Я в душе берегу

Конец ноября выдался мрачным. Серое, облачное небо, которое не даёт солнечному свету пробиться, создаёт унылое настроение, заложником которого стал Кривицкий. Геннадий зашёл в свой кабинет и погрузился в себя: вот уже второй день он снова не может отпустить её из собственных мыслей, вновь возвращаясь к последним событиям. Их совместный завтрак на кухне в то утро стал последним теплым времяпровождением, когда он мог ощутить её нежный взгляд на себе, её робкие прикосновения, неподдельную улыбку и трепетные слова о том, как она переживает. Ему не нужно было дожидаться от неё признаний, он прекрасно знал эту женщину: всё понимал с полуслова и лишь по одному взгляду. Внутри его переполняет светлая ностальгия, и в груди что-то откликается лёгким жжением. С самого первого дня их встречи он мечтает увидеть её, но это становится настоящим испытанием для них обоих. Так нечаянно они спустя столько лет встретились и так отчаянно и бездарно они тратят время сейчас, хотя ещё помнят, как всё вышло тогда, в их прошлом. Он часто ловит себя на мысли, как было бы здорово просто услышать её голос, пусть даже на несколько секунд, пусть даже не в ласковом тоне. Каждый раз порывается наплевать на все правила и установки и действительно набрать ее номер или прийти к ней хоть прямо в квартиру, но каждый раз одергивает себя тем, что это все больше становится неуместно, когда она вновь напоминает о своем браке, о "крепкой семье". Сидя в тишине, он пытается заполнить всю эту пустоту работой - ради этого он и вернулся к своей педагогической деятельности - дети всегда отвлекали его от навязчивых образов в сознании лучше всего. Кривицкий берет в руки план урока, бегло пробегается по содержанию, но понимает, что его мысли все равно возвращаются к ней. Из собственных размышлений его вырвал первый звонок и быстро вбегающие ребята в класс.

***

День пролетел незаметно: весь план Кривицкий с гордостью выполнил и мог благополучно отправляться домой, но из колеи его выбил громкий голос девушки, в котором он узнаёт свою ученицу: - Геннадий Ильич! - преподаватель вздрогнул от столь резкого вторжения, но сосредоточил всё свое внимание на дальнейшей речи, - Вы срочно нужны! Там драка за школой! - жестикулируя руками, на повышенных тонах объяснялась школьница. - Пойдём быстрее, Настя, - Кривицкий встал со стула, практически опрокинув его, и быстрым шагом направился за ученицей, по пути надевая куртку, — кто дерётся, видела? - Павлов с Игорем Касьяновым, - она на миг повернулась к нему полубоком, и Геннадий успел увидеть её испуганные глаза. Сердце пропустило удар. Это была та фамилия, которую он не был готов услышать. За школой слышны крики и ругань, в центре внимания два парня, но визг слышится со всех сторон - вокруг них собралась толпа желающих посмотреть на предстоящее шоу. В столь холодный день атмосфера накаляется. Два одноклассника, которые со стороны непонятно из-за чего сцепились, сейчас готовы поубивать друг друга. Они бросают друг другу колкие обзывательства, понимая, что после такого неминуемо последует драка. Внезапно, с резким звуком, Игорь бросается вперед и наносит первый удар. Он промахивается, но это не останавливает его — он продолжает атаковать Павлова, делая несколько неуклюжих попыток сокрушить его. Удары выглядят не очень подготовленными, но полны агрессии и эмоций. Артёма только смешит весь этот напор противника, он заливается звонким смехом под свист толпы, умело обходя замашки Касьянова. Разозлившись, Игорь с новым шквалом эмоций направляет удар, и ему всё же удается попасть по лицу. Согнувшись, Артём ощутил ноющую боль в носу - с него тут же хлынула кровь, пачкая белоснежную выглаженную рубашку. - Ну, всё! Ты доигрался, - вскликнул Павлов, и в его глазах зажёгся злой огонь, который он уже не старался сдерживать. Резким движением он отбивает усилия соперника и наносит точный удар в бок. Слышны удар за ударом, раздаются трески. Обе стороны потеряли контроль, противник тоже не отстаёт от Артёма, он машет ногами и руками в разные стороны, и со стороны не понятно, за кем сохраняется первенство. На горизонте появляется фигура Геннадия, громкий голос учителя заставляет разойтись сначала толпу, а затем и самих зачинщиков скандала, и драка прекращается на середине. Рассмотрев сцепившихся друг в друга Павлова и Касьянова, преподаватель тут же оказался между парней, сумев отдалить их друг от друга. - Что вы здесь устроили? - строго произнёс Кривицкий, бегая глазами от одного ученика к другому. Он чувствует, как у него зашкаливает пульс, и вид его ребят не помогает успокоиться. Мужчина не знает ни причины, ни серьезности последствий, но отчаянно пытается осмотреть Артёма с ног до головы, чтобы оценить степень тяжести его травм. - Он первый начал, - произнёс Игорь, с одышкой в голосе, - придурок! - чуть тише произнёс он, но Павлов всё равно услышал, покосив злобный взгляд в его сторону. - Да пошёл ты! - злобно произнёс Артём, кинувшись на одноклассника. Кривицкий, не ожидавший больше никаких резких движений, не рассчитывает силу, с которой удерживает Артёма, и тот успевает ударить по лицу парня, который в миг оказывается на земле. — Прекратите! Оба! - гаркнул Кривицкий, встряхивая за пиджак Павлова, приводя его в чувства. Дотронувшись до носа, Артём непроизвольно скривился от боли и попытался вытереть кровь, которая безостановочно текла по лицу, во рту появился неприятный привкус железа. Касьянову досталось значительно больше, но беспокойство Геннадия занимает лишь Павлов: с Касьяновым так или иначе прийдется разбираться позже. - Настя, отведи, пожалуйста, Касьянова в медпункт, - обратился он к ученице, и она, кивнув, берет его под руку, чтобы увести с заднего двора. - И сопли ему не забудь подтереть! - ухмыльнулся Артём, смеясь над одноклассником, но тут же поморщился от боли. Геннадий строго посмотрел на Артёма, обдумывая его поведение. Он не понимал, почему парень повёл себя так цинично и вызывающе. Педагог слышал о той славе, что ходила о нем, когда он только пришел работать в школу, но ведь за столько месяцев их знакомства он не видел ничего подобного, и парень стал в его глазах более сдержанным и порядочным учеником. - Артём, объяснись, пожалуйста, - мужчина сложил руки, строго глядя на него, пытаясь понять, как действовать дальше. - Я не обязан вам объясняться, - грубые и безразличные слова ощущались, как удар по сердцу, и сковывающая боль не уступала по силе той, что он ощущал совсем недавно во время приступа, - зачем вы вообще сюда пришли? - огрызнулся Павлов, поправляя на себе одежду. - Надо было дождаться, пока вы поубиваете друг друга? Скажи спасибо, что Дмитрий Андреевич не увидел, - более спокойным тоном произнёс Кривицкий, стараясь унять собственный эмоциональный порыв, - как ты себя чувствуешь? - он достал из пиджака платок, подавая ему, чтобы мальчик остановил кровь. - Я пойду, - холодно ответил Павлов, игнорируя любые вопросы от классного руководителя, но все же взял платок из рук Кривицкого, и стал подбирать с земли куртку и портфель, похрамывая. - Так, я вызываю такси и проведу тебя до дома, как ты собрался идти один в таком состоянии? - строго и уверенно произнёс преподаватель, стараясь сохранить холодный рассудок. - К тому же, ты меня уже спас, теперь моя очередь, - он подмигнул, надеясь хоть на какой-то ответ, но Павлов никак не отреагировал. — Как будто у меня есть выбор, - тихо произнес Артём через некоторое время, оглядывая разбегающихся зевак, не беспокоясь, услышит ли учитель рядом. — Сильно ушибся? Что еще болит? - обратился с сочувствующим взглядом Кривицкий на парня, сделав вид, что не услышал последней реплики в свой адрес. — Хватит ко мне лезть! - внезапно громко и зло кричит Артём, оборачиваясь к учителю. В его взгляде смесь презрения и гнева, и Геннадию становится не по себе, когда в оттенке любимых и родных глаз он видит все эти эмоции, адресованные именно ему. — У вас своих детей нет, так вы решили меня достать со своей опекой? - огрызнулся Артём, стиснув зубы. Кривицкий хочет что-то ответить, но все слова застревают где-то в горле, и этот ком не позволяет ничего сказать в ответ. Геннадий знал — Артём был прав. У него не было детей, но этот парень с такими до боли знакомыми чертами и характером заполнял ту пустоту, что так давно поселилась в его сердце, и действительно стал кем-то близким. И он искренне надеялся на их теплые отношения, но он в очередной раз напомнил ему, что был сыном другому мужчине, которого предпочла его любимая женщина. И, подумав об этом, он так и ничего не смог ему ответить. Машина подъехала за считанные минуты, спасая от необходимости продолжить этот диалог. Когда они тронулись, Геннадий попытался завязать хоть какой-то неловкий разговор с Артёмом о его состоянии, но тот оставался непреклонен, смотрел в окно и колко отвечал на всё вопросы. И кого-то этим неплохо напоминал. Весь в мать. Подхватив под руку парня, Кривицкий не очень уверенно повёл его к квартире, пытаясь на ходу придумать хоть какую-то историю, которую можно было рассказать Ирине. И, на крайний случай, еще и ее мужу. Николая видеть хотелось в данной ситуации меньше всего. Первый всплеск эмоций поутих, и теперь осталось только внутреннее беспокойство. Сердце содрогалось от одной только мысли, что причиной недавней драки могло стать что-то ужасное. Может, ему угрожали, или, что хуже, принуждали делать что-то опасное? И, главное, что его пугало - он не знал ничего об этом, хотя все и происходило под его носом. Когда Кривицкий нажал на звонок, сердце стало биться с бешеной скоростью. Очередная неуместная встреча с возлюбленной должна состояться в это мгновение, снова на зло судьбе. Артём, вырвавшийся из-под его руки, возвращает его в реальность. Дверь с силой распахнулась, и на пороге показалась Ирина. Геннадий видит, как резко она меняется в лице, как легкое раздражение от внезапного и долгого звонка сменяется шоком и испугом. Артём прикрывает нос рукой, но даже сквозь пальцы виднеется алая струя крови, а вместе с ней и подтёки от всех предыдущих кровотечений. — Боже, что у вас произошло? - моментально реагирует Павлова. Она переводит взгляд с одного мужчины на другого, и вид крови на обоих заставляет переживать ее еще больше. Ирина видит пятна на рубашке и всей верхней одежде Артёма и похожие на пиджаке и куртке Кривицкого, и в голову лезут ненужные мысли. — Заходите, что вы стоите, - отойдя в сторону, пропускает их внутрь Ирина. Учитель с учеником неловко проходят внутрь, и Павлова помогает им с вещами, стараясь оценить масштаб трагедии, но не может это полноценно сделать, пока эти двое предательски молчат. Они, не сговариваясь, переглядываются, видя встревоженный и рассерженный взгляд женщины, и Павлова думает, что сейчас абсолютно не тот момент, чтобы порадоваться их слаженному взаимодействию и природной ментальной связи. — Мне кто-то объяснит, что случилось? - когда они молчат и в этот раз, одинаково потупив взгляд, Павлова уже не выдерживает, и с её уст вырывается раздраженная реплика. — Ну, в конце концов, вы же не друг с другом подрались!? - кидает самую неожиданную фразу и этим тормошит мужчин перед ней, которые на сей раз одновременно поднимают на нее головы, закусывая изнутри щеку. — Да нет, конечно, - презрительно кидает Артём и тут же шипит, когда чувствует, как кровь льётся с новой силой. — Не запрокидывай голову, - предупреждает Ирина, заметив действия сына, — пойдем, я марлю для тампонады найду, - зазывает рукой она, уже направляясь в сторону аптечки, но оборачивается, когда слышит голос Кривицкого: — И холодное бы что-то найти, - предлагает мужчина, указывая на нос парня, и оказывается удостоенным удивленного взгляда. — Да вы, оказывается, врач? - иронизирует Павлова, подняв брови, когда они все оказываются на кухне. Геннадий смотрит, как одним ловким и изящным движением она тянется к нужному шкафчику, вытягиваясь на носочках, а затем открывает несколько упаковок с необходимыми материалами. Его взгляд невольно и неотрывно пробежал по телу женщины, но он тут же переключился на Артёма. — Угадали, Ирина Алексеевна, - отшучивается он, опустив голову, издавая нервный смешок, — по первому образованию я действительно медик. — Надо же, какое чудо, - продолжает она спектакль одного плохого актера, но Кривицкий видит, что шутит она больше, чем действительно что-то из себя изображает. Когда Артём садится на стул перед ней, она моментально переключает все внимание на него, — подними подбородок, покажи, - командует она, осматривая ссадины на его лице, надеясь, что выглядит все страшнее, чем окажется на самом деле. — Давайте помогу с тампонами, где помыть руки? - ради приличия интересуется расположением комнат он, на что получает гневный взгляд. — Прямо по коридору, - театрально улыбнулась Ирина, вновь обращаясь к разбитому носу ребенка. Кривицкий, конечно, знал каждый угол здесь не хуже своей квартиры, но раз уж она решила играть в незнакомцев, то пусть будет так. Он с удовольствием продолжал эту игру. Поспешить, конечно бы, стоило, но в профессиональных способностях Павловой он не сомневался, так что решил, что за пару секунд ничего страшного не случится, пока он пройдется по квартире. В дальней спальне и зале, конечно, не было ничего интересного: после последнего ремонта, который, видимо, устроили здесь уже Ирина с Николаем, здесь мало что напоминало о тех временах, когда в этом доме ему были всегда рады. Но когда Геннадий увидел приоткрытую дверь в комнату Артёма, не смог удержаться и все-таки вошел. Когда-то это была комната самой Ирины, и в ней они, конечно, проводили больше всего времени. Помещение было обставлено со вкусом, видно, что подстроено под интересы мальчика, но угол оторванных обоев привлек его внимание больше всего: под теми, что были наклеены не так давно, виднелись старые, розовые и девчачьи, и он не мог этому улыбнуться. Маленький символ того, что что-то в этом доме все же остается неизменным. В дальнем углу стояли семейные фотографии, и Кривицкий сделал шаг к ним, когда заметил, что они выставлены по годам, так, что можно было отследить, как рос Артём, от самого старшего возраста к младшему. Он успел увидеть только последние два года, когда почувствовал руку на своем плече. — Геннадий Ильич, вы не заблудились здесь? - послышался вежливый голос хозяйки дома, в котором мужчина слышал еле скрываемую улыбку. — Ванная комната в другой стороне, - издевалась она, прекрасно зная, что он не хуже нее ориентируется в этой планировке. Когда слышится шум воды, она на всякий случай оборачивается в сторону кухни, убеждаясь, что поблизости никого нет, и внезапно резко меняет свой тон, понижая голос практически до шепота, — ты сам цел? - от этого нежного и взволнованного взгляда Кривицкий потерял внутренний контроль, но тут же взял себя в руки, сдерживаясь, чтобы не коснуться желанного тела. — Я в порядке, Ир, - попытался успокоить ее он, хотя знал, что если она что-то сама себе придумала, то переубедить ее практически невозможно. — Расскажешь мне, что у вас произошло? - она заглянула в его глаза с надеждой и волнением, желая услышать причину данного происшествия. — Я думаю, Артём сам должен все тебе объяснить, - уверенно произнес он, и спорить она не стала. Когда Павлова слышит обрывки этой истории от сына после того, как они заканчивают с оказанием первой помощи, то практически теряет дар речи. Такая серьезная драка? В школе? — Ну, не в школе, на заднем дворе, - практически закатывая от недовольства глаза, поясняет Павлов, но уже взвинченную Ирину это никак не успокаивает. — И кто первый начал? - продолжала допрос женщина. Артём хотел уже что-то сказать, но был перебит своим учителем: — Да в самом деле уже не так важно, главное, что Артём цел, серьезных травм ни у кого нет, - попытался оправдать парня Кривицкий. — Да как вам сына вообще можно доверять!? - воскликнула Павлова, но осеклась. Взяла себя в руки и сделала пометку на будущее, думая о том, что выражения нужно подбирать осторожней. Отлично, конечно, выйдет, если она случайно проговориться после 18 лет молчания в порыве ненужных эмоций. Ничего необычного, конечно, не прозвучало, и никто, кажется, даже не заметил ее заминки, но при желании он мог найти во фразе двойное дно. — Мам, ну правда, это наше с Касьяновым дело, Геннадий Ильич действительно не виноват, как он мог знать об этом? - неожиданно застенчиво высказался Артём, защищая мужчину, стоящего за ним. Кривицкий опустил глаза на мальчика перед собой и легко коснулся его плеча, выражая признательность. И никакого удовольствия от такой трогательной семейной сцены Павлова не ощутила: не так она представляла их отношения, но все, как и всегда, было уже за неё предрешено наперед. — Ирина Алексеевна, я понимаю ваши чувства, - начал Кривицкий, — я и вправду должен был предотвратить все произошедшее, но… — Мам, да как Геннадий Ильич мог угадать? - вновь заступился за него Артём. — Ты если злишься, так злись уже на меня, - он заглянул в глаза матери, которая даже при всем желании уже не могла прервать словесный поток мужчин. Да, отличная компания у нее собралась: «понимающий ее чувства» любимый человек, ничего не знающий об их общем ребенке, и этот самый ребенок, защищающий того, кого считает простым классным руководителем. — Так, - вздохнула она, растирая свои виски, — давайте сейчас просто сядем и обсудим все, что меня и тебя, - указала она на парня, - ждет после того, как этот твой Касьянов придет домой и покажется в таком же виде родителям, - Артём уже хотел сказать что-то в свое оправдание, но Павлова закончила, — но сначала кофе. И нормальный ужин, - как бы ни было потом, сейчас с ней были эти двое самых родных людей, и она не знала, выпадет ли еще им такая возможность просто сидеть на этой кухне и говорить о чем-то всем вместе, хоть и скрываясь ото всех. — Спасибо большое, Ирина Алексеевна, но мне правда пора, - виновно посмотрел он на женщину, торопясь покинуть квартиру. — Как? А ужин? Вы же нас тогда приютили, накормили, - с возмущением произнесла Павлова и ощутила, как неприлично быстро стало биться сердце. Она определённо хотела как можно дольше побыть с ним рядом, даже если и боялась себе в этом признаться. Он заглянул в её глаза, уже стоя в прихожей, аккуратно наклонился, пока они были скрыты из поля зрения Артёма, и произнес на уровне уха полушепотом, обжигая своим горячим дыханием: — Я больше не в силах находиться с тобой рядом, - она услышала, как дрогнул его голос. Он отдалился, подарил женщине мягкую улыбку и вышел из квартиры, оставив её в полном недоумении. Выйдя на свежий воздух, Геннадий вдохнул с новой силой, пытаясь переключить своё внимание хоть на что-то, не связанное с этой блондинкой и ее семьей. Взяв телефон в руки, он набрал номер друга: — Алло, Дима, привет, - начал он, слыша встречное приветствие коллеги, - слушай, сегодня произошла потасовка после уроков, надо обсудить, - проговорил он. — Гена, а почему ты сразу не зашёл? Кто там на сей раз провинился? - с лёгким возмущением произнес Добровольский, очевидно, ожидавший другую реплику от старого друга. — Павлов и Касьянов, - на одном дыхании произнес Кривицкий. — О, я и не удивлен, что именно ты замешан в деле с Павловым, - засмеялся он, - слушай, сегодня уже рабочий день закончен, завтра у меня совещание, давай так: после уроков сходим в кафе, по-человечески посидим, выпьем, всё обсудим, - предложил он. — С удовольствием, давай, до встречи Дим, - едва улыбнулся он и положил трубку.

***

Николай вальяжно вошёл в квартиру, громко хлопнув дверью. Ирина и Артём вели активную беседу за ужином, но вошёдший глава семьи разрушил их идиллию. Он бесцеремонно побрёл к дивану и моментально улёгся на него, игнорируя все происходящее за столом. — Пап, привет, - произнёс парень, следя за действиями отца, которого, кажется, забыл, когда в последний раз видел. — И тебе привет, - лёжа, с закрытыми глазами, пробормотал мужчина. Стойки запах перегара наполнил всё помещение. Ирина держалась из последних сил, только бы промолчать и не затевать очередной скандал при сыне. — Где ты был, и почему в таком виде? - сохраняя самообладание, произнесла женщина. — На работе Ира, на работе, - пробормотал он, говоря с полным равнодушием в голосе. — У твоего сына проблемы в школе, если ты не забыл о его существовании, - Павлова бросила вилку, привлекая к себе внимание, но Николаю было безразлично всё: её слова, действия, чувства. Он даже не шевельнулся. — Он не маленький, сам разберется, - через какое-то время произнес Николай и повернулся на бок, уперевшись лицом в диван. Павлова задыхалась от злости. Перед глазами стояла фигура Кривицкого, который с таким трепетом переживал за чужого сына. В его глазах отражалось волнение, страх, опасение. Он и вправду относился к Артёму больше, чем к просто ученику, и Павлова теперь уже не знала, пугает её это, или наоборот, радует. — Какой ты после этого отец, - грубо отсекла она, вскочив со стула и опрокинув его. — Кто бы говорил, - усмехнулся Николай, — тоже мне, мать года. Павлова застыла на месте, не в силах сделать и шаг. Артём опустил взгляд, не в силах поднять глаза на родителей. — Что ты сказал? - спросила она, еле сдерживая слезы. Ирина была уверена, что он знал, что это это было ее самой больной темой, и нарочно надавил именно туда. Он определенно помнил, как она переживала за их отношения с сыном, с каким трепетом всегда относилась к их связи. Слышал, как плакала по ночам, когда начала пропадать днями и ночами на работе. И всё же сказал это сейчас, спустя 18 лет брака. — А что, ты не согласна? - продолжал издеваться он, делая вид, что не слышал ее слов. — Может, надо было сыном заниматься, а не карьерой? И дома чаще быть, с семьей, с мужем вообще-то? - не останавливался Павлов, распаляясь все больше. Ирина обошла диван и стала напротив него. — Сколько же раз я жалела о том, что вышла за тебя, - прошептала она, глядя ему в глаза, и скрылась в дальней спальне, хлопнув дверью.