Особая честь

      Предупреждение о Родовой Защите если и обеспокоило Хвоста, то недостаточно, чтобы он осмелился перечить Темному Лорду. Рукой в серебряной перчатке он схватил Драко сзади за шею, с нарочным садизмом передавив болевые точки. Пальцы его оказались твердыми, тяжелыми и обжигающе-ледяными, словно отлитыми из металла.       Напротив Драко на колени опустился Клаус и поднял палочку.       Драко посмотрел на Темного Лорда, оставшегося в стороне. Он надеялся увидеть живой отклик: сочувствие, волнение или сожаление. Хоть что-нибудь. Вертикальные зрачки двумя росчерками ярости тонули в кровавых радужках. Драко подумал, что эти животные, по-змеиному застывшие глаза никогда бы не смогли стать шальными от поцелуев. И что он, возможно, просто придумал себе все это.       Клаус взмахнул волшебной палочкой, но, оборвав пасс, отпрянул от вспышки белого света. Заорал Хвост.       Родовая Защита окружила Драко сферой, и Хвост попятился, но не отпустил юношу, а потащил за собой. Белый свет обглодал его руку по локоть с шипением бекона, жарящегося в масле.       — Господи-ин! — провыл Хвост. — Она не разжимается! Господин, пощадите! Молю!       Хвост упал, увлекая Драко за собой. Родовая Магия накрыла половину его лица. Дряблая щека, почернев, истаяла, словно восковая фигурка в огне. Человек горел и тлел заживо прямо под Драко. От отвращения и ужаса юноша завыл в голос с Хвостом. В горле булькнула кислая вязкая слюна, и он заткнулся.       Утирая желчь с губ, юноша пополз задом вперед, но Хвост волочился по паркету следом. Он был тяжелым. Драко быстро выбился из сил и тогда отодвинулся всем телом насколько только позволила длина мужской руки, вслепую нащупал его пальцы. Он скреб их ногтями, тянул по одному в сторону, невзирая на собственную боль. Но все попытки вырваться оказались тщетны.       Рыдая, юноша упал грудью на пол и зажмурился. Почему это происходит с ним? Родовая Защита должна оберегать его, а не позволять мучить, прилепив к заживо горящему человеку!       Драко почти возненавидел Родовую Магию.       Гул и треск смолкли, и в кабинете сгустилась тишина. Опасаясь, что это оттого, что магии Малфоев попросту стало некого убивать, Драко повернул и поднял голову так, чтобы запястье Хвоста сместилось с макушки на бок.       Мужчина лежал, свернувшись эмбрионом, обожженной стороной туловища вверх. Лохматые волосы спаялись с половиной лица, лоскуты рубашки и кожи покрывали туловище черно-багровой массой. Над масленно растекшимися губами надувался и сдувался кровавый пузырь.       — Продолжишь сопротивляться, убьешь его, — заговорил Темный Лорд. — Он умрет, но не отпустит тебя.       — Это не я. — Голос подвел Драко и сел в сип. — Это не я сделал.       — Можешь думать так, если тебе от этого легче. Но в заклинании, которое использовал Клаус, не было ничего враждебного. Родовая Защита отреагировала исключительно из-за твоего намерения.       — Я даже не думал ни о Клаусе, ни о Родовой Защите! — защищаясь, выкрикнул Драко. — Так что Клаус хотел мне навредить! Поэтому она отреагировала!       Клаус подполз к Драко и заверил:       — Я не желал тебе зла.       — Она отреагировала, значит, желал!       — Нет. Я хотел бы дожить до завтра.       Шпион повернул лицо к Хвосту, и уголки его рта опустились вниз не то жалостливо, не то грустно. Казалось, что он говорит вовсе не о Родовой Защите.       — Будет лучше, если ты попытаешься содействовать, — сказал Клаус.       — Кому лучше? — шёпотом спросил Драко.       — Тебе. Ты говорил, что ни в чём не виноват. Но раз так, что ты теряешь? Просто дай мне посмотреть на твои воспоминания, и всё станет как раньше.       Драко взглянул на Неназываемого, и на глаза навернулись новые слезы. Как раньше не будет. Невозможно выкинуть из памяти то, каким безжалостным может быть Темный Лорд. Холодок осознания — насколько Драко незначителен в его глазах — навсегда останется под ребрами вместе с воплями Хвоста и треском Родовой Защиты.       — Ты снова надумал, ребенок, — сказал Темный Лорд.       Тогда Хвост, наконец, отпустил Драко, и юноша пополз на коленях назад, подальше от изуродованного волшебника и Темного Лорда, неспешно направляющегося к нему.       — Я никогда не откажусь от тебя. Ты очень дорог мне, Драко. Но я не прощаю предателей, кем бы они ни были. Ты же…       Неназываемый опустился на одно колено перед Драко и потрепал его по голове.       — Твоё предательство причинит мне боль.       Лорд сжал волосы в кулаке. Драко заскулил от боли, резанувшей по корням, и схватил мужчину за запястье. Силы оказались неравны, Неназываемый без труда запрокинул его голову и прошипел прямо в распахнутый рот:       — Я разделю свою боль с тобой. Если ты предашь меня, я заставлю тебя жалеть об этом, ты понимаешь? Но даже тогда, — Лорд улыбнулся, — я не откажусь от тебя.       Это было признание, которое Драко и не мечтал когда-либо услышать от Темного Лорда. Но самые прекрасные слова оказались изуродованы угрозой расправы. Юношу затянуло в эпицентр шторма, сложенного из облегчения, окрыляющей радости, ужаса и разочарования. Это было так же, как если бы он попытался идти в разные стороны одновременно. Невозможно ужиться с такими противоречиями.       Сердце Драко пропустило удар. Всё его юное тело ощутило эту паузу жизни, мгновение собственной смерти. Потом мышца в груди с резкой, ноющей болью сжалась и застучала ускоряющимся набатом по вискам, внутри головы, вдоль каждой мышцы, напрягшейся до судорожной дрожи.       Драко шумно, глубоко вздохнул, но сердце колотилось так быстро, что в грудной клетке не осталось места для воздуха.       Темный Лорд заметил, что происходит что-то страшное, и отпустил волосы. Выпрямившись, юноша часто, рвано задышал ртом. Но воздух только опалял сухую гортань, скреб по небу и застревал в узком горле, начиненном ватой.       — Мне надо… — прохрипел Драко.       Мир ужался до проема входной двери за плечом Темного Лорда. Драко по-крабьи подгреб под себя ноги, вскочил и бросился наутек. Неназываемый перехватил его за талию и рывком усадил обратно.       — Отпустите!       Драко по-змеиному изогнулся, схватил чужие руки и, вонзив ногти в плоть, стащил их с себя.       — Пожалуйста!       Темный Лорд не смог удерживать взбешенного подростка. Он повалил его на пол, навалился сверху и только так сумел обездвижить, зажав в одной руке оба запястья, а пальцами второй схватив за щеки.       Драко встретился с вдумчивыми кровавыми глазами и понял, что это будет последнее, что он увидит перед смертью. Эти глаза проводят его за черту. А он не хотел умирать, но очевидно умирал. Тело отказывалось жить. Наверное, оно было смертельно проклято.       Драко зарыдал.       — Пожалуйста! Отпустите меня!       — Какой же должна быть тяжесть проступка, что ты боишься настолько, что совершенно себя не контролируешь? — разочарованно спросил Темный Лорд.       — Я не предавал Вас! — крикнул Драко ему в лицо. — Клянусь! Отпустите!       Темный Лорд лукаво приподнял брови.       — Но в таком случае тебе совершенно не о чем переживать, разве не так? Если твоя совесть, — Лорд дернул уголком губ, — чиста, то ты в полной безопасности.       — Я не могу дышать, — прохрипел Драко. — Пожалуйста, дайте мне уйти.       Лорд отпустил лицо Драко и, немного отстранившись, положил ладонь ему на грудь.       — Тебе кажется, — заверил он. — Так бывает. От страха. Вот, чувствуешь, как твоя грудная клетка поднимает и опускает мою руку?       Только после того, как он спросил об этом, Драко взаправду смог почувствовать вес прохладной ладони на своем огненном теле. Удивительно, что их кожа не шипела из-за разницы температур.       Взглянув вниз, Драко глубоко вздохнул. Он опасался, что вес руки помешает его легким, и без того слабым, работать. Но грудь свободно поднималась и опускалась, и ничто не мешало ей. Теперь он видел, что способен дышать.       Спустя время, когда сердце Драко успокоилось, а дыхание стало ровным, Тёмный Лорд задал вопрос:       — Ну, успокоился немного? Все еще хочешь от меня сбежать?       Драко посмотрел на дверь. Он хотел. Темный Лорд разочарованно вздохнул.       — Хорошо, раз ты так сильно этого хочешь, я отпущу тебя.       Мужчина встал сам и помог подняться юноше. Он отряхнул его брюки на коленях и бедрах, после чего отступил с поднятыми руками.       Драко не верилось, что все разрешилось так просто. С опаской глядя то на Лорда, то на Нагайну, то на Клауса, он попятился к выходу и только в дверном проеме рискнул повернуться к ним спиной.       Тогда вслед прилетело:       — Но куда ты, маленький слуга Темного Лорда, собираешься идти? — Тон Неназываемого стал преувеличенно будничным. — Думаешь, там ты будешь в безопасности?       А ведь правда: Драко в чужой стране без единого сикля в кармане. И вчера очень много людей узнало о его статусе при Темном Лорде. Он зависим от него настолько, что даже дышать смог только с его помощью.       Неназываемый подошел к Драко, в нерешительности остановившемуся между кабинетом и спальней, и, развернув к себе за плечи, вытер влажные щеки большими пальцами.       Драко закрыл глаза. На него вдруг мелкой дрожью навалилась мерзкая слабость. Он растратил все силы, пока боролся с рукой Хвоста, а затем с Темным Лордом. А теперь наступила передышка, и тело напомнило о долге.       — На самом деле, я тоже думаю, что ты не мог сделать ничего плохого, — сказал Темный Лорд.       Драко с надеждой посмотрел на него. Неужели Неназываемый сменил гнев на милость и теперь Драко оставят в покое?       — Но я должен убедиться в твоей преданности. К тому же, чем меньше у тебя будет от меня секретов, тем больше я смогу доверить тебе своих.       Обещание прозвучало заманчиво. Даже после всего случившегося, даже стоя на ватных от усталости ногах, Драко с любопытством приподнял брови. Он хотел знать о Темном Лорде всё, что только тот позволит ему.       — Но Вы уже смотрели это воспоминание, — прошептал Драко. — Несколько раз! В нем нет ничего необычного, но Вы все равно не верите мне. Почему?       — Ты слишком любопытный, Драко, — качая головой, сказал Неназываемый. — Мне это нравится. Я уважаю любознательных людей. Но ты слишком, понимаешь?       Драко не понимал.       — Может быть, я бываю подозрительно любопытным, но это только потому, что я на самом деле хочу знать о Вас больше.       — Почему? — спросил Темный Лорд.       Драко раскрыл рот, но не нашелся с ответом. Он просто хотел. Это желание росло из пустоты подобно громоздкому айсбергу, дрейфующему по океану. На периферии сознания зудела какая-то мысль. Образ. Словно слово, которое никак не получается вспомнить.       — Я просто хочу, — медленно проговорил Драко. — Но это нормально, я же…       Он не договорил, покосившись на Клауса. Темный Лорд тоже посмотрел на шпиона тяжелым, предупреждающим взглядом. Клаус всплеснул руками и демонстративно отвернулся, бормоча что-то про детский сад. Драко не поверил, что он не подслушивает, но все же закончил мысль приглушенным шепотом:       — ...сплю с Вами. Вы единственный человек, который трогал меня так. Конечно, я хочу знать о Вас больше.       — Я понимаю. — Лорд погладил Драко по щеке. — Ты хочешь знать обо мне всё. О моем прошлом, планах и чувствах, не так ли?       Драко кивнул.       — Но я тоже сплю с тобой и тоже хочу знать о тебе всё. А ты отказываешь мне в этом. Бесконечно задаешь мне вопросы, но не отвечаешь на мои. Разве это справедливо?       Когда Темный Лорд сказал это вот так, ситуация стала казаться не такой однозначной. Драко засомневался в себе, своих чувствах и выводах, которые успел сделать.       — Ты думаешь, что я жесток и равнодушен по отношению к тебе. Но скажи, разве я причинил тебе реальный вред?       Драко неуверенно пожал плечами. Он больше не был уверен в собственных чувствах, но его все еще разрывали противоречия. Темный Лорд обрек его на страдания Хвоста. Он не причинил Драко прямой вред, но он пытал его морально. Драко чувствовал, что от человека, который способен причинить ему такие мучения, лучше держаться подальше.Но в то же время Драко действительно отделался только испугом. Если бы Темный Лорд был равнодушен к нему, стал бы он успокаивать его? Неназываемый с самого начала мог просто содрать Защиту Рода, чтобы получить желаемое.       На нервах Драко чуть было не хихикнул. Если бы неделю назад кто-то сказал ему, что однажды Темный Лорд будет терпеть его истерики, не скажет ни слова за свои изодранные руки, а потом еще и утрет слезки с его щечек, Драко был бы невероятно польщен, конечно. Но все равно сдал бы несчастного в Святое Мунго.       — Есть примерно сотня вещей, которые я хотел бы сделать с тобой, и допрос никогда не будет в этом списке. Но я хотел бы иметь больше причин, чтобы верить тебе, Драко Малфой.       Драко ощутил болезненную надежду. Ему не до конца верилось, что их отношения с Темным Лордом смогут стать прежними, но, стоя на пороге кабинета перед простым выбором — уйти или остаться, — юноша понял, что не хочет оставлять Темного Лорда.       Теперь, будучи уверенным, что Лорду тоже неприятно возникшее недопонимание, и он не причинил Драко реального вреда и считает его важным, юноша думал только о том, чтобы ситуация с воспоминанием разрешилась как можно скорее.       — Но защита среагировала сама. Я не думал о ней. Как я могу впустить Клауса, если защите рода он не нравится?       Темный Лорд за локоть увел Драко к столу и усадил в кресло.       — От тебя требуется только не сопротивляться. Если чувствуешь, что не хочешь открыть воспоминание, говори вслух, что позволяешь Клаусу проникнуть в свое сознание. Повторяй до тех пор, пока он не закончит заклинание.       Темный Лорд отошел в сторону, и его место занял Клаус. Он поднял палочку, но не спешил колдовать.       — Драко? — позвал Темный Лорд.       — Я позволяю Клаусу проникнуть в моё сознание. Пусть смотрит, — проворчал Драко. — Там всё равно ничего нет.       Клаус взмахнул палочкой длинный пас, похожий на цветок с восемью овальными лепестками, нарисованными одной линией. Потом он напряженно замер всем телом и взамен заклинания сказал:       — Его магия снова раздражается.       — Драко, ещё раз, — велел Лорд.       — Я позволяю Клаусу проникнуть в моё сознание, — пробубнил Драко.       Клаус начал сначала.       — Драко? — подсказал Лорд снова.       — Я позволяю Клаусу проникнуть в мое сознание.       Веки Драко потяжелели и закрылись.       — Драко?       — Я позволяю Клаусу проникнуть в мое сознание.       Перед внутренним взором во тьме вырос величественный Малфой-мэнор, подсвеченный холодным светом уличных фонарей. Перепрыгивая через три-четыре ступеньки, Драко взбежал на полукруглое крыльцо и распахнул дубовые двери, не заметив их вес. Он лицом к лицу столкнулся с Северусом Снейпом. Наставник схватил Драко за грудки, потащил внутрь, но лацканы пиджака выскользнули из его пальцев. Мужчина отдалился и тенью растворился в приглушенной темноте главного холла.       — Как я и говорил: в воспоминании нет ничего странного, — сказал Драко невидимым наблюдателям. — Я был напуган… всем. Неудивительно, что к ночи мне начало мерещиться всякое.       Он тактично умолчал о том, что удивлен только тому, что его разум разглядел в случайных тенях всего лишь Северуса Снейпа, а не безглазого Клауса или голодную Нагайну!       Второй этаж тонул в ночной темноте, только в конце коридора восточного крыла человеческими голосами шептался оранжевый свет. Драко прошел мимо и продолжил подниматься по лестнице.       — Нет, стой, — вздохнули стены голосом Клауса. — Иди на свет.       — Но это воспоминание, — проворчал Драко. — Я не могу идти туда, где не был!       — Просто иди.       — Я не могу, — сказал Драко, даже не попытавшись.       Потому что он пошел на поводу у Темного Лорда и дал ему требуемое, но на самом деле не хотел в этом участвовать.       — Один шаг, и я отстану, — уговаривал Клаус. — Обещаю.       Это было именно то, чего желал Драко! Чтобы от него, наконец, отстали! Еще он был бы не прочь получить извинения от Темного Лорда, но ладно — Драко Малфой не такой уж и избалованный, как принято считать.       Юноша с демонстративным видом послушался Клауса, и ничего не произошло. Тогда он развел руками, как бы говоря: «Я же говорил!»       И в этот момент его ноги будто обрели собственную волю и сами сделали второй шаг. За ним третий. И Драко побежал.       Подгоняемый страхом за отца, Драко взлетел до второго этажа, не чувствуя ни ступеней, ни усталости. На повороте его занесло, и он влетел руками в противоположную стену. Оттолкнувшись от грубого камня, юноша побежал дальше, и тогда, далеко впереди, увидел рыжий прямоугольник света, лежащий на полу: дверь была открыта.       — ...Место ...Лорда …не светит. — Долетел обрывок разговора.       Драко узнал голос Люциуса и от облегчения остановился. Раз отец мог говорить, то был в сознании и не умирал. Усталость после марш-броска догнала юношу, и он позволил себе передышку, прежде чем показаться Люциусу на глаза.       — …И в сухом остатке: у нас нет ни одного приближенного к Нему человека, — Драко узнал голос Леди Гойл. — Сложно будет оставаться в курсе его планов, сидя на противоположном конце стола. А ведь я предупреждала быть осторожнее.       — Не имеет значения, будем мы осторожны или нет, — заверил Люциус. — Он все знает. У него нет доказательств, но он знает.       — Я тоже считаю, что ты сам спровоцировал его, — прозвучал протяжный голос Северуса. — Он подпускал тебя к себе, пока ты приносил пользу и не вредил.       — И что ты предлагаешь? — ядовито спросил Люциус.       — Надо тормознуть, иначе потеряем всё.       Драко подкрался к двери на цыпочках и заглянул в кабинет. Их было четверо. Северус стоял у камина, лицом к огню, леди Гойл, одетая в невзрачную серую мантию с капюшоном, — у окна. В кресле рядом с книжным стеллажом сидела Нарцисса и механически крутила обручальное кольцо на пальце.       А в центре кабинета, на письменном столе, сидел Люциус Малфой. Легкомысленно качая ногами, он стукался каблуками туфель о дерево. Драко показалось, что он делает это специально. Словно ему нравится монотонный мерный звук. Голова его была перебинтована, и волосы торчали в стороны, а взгляд серых глаз казался рассеянным, ленивым, немного даже осоловевшим.       Драко обвинил во всем те пять пустых фиалов из-под зелий, лежащих там же, на столе.       — И сколько будем ждать? — спросил Люциус. — Год? Два? А если пять, десять? Мы же понятия не имеем, что у Него на уме! И не окажется ли однажды, что, осторожничая, мы прохлопали все шансы и уже поздно что-либо предпринимать? Как в прошлый раз.       — По-твоему, лучше рискнуть сейчас и потерять вообще всё? — спросила Гойл.       Северус обернулся к входной двери, и Драко отшатнулся во тьму коридора, изо всех сил прислушиваясь к происходящему в кабинете.       — Время не на нашей стороне, — ответил Люциус.       Драко услышал быстрые, резкие шаги по направлению к двери. Он попятился, но уже никак не успел бы сбежать. Северус вылетел в коридор в этой своей черной, развевающейся мантии — ну, точно разгневанная летучая мышь. Он схватил Драко за грудки.       — Подслушивать невежливо, мистер Малфой, — процедил Наставник. — Особенно учитывая, что все ждут только Вас.       Он уволок Драко в кабинет и в рыжем свете от камина осмотрел его с головы до ног и с разных сторон.       — Цел и здоров, — подытожил Наставник.       Нарцисса вырвала Драко из рук Северуса и, стиснув в объятиях, расцеловала в макушку, опаляя горячим, тяжелым от волнения дыханием.       — Ну, мам, ну что ты, — неловко затараторил Драко.       Нарцисса отстранилась и спросила:       — Он правда ничего тебе не сделал?       — Всё нормально. — Драко осекся, вспомнив ужасный унизительный приказ, который не был озвучен. Но он качнул головой и со всей уверенностью, какую только смог наскрести, кивнул. — Правда.       — Правда? — переспросила Нарцисса. — Я всегда знаю, когда ты врешь! Что там произошло? Куда он забрал тебя?       Драко не представлял, как можно сказать матери, что до ее сына домогался взрослый мужик, к тому же Темный Лорд. Но разве это так важно? Зачем заставлять ее переживать больше, чем она уже переживает? Это разобьет Нарциссе сердце, а она даже сделать ничего не сможет. В самом деле, ну не подаст же она на Темного Лорда заявление в аврорат! К тому же, всё обошлось. Неназываемый припугнул Драко и отпустил. Ей незачем знать об этом.       — Он пытал Клауса, — сказал Драко, — я смотрел. И… это было ужасно! Он почти оторвал ему руку. Он выжег ему глаза!       Драко перепрыгнул с одного страха на другой. Эмоции захлестнули до рези в глазах, за которую в ту секунду ему не было стыдно перед родителями. Его искренность убедила Нарциссу: ее серые глаза повлажнели от печали.       — Почему вы позволяете Ему всё это? Я-я имею в виду, неужели… неужели вы… вам по душе такая жестокость?       Люциус сощурился, и Драко скукожился в руках матери, пожалев, что вообще открыл рот.       — Неужели мой сын оказался настолько глуп, что посмел высказывать свое недовольство действиями Темного Лорда в кругу его доверенных лиц? — прошипел отец.       — Люциус! — Нарцисса прикрикнула.       — Нет, Нарцисса, твой муж прав, — вмешалась леди Гойл. — Если Драко хочет выжить, то не должен даже мысли допускать о недовольстве Темным Лордом, о несогласии с ним. Не то что говорить об этом вслух.       Полено в камине с треском переломилось пополам, обнажив дотлевшую сердцевину цвета опаляющего рыжего. Драко дернулся от звука. Сноп алых искр перепугано упорхнул в дымоход. Он подумал: интересно, имеет ли отдел по надзору за волшебным транспортом возможность прослушивать граждан при помощи каминной сети?       Чем дольше Драко становился свидетелем разговора, тем сильнее его нервировал подтекст.       — Но не обязательно так давить после того, как он провел с Темным Лордом весь вечер, — строго ответила Нарцисса. — Из-за тебя, Люциус.       Люциус поморщился и ничего не ответил. Тогда к Драко приблизилась Леди Гойл и нарочито-небрежно погладила его по плечу.       — Хорошо, что ты вернулся в целости и сохранности, — сказала она. — Это хороший знак. Скажи, Темный Лорд принял тебя на службу?       Нарцисса отвернулась к окну. Она казалась злой, но смирившейся.       — Он будет думать, — ответил Драко. — Лорд дал мне задание. Если я не справлюсь, то тогда н-не знаю, что будет.       Леди Гойл и Северус оживленно переглянулись, а Люциус спросил:       — Что это за задание?       — Я не могу сказать, прости. — Драко зажмурился. — Прошу вас, не используйте легилименцию. Лорд велел никого не посвящать.       — Ты можешь сказать нам, — заверила Леди Гойл. — А потом мы поможем тебе с заданием.       — Я не владею окклюменцией, Леди Гойл.       — Мы все равно сотрем тебе воспоминания, — сказал Северус. — Темный Лорд не узнает об этом разговоре.       — Зачем вам? — упрямо спросил Драко, все еще жмурясь.       — Драко, мы просто хотим быть в курсе планов Темного Лорда чуть больше, чем он позволяет, — ласково, будто говорит с очень маленьким или глупым ребенком, сказала Леди Гойл. — Тебе незачем забивать себе голову.       И именно из-за ее сладко-приторного тона Драко уверился, что подвох ему не мерещится.       — Это ведь неспроста? Вы здесь в тайне от Лорда. Вы что-то задумали, не так ли?       Раскрыв глаза, Драко присмотрелся к взрослым. Они переглянулись теми многозначительными взглядами, которые выдают в людях общую тайну. И тогда дурное предчувствие обрело в голове Драко название.       — Это ведь заговор?       Леди Гойл громко неестественно рассмеялась.       — Заговор против Темного Лорда?! — воскликнула она. — И как только такие глупости посетили твою хорошенькую головку?       Гойл потрепала Драко по волосам. Он вывернулся и сердито посмотрел на нее.       — Я ни слова не сказал о том, кто является целью, леди Гойл! — рявкнул он раздраженно, потому что открывшаяся правда напугала его.       Северус неприятно рассмеялся и сказал:       — Все, Гойл, Драко тебя поймал. Его так не обманешь.       С Леди Гойл слетела маска добродушной тетушки. Женщина выглядела неприятно удивленной и застигнутой врасплох. Потом она обернулась к Нарциссе и сказала:       — Твой сын, тебе и решать.       Драко тоже посмотрел на мать. Ее разговорить будет в разы сложнее, чем Гойл, но юноша был готов отступить только под чарами Империуса.       — Я хочу знать, в чем вы участвуете! — потребовал он.       — Зачем? — спросил отец. — Ты все равно не вспомнишь этот разговор.       — Люциус, — холодно позвала Нарцисса, и когда тот нехотя посмотрел на нее, продолжила: — Ты хочешь использовать своего сына, чтобы узнавать о планах Темного Лорда хоть что-нибудь. Хотя бы на его вопросы ответь.       Взгляд Люциуса стал раздраженным. А Нарцисса так и вовсе отказывалась лишний раз взглянуть на него. Наблюдая за родителями, Драко почувствовал растерянность и страх.       Конечно, они и раньше ссорились: все семьи ссорятся! Но Драко никогда не видел — нет, все-таки больше чувствовал — между ними подобной громоздкой атмосферы, рубленных голосов, коротких недовольных взглядов. То, что происходило с его семьей сейчас, было хуже любого, даже самого громкого скандала.       — Это очень долгая история, Драко, — сказал Люциус. — Нам всей ночи не хватит.       — Хотя бы в общих чертах, — попросил Драко. — Меня постоянно обвиняли в том, что ты — один из самых идейных и преданных сторонников Того-Кого-Нельзя-Называть. А ты сам всегда молчал об этом. И я думал: раз ты молчишь, значит, так оно и есть. А выходит, Неназываемый был прав — ты предал его?       — Нет, — сказал Люциус, покачав головой. — Нет, невозможно предать человека, который предал тебя первым.       От растерянности Драко задрал брови и покачал головой.       — Темный Лорд был хорошим другом моего отца, — начал рассказывать Люциус. — Я знал его буквально с моего младенчества. Мама рассказывала, что во время родов присутствовало четыре человека: она сама, повитуха, я и лучший друг Абраксаса Малфоя — будущий Темный Лорд Волдеморт.       Голос Люциуса стал по-злому саркастичным. Драко же нахмурился и спросил:       — Где был Абраксас?       — А мне откуда знать, какие у него дела были в то время? Может, работал, может, еще что-то.       Отец будто равнодушно пожал плечами, но Драко уловил его раздражение по короткому резкому вдоху носом. Люциус продолжил:       — Мое детство пришлось на самый пик политической карьеры Лорда. Уже в то время Министерство негласно объявило его имя запрещенным. В газетах никогда не писали ни о нем, ни о партии «Волшебный Мир». Можешь взять подшивки тех лет и сам убедиться: ее будто никогда не существовало. Люди узнавали о ней от знакомых, друзей, родственников, уличных музыкантов, бродяг. Они узнавали о встречах по листовкам, которые рисовали и раскидывали активисты, находили штабы по уличным граффити. И, разумеется, почти никто и никогда не произносил Его имени вслух. Но не из страха.       Люциус с болью улыбнулся.       — Когда-то прозвище «Тот-Кого-Нельзя-Называть» высмеивало трусость Министерства Магии. Но как только Лорд дал повод, СМИ подхватили его уже в совершенно другом контексте.       Такая правда никак не укладывалась в голове. Слова отца, их интонации были пронизаны энтузиазмом и духом молодого бунтарства. Когда воздух искрится, из-за облаков выглядывает теплое солнце, звук шагов дробится на сотни ног, океан человеческих голосов единой волной выкатывается на главную площадь.       Но кто-то такой, как Темный Лорд, с которым пришлось познакомиться Драко, никогда бы не смог создать нечто столь захватывающее и свободное.       — Если в юношестве я и был за что-то благодарен Абраксасу, — продолжал Люциус. — Так это за то, что я мог общаться с Тем-Кого-Нельзя-Называть в неформальной обстановке, почти как с крестным отцом. Я уважал его, восхищался им, видел в нем свой ориентир. Помниться, лет в тринадцать я даже сочинял истории о том, что когда-то давно мама изменила Абраксасу с его лучшим другом. И, разумеется, забеременела мной. А на гобелене я появился, потому что Неназываемый — потерянный наследник дома Малфоев, а Абраксас — самозванец.       Драко помотал головой, чтобы этот захватывающий сюжет улегся в ней. Отец говорил насмешливо, подшучивая над маленьким собой. Но Драко не понимал — как можно мечтать о других родителях даже если это в шутку?       Люциус заметил недоумение сына. Тогда хмурое выражение на его лице словно посыпалось. Серые глаза потеплели, и на губах появилась мягкая полуулыбка, которую Драко редко приходилось видеть. Отец жестом подозвал его подойти, и по-отечески потрепал по плечу и спине.       — Вот примерно настолько Темный Лорд был идеален в моих глазах, — резюмировал Люциус. — Все же он не был моими вечно что-то требующими и недовольными родителями. Скорее — тот самый клевый дядя, который ничего не требует и всегда приходит с подарками. Ну, ты понимаешь.       С родительской снисходительностью Люциус пихнул сына локтем в бок. Драко в ответ поджал губы, чтобы не начать ворчать, что нет, не понимает. Единственный человек, который тянул на роль его дяди, являлся по его душу только с требованиями драить котлы и варить зелья. Ах да, раз в год он мог притащить энциклопедию-кирпич. Но не при Северусе же такое ляпнуть!       — В семнадцать я похоронил Абраксаса, — продолжил Люциус куда более тяжелым тоном. — Мы все знали, что это скоро случится. Он боролся с Драконьей оспой почти два года, но в последний месяц болезнь начала резко прогрессировать: он больше не мог встать с кровати, исхудал, как скелет, полысел. Помню, как на его подушке целыми прядями лежали бронзовые волосы.       Люциус зажмурился и мотнул головой.       — Мне казалось, что я готов к его смерти, но, — он тяжело вздохнул, — нет. Похоронная церемония прошла как в тумане, мама отбыла во Францию тем же днем, а я остался один в мэноре.       Драко подавил подступающий к горлу слезливый комок. Он не представлял, что значит похоронить отца. Единственное, что приходило на ум, — это гулкая тьма пустых коридоров.       — Я просто был растерян, — признался отец. — Не знал, как жить дальше, что делать с Родом, состоянием, да и с самим собой. На седьмой день на пороге поместья появился Темный Лорд. Неизвестный доброжелатель донес до него слухи, что юный Лорд Малфой не соизволил вернуться в Хогвартс, чтобы сдать проклятые ТРИТОНы.       Люциус взглянул на Нарциссу. Она показательно его игнорировала, но Драко заметил, как дрогнули уголки ее рта.       — Лорд вытряхнул меня из ступора. Он помог мне отпустить Абраксаса, научил мыслить не как мальчишка с громкой фамилией, которой можно козырять перед сверстниками, а как Глава Магического Рода с его силой, возможностями и ответственностью. В некотором смысле мои юношеские мечты сбылись: на короткое время, но он заменил мне отца, когда моего не стало.       Нервно улыбнувшись, Люциус взглянул на Драко и снова погладил его по плечу так, словно пытался убедиться, что это не сон и он действительно может прикасаться к нему.       — Под руководством Лорда я освоился с делами Рода, — продолжил Люциус. — А потом он стал привлекать меня и к организации Пожирателей Смерти.       — Как ты всё успевал? — растерянно спросил Драко. — Экзамены, дела Рода, ещё и организация военного переворота!       Нарцисса громко фыркнула. На этот раз показательно игнорировать взялся Люциус. Но быстро не выдержал повисшей паузы и нехотя признался:       — По правде, я так и не вернулся в Хогвартс. Выпускные экзамены сдал экстерном.       Драко заинтересованно приподнял брови. Люциус заметил жест и дал ему подзатыльник.       — Даже не смотри на меня так, — строго потребовал он. — Ты сможешь сделать также, только переступив через мой труп!       Драко мысленно показал ему язык. Он считал, что отец несправедлив. Если ему можно, то Драко тоже должно быть можно!       — Моя поддержка досталась Лорду сама собой, — продолжил Люциус. — Я ни разу не усомнился в своем решении пойти за ним на эту войну. Допускаю, что так получилось только потому, что я был им очарован. Но, как бы там ни было, я не прогадал. Через полгода началась война за отмену Статута в его нынешнем виде, и Лорд показал себя превосходным главнокомандующим.       В серых глазах Люциуса мелькнула старая, все еще не отболевшая боль.       — У него были все качества, необходимые лидеру, — тихо сказал он. — Он не боялся ответственности, на раз-два принимал непопулярные решения — вообще не оглядывался на свои рейтинги. Умел планировать наперед. Там, где я видел безвыходные проблемы, он находил почву для роста. Он умел то, чему я так и не научился: находить общий язык с любыми людьми, слушать и слышать подчиненных: почти-что дар в любое время.       — Ты описываешь Лорда как какого-то идеального человека! Но я познакомился с совершенно другим… существом.       — Со временем всё изменилось. Ты же видел его лицо, должен понимать, что такие откаты не проходят бесследно.       — Он получил магический откат, и это сказалось на нем? — спросил Драко.       Люциус кивнул, но затем качнул головой и поправился:       — Я не считаю, что причиной всех изменений были только откаты. У каждого из нас есть свои слабости, старые обиды, мелочные страсти. Когда человек получает почти безграничную власть, огромные деньги и право вершить чужие судьбы, это неизбежно становится испытанием для его высшей воли перед животным началом. Темный Лорд свое не прошел. С каждым годом война всё больше превращалась из Священной — в войну просто во имя Его.       В конце голос отца стал патетическим и по-злому саркастичным.       — Но вы с мамой не ушли. Почему?       — Заметили, когда стало поздно. Возможно, если бы мы знали про откаты, то заподозрили неладное сразу. Но Лорд прекрасно умеет скрывать следы. Думаю, скоро ты в этом убедишься.       — Но ты говорил, что внешние следы откатов — это лишь видимые последствия деформации магического естества. Я думал, что невозможно скрыть магией магические рубцы.       — Да, я тоже. — Люциус раздраженно улыбнулся. — Но и Темного Лорда называют великим волшебником вовсе не за его выдающуюся харизму. Впервые он появился перед Пожирателями в своем истинном облике незадолго до твоего рождения. Однако у меня есть все основания считать, что он утратил человеческое лицо еще до начала войны и научился скрывать это, опасаясь потерять поддержку Магической Аристократии.       — Но почему он перестал скрывать истинное лицо? — спросил Драко.       К его недоумению Нарцисса хмыкнула, Северус закатил глаза, а Леди Гойл сварливо покачала головой. Люциус не сдержал злую ухмылку.       — Всё просто, — ответил отец. — К тому году Лорд начал считать, что никто не вправе сомневаться в нем или задавать ему какие бы то ни было вопросы.       Опешив, Драко возмутился:       — Но это же уже не служба никакая, а самое настоящее рабство! И что же, неужели никому — ну, там, Лордам Магических Родов, например — не показалось это странным и возмутительным?       — К тому времени уже нет, — почти беззвучно произнес Люциус.       Отец опустил взгляд в пол. И на мгновение Драко почудилось безумное — будто Люциусу попросту стыдно посмотреть ему в глаза.       К ним подошла Нарцисса. Она села на стол рядом с сыном и, обняв его за плечи, произнесла:       — Из сторонников Темного Лорда мы превратились в его безмолвных, безвольных слуг. Мы позволяли ему обращаться с нами хуже, чем с домовыми эльфами.       Драко покачал головой, отказываясь принимать ее слова. Должно быть, она утрирует! Нарцисса продолжила строже:       — Тебе может быть неприятно слышать такое о собственных родителях. И видит магия, я бы предпочла, чтобы мне никогда не пришлось говорить с тобой об этом. Я мечтала похоронить свой позор. Но все изменилось. И всё, чего я хочу — чтобы ты не позволял себе иллюзий. Чтобы не повторил наших ошибок.       Она вздохнула и сказала:       — Сколько бы я ни оглядывалась назад, сколько бы я ни пыталась понять — когда мы прошли проклятую точку невозврата, после которой всё покатилось в пропасть, я так и не нашла ее. Потому что никакого трагического слома никогда не было. Это плавный, добровольный спуск вниз, не падение.       Нарцисса вспомнила:       — В самом начале Лорд начал кричать на Пожирателей за неудачи, потом прилюдно унижать, потом — завуалированно угрожать. И, наконец, он начал позволять себе даже немного смешное на фоне войны насилие: затрещины, подзатыльники.       Будто вспомнив о чем-то, она посмотрела на свои руки.       — Как-то раз он шлепнул меня по пальцам, потому что я стучала ногтями по столу. Это показалось мне переходом границ, но по-отечески милым. Я не была встревожена. В ответ я улыбнулась ему. — Она сжала кулаки. — Со временем угрозы стали прямыми, удары настоящими. Те, кому что-то не нравилось, отправлялись на невыполнимые для них задания. Возвращались немногие. И когда наказания дошли до Круциатуса и Авады, это уже не ужаснуло меня так, как должно было.       Драко смог понять, что имела в виду Нарцисса, говоря о плавном спуске. Он нашел аналогию в квиддиче. То, через что Темный Лорд заставил пройти его родителей, было совсем как школьные тренировки на выносливость, но только на терпимость к насилию.       Когда Драко присоединился к команде Слизерина, то чуть не помер на первой же тренировке, пока на пылающих от усталости ногах ковылял один круг по стадиону. Но шло время, капитан команды увеличивал количество кругов для него до двух, трех, пяти, десяти… И Драко даже не заметил, как начал снисходительно смеяться над новобранцами, которые жалуются на ужасного, жестокого Флинта, заставляющего их бежать целый! круг.       — Кроме того, война всегда диктует свою норму, — сказал Северус. — Она словно отменяет весь мир, который был до нее. Когда ты постоянно балансируешь между жизнью и смертью, победой и поражением, очень быстро перестаешь считать значительными те вещи, которые когда-то казались тебе самыми важными.       Согласившись с ним, Леди Гойл кивнула и вспомнила:       — Пожиратели всегда были в меньшинстве, у нас не было и половины возможностей Министерства. В самом начале многие смеялись над идеей, будто кучка волшебников сможет взять власть в стране. Но Темный Лорд вел нас к победе. И когда я впервые столкнулась с его жестокостью, то постаралась не придавать этому особого значения. Я думала, что мы должны оставаться монолитной стеной, несмотря ни на что. А все проблемы сможем решить после победы. Но потом стало поздно.       — Мы все оправдывали его, каждый по-своему, — сказал Люциус. — Но, согласившись однажды играть в эту игру, мы согласились и игнорировать ее последствия. Хотя конечно, это теперь, задним числом, все кажется очевидным. Но тогда это было не так. Жестокость Темного Лорда соткала паутину лжи вокруг него. Люди элементарно боялись доложить реальное положение дел на фронте, если не было хороших новостей.       — Это звучит так странно! — Драко недоверчиво покачал головой. — Его вы боялись, а врать ему — не боялись, что ли? Или за ложь он не наказывал?       Леди Гойл вздохнула и проворчала:       — Почему-то многим кажется, что от страха люди становятся шелковыми, кристально-честными и искренне-преданными. Но в реальности всё происходит наоборот! — Она развела руками. — Если человек знает, что за правду будет подвергнут тем же наказаниям, что и за ложь, то ему не остается ничего другого, кроме как попытаться соврать, чтобы спастись. И тогда ложь начинает расти по экспоненте. Не поверишь, но лично я впервые солгала Темному Лорду о пуговицах!       — Пуговицы? — от неожиданности Драко воскликнул. — Магия, но… зачем?       — С самого начала войны девочки из ателье мисс Малкин шили для Пожирателей мантии, — рассказала Гойл. — Они работали для нас после своей основной работы и брали совсем смешные деньги: буквально чтобы покрыть расходы на материалы. Но однажды Лорд решил, что девочки работают медленно, да и цену можно срезать. Он велел мне объяснить мисс Малкин, что ее ателье существует вовсе не ради модных нарядов.       Леди Гойл призналась:       — Я нашла другое ателье, в Косом переулке. Дешевле и быстрее. Но вся партия пришла с насквозь прошитыми рукавами. Мантии были не пригодны к носке, ПСам пришлось носить старье. Примерно в это же время они начали снимать мантии с трупов.       Гойл сжала переносицу, словно у нее начала болеть голова.       — Однажды Лорд спросил меня, почему его армия стала похожа на сборище попрошаек в Лютном. Я соврала, что таким образом ПСы выражают недовольство пуговицами на новых мантиях. Видишь ли, раньше пуговицы делали с вкраплениями черного турмалина, заговоренного на защиту от случайных проклятий. А у новой партии пуговицы были самыми обычными, деревянными. Лорд был… недоволен. Мне даже показалось, что он воспринял ситуацию на свой счет. Словно, отказавшись носить одежду, которую он одобрил, солдаты каким-то образом оспаривали и его власть, понимаешь?       Леди Гойл покачала головой так, словно сама не до конца понимала логику Темного Лорда. Потом она продолжила:       — К моему облегчению, это была последняя партия, которую мне пришлось закупать. В дальнейшем это стало заботой самих ПСов, но никак не Темного Лорда или его ближайшего круга. Со временем та же участь постигла аптечки, волшебные палочки и другие артефакты. ПСы должны были обеспечивать себя самостоятельно.       — Это привело к мародерству? — спросил Драко, припомнив, что слышал о Пожирателях Смерти.       Люциус с тяжелым вздохом кивнул и сказал:       — А мародерство — к ненависти и страху мирного населения. Ближний круг думал только о том, как ублажить Темного Лорда. Им больше не было дела до репутационных издержек. С нашего молчаливого согласия Армия превратилась в сброд. Порой я пересекался с отрядами этих… неумелых, озлобленных пьяниц и спрашивал себя: как мы докатились до этого? Видел бы ты Пожирателей Смерти в их лучшие годы. Если бы ты только видел!       Люциус посмотрел сыну в глаза. Драко осоловело моргнул, вспомнив шум Косой аллеи, глянцевый блеск брусчатки после дождя и как ветер трепал капюшон на голове и швырял серые волосы в лицо.       Драко тенью двигался сквозь субботнюю толпу, которая — он знал это — не замечала его. На него налетела старуха, согнутая пополам. Она воинственно вскинула трость и заозиралась по сторонам. Не поняв, кто толкнул ее, она выругалась и побрела дальше.       На другой стороне улицы Драко остановился напротив лавки «Шоколадных зверей». За потемневшей от грязи витриной стояли полупустые пыльные прилавки, у стойки продавец с унылым лицом чертил закорючки в газете. Он не ждал посетителей.       Драко взглянул на свое отражение и цокнул языком: распущенные волосы торчали из-под капюшона, как хвосты помойных котов. Он наскоро, как смог, расчесал их пальцами, а потом поправил серебряную полумаску с цветочным орнаментом на лбу и скулах. Затем он сосредоточился на заднем плане.       В начале улицы у крыльца ювелирной лавки “Пейнит” полукругом стояло пятеро авроров в багровых мантиях. Они не пустили внутрь пожилого джентльмена с кожаным портфелем, зажатым подмышкой. Старик топал ногами и грозил кулаком. Но, оказавшись под прицелом волшебных палочек, сник и поспешил убраться подальше.       Авроры отпугнули еще троих посетителей, прежде чем дверь лавки открылась и на улицу вышла женщина в коричневом пальто. Ей было шестьдесят пять — Драко знал точную дату рождения, — но черные толстые стрелки, ниточки-брови и седина старили ее на несколько десятилетий.       — Вижу цель, — сказал Драко.       Косая аллея посерела, как в непогоду, вдалеке раздался свистящий гул. Прохожие взволнованно заозирались по сторонам.       — Это Пожиратели Смерти! — крикнул мужской голос из толпы. — Вон же — в небе — смотрите!       Драко задрал голову вместе со всеми и улыбнулся. Солнце над Косой аллеей заслонил черный вихрь, сотканный из трех прядей на манер косы.       Толпа шумной рекой хлынула по узкой улочке. Поднялся ветер и потащил под ноги газетные развороты, мятый пергамент, коробки. Стеклина «Шоколадного зоопарка» задребезжала, над дверью задрожала вывеска.       Авроры окружили седую женщину и влились в поток людей. Драко направился им навстречу. На ходу он снял с правого мизинца кольцо с гербом рода Малфой на внутренней стороне обруча.       Прохожие начали замечать его. Вначале их бегающие в поисках убежища взгляды останавливались на черном силуэте, затем на серебряном плетении рунической вязи по краю глубокого капюшона. Наконец их внимание приковывала полумаска на лице. Тогда люди сворачивали в стороны.       Человеческий поток обогнул Драко с двух сторон и снова сомкнулся за его спиной. Когда авроры тоже заметили его, то остановились. Толпа продолжила утекать, как ручейки дождевой воды.       Улица опустела.       Драко достал из-за пазухи мантии толстый свиток, край которого был запечатан черной восковой печатью с изображением змеи, выскальзывающей из глазницы черепа.       Едва седая женщина увидела свиток, ее глаза широко распахнулись. Качая головой так, словно отказывается принимать увиденное, она отшатнулась, но спиной налетела на рыжеусого аврора. Разозлившись, она закричала:       — Что встали?! Уберите его!       Авроры рассредоточились: рыжий и темноволосый остались прикрывать спину женщины, трое бросились перед ней с поднятыми палочками. Они одновременно атаковали Драко Бомбардами.       Черный вихрь в небе разъединился и обрушился на землю с трех сторон от авроров. В воздух поднялись клубы серо-черного дыма, в котором появились силуэты в развевающихся мантиях с капюшонами.       Пожиратели смерти синхронно вскинули руки с волшебными палочками вверх и, припав на одно колено, воткнули их между булыжниками. Из-под кончиков палочек брызнули искорки белого света и косыми линиями побежали навстречу друг другу по рисунку брусчатки.       На земле образовался неровный контур треугольника.       Бомбарды достигли границы света и исчезли. Словно за ее пределами никакой магии не существовало. Контур на земле, колыхнувшись, изнутри налился пламенным цветом. Земля содрогнулась, и взрывная магия расколола брусчатку тремя бороздами, которые метнулись к ногам впереди стоящих авроров. Загрохотала цепочка взрывов. Поднялись грибки из пыли и дыма. Мужчин швырнуло высоко в воздух, и они упали в развороченные воронки. Повисло мгновение глухой тишины, а потом женщина взвизгнула.       Драко сломал печать, раскрыл свиток и прочел:       — Гелиодора Томсен, Вы виновны в измене магическому сообществу!       Она уставилась на него широко распахнутыми глазами, на которых собрались слезы.       — Не смей угрожать мне! — взвыла она. — Ты! Тебя посадят в Азкабан!       Оставшиеся авроры, переглянувшись, кивнули друг другу. Рыжеусый ударил в ближайшего к нему Пожирателя заклинанием молнии. Его напарник развернул сияющий круг Протего.       Всё повторилось: заклинание исчезло в воздухе, контур света дрогнул. И алая молния вернулась по земле к ногам своего заклинателя. Она столкнулась со щитом, кинулась на него паучьей пастью, с грохотом оттарабанила ветвями. И смолкла.       — Вы виновны в предательстве магии, пренебрежении к ней, унижении ее! — продолжал Драко.       Он использовал паузы, чтобы украдкой следить за витринами ближайших лавок. По ту сторону прятались посетители Косой аллеи. Кто-то жался по углам и скрывался за прилавками, а кто-то наблюдал за схваткой. Матерям приходилось за уши оттаскивать своих детей от стеклин.       Авроры чередовали чары, как праздничные фокусы. В ход шли огненные розги, режущий ветер, подземные лозы, Экспеллиармус, чары Остолбеней, Левиоса, примененная к лавке по ту сторону треугольника Пожирателей. Но ни одно из заклинаний не приблизило их к тому, чтобы сломить контур, но вместе они вымотали авроров. Дыхание мужчин стало поверхностным, лбы заблестели от пота.       — Вы виновны в ужесточении запрета колдовства для несовершеннолетних волшебников и волшебниц, — продолжил Драко.       — У маглов шла война… — прошептала Гелиодора. — Они бесконтрольно колдовали. Они бы раскрыли нас. Мы должны были гарантировать неприкосновенность Статута. Это было необходимо.       Рыжеусый аврор ударил рубящим заклинанием прямо по контуру света на земле. Брусчатка в том месте разлетелась в стороны, а затем вскрылась в обратном направлении.       Протего с лязганьем треснуло, и ботинки с брюками рыжеусого аврора лопнули и сползли алыми лоскутами по мясу и костям. Мужчина безмолвно упал на землю. Потом он сел, посмотрел на свои изрубленные ноги так, будто они не могли быть его ногами. Он дернул кусок мяса под правым коленом и засмеялся, когда тот с чавкающим звуком остался у него в руке.       Аврор смеялся, пока напарник не оглушил его.       Драко продолжил:       — Вы лишили волшебных детей, находящихся на территории враждебного им мира, права постигать их природный дар и права бороться за свою жизнь! Поэтому сегодня мы отнимаем ваши права.       Он свернул свиток.       Последний аврор посмотрел на тройку Пожирателей Смерти, затем на своих сослуживцев, разбросанных вокруг Гелиодоры Томсен, словно шахматные фигурки у ног королевы. На лице мужчины отразились горечь и внутренняя борьба, а потом он поднял руки над головой.       — Кидай палочку! — приказал ему Драко.       Гелиодора с неверием обернулась и закричала:       — Не смей! Я уволю тебя!       Аврор швырнул свою палочку к ногам Драко. Та преодолела треугольник Пожирателей без каких-либо проблем. И когда она с глухим стуком упала, аврор вздрогнул всем телом.       С тихим тук-тук-тук палочка подкатилась по булыжникам брусчатки к носам туфлей.       Лицо аврора посерело. Он снова, на этот раз с неприкрытым ужасом, посмотрел на своих сослуживцев, на разделанные ноги рыжеусого. Мужчину охватила ярость, он оскалился, повернулся к Драко. Они встретились взглядами. И тогда аврор словно… сломался. Обессилил. Гнев в его глазах сменился опустошением.       — На колени, руки над головой. Чтобы я видел твои ладони! — велел ему Драко.       Аврор безропотно послушался. Тогда Пожиратели Смерти подняли палочки от земли. Контур рассеялся, и один из ПСов оглушил аврора.       Гелиодора развернулась на каблуках и, озираясь на витрины кофеен и лавок, бросилась то влево, то вправо.       — На помощь! — закричала она. — Они убивают меня!       — Если будет хоть один голос за ее жизнь, я отпущу ее! — громко сказал Драко.       — Прошу вас! Я всего лишь чиновница! Я делаю, что говорят! Закон есть закон, каким бы он ни был! Прошу вас!       Случайные судьи отводили взгляды, с преувеличенным интересом разглядывали и щупали товары. Продавцы начали возвращаться к работе. Косой переулок захлестнула странная, неприятная, скомканная атмосфера: большинство случайных свидетелей делало вид, что ничего не происходит, что они ничего не видят. Но невозможно было не слышать мольбы о помощи.       — Надо же, Он был прав, — с неверием прошептал Драко, наблюдая за чиновницей, взывающей к жалости людей спустя десятилетия собственного равнодушия к ним. — Никто даже авроров не вызвал.       Усатый продавец зелий взмахом палочки захлопнул ставни прямо перед носом Гелиодоры. Напуганная, побледневшая, со слезами на глазах, она отшатнулась от порога лавки и, выхватив из-за пазухи волшебную палочку, повернулась к Пожирателям.       — Ну, думаю, достаточно, — сказал Драко и кивнул ПСам.       Пожиратели окружили Гелиодору. Она тыкала в них палочкой, но от ужаса не могла произнести ни одного заклинания. Только блеяла:       — Экспе-пе-пе… Ава-да-да… Не-не подходи! Круци-ци-цио!       Пожиратель в волчьей маске отобрал у ведьмы палочку, как у маленького ребенка. Его напарники перевязали ей запястья и глаза черной лентой, затем волк обнял Гелиодору за талию, занял стойку на широко расставленных ногах. И в следующую секунду они взмыли в небо черным вихрем.       Громко хлопнула дверь кофейни о стену. Драко дерганно обернулся, сунув руку за пазуху. Он увидел худого мальчишку с оттопыренными ушами и россыпью веснушек на круглом лице. За ним на улицу выбежала перепуганная ведьма с младенцем на руках.       — Майкл, стой! — кричала она. — Прошу Вас, не нападайте! Он просто ребенок! Это я не уследила! Я расплачусь! Прошу Вас!       Драко опустил руку.       Черный вихрь в воздухе замешкал, и Майкл нагнал его тень. Мальчишка раскинул руки в стороны, словно он собирался взлететь вслед за Пожирателем, и звонко рассмеялся, крутясь и подпрыгивая на месте.       Драко выдохнул напряжение и, кивнув оставшимся на земле Пожирателям, вместе с ними распался черным вихрем и взмыл к небу. За спиной продолжал звучать смех и плеск луж. Майкл бежал за ними до конца Косого переулка. Пожиратели нарочно держались земли.       Драко часто заморгал, пытаясь разграничить себя и чужака, глазами которого он заглянул в прошлое. Это не он стоял посреди Косой аллеи, а позже летел над ней, обернувшись невесомой стихией. Это был его отец.       — Первый год войны, — сказал Люциус. — Пожиратель Смерти — еще звучит гордо. По улицам бегают дети в бумажных масках и материнских юбках на головах. Родители хвастаются соседям Темными Метками на руках своих сыновей и дочерей. Безликие волшебники в черных мантиях ассоциируются с неотвратимостью справедливости, с тем самым добром с Авадой Кедаврой на кончиках волшебных палочек. Идея о пересмотре Статута популярна в Великобритании как никогда. Страна готова к переменам, она хочет перемен.       Люциус разозлился и рявкнул:       — А потом Темный Лорд разрушил все, за что мы сражались ради своей смехотворной гордыни, или что у него там — мне плевать! Я даже знать не хочу, что им двигало!       Он снова посмотрел сыну в глаза, и Драко вспомнил длинный зал без окон, с колоннами у бесконечных стен. Напротив входа на помосте стояло кресло, выточенное из камня острыми и грубыми углами. За ним — черно-красный витраж женщины в языках пламени. Она горела беззвучно, с гримасой не агонии, а ярости на остром лице.       Драко вошел в длинный зал и остановился, увидев в кресле красивого темноволосого мужчину в черной мантии, небрежно накинутой на плечи поверх жесткого корсета, брюк и высоких сапог.       Слева, в нескольких метрах от помоста, стояло трое Пожирателей. Ведьма в алом платье и шляпке с вуалью, которая скрывала треть стареющего лица, и двое волшебников за ее спиной в прохудившихся, грязных мантиях. У того, что справа, черные волосы колтунами свисали на острое лицо, а второй был широким в плечах, но обезвожено-тощим, со скошенной челюстью и не раз ломанным носом.       Было буквально видно, как от них воняет.       — Я опоздал. — Драко раскланялся и так и остался стоять с низко опущенной головой, с комком волнения в горле.       — Темный Лорд Волдеморт сегодня в хорошем настроении, — со смехом в голосе сказал мужчина в кресле и велел: — Проходи, Люциус. Ну же, не топчись, как отбившаяся от стада овца. Ничего не изменилось, твое место там же, где и всегда.       Ведьма издала скрипучий неестественный смешок над оскорблением. Драко запнулся, кольнул ее взбешенным взглядом, но промолчал. Он прошел по черной ковровой дорожке к изножью помоста и занял свое место по правую руку Темного Лорда.       Тогда Темный Лорд склонил голову набок и с участием спросил:       — Ведь между нами ничего не изменилось?       Драко сглотнул тошноту и покачал головой.       — Я дал повод сомневаться в себе? — спросил он сухим горлом. Хотелось кашлять.       Темный Лорд ничего не ответил. Зал погрузился в абсолютную тишину: Драко казалось, что оглушающий набат его сердца слышат все присутствующие.       Спустя минуты, которые почудились Драко часами, Лорд спросил:       — Ты мне скажи: верна ли мне моя правая рука?       Драко одернул первый порыв рассыпаться в клятвах и заверениях. Выдержав паузу, он спросил:       — Что я должен сделать, чтобы доказать свою преданность Вам?       И тогда Темный Лорд рассмеялся. Проклятие, похоже, он и правда был в хорошем расположении духа!       — Учись, Блэр, — сказал Темный Лорд, мгновенно потеряв к Драко интерес.       Драко опустошенно выдохнул, в то время как с лица ведьмы ушли все краски. Она склонилась в механическом реверансе.       — Простите мое косноязычие, Милорд, — проскрипела она. — Но не всех так щедро одарила природа, как юного Лорда Малфоя.       Темный Лорд словно увлекся светской болтовней. С ужимкой в уголках рта он кивнул и сказал:       — На нашу удачу, таланты Люциуса принадлежат мне. Однажды он убедил кретинов Ордена приостановить бои за Хиллингтон до тех пор, пока на территории его аэропорта стоит самолет магловской делегации из США, дабы не допустить раскрытия волшебников и не создать напряжение между странами. А чтобы гарантировать временное перемирие, он предложил Ордену вывести авроров за границы так называемого внешнего Лондона. Авроры вышли. А Пожиратели остались.       Улыбка исчезла с лица Темного Лорда.       — Но даже будь у тебя, Блэр, такие таланты, они бы не исправили и не скрасили твоего провала!       Иллюзия легкой атмосферы рухнула на пол зала. Лорд направил на ведьму волшебную палочку.       — На последнем задании ты потеряла семь Пожирателей. А мои ПСы — очень ценный ресурс. Круцио!       Блэр закричала и упала. Она выгнулась дугой, потом забилась в конвульсиях.       Драко прикрыл глаза. Стоя в темноте, он слушал вопли и глухой стук затылка о камень. Про себя он считал секунды. Примерно семь минут спустя крики смолкли. И Блэр задышала шумно и поверхностно.       — Я ви-виновата, — заикаясь, заскулила она сразу, как только собралась с силами. — По моей вине ваша армия понесла потери. Но всё было не зря! Мне удалось взять Гилдероя живым! Он ценный источник информации!       Темный Лорд усмехнулся.       — Удалось, — повторил он за Блэр странным вкрадчивым тоном. — Но со дня твоего провала прошло уже три дня, а я так и не получил никакой компенсации. Неужто ты, Блэр, потеряла хватку и не можешь разговорить какую-то шлюху? Может, мне пора самому его допросить?       Блэр приподнялась на локтях.       — Н-нет, мой повелитель! Я не посмею подвести Вас больше, чем уже подвела! — Голос ведьмы стал тонким и звонким от страха. — Уже совсем скоро мои мальчики заставят его говорить. — Она мотнула подбородком на своих спутников. — Он запоет. Прошу Вас, Господин! Дайте мне шанс всё исправить! Гилдерой заговорит, не сомневайтесь!       Лицо Лорда стало лукавым, карие глаза будто бы замерцали багряным светом.       — У тебя сутки.       Ведьма заплакала.       …       Вернувшись тем вечером в Малфой-мэнор, Драко закрыл парадные двери и, прислонившись к ним лбом, долго стоял так с закрытыми глазами, слушая внутреннюю тишину. Мыслей не было.       За спиной раздался треск аппарации, и Тинки опасливо пропищал:       — Хозяин? У Вас что-то случилось?       Не меняя позы, Драко прошептал:       — Ничего нового. — Он сказал громче: — Если у тебя нет для меня никаких важных новостей, то проваливай.       — У Тинки есть!       Драко обернулся, и эльф протянул ему сложенный пополам лист пергамента.       — Госпожа велела отдать это Вам, Хозяин!       Насторожившись, Драко выхватил записку и развернул ее. Бумага пахла цветочными духами Нарциссы.       Он прочел:       «Люциус, я хотела бы дождаться твоего возвращения и сказать всё лично, но, к сожалению, у меня мало времени. Тёмный Лорд поручил нам с Беллатрисой срочное задание. Подробности раскрыть не могу. Надеюсь, что смогу вернуться до конца недели.       С нетерпением жду нашей встречи. Береги себя.       Целую, Твоя Цисси».       В груди Драко закипела горячим алым жаром ярость.       — Сука! — завопил Драко и ударил по двери кулаком с зажатой запиской.       Этого оказалось мало.       Драко пнул дверь, стену; сорвал подвернувшуюся портьеру, столкнул и растоптал каблуком столетнюю вазу, свидетельницу первого восстания гоблинов…       Драко метался по парадному холлу, пока было что громить и ломать. Портреты достопочтенных предков — в щепки! Серебряные канделябры, которые поджигал ещё его прапрадед, будучи ребёнком, — напополам! Цветочные композиции, собранные руками Нарциссы, — на пол!       Вскоре Драко обнаружил себя сидящим на полу посреди хаоса, в который превратилось прежнее благосостояние и порядок. Оглядев хлам многовековой истории, он рассмеялся до слёз.       — Хозяин? — несчастным голосом позвал его Тинки, выглянув из-за спинки перекошенной софы. — Что с Вами, Хозяин? Хозяин, Тинки сделает всё что угодно, чтобы облегчить переживания Хозяина! Вы только скажите — что?       Драко рассмеялся ещё громче и спросил:       — Да что ты можешь сделать с ним, глупый эльф?       — С ним? — непонятливо переспросил Тинки, поджав уши.       В ответ Драко покачал головой: что толку объяснять? Он снова осмотрел учиненный беспорядок, нашел на полу мятое и надорванное послание жены. Он подполз к нему, бережно поднял и, разгладив все заломы и вмятины, спрятал за пазухой.       Словно последовав его примеру, Тинки взялся за восстановление холла.       …       Вечером следующего дня Драко накинул поверх костюма самую невзрачную мантию с капюшоном, какая была в его гардеробе, и покинул мэнор через задний ход. Бессистемно петляя по лесным тропинкам, он за полчаса вышел к бьющему из земли ключу. Там он убедился, что за ним наблюдает только распушившаяся сова на ветке, и аппарировал.       Он оказался на скалистом побережье, которое помнил по смеху Нарциссы, по волнам, которые лизали ноги, по длинным прогулкам за руки, по сброшенным на землю школьным мантиям и дурацкой корзинке с бутербродами, к которым никто никогда не прикасался.       Драко достал из внутреннего кармана непрозрачный флакон и, откупорив его, залпом выпил вязкую, как смола, жижу. На глазах длинные пальцы Драко расширились и укоротились, покрылись мозолями, на костяшках выступили белые шрамы.       Личина принадлежала мужчине-маглу с ежиком темных волос, обветренным лицом и отрезанным кончиком левого уха. Это было одно из множества лиц, которые Драко незаконно покупал у бродячих торговцев в Лютном переулке, если ему везло наткнуться на них.       Ночное небо озарил свет — вдалеке зажегся маяк Пенман. Драко аппарировал с побережья.       ….       Темной узкой улочкой Драко добрался до лавки с деревянной вывеской «Боргин и Беркс», висящей на ржавых цепях. Несмотря на поздний час, в окнах еще горел свет. За прилавком пожилой джентльмен с залысинами и серо-ржавой щетиной выкладывал из деревянного ящика желто-белые кости. Предположительно, человеческие.       Под чарами Тишины Драко приоткрыл дверь и прошмыгнул внутрь. Петляя между витрин с артефактами и пирамидами древних книг, он подобрался к продавцу со спины.       — Я торгую в Лютном переулке с двенадцати лет! — не оборачиваясь, пролаял тот. — Если бы меня можно было застать врасплох за этим прилавком, я бы не протянул даже до совершеннолетия.       Он обернулся и, оглядев Драко с головы до ног, нахмурился.       — Кто ты и чего хочешь?       — Боргин, это я, Люциус, — прошептал Драко. — Закрой лавку, это срочно.       Мужчина недоверчиво сощурился, тогда Драко приблизился и сказал:       — Это касается нашего общего секрета. Вчера Темный Лорд спросил, верен ли я ему.       Лицо мистера Боргина побледнело, а потом посерело. Он выхватил палочку из рукава, взмахнул ей, и ставни на окнах с грохотом захлопнулись.       — Ты уверен, что пришел один? — спросил он.       — Я был осторожен.       Боргин навернул круг и взлохматил волосы. Наблюдая за ним, Драко сказал, как мог спокойно:       — Он сделал вид, что просто запугивает Блэр. Но...       — Но только идиоты верят, что Темный Лорд делает просто так хоть что-то! — рявкнул Боргин. — А я говорил тебе! Я говорил, что это безумие — держать в подсобке артефакт, способный...       — Тихо! — прикрикнул Драко, приблизившись вплотную. Он зашептал: — Просто! Не говори ничего! Даже не думай об этом! Мы просто должны избавиться от него, пока у Лорда нет ничего весомее подозрений.       Боргин резко поднял на Драко глаза. Он покачал головой.       — Нет. Нет, ты не можешь уничтожить его! — Он затараторил. — Ты не посмеешь. Я не позволю тебе и пальцем тронуть меч Неверных.       Напряженные, они замерли друг напротив друга. В руке Боргина была палочка. Драко медленно, без резких движений потянулся за своей.       — Ты не ради научного интереса согласился спрятать Его, — сказал он, чтобы выиграть время. — Ты собирался использовать его.       — А ты что ли нет?! — Воскликнул Боргин.       Драко выхватил палочку и, оскалившись, прошипел:       — Я — правая рука Темного Лорда! И я не потерплю вшивого предателя вроде тебя в его кругах! Потому что я верен ему, понятно?!       — А ведь ты не врешь! — с удивлением воскликнул Боргин и хрипло, истерично рассмеялся, сверкая золотыми зубами. — Веришь в каждое слово! Но это же… поразительно!       Торговец обошел Драко, въедливо пялясь ему в глаза.       — Поразительный самообман!       — Я только хотел понять, как он работает! Я бы никогда не предал Темного Лорда! Я бы...       Драко осекся, осознав, что оправдывается и тараторит, как какой-то глупый мальчишка после того, как строгий отец поймал его на лжи. Качая головой, он попятился от Боргина и абсурдного вздора, который тот пытался внушить ему. Будто Драко может мечтать о том, чтобы сбежать, поджав хвост! Какова ересь! Оскорбительно!       Входная дверь содрогнулась от удара с той стороны. Боргин и Драко забыли о недавнем раздоре и синхронно направили на нее палочки.       — Ты привел хвост! — Боргин почти рыдал.       И тогда первое, о чем подумал Драко, — это о мече Неверных в подсобке «Боргин и Беркс». И мысль о нем принесла ему капельку спокойствия.       А потом сквозь замочную скважину просочился нежно-голубой свет.       — Это что — Патронус? — спросил Боргин.       Растерянный продавец опустил палочку. Драко тоже. Надо же, а он уже забыл, каким теплым ощущается счастье.       Свет хлынул сквозь зазоры между дверью и стенами и соткался призрачным силуэтом волчицы.       — Люциус, ты нужен мне, — сказал Патронус надорванным, свистящим голосом Нарциссы. — Прошу тебя, — она заплакала, — быстрее.       Драко вслепую нащупал обручальное кольцо и повернул его. Лавка закружилась вокруг него, и он рухнул сквозь пол в пустоту. Издалека, сквозь гул, он услышал крик Боргина:       — Мы не договорили, Люциус!       С отвратительным ощущением, словно тело растянулось на многие мили, Драко пронесся сквозь закрученное воронкой света пространство и до красных вспышек перед глазами размазался о стену тьмы.       Мир собрался пейзажем ночного леса, раскинувшегося далеко внизу пушистыми черными облаками.       Драко отлип от антиапарационного барьера и упал. Кубарем он пролетел сквозь гибкие, хлесткие ветки, бесполезно цепляясь за них, обдирая кожу с ладоней. От неожиданности он чуть не забыл о палочке, которую сжимал в кулаке!       Аресто Моментум прекратил падение в дюйме от земли. Драко дрожаще выдохнул от облегчения. И свалился носом в прелую листву.       Брачные узы привели его к мрачному особняку, остроконечная крыша которого возвышалась над кронами деревьев. В небо валили клубы дыма, в воздухе витал запах гари и озона. Заподозрив худшее, Драко побежал сквозь чащу к особняку, который вне всяких сомнений стал местом магической битвы.       На пути выросла каменная ограда с металлическими зубьями. Драко на ходу поднял палочку с искрой «Бомбарды» на кончике. Взрыв оглушил неестественную тишину леса и эхом покатился к горизонту. Драко перебрался через образовавшуюся дыру во двор.       Первое, что ему бросилось в глаза: покореженные, распахнутые ворота на противоположной стороне. Нападавшие вошли через парадный вход.       И только потом, когда Драко завернул за угол дома, ему открылась картина целиком. И он остановился с чувством, будто бы он — это не он. Будто бы он лишился разума. И с желанием лишиться его.       На выжженной земле вдоль подъездной дорожки в неестественных позах лежали неподвижные, застывшие люди. Около двадцати человек. Черные мантии, раскинувшиеся в стороны, делали их похожими на стаю разбившихся птиц.       Драко еще не до конца осознал, что произошло, но, путаясь в онемевших ногах, побежал к уничтоженному отряду Пожирателей. Задыхаясь от ужаса, он искал в мертвых телах любимые черты: худые запястья, бедра, изгиб которых знали его ладони, лицо с острыми скулами.       В глаза бросилось белое пятно волос, торчащих из-под капюшона. Драко подбежал к телу и, свалившись на колени рядом, перевернул. Он думал, что умрет, если увидит лицо Нарциссы.       Бледнолицый беловолосый мальчишка, вчерашний подросток, перевернулся с бока на спину, его равнодушные глаза уперлись в небо, с уголка рта скатилась кровавая слюна.       Драко зарыдал в ладони от облегчения и жалости одновременно.       Поднявшись, он бестолково побрел куда глаза глядят — от тела к телу. Некоторые лица казались знакомыми. А одного Пожирателя Драко смог опознать почти уверенно по черным колтунам, налипшим на острое лицо. Он сопровождал Блэр на последнем собрании.       Драко не нашел Нарциссу.       — Нарцисса! — позвал Драко, озираясь по сторонам, с ужасом присматриваясь к каждой чёрной кочке вдалеке: она или не она. — Нарцисса, ты здесь?       — Люциус, это ты? — раздался ее голос из особняка.       Драко снова захотелось плакать, на этот раз от облегчения. Он взбежал по разбитым ступенькам круглого крыльца. Под ногами громко хрустели обломки мраморных плиток.       — Цисси, ты цела? — крикнул он.       — Стой! — рявкнула Нарцисса с той стороны. — Что первое ты сказал матери, когда узнал о нашей помолвке?       Драко замер в самый последний момент и шумно сглотнул подступивший комок тошноты: ему оставался всего дюйм, чтобы коснуться ручки дверей.       — Что я не хочу жениться на Блэк, потому что она будет меня бить, — скороговоркой ответил он.       По контуру дверей вспыхнуло и погасло зелёное свечение. Драко ворвался в особняк. Он почти снёс Нарциссу с ног и заключил её в крепкие объятия. Ведьма болезненно вскрикнула и забилась в его руках. А вырвавшись, схватилась за низ живота и согнулась пополам.       Ее пальцы оказались чёрными от засохшей крови. Драко заставил ее убрать руки. На левом боку корсет висел лохмотьями, и, судя по дырам, рана должна была быть рваной, как от когтей зверя, и глубокой. Но кожа Нарциссы была гладкой и по-младенчески нежной.       — Я подлатала, как смогла, — оправдалась она.       — Ты с ума сошла! Нельзя так делать! Тебе срочно нужно к лекарю!       — Это сейчас не важно! — Нарцисса почти заплакала. — Люциус, прошу тебя! Беллатриса умирает!       Они прошли по серым коридорам, перекрытым поваленной мебелью, в забаррикадированную гостиную на втором этаже. В центре на столике коптила тухлая свеча. Четыре широких окна были замурованы каменными глыбами. Их на скорую руку трансфигурировали из портретов и зеленых штор: местами наружу торчали резные углы рам и ткань.       В темноте на сдвинутом к стене диване лежала девушка — вылитая Нарцисса, но с буйными черными кудрями, разбросанными по подлокотнику. Ее дыхание было ровным, правая рука расслабленно свисала на пол. Она спала будто. Но свет от свечи скользил по ее умиротворенному лицу овальными бликами, словно оно было отлито из серебра. Человеческая кожа не должна так блестеть.       У противоположной стены сидел красивый мужчина лет двадцати пяти в синем халате, накинутом поверх шелковой пижамы. Его ноги, руки и шея были добела связаны цепью, конец которой венчал змеиный череп. Железный гад, свесившись с плеча пленника, гремел звеньями и цепко следил за каждым жестом.       У него были золотистые кудри, послушно лежащие на худых плечах, высокий лоб и ярко выраженные скулы. Он был на редкость красивым человеком. Его красоту портил только скошенный набок нос и черные синяки под глазами.       Драко узнал его.       — Гилдерой, — растерянно сказал он.       Волшебник заторможено поднял голову, посмотрел на Драко и его голубые глаза широко распахнулись.       — Это недоразумение! — Гилдерой гундосил. — Клянусь! Я не знал, что это Ваша жена! Я думал, что они смогли прорваться в дом. Я защищался!       — Так это ты ранил ее? — не своим голосом спросил Драко.       — Сейчас не до этого, Люциус! — вмешалась Нарцисса. — Ты должен аппарировать нас к Темному Лорду. Это одно из его проклятий, — она указала на сестру. — Только он знает, как снять!       Драко поднял Беллатрису на руки, а Нарцисса взмахом палочки освободила Гилдероя из цепей и велела ему:       — Иди впереди. И ради твоего же блага — не нервируй меня.       Под руководством Нарциссы они спустились на первый этаж и через столовую вышли на задний двор особняка. Про себя Драко отметил, что Нарцисса хорошо ориентируется в доме.       В саду он поравнялся с ней и шепотом спросил:       — Что происходит?       Гилдерой остановился и обернулся. Нарцисса среагировала мгновенно: налетела на него, как фурия, и прижала палочку к его горлу.       — Я сказала не нервировать меня, — процедила ведьма.       Гилдерой сделал испуганное лицо, вытянул шею вбок и воскликнул:       — Нет уж! Я имею полное право спросить с Вашего мужа! — Гундосый голосок стал ещё и стервозным. — Вы — Правая рука Темного Лорда. Так скажите — почему в мой дом ввалились Его Пожиратели?! Снова! Как Вы могли это допустить?       Драко присмотрелся к красивому и обиженному лицу Гилдероя. Он вспомнил о разбитом отряде Пожирателей во дворе особняка, о проклятии, созданном Темным Лордом, от которого умирала Беллатриса, и о потерях Блэр на последнем задании.       Охваченный дурным предчувствием, Драко холодно спросил:       — Когда ты успел переметнуться на сторону Темного Лорда?       — Что?! — возмущенно воскликнул Гилдерой.       Забывшись, он резко дернул головой и тут же, зашипев, схватился обеими руками за нос так, словно он мог отвалиться. Нарцисса безжалостно толкнула его в плечо, подгоняя. Поникнув, он подчинился и какое-то время они шли молча. Вскоре боль поутихла, и Гилдерой спросил несчастным голосом:       — Неужели Темный Лорд ничего не рассказывал Вам обо мне?       Тогда Драко решил сменить тактику: Гилдерой создавал впечатление легкомысленного и самовлюбленного человека. Капля лести должна подействовать на него не хуже сыворотки правды.       — Нет, — признался он. — Но я наслышан: в последнее время Пожиратели только о тебе и говорят.       Гилдерой попался. От довольства собой он чуть не воспарил над землей! Походка его стала пружинистой и невесомо-легкой, танцующей.       — Должен признать, что всегда умел производить впечатление на людей! — похвастался он.       — Да, — согласился Драко. — Сегодня ты произвел на меня совершенно особенное впечатление. Чтобы предать Орден, нужно обладать недюжинным мужеством.       Он надеялся снова подкупить этого смехотворно-самовлюбленного волшебника. Но Гилдерой обиделся.       — Почему чуть что и сразу — предатель? Я же Дамблдору брачных обетов не давал и в любви до гроба не клялся. Иногда люди просто расстаются. Это нормально!       — И почему же ты решил расстаться с Дамблдором? — спросил Драко.       Гилдерой передернул плечами.       — Я давно понял, что меня занесло не на ту сторону, — с обезоруживающей честностью признался он. — Не сегодня, так завтра Орден потеряет Великобританию. Но я успокаивал себя тем, что меня все эти ваши военные делишки не касаются. Я ведь ничего не решаю! Откуда мне было знать, что эти нудные пенсионеры, на званые ужины к которым Дамблдор таскал меня всё это время, настолько важные шишки, что мной заинтересуется сам Темный Лорд?       От негодования он всплеснул руками, а Драко проворчал:       — Да, действительно, догадаться было решительно невозможно.       Гилдерой принял его сарказм за чистую монету и закивал.       — А я о чем говорю! Представляете мое удивление, когда эта престарелая сука, — он пощелкал пальцами, — кажется, Блэр, вломилась ко мне домой с оравой Пожирателей! Я выхожу из ванны — благоухающий, в одном полотенце! — а у меня на пороге копошится какая-то шайка бомжей! Они же еще у вас все такие стрёмные! Я так перепугался — до сих пор, как вспомню, так в дрожь бросает!       Гилдерой поежился.       — Так перепугался, что решил прибежать к Темному Лорду до того, как притащат силой? — спросил Драко.       — А почему нет? — с вызовом спросил Гилдерой. — Говорят, что от Темного Лорда невозможно скрыться. Но никто не говорит, что с ним невозможно договориться! А я, так уж совпало, молод и очень хорош собой!       Красуясь, он крутанулся на пятке. Нарцисса снова пихнула его в плечо.       — Да иду, я иду, — проворчал Гилдерой и вернулся к обсуждению своей скромной персоны: — Лорд нашел меня очень интересным собеседником и, в отличие от закомплексованных стариков из Ордена, оценил по достоинству! Он пообещал, что эти две прелестные дамы защитят меня от Министерства, а в обмен я расскажу ему всё, что знаю! Но сегодня на меня напали Пожиратели! Снова!       — И ты, обидевшись, решил расстаться с Темным Лордом так же, как до этого расстался с Дамблдором? — вкрадчиво спросил Драко. — Поэтому напал на Нарциссу.       — Она так тихо ходит, — сказал Гелдирой, пожав плечами. — Дверь открылась без предупреждения, и я ударил первым, что пришло на ум. Просто не повезло! — Он легкомысленно затараторил: — Но я бы всё равно не смог причинить ей особого вреда: я же ничего тяжелее Люмаса стараюсь не колдовать. Я читал, что это вредно для кожи.       Драко не поверил его хладнокровным глазам.       …       Черные двери длинного зала, похожие на надгробные плиты, оказались открыты, словно Тёмный Лорд ждал гостей. Он был не один. Блэр в чистой и отутюженной мантии Пожирателя стояла перед помостом на коленях, склонившись так низко, что ещё немного и поцеловала бы ступени, по которым ходит Лорд.       — ...Он н-не мог далеко уйти, — заикаясь, тараторила она, не видя выражение скуки на лице Темного Лорда. — Я н-найду Ги-гилдероя, прошу Вас, дайте мне нем-немного времени! День! Один день, и Гилдерой будет у Вас! Клянусь!       Нарцисса зло вздохнула и громким, хлестким, как раскат грозы перед бурей, голосом доложила:       — Милорд, Беллатрису прокляли Пожиратели!       Блэр повернула на голос бледное, со следами бессонницы и слез, лицо. Мазнула равнодушным взглядом по Беллатрисе, тело которой — Драко чувствовал — уже начало застывать, словно она была фигуркой, вылитой из металла.       Затем Блэр взглянула на Драко и Нарциссу, которая подталкивала его в спину идти быстрее. Последним ведьма заметила оставшегося где-то позади Гилдероя. Она узнала его: ее лицо вытянулось, а рот почти карикатурно раскрылся буквой «о».       Темный Лорд поднялся на ноги и насмешливо протянул:       — Надо же, Блэр, только погляди, какая удача: похоже, Малфоям удалось догнать твоего пленника. — А Драко он сказал: — В кресло ее.       — Это… т-так неожиданно, — растерянно, но с опасливой надеждой на спасение проблеяла ведьма. — Но хорошо. Очень хорошо. И г-где же вы поймали его?       Вопрос Блэр остался висеть в воздухе.       Спина, ноги и руки Беллатрисы больше не разгибались. Когда Нарцисса поняла, насколько ухудшилось состояние ее сестры, то заплакала. Магия, Драко ни разу не видел ее слез! Опасаясь сломать Беллатрисе конечности или позвоночник, он пристроил ее на кресле боком: колени на одном подлокотнике, затылок на другом.       Когда Драко отошел, его место занял Темный Лорд. Всего на несколько дюймов — всё, что удалось, — он приподнял левую руку Беллатрисы от живота и повернул ее. Темная Метка оказалась выцветше-бледной, словно находилась за запотевшим стеклом. И змея спала будто. Рисунок не шевелился.       Лорд точным, уверенным жестом палочки вспорол кожу от запястья до локтя. Звук был такой, словно его заклинание крошило серебро. Он углубил порез до насыщенно-черного пигмента и заговорил на портесланге.       И тогда черная магия хлынула из раны наружу дымчатой змеей. Ощерив пасть, гад изогнулся и с громким скрежетом вонзил острые клыки в шею Беллатрисы. Отстранившись, он укусил снова, на этот раз за щеку, а потом за ухо и под ключицей.       Змея впрыскивала что-то, похожее на яд. Вначале он оставался черными пятнами под серебряной кожей, которая в этих местах шла трещинами. Но чем больше становилось укусов, тем быстрее тьма распространялась по телу Беллатрисы.       Так Темная Метка поддерживает саму себя в теле и магическом естестве носителя.       Вскоре проклятие начало отступать: тело Беллатрисы немного расслабилось и приняло более естественную позу.       — Как это произошло? — отстраненно спросил Темный Лорд между делом.       Драко сжал зубы, сдерживая взбешенный оскал. А то он не знает!       — Без четверти девять вечера на дом напали, — сказала Нарцисса. — Мы с Беллой думали, что это авроры, связаться с Вами не получилось, поэтому мы приняли решение забаррикадироваться и держать оборону. Примерно полчаса спустя нападавшие сняли щитовые чары, вошли во двор и атаковали. Тогда мы поняли, что это Пожиратели Смерти.       — Нелепица какая-то, — пробормотала Блэр дрожащим голосом. Она начинала понимать.       — Беллатриса выбежала на улицу, наверное, думала, что Пожиратели узнают ее и не станут атаковать. Они прокляли ее. И я спасла свою сестру.       Драко подкошенно осел на верхнюю ступень помоста и зажал рот обеими руками. Он посмотрел на Темного Лорда, его собранное серьезное лицо и карие глаза, в которых клубилась тьма.       — Блэр, сколько погибло твоих людей? — спросил Лорд.       Ведьма не отреагировала. Спустя паузу за нее ответила Нарцисса:       — Девятнадцать человек, Милорд. Пятеро смогли отступить.       Лорд кивнул, что принял к сведенью, и заметил:       — Ты странно двигаешься. Ты ранена?       Нарцисса отодвинула полу мантии. На свету следы оказались еще хуже, чем Драко думал: черный корсет и брюки вымокли в крови от груди до середины бедер.       — Я не преследовала отступающих, потому что свои, — объяснила Нарцисса. — Но один из ПСов обошел особняк, и ему удалось застать меня врасплох.       — Хорошо, — сказал Лорд, шумно вздохнув. — Ты хорошо поработала. Можешь быть свободна, Люциус проследит за Беллатрисой. И обязательно зайди к лекарю.       Нарцисса поклонилась.       — Милорд, сегодня произошло еще кое-что. Когда я вернулась в дом с Беллатрисой, Гилдерой попытался напасть на меня. — Выпрямившись, Нарцисса направилась к выходу. Уже в дверях она обронила: — К счастью, мой табурет оказался быстрее него.       Темный Лорд насмешливо посмотрел на Гилдероя, его скошенный нос и разводы засохшей крови на подбородке.       Обиженно насупившись, Гилдерой зыркнул вслед Нарциссе так, будто она, как минимум, предала их давнюю крепкую дружбу. Затем он с нервным вздохом встретил взгляд Темного Лорда и неловко переступил с ноги на ногу.       Драко осознал вдруг, что они с Нарциссой притащили Темному Лорду его подстилку босым и в пижаме. Почему-то захотелось начать смеяться. Громко, до тошноты и сорванного горла, до икоты и спазма живота. Перед глазами как в живую встали лица погибших Пожирателей.       — Милорд, — заискивающе протянул Гилдерой.       Медленно он приблизился к помосту.       — Милорд, разве я не полезен Вам?       — Мы сотрудничаем уже три дня, — сказал Темный Лорд.       Блэр вздрогнула так, словно в ее позвоночник ударила молния.       — Но ты так и не сказал мне ничего, чего я бы не знал. И я подумал, что, возможно, ты просто недостаточно серьезен по отношению ко мне.       — Но, Милорд, распутывать обеты трудно без помощи профессионала.       Оправдываясь, Гилдерой поднялся на первую ступеньку.       — Ты продал себя мне как профессионала, — напомнил Темный Лорд.       — Большую часть обетов с меня брала Меридиана Кит. Лично. Я знаю всего одного волшебника, способного снять их — себя.       С таким козырем Гилдерой поднялся еще на одну ступень вверх.       — Но это займет время, — его голос стал вкрадчивым, но мягким. — Возможно, чуть больше, чем мне казалось вначале…       — Чем ты наврал мне, — отрезал Темный Лорд.       — Приукрасил, — сторговался Гилдерой и, встав на третью ступеньку, признал: — Я виноват.       Между ними остался шаг, который Гилдерой не сделал. Задрав голову, он снизу вверх посмотрел на Лорда большими, жалобными глазами и несмело коснулся кончиками пальцев его ладони. Темный Лорд не пошевелился. Тогда Гилдерой взял его за руку и, подняв ее на уровень своего лица, прижался к ней щекой. Как капризный кот, он потерся о нее.       — Но я искуплю свою вину, — пообещал он на взволнованном вздохе.       Не разрывая зрительного контакта, Гилдерой демонстративно высунул язык и сильно, влажно облизал ребро ладони Темного Лорда: от запястья до кончика большого пальца, на который затем насадился ртом.       Неназываемый шумно втянул воздух носом, и Гилдерой белозубо усмехнулся прямо с пальцем во рту. Лорд очевидно замешкал. Ему потребовалось несколько секунд, чтобы собраться. Затем он отдернул руку — громко лязгнули зубы — и рявкнул:       — С тобой же просто невозможно нормально разговаривать! Исчезни! Еще одна выходка, и я расторгну нашу сделку.       Схватившись за нос, Гилдерой спиной вперед спустился с помоста и вышел из зала. Полсекунды спустя его светловолосая голова высунулась из-за угла.       — Но я так плохо себя вел, — посетовал Гилдерой. — Перепутал Нарциссу с другим Пожирателем и чуть не свел ее с ума. Непростительная халатность! Это ведь заслуживает наказания? — спросил он с надеждой. — Сегодня?       В ответ Неназываемый вскинул вперед правую — облизанную — руку. И черные плиты-двери с грохотом захлопнулись.       Драко посмотрел на Блэр. Он подумал о том, что хотел бы уйти с Нарциссой.       Темный Лорд медленно, растягивая время, спустился с помоста, и его тень накрыла сгорбленную, несчастную женщину, сидящую на коленях. Блэр вздрогнула.       — Три дня, — прошептала она и, всхлипнув, расхохоталась в потолок, как оголодавшая ворона: — Три дня!       Ведьма резко смолкла, опустила голову, посмотрела Темному Лорду в глаза.       — Проклятый ублюдок! — взвизгнула она. — Чтоб ты сдох, тварь! Это всё из-за тебя!       Темный Лорд проклял ее Круциатусом. Блэр рухнула на бок, встряхнулась всем телом, и он опустил палочку.       Не сразу ведьма шатко села на подогнутые колени, огляделась по сторонам выпученными, лихорадочно блестящими глазами. Блэр выглядела откровенно сумасшедшей. От одного вида ее перекошенного лица, излишней неестественной мимики, по спине Драко побежали мурашки.       — Блэр, — тихо позвал Темный Лорд.       Она посмотрела на него, но будто сквозь.       — Как я могла? — проскулила ведьма и завизжала: — Отрежьте мне язык!       Она распахнула рот, вывалила наружу язык и с силой сомкнула зубы. У Блэр получилось. Розовый заостренный кулёк плоти шлепнулся ей на колени. Ведьма показала оставшийся обрубок и рухнула в ноги Тёмному Лорду. Она схватила его за правую лодыжку обеими руками, подтянулась ближе и приложилась губами к блестящему круглому носу сапога.       Неназываемый пнул Блэр по лицу. Громко хрустнул её нос, и ведьму швырнуло на бок.       — Ты не заслуживаешь даже того, чтобы целовать мне ноги! — крикнул Тёмный Лорд.       Поднявшись на локти, Блэр снова подползла к Неназываемому. Он отвел левую ногу назад, готовясь пнуть еще раз. Но ведьма сложила кровавые губы трубочкой и осыпала множеством поцелуев пол, на котором до этого стоял Темный Лорд.       Взгляд волшебника переменился. На дне карих глаз словно полыхнул багрянец, и гнев уступил злому восторгу.       — Ты на верном пути, Блэр, — протянул он с улыбкой. — Но это не искупит твою вину. За четверо суток ты потеряла двадцать шесть Пожирателей. Я ожидаю, что до конца месяца ты возместишь мне ущерб в двойном размере.       Под звук благодарных поцелуев Темный Лорд вернулся к креслу, чтобы проверить Беллатрису.       На этот раз Драко был рад сбросить шкуру отца. С опустошающим облегчением он осознал, что всё это происходило не с ним. Но мысль о том, что его родителям пришлось пережить ту страшную ночь, принесла ему боль. Он не сразу заметил горячие слезы на своих щеках. Это были слезы Люциуса, которые тот не позволил себе пролить. И теперь, спустя долгие годы, они, наконец, были прожиты его сыном.       — За-зачем он сделал это?! — утирая щеки, спросил Драко, задыхаясь от возмущения, ужасной несправедливости и непримиримой ярости. — Это ведь… безумие — сталкивать собственных солдат, и ради… ради чего?       Люциус ответил:       — Помнишь, Боргин сказал, что Темный Лорд никогда не делает ничего просто так? Так вот — так оно и есть.       — Так все это было каким-то образом связано с тем мечом в подсобке? — удивленно спросил Драко: если это так, то он не понимал ровным счетом ничего.       — Нет. — Люциус покачал головой. — Я тогда сам подумал, сам испугался. Позднее я убедился, что Лорд не знает об артефакте. Он не поэтому спрашивал о моей верности.       Люциус объяснил:       — Лорд вызвал меня на собрание, где запугал Блэр до такой степени, что просто вынудил ее бросить все силы на поиски и захват Гилдероя, чтобы сохранить в тайне свою прошлую неудачу. Примерно в это же время он отправил мою жену охранять Гилдероя под облаву Пожирателей, которыми руководила к тому моменту уже мало вменяемая Блэр. Лорд знал, чем могут закончиться последние сутки. На самом деле, нашей семье невероятно повезло: Нарцисса могла погибнуть.       На глазах Драко снова выступили слезы. Он помнил ужас Люциуса, как свой собственный. Теперь он знал, каково это — когда в темноте в очертаниях клумбы мерещится мертвое тело любимого человека.       Люциус продолжил:       — И, зная обо всем этом, он спросил меня: верен ли я ему, как раньше? Это был вопрос не о настоящем, а проверка на будущее.       — Я не понимаю, — произнес Драко несчастным голосом. — Прости.       — Я знаю, что подобное тяжело понять. И хочу, чтобы тебе никогда не пришлось. — Люциус тяжело вздохнул. — Темный Лорд сделал это, потому что мог.       Драко покачал головой и спросил снова:       — Зачем?       Он привык к мысли, что все главнокомандующие всех армий на земле обязаны руководствоваться этим вопросом. И ответ на него должен помещаться в одно-два кратких, емких предложения. Как инструкция. Как описание зелья в учебнике.       Потому что кому вообще нужно зелье, действие которого невозможно ни предсказать заранее, ни даже просто понять его?       Но у Люциуса не оказалось ответа на этот простой, в сущности, вопрос.       — Потому что Пожиратели были его собственностью, с которой он имел право делать всё, что вздумается, — сказал отец. — Темный Лорд упивался своей властью. И с каждым годом его смехотворно раздутое эго требовало всё больше подтверждений ее абсолютности. Он променял собственную армию и идеи на лизоблюдов, готовых ползать перед ним на коленях и целовать землю, по которой он ходил. Он предал Пожирателей.