Путешественница Звёздочка и силы хаоса 2

— Ну давай же, Астра, не бойся! — уговаривал меня зелёный брат, когда я в очередной раз слишком замедлялась, чтобы плавно вписаться в поворот, вместо того чтобы совершить резкий разворот, как он показывал. — На тебе жилет, ты не можешь разбиться.       «Спасательный антигравитационнай жилет» — как назвал его Маник, когда не меня надевал, — действительно был на мне, туго застёгнут на все ремешки. Барабанщик обещал что в этом, похожем на морской спасательный жилет, но только серебристо-зелёном, технологичном устройстве, любое падение будет замедлено. На язык наворачивалось назвать его «летательный жилет», но зелёный брат объяснил, что летать в нём не получится из-за отсутствия движущей силы, по сути, он создаёт некое подобие невесомости вокруг мобианца, на которого надет, а работает за счёт тех же технологий, что и парящие доски.       После этих объяснений я вдруг сообразила, что не видела ни одного гонщика в таком жилете. Оказывается, они запрещены правилами и неудобны — механизм срабатывает при резком ускорении, какое на гонках профессионалов происходит постоянно. А ещё, оказывается, запрещена система призыва доски, которую Тэйлз встроил мне в коммуникатор. — Если гонщик падает, он должен упасть, — высокопарно заявил Маник, но, видимо по моему лицу прочитав, насколько жестоким я это считаю, он объяснил, что на трассах используются специальные энергетические поля.       Они срабатывают при чьём-то падении и смягчают его. Поэтому никакие другие меры безопасности там и не нужны, а жилеты придумали для учеников, как раз таких как я. К сожалению, может, он и защищал от травм, но нисколько не избавлял от страха. Наверно, потому что мне ещё ни разу не довелось видеть его в деле?       Не доводилось до того момента, как при очередной попытке осуществить резкий поворот я не заметила боковым зрением, как к Шедоу и Зимнему Клыку на трибунах подходят две фигуры — синяя и малиновая. Сама не поняла, что вытворила Мэг, но в одну секунду полёт нормальный, а в другую — доски под ногами уже нет.       По инерции меня занесло на ближайший столб, из тех, что мне следовало огибать для тренировки, и на нём сработало то самое энергетическое поле, о котором рассказывал зелёный брат. Удар, по ощущениям, походил на падение с двухметровой высоты на кровать — только воздух из лёгких вышибло — и, отпружинив, я полетела на землю.       Бивший в спину поток воздуха почти мгновенно сгустился и замер, и, открыв рефлекторно зажмуренные глаза, я обнаружила себя боком зависшей в воздухе в полуметре от асфальта, словно лежала на невидимой кровати. Только, по ощущениям, присутствие этой кровати мог осязать лишь спасательный жилет, а мои ноги и голова свисали вниз. — Эй! Астра, ты как? — обеспокоенно позвал подбежавший барабанщик и подсунул под меня руки, готовясь ловить. — Нажми кнопку, я тебя держу.       Издалека слышались приближающиеся шаги двух пар ног, но никаких железных подошв. И как это понимать? Увлечение увлечением, но ни за что не поверю, что Шедоу оставил бы меня в предположительно травмированном состоянии.       Нажав, как и просил Маник, слева на жилете на красный круг, который сразу стал синим, я ощутила, как эффект невесомости пропадает, и мой вес полностью переходит на руки зелёного брата. К тому моменту как он поставил меня на ноги, Соня и Зимний уже были рядом. И оказалось, что Соник спровоцировал Шедоу на гонку, и они успели умчаться до того, как мой полёт перестал быть нормальным.       Соня предложила передышку и перекус, и мы все расположились на скамье неподалёку от тренировочной воздушной полосы препятствий. — Как проходят тренировки? — с искренним участием поинтересовалась ежиха, пока наливала мне безалкогольного горячего глинтвейна из термоса.       Хоть мёрзнуть я не могла, но горячий напиток на морозном воздухе всё равно казался особенно вкусным. — Никак, — печально выдохнула я. — У тебя всё получится, — тут же принялся настаивать барабанщик. — Просто перестань всё слишком продумывать. Представь путь, который хочешь пролететь, и просто лети. Дай телу самому действовать, оно знает, как держать равновесие. Доверься инстинктам. — Мои инстинкты кричат, чтобы я в жизни даже не подходила к парящей доске, — скептично заметила я. — Пока я предельно осторожна, я хоть как-то на доске стоять могу, но на секунду упущу концентрацию и тут же полечу вниз.       Сморщённая мордочка Маника явно говорила о том, что такую вероятность он даже не рассматривал. — Ей надо сначала развить физические навыки, потренировать чувство равновесия. Мы ведь тоже с этого начинали, — напомнила Соня, и я припомнила, что в сериале про них тоже были какие-то тренировки. — Пожалуй, ты права, — задумчиво проговорил барабанщик в позе мыслителя, постукивающий пальцем по подбородку, а затем его лицо озарилось идеей. — Тут нужны простые тренировки, но много, чтобы тело привыкло к доске.       В итоге он увеличил длительность моих тренировок, и они совсем вытеснили практику по взлому замков, но я не стала спорить, хотя возиться с замками мне навилось гораздо больше. Хорошая устойчивость на экстрим-доске может и в других обстоятельствах пригодиться. К тому же теперь повороты и манёвры, которые мне предстояло делать, стали чуть ли не в два раза легче.       Летая на большой скорости плавными зигзагами и восьмёрками, я даже вошла во вкус и не заметила, как пролетело время. А к тому времени, как мы с Шедоу долетели до замка на Мэг, меня уже совсем клонило в сон. — Ты не голоден? — заботливо поинтересовалась я, пока мы под руку шли по коридорам замка.       Сменщик Зимнего в вежливом молчании шёл на пару метров позади, неся под мышкой мою парящую доску. — Тебе явно не до еды, — ответил совершенный с лёгкой усмешкой в голосе. — Да… — согласилась я и прикрыла рот ладошкой при очередном зевке. — Я с ног валюсь. Но я поела с Соней, а вы в это время с Соником были заняты дружеской прогулкой с обменом взаимными восхищениями, — на мой юмор Шедоу только оскорблённо фыркнул, но я заметила, как он поспешно отвернул лицо, чтобы скрыть улыбку. — Так что если голоден, обязательно сходи поешь. Я уже в безопасности. — Я посещу кухню, — согласился чёрно-алый. — Сразу, как только ты уснёшь. — Что такое, обольстительный страж, боишься, что я испарюсь, стоит только отвернуться? — не могла удержаться от кокетливого подкола я.       Внимание Шедоу мне всегда было приятно, но укладывать меня спать, словно ребёнка… Это казалось чрезмерным, от чего становилось неловко. — Иногда… — всё ещё не поворачивая лица, тихо ответил совершенный.       Всё-таки юмор очень опасная вещь, двоякая. Порой в самой отвратительной ситуации какая-нибудь глупая примитивная шутка может помочь сбросить напряжение и вернуть бодрость духа, но никогда нельзя предвидеть, какие струны души можно ненароком задеть.       У меня не нашлось ответа лучше горестного вздоха. — Я знаю каково это… — так же тихо проговорила я.       Как и собирался, чёрно-алый проводил меня до комнаты, а затем взял у стражника Мэг, чтобы поставить её на специальную подставку для подзарядки, пока я ходила в ванную, чтобы умыться и почистить зубы. Мягкая кровать так притягивала меня, что когда вышла, даже не заметила, чем занят мой парень. — Столько чёрного… — его задумчивое замечание заставило меня снова открыть глаза.       Шедоу стоял у письменного стола и разглядывал страницы в моём скетчбуке. Наверно те, на которых я рисовала на перерывах между занятиями или на долгих лекциях. Грусть из-за предполагаемого зарождения чувств между моей сестрой и моим парнем, вдохновляла меня только на мрачные картины угольным карандашом. В основном это были пейзажи Мёртвого Мира, не реального — о нём мне до сих пор было даже думать тяжело, хотя не помешало бы выговориться, чтобы не держать весь этот ужас в себе, — а того, что являлся во снах. — Уверена, завтра цветов будет больше, — с надеждой на хорошие сны пообещала я совершенному.       Отложив мой блокнот, Шедоу подошёл к кровати и сел на свободную половину. Сонно моргая, я слушала, как он чем-то шуршит, его ботинки тихо поскрипывали, а затем чёрно-алый уселся рядом, ко мне боком, закинув на кровать ноги в одних носках.       Мне сразу захотелось его обнять, но так ему было бы сложнее уйти, когда усну. Поэтому я просто придвинулась вплотную, ткнулась носом в чёрный бок и закрыла глаза, с наслаждением вдыхая родной запах гари, озона и ежа. Сон подкрадывался плавно и неумолимо, пока сильные когтистые пальцы приглаживали и прочёсывали мои иглы.       Дзынь-дзынь-дзынь.       Бубенчики навевали мысли о морозном воздухе, ярких всполохах северного сияния и фырканье летающих оленей.       Упряжка Санта Клауса размеренно мчалась куда-то вперёд, в бесконечную темноту ночи, освещающуюся только многоцветными переливами свечения под копытами оленей, да далёкими и холодными, словно снежинки, звёздами. Время замерло, остановленное Посохом Сочельника. Ничего не осталось позади, ничего не было впереди…       Только эта бесконечная скачка, волшебные всполохи света вокруг и жёсткие лямки поводьев в ладонях…       Рядом звякнул бубенчик и, повернув голову, я увидела, что на соседнем месте в санях сидит Спаут. Сон сразу перестал казаться таким волшебным — полёт всё ещё оставался приятным, но эта пустота впереди и позади могла казаться чем-то чудесным только во сне.       Осознанность сна значительно убавляла удовольствие от него. — Привет, Спаут, — поздоровалась я, откладывая поводья на колени и протягивая руки.       Рыжая вытянутая морда тут же в них ткнулась, и плюшевый лис завилял обоими хвостами. — Скучал тут без меня? — продолжила я разговор, хотя знала, что Спаут не сможет ответить, ведь не имел рта. — Как думаешь, мы сможем тут куда-нибудь прилететь?       Снова взяв в руки поводья, я попыталась изменить направление движения упряжки, хотя и не знала, как это делается. Зато видела не раз со стороны и знала, что смогу это сделать. Здесь, в моём сне, мне всё под силу. И даже если там внизу ничего и нет, только бесконечная тьма, мне будет достаточно только представить, и всё появится. — Королева! — раздался искажённый, словно с зажёванной кассеты, низкий рычащий голос позади, и от неожиданности я дёрнула поводья, от чего нас тряхнуло. — Королева, они Сонику говорят, что Король плохой.       Обернувшись, я увидела, что бесформенная чёрная масса, похожая по форме на грязевого монстра, быстро уменьшается, принимая знакомую форму Чернушки. — Кто они и где? — тут же спросила я, пока Птенчик запрыгивал мне на колени.       Понятно, что под Королём подразумевался Критэр, но кому могло бы хватить отчаянной глупости, чтобы его оскорблять? А главное, откуда Птенчик взялся в моём сне? Он ведь должен быть рядом с дядей Чаком. — Они! Они! — вскрикивал кошмарик, нервно подпрыгивая. — Хранители Снов! Они пришли в яви и ругаются на Короля! — Тогда мне надо проснуться! — решила я, откладывая поводья, но тут же растерялась.       А как отсюда выбраться? В прошлый раз Критэр сказал просто выйти через дверь, но работает ли это без него? И где здесь взять дверь?       Несколько мгновений я просто сидела, потерянно оглядывая пространство вокруг, а затем сообразила — у меня есть и другой способ выходить оттуда, где нет выхода! Но будет ли Ключ Миров здесь?       Боглаз оказался при мне в прошлом сне, хотя в реальности лежал на прикроватной тумбочке, значит, есть шанс что и кунай, оставшийся в сумке, может оказаться тут — он ведь тоже мощный артефакт. С надеждой забравшись в карманы жёлтого дождевика, я нашла не совсем то, что ожидала. Помимо очков со стёклами-пуговицами, с которыми слился Боглаз, в кармане лежал ключ.       Вытащив находку, я как следует рассмотрела крупный, размером с ладонь, ключ из чёрного металла с чёрной пуговицей на вершине. И как понять, это Ключ Миров так преобразился или элемент моего сна, в котором я Коралина в Стране Кошмаров. А затем сообразила, что это, на самом деле, не имеет значения. И так и так я смогу открыть дверь. Так что, не давая себе времени на сомнения, просто протянула руку с ключом и провернула его прямо в воздухе как в дверном замке.       Без всякой заминки пространство вокруг ключа засветилось и стало превращаться в круглую золочёную дверную ручку. В этот же момент линия света прочертила вокруг ручки контуры двери, словно за ней зажёгся фиолетовый свет. Я вынула ключ и вернула в карман, а затем провернула ручку, и дверь начала открываться. — Идём, Птенчик, — позвала я и, когда он запрыгнул мне на плечо, решительно шагнула в светящийся дверной проём.       Проснувшись, я только поплескала холодной водой в лицо, закуталась в халат и поспешила за дверь. — Птенчик, где они?! — спросила я и побежала за семенящим впереди Чернушкой, игнорируя удивлённый возглас стражника. — Ваше выс… — попытался обратиться ко мне встреченный в коридоре Снегирь Нортвард. — Не сейчас! — отмахнулась я, даже не притормаживая.       Кажется, надо снова поговорить с Фросттаймом — я вроде ясно дала понять, что не хочу разговаривать с его другом. Никогда! Не имею ничего против того, чтобы здороваться с ним в коридоре при случайной встрече, но сейчас он определённо не только «здрасти» хотел мне сказать.       Но разобраться с этим можно и позже.       Наконец Птенчик привёл меня, а за мной и моего личного стражника (поспевавшего за моей лёгкой трусцой простым быстрым шагом) к одному из малых залов переговоров. Оттуда уже было слышно голоса Соника и Лунного Света. — Приятель, достаточно было просто спросить, — шутливо упрекал синий брат. — Прежде это я раздавал советы по борьбе с Кошмарами, помнишь? — добродушно заметил голос лиса. — Может, стоило бы больше их бить и поменьше о них болтать, — язвительно хмыкнул Критэр.       Тут я бесцеремонно распахнула двери и ворвалась в зал, сразу же окидывая присутствующих взглядом: едва знакомый мужчина, видимо из персонала замка, Соник, Критэр, две девчонки из Хранителей Снов и… их лидер.       Взгляд сразу же зацепился за густой белый мех, обескураживающий своей яркостью и контрастом. Щёки и конец пушистого хвоста выделялись серостью карандашного грифеля, а стёкла широких очков-маски как будто светились.       Во сне он тоже становился белым, но я думала, что это просто странный эффект Боглаза и чужеродной луны. Оказывается, Лунолис совсем не такой, каким представлялся сначала.