Асгардский гальд (новый перевод)

Когда Локи, в сопровождении генерала Тюра и охраны, подошёл к Хранилищу артефактов, то увидел в коридоре, у самого входа, большую группу эйнхериев. Четверо из них, непосредственно охрана Хранилища, стояли по обе стороны от двери, как и было положено, а остальные подпирали собой стены. Видимо дяди Локи, принцы Вили и Ве, были уже здесь. Солдаты оживлённо переговаривались и не громко смеялись. Острый слух Локи уловил в их разговоре несколько женских имён, солдаты, как и прочие разумные, не чурались сплетен. Локи только порадовался, что они перемывают кости не королевской семье. Едва эйнхерии заметили приближение короля и генерала со свитой, то бросили все разговоры и вытянулись по струнке вдоль стен. Собственная охрана Локи быстро проверила помещение и не найдя ничего опасного, распахнула перед ним двери. — Дядя Вили, дядя Ве, — поприветствовал Локи родственников, когда стража оставила их наедине. — Локи, — ответили те, почти хором. Когда Локи спускался по лестнице, то перед его глазами, вспышками проносились воспоминания о том, как прямо здесь рухнул его отец. Видения были такими яркими, что он даже сбился с шага. Один, в его глазах, всегда был несокрушимой фигурой, воплощением силы и власти. Поэтому видеть, как он падает, было для Локи потрясением, даже не взирая на смятение и боль, царившие на тот момент в его душе. Магический Сон Одина всегда пугал его в детстве. Видеть, как этот могучий, не сгибаемый ас, добровольно погружается в беспамятство и несколько дней лежит недвижимо, под золотым исцеляющим пологом, было невыносимо. И хотя мать говорила, что Всеотец продолжает, даже в таком состоянии, видеть и слышать всё в Асгарде, Локи не мог этого принять. И теперь, когда отец, без всякой подготовки, рухнул на пол, прямо на его глазах, Локи был напуган сильнее, чем мог себе в этом признаться. Локи на мгновение остановился на ступеньках, когда добрался до того места, где рухнул его приемный отец, не в силах удержаться от того, чтобы не посмотреть на ступени, будто ожидая, что снова увидит его там. Несмотря на всю ложь и гнев, которые стояли между ними, как из-за того, что он узнал сейчас, так и из-за того, как с ним обращались последние несколько столетий, Локи все еще мог вспомнить Одина, каким тот был в его детстве. Когда он относился к ним с Тором практически одинаково и говорил, что любит их обоих в равной степени. Хвалил его любознательность, с удовольствием обсуждал прочитанные Локи книги и радовался его шуткам. Но чем Локи становился старше, тем чаще замечал, как отец смотрит на него, когда думает, что он не видит. С опаской и ожиданием. И чем больше Тор блистал на ристалище, а Локи погружался в хитросплетения дипломатии и политики, тем очевиднее становилось, кому Всеотец отдаёт предпочтение, и тем громче становились сплетни о зависти младшего принца к старшему. И это, в свою очередь, отдаляло их друг от друга ещё сильнее. Но даже не смотря на обиду и ревность, ядом пропитывающие их отношения, Локи не хотел терять ни отца, ни брата. Он любил их и скучал по той связи, что была между ними раньше. — Локи, - тихо сказал дядя Вили. Слегка вздрогнув, он поднял глаза и увидел, что все трое мужчин наблюдают за ним. Сочувствие на их лицах подсказало Локи, что они догадались, почему он потерялся в своих мыслях, поэтому он не стал искать оправдание своей задумчивости, а просто присоединился к генералу и своим дядям рядом с постаментом, на котором покоился Ларец Древних Зим. — Я заходил сегодня к Одину, и госпожа Эйр вместе с твоей матерью считают, что его состояние становится стабильнее, чем раньше, — сказал дядя Ве, и Локи благодарно кивнул ему с грустной улыбкой. — Это очень хорошо, — заявил генерал Тюр, прежде чем взглянуть на дядю Вили. - Ваша семья уже прибыла в Идавёлль? — Да, хотя моя жена не в восторге от этого, — заявил дядя Вили, нахмурившись. – А Бальдр снова терроризирует слуг требованиями проверить, нет ли омелы где-нибудь по близости от его покоев. Локи потребовалась почти вся его выдержка, чтобы не закатить глаза. Он предупреждал своего кузена, чтобы тот не ходил гадать к той вёльве из Нидавеллира, но этот идиот не послушал. Она предсказала, что Бальдра убьёт его брат Лодур с помощью омелы. И теперь Бальдр отрекся от брата и просто одержим тем, чтобы избегать омелы и любых вещей, сделанных из неё. Локи это всё показалось бы смешным и нелепым, если бы не реакция остальных членов семьи. Они, почти все, безоговорочно поверили этой гадалке и относились теперь к Лодуру с предубеждением. Даже родители почти отреклись от него, поверив слову вёльвы больше, чем собственному сыну. Как будто такое пророчество, даже произнесенное лучшей сейдконой, было чем-то неизменным. Любой разумный, знающий сейд, знал, что пророчества, если они не исходят непосредственно от Норн, не высечены в камне. Их можно изменить. Это трудно, но возможно. А та доккальфа определенно не была даже достаточно талантлива в сейде, чтобы считаться настоящей сейдконой, но никого это волновало. Поэтому, когда про самого Локи однажды было произнесено пророчество, маг позаботился, чтобы этому не было свидетелей. Он изменил память и оттолкнул от себя единственного аса, которого до этого надеялся назвать другом, но не жалел об этом. Он не мог даже представить, что с ним сделают, если узнают, что ему предсказано начать Рагнарёк. Правда не смотря на все его предосторожности какой-то слух о пророчестве, должно быть, попал в Мидгард. Потому что их мифы связывали его с Рагнарёком. Хотя явная абсурдность некоторых других их историй, должна была защитить его, если бы кто-то удосужился изучить верования смертных. После ознакомления с их мифами Локи боялся, что больше никогда не сможет смотреть на Слейпнира прежними глазами. Не говоря уже о других его "детях". — А как там Лодур? Он тоже приехал? – спросил Локи. Лицо дяди Вили потемнело, и мужчина нахмурился. — Я не знаю, где он сейчас, он сбежал из дома десять лет назад, и, насколько мне известно, с тех пор его никто не видел. Локи снова охватил гнев от этих пренебрежительных слов, а так же из-за того, что его дядя с женой множество раз за эти десять лет посетили Идавёлль и ни разу не обмолвились, что один из их сыновей пропал. Как будто так и должно быть. Как Вили мог так легко отречься от своего родного ребенка? И если его дядя так легко смог это сделать с кровным сыном, то Один, наверняка, не будет колебаться, чтобы избавиться от приёмыша, если возникнет подходящая ситуация. Локи пытался отогнать эту мысль, но не выходило, слишком хорошо она ложилась на то, что рассказал ему Лофт. Именно Один позволил ему упасть в Бездну, когда он стал неудобным сыном. — Итак, что ты хочешь, чтобы мы сделали? — спросил дядя Ве после нескольких минут неловкого молчания. – Мы не осмелились подойти к Ларцу раньше, опасаясь разбудить Разрушителя Локи знал, что Один и его ближайшие родственники имеют доступ к Хранилищу, но не знал, распространяется ли это разрешение на его дядей. Локи также не мог не задаться вопросом, был ли Один вынужден применить особые меры, чтобы Разрушитель не реагировал агрессивно лично на него. Ведь этот голем запрограммирован быть особенно бдительным по отношению к йотунам. — Я сейчас посмотрю, какие у него ограничения доступа, — сказал Локи, шагнув вперед. Он сосредоточился и направил свой сейд к Асгарду и через неё к Разрушителю. Асгард отреагировала мгновенно, её сила радостно закружилась вокруг него, и Локи почувствовал воздействие подобное тому, которое было, когда он искал вход в королевскую библиотеку. Асгард подхватила щуп его сейда своим и направила в самое средоточие Разрушителя. Перед Локи как открытая книга проявились все его настройки. Сейчас у него не было времени разбираться подробно, поэтому он только посмотрел, кто имеет доступ к артефактам. — Разрешение брать что-то здесь есть только у меня, отца, матери и Тора, но Разрушитель не активируется в присутствии короля, без его команды, - сказал Локи, решив пока не добавлять дядю Вили в список, не смотря на то, что тот теперь числился наследником престола. У отца, вероятно, была причина убрать своих братьев из списка, так что лучше пока оставить все как есть. — Ты хочешь посмотреть, отреагирует ли Ларец на наше прикосновение? - спросил дядя Ве, подходя ближе. — Да, но сначала я хочу, чтобы генерал Тюр первым прикоснулся к нему, - ответил Локи. – Чтобы посмотреть, будет ли реакция на аса. Если только в вас нет крови йотунов, генерал? Локи знал, что нет, так как уже успел просмотреть книги, где описывалась генеалогия большинства его приближенных. Но он специально говорил об этом, потому что хотел начать менять то, насколько запретной в Асгарде была тема родства с йотунами. —Нет, Ваше Величество, - ответил генерал Тюр. — Тогда, пожалуйста, прикоснитесь к Ларцу и расскажите нам, что вы чувствуете. Когда генерал не колеблясь подошёл к артефакту и положил на него обе руки — и здоровую и покалеченную — это воодушевило Локи. Это значит, что Тюр доверяет ему. Он знал, что друзья его брата не сделали бы ничего подобного без множества заверений в безопасности от него и даже тогда были бы настороже. Локи обошел генерала Тюра, чтобы поближе рассмотреть Ларец Древних Зим. Он определенно раньше не видел, чтобы кто-то, кроме него самого, прикасался к этому артефакту. И на него у Ларца был очень сильный отклик. Это невозможно было не почувствовать даже не смотря на то ужасное эмоциональное состояние, в котором Локи был во время контакта. Как и ожидалось, абсолютно ничего не произошло, когда генерал Тюр положил руку на одну из ручек Ларца, позволяя культе другой руки мягко лежать на противоположной. — Вы что-нибудь чувствуете? — спросил дядя Вили, подходя к генералу. —Нет, — ответил Тюр. – Ну, кроме того, что он холодный, очень холодный, но я и раньше знал об этом. Король Один сказал это, когда впервые взял его. — Спасибо, генерал, — сказал Локи. – Если хотите, то я больше вас не задерживаю. — На самом деле, сир, если у вас нет для меня других приказов, я хотел бы остаться и посмотреть, что произойдет дальше. — Конечно. – Кивнул ему король. Локи на самом деле не ожидал, что генерал Тюр уйдет, учитывая, что они испытывали то, что этот ас считал величайшим оружием йотнар, но немножко на это надеялся, ведь это чуть-чуть облегчило бы ему задачу. К сожалению, он не смог придумать веской причины попросить генерала уйти. Дяди Вили и Ве обменялись взглядами, прежде чем Вили двинулся вперед, чтобы встать перед Ларцом. Его дядя колебался, но не смотрел на него, поэтому Локи предположил, что это было больше связано со страхом того, что может произойти из-за его крови йотуна, чем с тем, что дядя Вили беспокоился о реакции Разрушителя. Наконец, его дядя положил руки на ручки, и почти сразу же Ларец засветился. Не очень ярко, но заметно. — Ну, это подтверждает, что Ларец различает тех, кто имеет йотунское происхождение, — прокомментировал генерал Тюр, его карие глаза немного расширились. — Ты что-нибудь чувствуешь, брат? — спросил дядя Ве. — Я… Я не уверен, — дядя Вили нахмурился, его глаза сузились, когда он сосредоточился. Конечно, нет, подумал Локи, сдерживая нелестные слова, которые хотели вырваться наружу. Асы так старательно игнорировали почти всё, связанное с сейдом, что, вероятно, не почувствовали бы его, даже если бы он закружился вокруг них. — Попробуй сосредоточиться на Ларце и заставить его загореться ярче, — вместо этого дал совет Локи. Он сказал бы дяде очистить свой ум и не думать ни о чём, если бы он не боялся, что это даст прямо противоположный эффект. Разум, не привычный к долгим медитациям, не способен контролировать себя настолько, чтобы вдруг очистится от нежелательных эмоций в волнительной обстановке. Принц Вили несколько минут сосредоточенно сопел, но затем отступил, потирая руки и качая головой. — Я ничего не чувствую, и оно не реагирует, — заявил дядя Вили. Он выглядел немного бледным, а на его лбу выступила испарина, не смотря на то, что в помещении было весьма прохладно. Локи не настаивал на продолжении, потому что всё это представление было нужно только чтобы убедить окружающих, что Ларец ему отвечает из-за его родства с Бёстлой и его могущества в сейде. Конечно вряд ли кому-то может прийти в голову, что в королевскую семью проник чистокровный йотун под обличьем аса. Это звучало слишком невероятно. Но осторожность заставляла Локи предусмотреть малейшее подозрение в свою сторону. Даже просто тот факт, что йотунский артефакт засветился в руках дяди Вили, был для него достаточным прикрытием. Теперь, если дядя Ве сможет вызвать более явную реакцию, то всё сложится для него наилучшим образом. — Полагаю, теперь моя очередь, - сказал дядя Ве, его голос был смесью волнения и нервозности. – Я всегда хотел его изучить, но Один не позволил мне, так как считал, что это не безопасно. Дядя Вили фыркнул. — Ты всегда был очарован им. Я помню, как ты все время донимал мать, требуя больше историй о нем. — Ничего не могу с собой поделать, - развел руками дядя Ве. – Его предполагаемое происхождение настолько фантастично! Оно звучит как что-то из мифов, и тем не менее его существование реально, и большинство приписываемых ему сил были засвидетельствованы и подтверждены. — Его происхождение? - спросил Локи, понимая, что он мог упустить какую-то информацию о Ларце, в конце концов у него на изучение была всего одна ночь. Да и Бестла вполне могла рассказать своим сыновьям гораздо больше о сердце Йотунхейма, чем осмелилась написать в книге. — Да, считается, что ещё во времена до появления Имира, сама Мать Зима взяла мощь и силу штормов и зим Йотунхейма и наполнила ими Ларец, - объяснил дядя Ве. – Предполагается, что Йотунхейм тогда был гораздо более диким и свирепым, чем сейчас. Лишь Имир укротил его, когда появился в Иггдрасиле, привнеся порядок в наши миры. — Йотунхейм раньше был ещё суровее, чем сейчас? - воскликнул генерал Тюр в недоумении. Дядя Ве пожал плечами. — Так гласит легенда. И снова эта ссылка. Мать Зима. — Правильно ли я понимаю, что Мать Зима — это некая персонифицированная фигура, которую йотнар отождествляют с силами своего мира? — спросил Локи. – Я сталкивался только с неясными упоминаниями о ней. — Кажется, это зависит от того, кого вы спрашиваете, — поморщился дядя Вили. – Мама определенно считала ее вполне реальной фигурой, я полагаю. — Да, — согласился дядя Ве. – По легенде, она не только создала его, но и сама неразрывно связана с Ларцом. — Вот почему он хранился в храме, — размышлял генерал Тюр. – Я всегда задавался вопросом, не положил ли Лафей его туда просто для сохранности. — В храме? – Локи судорожно вздохнул, его сердце замерло в груди, поскольку он не мог не задуматься, был ли это тот же храм, о котором говорил Один, когда рассказывал, где нашёл его. Если его оставили там же, где и Ларец, то это вряд ли указывало на то, что его просто выбросили. Лофт был прав, храм — странное место, чтобы оставлять младенца умирать. Это казалось почти нелогичным. Получается, что либо Один солгал ему, либо Лафей сознательно решил осквернить святыню йотнар убийством младенца. Генерал Тюр пожал плечами. — Мы нашли этот храм почти случайно. Возможно Ларец просто временно прятали в этом месте. — Нет, — решительно заявил дядя Ве. – Мама говорила, что когда Ларец Древних Зим не используется, то его всегда хранят там. Храм был специально построен для Ларца и посвящен Матери Зиме. Также там обучались и жили ивиджур. — Что? — воскликнул Локи в смятении, прежде чем спохватился и попытался объяснить своё волнение. – Я думал, они должны были становиться советниками короля? Разве это не значит, что их должны воспитывать во дворце? — В замке, — поправил дядя Вили, нахмурившись. – И я полагаю, что они могли жить в обоих местах. Хотя многое из этого – только слухи и домыслы, потому что, насколько я знаю, за последние тысячелетия не рождалось ни одного ивиджи. — Не говоря уже о том, что, по слухам, король Лафей не верит в старые обычаи и, возможно, даже в Мать Зиму, — добавил дядя Ве. – Это вызвало настоящий скандал в своё время, когда он заявил об этом, потому что для большинства йотунов вера в Мать Зиму священна. — Ивиджа? — переспросил генерал Тюр незнакомое понятие. — Йотуны-коротышки, зачастую наделённые очень могущественным сейдом, – небрежно объяснил Локи. – Как я понял из них воспитывали советников короля по всем вопросам сейда. Так же они были хранителями Ларца и чем-то вроде шаманов Матери Зимы, верно? — Да, – подтвердил дядя Ве, прежде чем сам подошел к Ларцу. Локи показалось, что в его руках артефакт начал светиться ярче, чем у дяди Вили. Но об этом нельзя было судить уверенно. — О, это странно, очень необычно, — пробормотал дядя Ве с благоговением. – Если я не ошибаюсь, то здесь действительно присутствует древний и могущественный сейд. — Можете ли вы сказать что-нибудь еще? — спросил Локи. – Например, он тянется к вам или каким-то образом взаимодействует с окружающей средой? — Я... думаю, что он пытается связаться со мной, но я не уверен. Этот дурак всегда отказывался развивать силы данные ему от рождения, скрывая их. — А если попытаться сфокусироваться на нем, чтобы он засиял ярче? Сначала ничего не произошло, и Локи почувствовал разочарование. Хотя ему совершенно не было нужно, чтобы кто-то из его дядей смог подчинить себе Ларец, было бы неплохо, если бы у дяди Ве получилось более полное взаимодействие с ним, чем у дяди Вили, поскольку это помогло бы укрепить его собственную версию событий. Затем, внезапно, Ларец вспыхнул гораздо более яркой вспышкой синего света, сопровождаемая странным... завыванием. А затем все резко прекратилось и принц Ве вскрикнул и отшатнулся назад, падая. — Брат! — дядя Вили успел его подхватить и теперь поддерживал бледного Ве. – Ты в порядке? Что случилось? — Я... я не знаю, — растерянно заикался дядя Ве. – Я, кажется, соприкоснулся с чем-то, но оно... оттолкнуло меня. Кажется я ему не понравился… Это было очень странно. Хотя Локи и раньше слышал о магических артефактах, проявляющих необычные, полуразумные аспекты, но это казалось чем-то иным. Возможно, встроенный защитный механизм, чтобы предотвратить именно то, что они пытались сделать; заставить полукровку использовать древнее оружие и сердце Йотунхейма? Это имело бы смысл с определенной точки зрения, поскольку люди смешанного происхождения часто более склонны иметь разделенную лояльность. Не то чтобы чистокровный йотун не мог быть против Йотунхейма или быть верным другому Царству. Он был идеальным примером такого случая, хотя он и не собирался использовать Ларец Древних Зим против Йотунхейма. Это не только нанесло бы непоправимый вред Иггдрасилю, но он не сомневался, что Ларец, был защищен от использования в таком качестве. — Ты говоришь так, будто он живой. – генерал Тюр в удивлении наморщил высокий лоб. — Я думаю, что Ларец обладает псевдосознанием, как Мьёлльнир, - просто пояснил Локи, прежде чем протянуть Гунгнир генералу. – Моя очередь. — Вы думаете, это разумно, Ваше Величество? — спросил Тюр, неохотно принимая королевское копьё. – После того, что случилось с принцем Ве? — С ним всё в порядке, его сила Ларца только оттолкнула, но не причинила вреда, а я обученный сейдмад, — ответил Локи, вызвав двойника, который был немного больше его самого. Не настолько, чтобы это было визуально заметно, но достаточно, чтобы он мог спрятаться внутри него. Сделавшись невидимым, Локи, позволил своему двойнику положить руки на Ларец Древних Зим, который он так же накрыл иллюзией. Вместо яркого синего сияния, которым артефакт приветствовал его в прошлый раз, зрители видели лишь тусклое свечение. Заметно более слабое, чем оно было у любого из его дядей. — Думаю, это доказывает теорию крови, — прокомментировал дядя Вили. — Ты что-нибудь чувствуешь? — спросил дядя Ве, снова подойдя немного ближе. — Силу, очень древнюю и могущественную, — ответил Локи. – Ларец определенно полон сейда, и я чувствую, что у него есть свойства, похожие как на Мьёлльнир, так и на Гунгнир. Хотя для его использования не обязательно быть магом, любой, кто захочет им владеть, должен уметь чувствовать своё тонкое тело и окружающий сейд. — Вы чувствуете то о чем говорил принц Ве? — спросил генерал Тюр. — Пока нет, сейчас я попытаюсь проникнуть в глубь с помощью своего сейда. – ответил Локи. С этими словами он шагнул вперед и вошел в своего двойника, словно надев вторую кожу. Он положил ладони на Ларец и почувствовал, прохладную волну омывшую всё его тело, когда он принял облик йотуна. Но из-за предусмотрительно созданной заранее иллюзии, никто в зале не увидел его синей кожи и красных глаз. Локи сосредоточился на том, что было скрыто в глубине Ларца и это оказалось на удивление просто сделать, как будто он проделывал это уже множество раз. Локи чувствовал, в артефакте скрыта первобытная, необузданная сила. Она притягивала и завораживала его. Молодого короля с юности привлекало всё связанное с магией, а такая мощь и то, что он имел возможность к ней прикоснуться, повергала его в трепет. Асгард в глубине его сознания так же потянулась к этой силе. Он чувствовал, что она преисполнена любопытства и нетерпения, как будто ей не терпится увидеть что-то новое и несомненно чудесное. Она наполнила собой его тело и окружила вокруг, так что в какой-то момент Локи почувствовал себя песчинкой, которую подхватил могучий ветер, поднял в высь и застыл. Асгард не касалась Ларца, но сейдмад всем своим существом чувствовал её желание взаимодействовать с новой силой. И та отвечала взаимностью. На миг его охватила тревога, что будет с ним, если два настолько невероятных сейда встретятся в его разуме. Не произойдёт ли с ним тоже, что и с Одином? Тот регулярно нуждался в лечебном Сне из-за ментального истощения в следствии взаимодействия с силой ядра планеты. Асгард в ответ на его мысли будто отошла на шаг назад. Он чувствовал, что она это сделала, не из-за опасений перед Ларцом, а для него. Чтобы успокоить его. Её энергия перестала бурлить вокруг его тела, а само её присутствие осталось только в самом дальнем уголке его разума. Она не прервала с ним связь, но минимизировала её. Её эмоции нежно и бережно соприкоснулись с его чувствами, а затем Душа Мира затаилась. Но он продолжал чувствовать, как будто она гладит его по волосам и убеждает не бояться. Послав ей свою молчаливую благодарность, Локи сбросил иллюзию с Ларца, сделав вид, что ему только сейчас удалось добиться от него отклика. Весь зал озарило сияние всех оттенков синего цвета. Как будто стены и потолок вместо камня были вытесаны из глыбы льда. Резко стало холодно, по пьедесталу, на котором находился артефакт побежали дорожки изморози, а сквозь полупрозрачные стенки Ларца были видны завихрения сейда. Смутно он слышал восклицания удивления и изумления от остальных, но он решил сосредоточиться на силе, заключённой в Ларце. Сначала его сейд, казалось, просто скользил по поверхности, нежно, как кто-то может погладить любопытную кошку, осторожно и медленно из-за страха напугать и быть оцарапанным. Локи улыбнулся этому сравнению, настолько оно было точным. Ларец Древних Зим, казалось, почти рассматривал его, как это всегда делал Мьёльнир. Только, в отличие от молота Тора, который всегда отвергал его, Ларец, казалось, внезапно раскрылся, и тогда сейд Локи утонул в завихрениях ужасающей силы. Это было сравнимо с тем, как если бы его внезапно бросили в неистовый и бушующий шторм. Лед, снег и мороз танцевали вокруг него, кружили и пронизывали саму его суть. Но в то же время он чувствовал себя в полной безопасности. Как будто эти вихри из снега и льда были его домом, где о нем заботятся и принимают таким, какой он есть. Это двойственное ощущение бури, яростной неукротимой стихии и при этом чувство родства и убаюкивающей нежности, выбивало из под ног почву. Оно вызывало в сердце столько эмоций, что у Локи кружилась голова. Он подумал, что ему не должно такое нравится. Он привык быть холодным и всё контролировать, а сейчас просто задыхался от переизбытка чувств. Ледяная сила опаляла его жаром, будоражила и одновременно приносила покой и прохладную нежность. В сине-бирюзовой сердцевине его ядра зарождалась дрожь и он боялся, что не выдержит, если она войдёт в резонанс с вихрями Ларца. Его ум хотел противиться этим энергиям, отвергнуть их с ненавистью, но его душа восторженно замирала от всей этой двойственности и хаоса. То противоречие, которое он всегда носил в себе, хаос, который пугал и сбивал с толку всех вокруг него, даже ту, что любила его как сына, находил живой отклик в энергии Ларца. Внезапно на Локи нахлынула чужая радость. Она струилась по его венам, но при этом он совершенно точно понимал, что это не его эмоции. Сначала он подумал, что это Асгард, но затем осознал, что её эмоции ощущаются совсем иначе. Она по прежнему была здесь, ярко пылала в глубине его сознания. Но это безграничное счастье и веселье, прохладой омывавшее его, принадлежало не ей. Так кто же это… Локи с изумлением подумал, что это должно быть Ларец Древних Зим, которого, казалось, забавляли его мысли. Вибрация в сердцевине его ядра усилилась. Весь его сейд бурно реагировал на энергию Ларца, но эта его часть особенно сильно стремилась к артефакту Йотунхейма. И Локи не стал противиться, он сосредоточился и потянулся к Ларцу сине-бирюзовой ниточкой ледяной части своего сейда. И в тот момент, когда она соединилась с Ларцом Древних Зим, Локи как будто ударило током, как будто перед его глазами родилась новая звезда. Это было потрясением и при этом возвращением домой. Казалось будто он всегда был связан с Ларцом, но до этого момента не осознавал этого. Знание и сила хлынули в него, и он внезапно стал чувствовать Ларец, как будто обрёл давно потерянную часть себя. Но как бы все это ни было удивительно, Локи обнаружил, что там есть что-то ещё. На самой периферии силы Ларца было другое присутствие. Что-то гораздо более могущественное и древнее, чем Сердце Йотунхейма. Что-то очень похожее на Асгард, но при этом другое. Душа Йотунхейма. Эти слова сами появились в его сознании и тогда Локи понял, что йотуны называют Матерью Зимой. Это было просто невероятно! У Йотунхейма было такое же, как у Асгарда, мыслящее, чувствующее ядро. И сейчас, с помощью Ларца, он чувствовал его. Её. Мать Зиму. Она была величественна и прекрасна и он ощущал её эмоции. Радость и трепетное узнавание. Он не мог перепутать это чувство. Она определенно знала его раньше и теперь была счастлива от новой встречи. Как это возможно? Локи сильно сомневался, что Лафей, прежде чем избавиться от младенца, позволил ему взаимодействовать с Ларцом. Или это было просто потому что он был йотуном? Он не знал. Энергия Матери Зимы, всё больше переплеталась с его сейдом. И если Асгард у него ассоциировалась с солнечной весёлой девочкой подростком, то Мать Зима предстала в его сознании, как прекрасная юная девушка, фея сотканная из серебра и льда. И она была рада ему, узнавала его и одаривала его материнской нежностью. И это её он хотел убить с помощью Биврёста!? Локи задохнулся от ужаса вспомнив свои мысли и рассказ Лофта накануне. Он знал, что он чудовище, но до этого мгновения не осознавал всю глубину своей порочности. Сегодня, во время нахождения на Радужном Мосту, он думал, что познал тьму в себе, когда осознал, что чуть не стал палачом для тысяч невинных жертв. Но это не шло ни в какое сравнение с тем отвращением к себе, которое он испытывал сейчас. Инстинктивно он попытался отстраниться, закрыться от Души Йотунхейма. Он чувствовал, что недостоин контактировать с чистым порождением магии Иггдрасиля. В груди пекло почти нестерпимо и Локи ждал её гнева. Теперь, когда она знает его мысли, знает ЧТО он хотел сделать, она должна направить на него свои морозные силы. Он это заслужил. Но вместо гнева Мать Зима окутала его сочувствием и пронзительной нежностью. Она утешала его, как мать утешает неразумное дитя. И Локи не понимал, почему она не злится, не презирает его. Но был благодарен. Нет, он по прежнему знал, что он монстр, но то тепло, которое она щедро на него изливала, давало ему надежду, что у него ещё есть шанс всё исправить. — Локи! Локи! Очнись! Локи! – Надоедливые голоса сбивали концентрацию и отвлекали. Он распахнул глаза, прерывая медитацию и не сразу понял, где находится. Но всего через пару секунд всё вспомнил. Дядя Ве стоял рядом и с беспокойством смотрел на него. В момент, когда Локи открыл глаза, он как раз тянул руку, чтобы встряхнуть племянника. Если бы он успел к нему прикоснуться, то иллюзия была бы разрушена и Локи предстал бы перед всеми в своем настоящем облике йотуна. Но этого, к счастью, не произошло. Все хранилище было залито жутким, но завораживающим синим светом, исходящим из Ларца. А пятно инея уже разрослось почти на три метра вокруг постамента. Дядя Вили и генерал Тюр нашлись у самой кромки льда. Они обеспокоенно переглядывались, но не решались войти внутрь. — Что случилось? - спросил Локи, сбитый с толку. — С тобой все в порядке, мой король? - спросил генерал Тюр. — Конечно. Почему вы спрашиваете? — Мы долгое время звали тебя, Локи, - объяснил дядя Вили, посмотрев на Ларец. – Ты не отвечал и мы беспокоились, что… — Что ты попал в ловушку, - закончил дядя Ве за своего брата. — О, нет, всё в порядке, просто я немного увлёкся. – Смущённо пробормотал Локи, отпуская Ларец, чтобы успокоить их. Он хотел потратить больше времени на его изучение, но без зрителей, перед которыми ему нужно было разыгрывать представление и придумывать объяснения. Пока что он медленно уменьшал иллюзию вокруг себя и как только его облик сменился на привычный, незаметно рассеял её. — Всё хорошо, - поспешил успокоить их Локи, отходя от Ларца и забирая Гунгнир у генерала. – Ларец сложнее, чем я думал. И мне потребовалось время, чтобы обойти его защиту. — Но ты смог это сделать – кивнул генерал Тюр. — Да. Благодаря наследию моей бабушки и моему сейду. – Локи самодовольно улыбнулся. — И ты сможешь ограничить функции Ларца, чтобы Лафей не мог использовать его, как оружие? — Я думаю да, но точно смогу сказать только после более тщательного изучения. — Он открылся тебе. – Дядя Ве нахмурился. Он изо всех сил старался показать, что его это не задело, но на миг на его лице промелькнуло разочарование и зависть. — Хм, да, потребовалось несколько попыток, но потом что-то, похоже, сработало, — легко солгал Локи. – Интересно то, что, я уловил какую-то связь между Ларцом и чем-то большим. Я смог понять далеко не всё, но то, что я мог обнаружить, ощущалось по своей природе как Сила Одина, поэтому я бы сказал, что есть хорошие шансы, что Ларец действительно каким-то образом связан с магическим ядром Йотунхейма. — И это не может оказаться чем-то другим? — подозрительно спросил генерал Тюр. — Я не думаю, что вы в полной мере осознаете, о какой силе мы здесь говорим, генерал, — фыркнул Локи. – И почему отец посчитал хорошей идеей позволить Тору быть настолько не образовательным в сейде? Он был бы ошеломлён, если бы вчера принял Силу Одина без подготовки. — Я помню, что Одину приходилось входить в лечебный Сон гораздо чаще в первые годы правления, — сказал дядя Вили. – Он говорил, что ему потребовалось некоторое время, чтобы по-настоящему привыкнуть к этой силе. — И он, на момент восшествия на престол, уже был привычен к владению сейдом, — указал Локи. –Тору придется намного труднее, когда он взойдёт на Хлидскьяльв. После его слов, присутствующие быстро переглянулись, чем вызвали в Локи раздражение и желание высказать им в лицо, всё что он думает об этом. Он прекрасно знал о слухах, которые ходили при дворе о нем и его амбициях и желании занять Хлидскьяльв. Несомненно, они сейчас буйствовали вместе со всевозможными теориями о том, не организовал ли он каким-то образом события, чтобы оказаться на троне даже сейчас. Обычно они беспокоили его, но сейчас у него просто не было ни времени, ни сил разбираться с ними. Люди будут говорить что угодно, независимо от того, что он говорил или делал по этому поводу, он давно усвоил этот урок на собственном горьком опыте. — Мне все еще не нравится идея вернуть его Лафею, особенно если у тебя не выйдет ограничить его мощь, — наконец заявил генерал Тюр. — Давайте сначала посмотрим, сядет ли он за стол переговоров, — ответил Локи. – А я продолжу исследовать Ларец и посмотрю, что я могу с ним сделать. — Ты займёшься эти сейчас? — с надеждой спросил дядя Ве. — Нет, я сейчас навещу маму, и я обещал леди Боргунне, что приду на пир сегодня вечером. — Мы тоже там будем, — сказал дядя Вили. – Это был один из самых весомых доводов, который я использовал, чтобы убедить Герсеми временно приехать в Идавёль. — Тогда увидимся, - ответил Локи, зная, что его дядя воспользуется возможностью показать другим придворным свою значимость.