теряя времени, незаметно подошла к Кривицкому, занятому завариванием кофе. — Геннадий Ильич, можно вас на минуту? - спросила Павлова, и он, словно невзначай, взял её за руку и, не предупредив Артёма, отвел их в сторону, практически скрываясь из вида. — Руки необязательно при сыне.. моём распускать, - нарочно сердито произнесла она, но он видел её насквозь. — Ты в порядке? - внезапно спросил Кривицкий, сбивая её с мыслей и желания наигранно поссориться. Её удивленный взгляд был зеленым светом, чтобы продолжить. — Ты не спала всю ночь, у тебя лицо бледное, - обеспокоенно сказал он и легко коснулся пальцами её скулы. — Я.. да, все хорошо, - от такого близкого расстояния у нее перехватывало дыхание, но она старалась не подавать виду, — ты как? Артём писал, что ночь прошла нормально, но это всё-таки сердце, по-хорошему нужно было бы пройти обследование, - она умело прятала свой взгляд, который то и дело бегал по всему лицу мужчины. — Да, Артём все время был рядом, он у тебя замечательный парнишка, - тепло улыбнулся Кривицкий, так ничего и не сказав про свое сердце, но после упоминания имени их ребенка из уст этого мужчины она больше ничего и не смогла бы услышать. — Я надеюсь, он не доставил тебе много проблем, и уж извини за спонтанную ночевку, - она натянула едва заметную улыбку, сложив руки в замок. - Я всегда рад вам, - он заглянул ей в глаза, надеясь, что она серьезно восприняла его искренность. - Кажется, мы остались без кофе, - послышался голос Артёма с кухни, отвлекая их от этого неловкого диалога.