Асгардский гальд (новый перевод)

Локи было странно думать о своей приемной бабушке. Раньше он просто знал, что она была, но не интересовался какой она была. А теперь изучал написанную ею книгу, в которой буквально каждая страница становилась для него откровением. Всё, что Локи знал о йотнар, было искажено и не верно. Он поверить не мог, что действительно позволил себе быть настолько невежественным в вопросах знаний об одном из Девяти Миров. Он никогда не представлял себе, насколько богатой и разнообразной, как оказалось, была культура йотунов. Конечно если бы он ранее дал себе труд поразмышлять, то не был бы так шокирован сейчас. В конце концов все миры на Иггдрасиле обладали очень долгой историей и совершенно самобытной культурой, так почему он позволил себе верить, что Йотунхейм не более, чем ледяная пустыня, в пещерах которой ютятся кровожадные монстры? Локи всегда ненавидел и презирал такие качества, как глупость, невежество и зашоренность. И теперь злость и отвращение к себе захлестывали мага. Как он мог быть настолько слеп и никогда не осознавать этого? Почему он просто принял все, что ему говорили с детства? Он, который знал лучше, чем кто-либо другой, насколько предвзятыми и ошибочными могут быть укоренившиеся предубеждения асов? Чтобы убедиться в этом достаточно посмотреть, как они относятся к сейду и тем, кто его практикует! Разочарованный собой, Локи встал и подошел к чайному сервизу, который Ливун ранее принесла в кабинет. Он вскипятил воду мгновенно, всего лишь щелчком пальцев, и открыл шкатулку с травяными сборами, пытаясь отыскать что-нибудь, что помогало бы ему успокоиться, но при этом не утратить концентрацию. Локи нахмурился, готовя себе чай, его мысли уже возвращались ко всему, что он только что прочитал о Йотунхейме и культуре йотунов. Эта информация совершенно не совпадала с тем, что он видел, когда сам был там. Да, конечно он был там очень короткое время, но то, что он видел, было далеко от величия и изысканности, о которых писала Бёстла. Даже замок Лафея, который он видел с помощью Гладсхейма, был в плачевном состоянии. Хотя общий вид строения наводил на мысли, что когда-то давно оно было величественным и не приступным. Неужели война действительно нанесла так много урона? Но прошло ведь уже больше тысячелетия и если бы это было причиной, то йотнар должны были к настоящему времени восстановить если не всё, то хоть что-то. Это было загадкой, но не первоочередной, для него, сейчас. Как только чай был готов, Локи перенес его на стол и налил себе первую чашку, снова удобно устраиваясь в кресле, чтобы продолжить свои исследования. Некоторое время спустя он остановился, наткнувшись на незнакомое слово, хримтурсар. Локи задумался, наморщив лоб, пытаясь понять его. Скорее всего это слово из языка йотнар и он не мог понять его значение, потому что не достаточно хорошо знал их наречие. Локи читал книгу не по порядку, сначала выискивая информацию, которую посчитал наиболее важной и видимо это было ошибкой. Желание тяжело вздохнуть или провести руками по волосам было велико, но Локи подавил и то, и другое и вместо этого отпил глоток чая и с нарочитым спокойствием перелистал страницы к началу книги, намереваясь просмотреть текст по диагонали, не вчитываясь, пока не найдет нужное слово. К счастью, он нашел его довольно быстро, всего через пару страниц после введения, в начале первой главы. «Хотя многие считают, что знают основы нашей культуры и расовые особенности йотнар, на самом деле существует множество распространенных заблуждений о нас, которые сохраняются даже среди тех, кто встречал йотунов или был в Йотунхейме. Первое заблуждение заключается в том, что они думают, будто все йотнар, выглядят так как подразумевает распространенное прозвище «инистый великан». Хотя верно, что большинство йотунов по своей природе великаны, это не относится ко всем из нас. Йотнар, которых привыкли видеть в Девяти Мирах, — это хримтурсар, но есть и другой тип йотунов. Их называют ивиджур и они крайне редки и уникальны. Они рождаются всего лишь раз в пять тысяч лет, а иногда и того реже. Но не смотря на их редкость, нельзя говорить о йотунах и умолчать об ивиджур. Ведь каждый из них всегда оставляет яркий след в истории народа йотнар. Ивиджа нельзя перепутать с хримтурсом, ведь они сильно отличаются внешне. Их средний рост очень редко превышает два метра, чаще даже немного меньше этого. Тогда как рост хримтурсар может быть от трёх до семи метров. Они также имеют более изящное телосложение и мягкие черты лица, а на голове и теле, вместо шипов и острых гребней, у них растут волосы, хотя при этом у них и не бывает бород и усов. Все ивиджур являются очень могущественными сейдберенди. Именно они ответственны за древние мифы и легенды о феях, якобы живших некогда в диких землях и пустошах Йотунхейма.» Локи в шоке уставился на страницу книги. Ивиджур? Он… не был какой-то странной аномалией? Он был просто другим типом йотунов? Эта мысль казалась сюрреалистичной, даже не смотря на то, что она вызывала внутри него тепло, на которое его сейд отреагировал, мягко и приятно пульсируя в глубине его ядра. До этого он не осознавал, насколько сильно его беспокоило то, что он был… ненормальным, даже среди йотунов. Он совсем не желал быть йотуном, а всё чего хотел, это чтобы он мог, просто это всё, каким-то образом, отменить, исправить, забыть и быть… нормальным; асом, а не синекожим и красноглазым монстром. Не сомневаться в том кто он есть и не ненавидеть себя и свою суть. Быть полноправной частью своего народа и семьи, а не приёмышем, взятым непонятно для чего. Но если бы ему пришлось стать йотуном, он бы предпочел быть обычным, нормальным, а не оказаться снова аномалией, уродом, совершенно неспособным вписаться в общество, как это часто бывало в Асгарде. Локи прижался горящим лбом к прохладной столешнице и глубоко размеренно дышал, пытаясь успокоиться. И только когда это удалось, продолжил чтение. « Ивиджур рождаются у обычных хримтурсов. И никто не знает у кого и почему появится на свет следующий ивиджа. Однако это считается большой удачей. Таких детей, из-за их врождённой предрасположенности к сейду, воспитывают, как шаманов Матери Зимы. Так же они становятся особыми советниками короля по вопросам сейда и всего касающегося сердца Йотунхейма, Ларца Древних Зим.» У Локи перехватило дыхание от этого. Советники короля по вопросам сейда. Специально воспитанные и обученные для этого. Почитаемые за своё знание сейда? Это заставило Локи сглотнуть, когда он вспомнил о том, сколько насмешек и неодобрения он получил от асов за века изучения сейда. Магия всегда была его сутью, смыслом жизни и самой большой страстью. Только творя какое-нибудь новое и сложное колдавство он чувствовал полноту жизни. Но почти все в Асгарде смотрели на него за это свысока и называли арг В представлении асов, мужчина его сословия, может быть только воином, обязательно грубым, свирепым и могучим, с бородой и выдающимися мускулами, а не соответствующие этим стандартам считались эрги, женоподобными. А Локи, сколько бы не тренировался, оставался стройным и жилистым. Он упорно упражнялся с оружием, мечтая хоть отдаленно стать похожим на старшего брата, но все равно оставался скорее изящным, чем мускулистым. А на его лице никогда не было ничего даже отдаленно напоминающего бороду. Кожа щёк была нежной, как у девушки или ребенка, что так же являлось одним из любимых поводов насмешек для друзей брата. Впервые он начал чувствовать легкий намек на сожаление, что его не вырастили в Йотунхейме. И все же… Локи не был слеп и видел, что еще было сказано об ивиджур, пусть и между строк. Бёстла была крайне деликатна в этом вопросе, но все равно определенно это звучало так, будто ивиджур, в какой-то степени, считались эрги и среди йотунов, учитывая все эти разговоры о красоте и «более мягких чертах». Тем не менее, если это давало респектабельное положение и даже доступ к Ларцу… Хотя Локи всегда интересовался Ларцом Древних Зим, как магическим артефактом в целом, так и его ролью в Войне Асгарда и Йотунхейма в частности, но Один запрещал ему изучать его. Его отец говорил, что это слишком опасно, но Локи никогда не верил в это. Теперь-то он знал, почему Всеотец на самом деле не желал, чтобы он изучал Ларец! Из-за яркой вспышки гнева по отношению к приёмному отцу, Локи поднялся на ноги и начал мерить шагами кабинет. Раньше он лучше владел собой, но сейчас, из-за пораненного ядра и дикого сейда кипящего в нём, маг совершенно не справлялся со своими эмоциями. От гнева просто темнело в глазах и Локи носился по кабинету разъяренной фурией. Все чувства сейчас были слишком острыми, болезненными. А постоянные скачки от смеха к ярости и от отчаянья к надежде, выматывали и рвали на части. Наконец он остановился и сжал в руке обсидиановый амулет. Он катал его между пальцами, используя, как фокусную точку, чтобы успокоиться, чувствуя напряжение в своем магическом ядре. И когда смутное чувство успокоения внезапно нахлынуло на него извне, Локи пришлось перебороть инстинктивное желание отвергнуть это. Он почувствовал, что это Лофт, через амулет, сумел дотянуться до него, чтобы поддержать. Как и обещал. Он не вышел на полноценную связь, потому что Локи сейчас не нужен был совет, только поддержка. И это действительно помогло ему успокоиться достаточно, чтобы сесть обратно за стол и продолжить чтение. Упоминание о Матери Зиме заинтриговало Локи, и он решил сосредоточиться на этом. Была ли она частью верований йотунов? Он никогда не слышал, чтобы у них была какая-то религия, но его незнание уже Локи не удивляло. Он прочитал только небольшую часть книги Бёстлы, но уже было более чем ясно, что йотнар были гораздо более сложным обществом, чем большинство асов в настоящее время себе представляло. Скорее всего, эти верования были как-то связаны с сейдом, так как именно ивиджур, прирожденные сейдберенди, были шаманами Матери Зимы. Это напомнило Локи некоторых из льюсальфар. Маленькие, живущие в уединенных местах, племена, которые он нашел и посетил полтысячелетия назад. Они также переплетали свой сейд с верой в могущественную материнскую фигуру, только они называли ее Альфрёдул и она, казалось, была некой персонифицированной формой самого Альфхейма. Эта мысль заставила Локи остановиться, поскольку он внезапно остро осознал, что Асгард лениво гудит где-то в глубине его сознания. Он всегда отвергал верования льюсальфар, хотя и не делал этого явно. Конечно в присутствии самих альвов он выказывал их вере и традициям всяческое уважение, как и подобает принцу чужого королевства. Но втайне… Ему стало немного стыдно думать об этом сейчас, но раньше у него не было никаких доказательств, что эти верования были чем-то большим, чем обычные предрассудки. Кроме того, даже сами льюсальфар признавали, что прошли поколения с тех пор, как кто-то фактически взаимодействовал с Альфрёдул, так что это могло быть просто ничем. Кроме того, Альфаблот который они совершали, держался в строгом секрете, и Локи не разрешалось ни наблюдать, ни узнавать какие-либо подробности о нём. Локи нахмурился и снова посмотрел в книгу, но о Матери Зиме больше в этой главе не говорилось. Перелистнув к оглавлению, Локи увидел, что о ней есть свой раздел и довольно большой. Однако ещё он увидел раздел об анатомии йотунов, и Локи подумал, что ему, вероятно, следует сначала просмотреть его, чтобы прояснить для себя некоторые вопросы. Например, имели ли какое-либо реальное значение линии, которые он наблюдал на коже каждого йотуна, включая самого себя. Они, казалось, отличались и цветом и формой от одного йотуна к другому, но у него не было времени, чтобы изучить их должным образом. То, что он обладал ими, возможно, указывало на то, что они были естественной частью тела йотуна, а не ритуальными шрамами, например. Ведь кто будет тратить время и силы на их нанесение младенцу, которого собирается выбросить? В соответствующем разделе были рисунки, которые Локи бегло рассматривал, листая страницы, пока его внимание не привлек двухстраничный разворот, для которого ему пришлось повернуть книгу вдоль. Большая фигура йотуна, очень похожая на тех, которых Локи видел сам раньше, занимала целый разворот книги. Хримтурс, согласно надписи под ним. И рядом с ним рисунок фигуры в половину меньше, кажущейся хрупкой по сравнению с гигантом. Без шипов и гребней покрывающих тело, но с волосами. Ивиджа. Локи не мог не провести параллелей между собой и нарисованной фигурой. Им владело при этом донельзя странное чувство. Облегчение от того, что он совсем не похож на обычного йотуна и при этом отвращение к себе, потому что он снова был эрги, не таким как все, только теперь среди йотнар. Локи нахмурился, когда внезапно понял, что обе фигуры были мужскими. Где же изображения женщин-йотунов? Если подумать, он не мог вспомнить, чтобы когда-либо видел хоть одну из них, кроме Бёстлы. Да и она была похожа на женщину только в видениях, где Один был совсем маленьким. А в более поздних, она скорее напоминала мужчину хримтурса, пусть и удивительно невысокого для этой расы. Всего головы на три выше окружавших её асов. Так же Локи вдруг пришло в голову, что он не знает, как назвать женщину йотуна. Ни разу ему не попадалось слово на языке йотнар, которым можно было бы обозначить именно женщину этой расы. Не ледяными же великаншами зовут их сами йотуны. Асы женского пола зовутся асиньями. В Ванахейме живут ванадис, а в Альфхейме альвийки. И только у эльдурсар, жителей Муспельхейма, которые по своей сути были элементалями огня, нет отдельного слова для обозначения женщин, потому что они обоеполы. Странное предположение родилось в разуме Локи, но он его тут же отверг. В конце концов он сам является йотуном и конечно заметил бы у себя признаки гермафродизма. Глупость какая. Возможно, просто женщин у йотнар рождается значительно меньше, чем мужчин и поэтому их прячут от чужих глаз. Пролистав следующие несколько страниц, Локи так и не обнаружил новых рисунков, поэтому вернулся к началу раздела и начал читать. Большая часть информации, хотя и полезная, не была слишком уж удивительной, повествуя о том, чем биология йотунов отличается от асов, ванов или льёсальвов во всем, от пищеварительного тракта до предпочитаемых температурных диапазонов. Это помогло объяснить некоторые из его пищевых предпочтений (например, рыба) и отвращений, но не содержало никаких настоящих сюрпризов для Локи. Нет, то, что не только удивило его, но и шокировало, и ошеломило, был раздел под названием «Секс и размножение». Он почти пропустил его, так как у него не было никакого желания даже думать о двух совокупляющихся йотунах, но он этого не сделал, поскольку это было наиболее вероятное место, чтобы найти ответ на его вопрос, как выглядят женщины йотнар, и он определенно нашел его. «В отличие от всех других основных рас Девяти Миров, за исключением эльдурсар, которые могут выбрать свой пол в период созревания, йотуны не состоят из представителей двух разных полов. Вместо этого все йотуны двоеполы. Для нас это нормально, а идея обладать только членом или только вагиной чужда и ненормальна. У нас есть и то, и другое, и каждый йотун, не имеющий проблем со здоровьем, способен как зачинать, так и вынашивать и рожать детей. Наши молочные железы набухают, образуя грудь, когда это необходимо для...» Это… что… Локи облизнул свои внезапно слишком сухие губы и понял, что его пальцы свело судорогой, так сильно он вцепился в подлокотник кресла. Он заставил их расслабиться, сделав несколько глубоких успокаивающих вдохов. Его первая реакция уже заставила его магическое ядро болезненно ныть, пока его разум и сейд отчаянно пытались понять, что означает для него эта новая информация. Не желая пока больше читать об этом, Локи отодвинул от себя книгу и заставил себя отстраниться от эмоций и сосредоточиться на новой информации самой по себе. Ещё когда он только начал изучать метаморфизм, искусство изменения своего тела, то оказалось, что он весьма одарён в этом. Он легко, почти играючи менял свою внешность. И так же легко мог изменить свой пол. Теперь он вспомнил, что справился с этим изменением гораздо легче, чем большинство других учеников, до такой степени, что напугал своих наставников. Может быть, это потому, что эта форма не была ему столь чужда, как большинству? Он сам, однако, принял это умение, как данность. Просто потому что знал о своей одаренности в магии. И даже не считал, высокомерием тот факт, что его возможности больше, чем у большинства живущих, кого он встречал. В любом случае, не было ничего удивительного в том, что как только он достиг половой зрелости, он попробовал заниматься сексом в разных формах, в том числе женской и не нашёл в этом ничего отталкивающего. Так что, на самом деле, все это не было так уж чуждо ему, как могло бы быть. Или, по крайней мере, так Локи пытался убедить себя. Хоть это и не совсем работало… гермафродизм… способность вынашивать ребенка… кормить его грудью… нет… вот это было уже слишком. Такое невозможно принять. Нет. Когда ноющая боль в груди стала резкой и сильной, Локи судорожно сжал в руке амулет. Он отчаянно пытался контролировать свое прерывистое дыхание, но всё равно задыхался от подступающей паники и отчаянно позвал Лофта по их связи. Ему была нужна помощь. И Лофт ответил. Внезапный прилив спокойствия, охвативший его, такой похожий на его собственные эмоции, но в то же время чужой, не позволил Локи потерять контроль, и он лихорадочно огляделся в поисках отражающей поверхности, которую мог бы использовать Лофт для связи. В кабинете не было больших зеркал, но, как и в остальном Идавёлле, было много гладких, золотых и тщательно отполированных поверхностей, которые были достаточно хороши для их цели. Во время вспомнив, что нужно закрыться от Хеймдалля, Локи подошел к ближайшей подходящей стене и потянулся к ней своим сейдом, направляя к ней и Лофта. Вокруг него произошло изменение в ощущении сейда, и затем Локи увидел в золоте немного искаженную версию себя. — Дыши, Локи, — спокойно сказал Лофт. – Глубоко дыши. Локи зарычал, понимая, что ему нужно успокоиться, но это было не так просто! Все его самосознание перевернулось с ног на голову и вывернулось наизнанку, в очередной раз за эти сутки, и шок от этого продолжал прибывать! — Ивиджа? Гермафродит? — рявкнул Локи, едва успев проглотить другие ядовитые слова, которые он хотел выплюнуть. Лофт не заслуживал их. Он сам тоже не заслуживал их. Не то чтобы они заслуживали многого из того, что с ними случилось, но Локи мог хотя бы контролировать слова вылетающие из его рта, чтобы не оскорблять самого себя, в то время как все остальное в его жизни было далеко вне его контроля. Он определенно не собирался делать их отношения с двойником более напряженными. Лофт поморщился, и Локи был потрясен, увидев, как неприятно изменилось выражение его лица. Это было бы незаметно для постороннего, но не для него самого. И это застало его врасплох. До сих пор Лофт, казалось, полностью всё контролировал. Поэтому увидеть его старшее «я» таким же растерянным от этой новой информацией, как и он сам, было… неожиданным. — Ты не намного дольше меня об этом знаешь, — тихо сказал Локи. — Да, — ответил Лофт, и его голос стал резким. – Я узнал об этом вскоре после того, как впервые связался с тобой. — Как так вышло, ведь книга у тебя уже давно? — Изначально я больше сосредоточился на йотунском сейде, чем на их культуре или физиологии. Моя ошибка. Локи не мог придраться к выбору приоритетов Лофта, учитывая разницу в их положении. Если бы у него была роскошь времени, он тоже начал бы с сейда. Его первым желанием, когда он держал книгу о сейде йотнар, было устроиться где-нибудь у огня и просто поглотить ее. Если бы Асгарду не угрожала война, он бы сделал именно это. — Ты… — начал Локи, прежде чем замолчать, не в силах озвучить остальную часть вопроса. — Исследовал ли я себя? – Лофт почти усмехнулся, прежде чем закусить губу, провокационно глядя в глаза младшему себе, но почти тут же отвернувшись. – Извини, я не хотел смутить тебя. Инстинктивное желание огрызнуться возникло у Локи, но он подавил его. Они оба сталкивались с одними и теми же проблемами, и ни один из них не был достаточно хорошо подготовлен, чтобы сделать это хоть сколько-нибудь элегантным или здоровым способом. — Хмм… ты так и не ответил на мой вопрос, — указал Локи, легко распознав уклонение от ответа. Он умел быть настойчивым, даже когда был смущён. Лофт буквально на мгновение стрельнул в него острым взглядом, в котором плескалась темная самоирония, сменившаяся вдруг нахальной бесшабашностью. — Да, исследовал. Ответ не особенно удивил Локи, поскольку знал, что порой они оба были очень любопытны. Тем не менее, мысль о том, чтобы изучить это самому… ну, он пока не был готов к этому, так что ему придется довольствоваться выводами Лофта и знанием того, что это, судя по всему, правда. Не сдержав чувств, Локи грязно выругался, закрыв глаза. — Мама наколдовала бы тебе полный рот мыльной пены, если бы это услышала. – странным тоном сказал Лофт. И хоть он в этот момент нагло ухмылялся, его голос дрогнул на слове «мама», а во взгляде скользнула тоска. — Боюсь она сейчас слишком занята, чтобы заниматься моим воспитанием. На сколько я знаю, они с целительницей Эйр, вливают в отца свою силу. Его Сон слишком глубок, а жизненные показатели колеблются. Локи старался говорить равнодушно, но ему мешал появившийся в горле ком. Его собственный страх потери и жалость к Лофту легли в душе тяжестью, поэтому он постарался дать понять двойнику, что с мамой всё хорошо и что он не допустит, чтобы с ней что-то случилось. Пусть для самого Лофта это ничего и не изменит. Они немного помолчали, а потом Лофт серьёзно сказал: — Никто не должен знать о наших сегодняшних открытиях. Если только ты не собираешься рассказать всем, что ты йотун. Локи повернул голову, чтобы посмотреть в глаза Лофта. Конечно, он не планировал распространять эту конкретную информацию. Он не был склонен к самоубийству, и он слишком хорошо знал, что ни один асгардец, достойный своего воспитания, не потерпит йотуна на Хлидскьяльве. Ну, кроме Одина, очевидно, учитывая, что этот старый дурак поставил его в линию наследования, вероятно, думая, чтобы это никогда не пригодится. Так что, нет, не будет никаких публичных разоблачений его истинного происхождения. После разговора, Локи обнаружил, что может снова дышать и думать хотя бы немного рационально. И теперь он может отложить всё, что узнал о себе в сторону, чтобы разобраться с этим позже. После того, как война будет улажена и, как можно надеяться, после того, как Один проснется и снова благополучно усядется на Хлидскьяльве. Его бы напугало то, как быстро Лофт смог стабилизировать и его настроение, и его сейд, если бы этот человек не был по сути им самим. А он еще не зашел так далеко, чтобы возмущаться своей способностью сделать это. Локи фыркнул от этой мысли. По крайней мере, не в этот раз. — Спасибо, Лофт, - улыбнулся Локи, не в силах удержаться от использования старого прозвища. И тот улыбнулся в ответ. — Я забыл упомянуть кое-что ещё в нашем прошлом разговоре. Локи лишь вопросительно поднял бровь, внутренне напрягаясь. Рассказы Лофта редко несли что-то хорошее. — Во время своего пребывания в Мидгарде Тор вступил в контакт с человеческой организацией под названием ЩИТ. — Щит? — Это аббревиатура от чего-то более длинного и громоздкого, — объяснил Лофт. – Как бы то ни было, их цель — защищать Мидгард от любой угрозы. Прибытие Тора известит их о том, что за пределами их жалкой маленькой планетки на самом деле есть жизнь. Губы Локи невольно дрогнули. Прошло уже много времени с тех пор, как он в последний раз путешествовал по Иггдрасилю в Мидгард, но он всегда находил эти визиты забавными. Люди были интересны в том смысле, что были одновременно невинными и кровавыми попеременно. Он обнаружил, что они настолько противоречивы и хаотичны, что были увлекательны и привлекательны самым странным образом. Хотя их короткая жизнь делала любое дальнейшее изучение их почти бесполезным, учитывая, как мало времени у него часто было, чтобы взаимодействовать с ними. Если между его визитами был какой-то промежуток времени, то смертные, которые ему нравились, были давно мертвы. — Отец будет недоволен, — ответил Локи. — Это его собственная вина, что он вообще послал туда Тора, — пренебрежительно заявил Лофт. – Но в ответ на эту новую угрозу они решат собрать команду… героев со всего Мидгарда. — И? — спросил Локи, не понимая, какое это имеет для него значение. — Это просто информация, на случай если тебе понадобится отправиться в Мидгард в твоем новом будущем. Учитывая, что у них есть Тессеракт, скорее всего, Безумный Титан снова придет туда. — И нам нужно будет вмешаться, чтобы он не заполучил Тессеракт. — Не говоря уже о том, что у тебя может быть возможность… избавить его посланника, кем бы он ни был, от Камня Разума. О, вот это была идея. Не то чтобы у Локи было желание напрямую связываться с Камнем Бесконечности, по крайней мере, пока это было как-то связано с Таносом. Намеки Лофта на то, что он претерпел от рук Безумного Титана, все еще были слишком свежи в сознании Локи. Отныне он предоставит Тору вести активные действия. А сам будет осторожен, ведь он очень не хотел повторения жизни Лофта для себя. Он этого не скажет вслух, но может признаться себе мысленно, что боится этой тьмы и безумия. — Стоит ли кого-либо из этих человеческих героев принять во внимание? — спросил Локи. Это было маловероятно, но он понял, что лучше не отвергать сразу даже самые невероятные возможности. Просто посмотрите, насколько он сам опасен, несмотря на то, что был по сути всего лишь коротышкой-йотуном, если отбросить все красивые слова и титулы. Именно так Лафей рассматривал его, а не как одного из этих якобы ценных ивиджур. — Тот, кто превращается в зеленого зверя-берсерка, заслуживает внимания, если его достаточно спровоцировать, - предостерег Лофт, поморщившись и прикоснувшись к ребрам. – Но меня заинтриговал Энтони Старк. — Какие у него силы? — Он не владеет магией. Нет, его навыки воина и причина его нахождения в команде – его интеллект. Он считается гением среди смертных и направил свои навыки на создание очень любопытных доспехов. — Доспехи? - спросил Локи, он не хотел быть скептиком, но это не звучало хоть сколько-то интересно, даже если упоминание такого уровня интеллекта интриговало его. Нечасто он сталкивался с кем-то, кто мог действительно бросить вызов его разуму, и Локи всегда смаковал эти особые случаи, когда они случались. Если этот человек, со своей такой короткой жизнью, был в достаточной степени интересен, чтобы привлечь внимание Лофта настолько, чтобы тот упомянул о нем Локи, то это было действительно интригующе. Тем не менее, он хотел узнать, что такого необычного в этой броне. — Я знаю, это не звучит впечатляюще, но это не так, - рассмеялся Лофт. – Она покрывает полностью все его тело при активации и дает ему возможность летать и сражаться с теми, кто намного сильнее его. Она также содержит… что-то вроде электронного помощника. Локи заинтересовано поднял брови. — Электронного помощника? — Это лучшее описание, которое я могу придумать. Какая-то автономная программа управляющая и доспехами Старка и его башней. Хм. Возможно, Локи придется придумать предлог, чтобы убедить Тора вернуться в Мидгард, как только Один проснется и он снова сможет свободно путешествовать. К тому времени, как свет начал проникать в кабинет, неуклонно продвигаясь по полу к дальней стене, на которой висел портрет королевской семьи, Локи уже давно обменял книгу Бестлы на несколько других. Его поиски стали гораздо более целенаправленными после того, как он наткнулся на первую реальную информацию о Ларце Древних Зим. Теперь он почти лихорадочно искал любые другие книги или рукописи, которые могли бы содержать дополнительную информацию, поскольку ужас нарастал внутри него. Он всегда слышал, как Ларец описывали как сердце Йотунхейма, но до сих пор он думал, что это описание основано на том, насколько артефакт был силен и насколько важен для политики йотунов, будучи и оружием, и средством передвижения. Чего Локи никогда не осознавал, так это того, что он также был критически важен для Йотунхейма. Для самого выживания Мира. Первое упоминание о нем, которое нашел Локи, было настолько неясным, что он не сразу понял его, но другие источники не были такими неопределенными. Жаль, что все записи, относящиеся к созданию Ларца Древних Зим, были утеряны или уничтожены. И эта потеря — трагедия эпических масштабов. Ведь Ларец давал возможность получить невероятно тонкий контроль почти над каждым аспектом сейда своей планеты. Вместе с этими знаниями ушла и способность повторить этот подвиг на других мирах, оставляя контроль на усмотрение естественных и часто хаотичных сил самой планеты. Чего этот автор, похоже, не понял, так это слабости, которая сопровождала использование такого артефакта. Локи заподозрил это сразу как только узнал, что такое Ларец Древних Зим. «Хотя Ларец и невероятное достижение магического мастерства, в то же время он является огромной слабостью для Йотунхейма. Да, он позволяет королю йотунов контролировать почти все аспекты сил ядра планеты, но также его создание привело к нарушению естественных процессов, которые обычно регулируют магическое ядро такого порядка. Если Ларец когда-нибудь будет потерян или украден, это приведет к дисбалансу энергий и Йотунхейм начнёт медленно умирать. Есть опасения, что в итоге это может даже привести к разрыву планеты на части, что подвергнет опасности весь Иггдрасиль и стало быть все Девять Миров могут погибнуть.» Эти слова преследовали Локи даже сейчас, спустя несколько часов после прочтения. Конечно, сами по себе они ничего не доказывали. Но доказательства были налицо. Ужасное запустение Йотунхейма даже спустя тысячелетие после войны, отчаянное желание йотунов вернуть Ларец Древних Зим (несмотря на то, что это могло снова ввергнуть их в войну, которую они проиграли в прошлый раз, когда были лучше вооружены и подготовлены), диссонанс, который он время от времени он улавливал в песне Иггдрасиля, огромное количество силы и сейда, которые он чувствовал, прикоснувшись к Ларцу, важность Ларца в культуре йотунов… Даже осторожный способ, которым Бестла говорила об этом, говоря ровно столько, чтобы не избегать этого, но и не объявляя об абсолютной и критической важности Ларца для всех. Она пыталась защитить Йотунхейм и Иггдрасиль скрывая эту информацию. Какая ирония, что вместо защиты, это оказалось тем, чего она пыталась избежать в первую очередь! Локи достаточно знал об Одине, чтобы знать, что его приемный отец не знал ничего из этого, когда забрал Ларец из Йотунхейма. Мало того, что Один искренне хотел мира, пусть даже только на своих условиях, но так же для него не было абсолютно никакой чести в том, чтобы уничтожить Йотунхейм таким образом. А честь была слишком важна как для Асгарда, так и для Одина, чтобы Борсон сделал это сознательно. Единственный вопрос был в том, узнал ли Один об этом с тех пор, и если да, то почему он ничего не предпринял? Локи мог сразу придумать несколько ответов на этот вопрос, но он не был уверен, что может поверить хотя бы в один из них. Да, необходимость вернуть Ларец королю Лафею нанесла бы урон гордости Одина. Так же как и признание того, что он не осознавал, насколько этот артефакт важен как для выживания йотнар, так и для всего мира. Но, конечно, необходимость сделать это перевешивала любое ущемление самолюбия Всеотца. Учитывая, как часто Один читал ему и Тору лекции о том, что Король Асгарда несет ответственность за защиту и охрану всех Девяти Миров, он наверняка не допустил бы такого только из-за своей гордыни? Ведь правда? Локи рассмеялся, вздрогнув от того, как неуверенно и жалко это звучало даже для него самого. Даже после всех открытий последних суток он продолжал цепляться за образ непогрешимого Всеотца. Казалось, он либо не мог учиться, либо намеренно не хотел, его воспитание и старые желания удерживали его от того, чтобы увидеть правду. И все же… И все же была огромная разница между тем, что Один сделал с ним, и этим. Да, Один украл ребенка, и к тому же потенциально нежеланного наследника трона. Да, это могло повлиять на будущее двух королевств, что очевидно и было намерением его приёмного отца, когда он забрал его. Но это было далеко не так страшно, как изъятие Ларца из Мира. Это могло неблагоприятно повлиять не только на Йотунхейм, но и на весь Иггдрасиль и, тем самым, подвергнуть опасности все Девять Миров. Без Иггдрасиля они все умрут. Конечно, это был риск, на который Один просто не пошел бы? Хель, даже о разрушениях в Свартальвахейме впоследствии было много сожалений из-за воздействия, которое они оказали на Мировое Древо. Локи все еще содрогался от того, что он чувствовал от Иггдрасиля, когда путешествовал в мир темных альвов. Даже простого прохождения близко к ветке, которая вела в опустошенный мир, было достаточно, чтобы нарушить гармонию песни Иггдрасиля. На самом деле, до сих пор он всегда предполагал, что дисгармония, которую он иногда чувствовал в песне, исходила от Свартальвахейма. Но что, если это было из-за того, что один из миров прямо сейчас медленно умирал в его ветвях? Да, свартальфар были мертвы, точнее так они все считали, но сам Свартальвахейм не был напрямую затронут, за исключением того места, где велась война. Помимо разрушений, которые учинили Бор и Малекит, Свартальвахейм все еще жил по-своему. Возможно, не так, как другие планеты, но Локи знал, что это само по себе, было, на самом деле, не так важно. Все Миры на Иггдрасиле были разными, и на самом деле Древо не было бы собой, будь они одинаковыми. Нет, каждая планета вносила что-то уникальное и важное в Мировое Древо, удерживая весь Иггдрасиль в равновесии. Некоторое нарушение можно было допустить, как и в любой здоровой системе, но слишком большое могло бы привести к дисбалансу, и все могло быть уничтожено. Одна только мысль об этом вызывала у Локи ужас, и он чувствовал, как Асгард в глубине его разума замерла от такой перспективы. Так почему же Один не вернул Ларец Древних Зим в Йотунхейм? Да, была опасность второй войны, но, несомненно, это стоило риска, учитывая альтернативы? Эти факты конечно облегчат ему задачу убедить Высший совет, что Асгард должен вернуть Ларец в Йотунхейм. Любой ценой. Но ему нужно как можно больше информации о Ларце. Можно ли как-то ограничить его использование? Возможно, помешать Лафею использовать его для путешествий в другие Миры? Или даже гарантировать, что его можно будет использовать только для поддержания сейда Йотунхейма? Несомненно, Лафей и йотуны к настоящему времени уже достаточно отчаялись, чтобы принять навязанные ограничения. Может быть, это и был план Одина, задавался вопросом Локи. Подождать, пока его враг не сможет сказать «нет» такому ограничению силы Ларца, прежде чем вернуть его в качестве жеста доброй воли из Асгарда. Если так, то было бы разумнее не позволить антийотунским настроениям разрастись до такой степени, как это произошло сейчас. Более сочувственное отношение сделало бы такой шаг гораздо более приемлемым для асов, которые бы сочли его милостью, дарованной бывшему врагу. Теперь на акт возвращения Ларца будут смотреть с подозрением и неодобрением, и, конечно, все это обрушится на его голову. Локи застонал от этой мысли. Как типично, что он снова убирает беспорядок, который создал кто-то из его семьи, и все, что он получит взамен, — это еще больше отвращения и презрения. Правда, обычно ему приходилось убирать не беспорядок Одина, но шаблон все еще сохранялся. Иногда он задавался вопросом, зачем он вообще беспокоился. Но как бы он ни искал, Локи еще не нашел книгу, которая содержала бы какую-либо реальную информацию о Ларце Древних Зим. Было много книг, в которых он упоминался, но на самом деле, ни в одной книге не было реальных знаний о нем. Некоторые пошли дальше и давали крохи информации, казавшейся правдоподобной, но даже они, похоже, не содержали ничего ценного. А большинство из них вообще были всего лишь записями сетований на недостаток знаний о Ларце или, в лучшем случае, повторением слухов или историй, которые автор слышал о нем, или предположениеми, основанными на кратких свидетельствах его использования. Например, об ущербе, нанесённом Мидгарду после того, как Лафей использовал там Ларец, чтобы попытаться превратить Землю в более подходящий дом для большего количества йотунов. Локи зарычал от разочарования.