Семь ошибок в слове «счастье»

Первым делом Арсений потирает виски, моргая несколько раз и присаживаясь на край кровати, чтобы окончательно проснуться. За окном уже явно не утро, о чём свидетельствует солнце, находящееся слишком высоко, а так же время на экране телефона, который загорелся от пропущенных звонков. Они-то его и разбудили. Краем глаза Попов замечает на столе прозрачный стакан с водой и двумя таблетками. Кажется — от похмелья. Он готов вечно благодарить человека, преподнёсшего ему спасение от головы, которая то и дело раскалывается. О вчерашнем вечере он помнит целое ничего. То есть, нет, что-то в памяти всё же и мелькает, но и то очень расплывчато. Как бы ему не пришлось прикрываться своим неумением пить, чтобы скрыть собственный стыд, а шанс того, что ему как раз и будет стыдно – равен ста процентам. Безоговорочно. Потому что он правда не умеет пить. Правда возник вопрос, как он в таком состоянии добрался до квартиры, но это уже нужно уточнять у Серёги, ведь наверняка это он обо всём и позаботился. Арсений, немного пошатываясь на ногах, проходит к тумбе, чтобы выпить таблетку, а спустя пару секунд мимолётного взгляда на себя понимает, что спал в одежде, в которой вчера и явился на вечеринку, поэтому решает, что было бы неплохо её сменить на домашнюю. Немного провтыкая, чтобы нормально снять с себя джинсы с футболкой, Попов потихоньку выходит из комнаты и направляется в сторону гостиной, где вчера оставил свои вещи. Он даже чуть ли не спотыкается пару раз на ровном месте, который раз зевая и проклиная весь свет за просто так, а потом, будто почувствовав чьё-то присутствие, очень заторможено поворачивает голову в сторону кухни, замечая взгляд, устремлённый прямо на него. Да ну нет. Только не это. — Даже я так долго не сплю. Выспался хоть? — Антон, как ни в чём не бывало, сидит на диванчике в углу стола, выпивая чай из кружки. Только не говорите, что он всё это время был тут. Шастун прямо сейчас видит Арсения почти полностью обнажённым? В одних трусах? После похмелья? Пиздец. Арсений, считая себя слишком неудачливым придурком, не находит ничего более вразумительного, чем ответить так, будто это не он прямо сейчас шумел, как гиппопотам. — А что ты тут делаешь? — а вообще, вопрос хороший. Молодец, Арс, уже хоть здраво мыслить можешь. — Да вот, думал, безопасно ли оставлять тебя ночевать одного в квартире. Ты и так разорался на весь этаж, думаешь, соседи простили бы тебе их бессонную ночь? — Шастун ещё так хитро улыбается, как будто пытается поймать на чём-то. — Я орал? — спросить ничего адекватнее Попов не придумал. Ну нет, он, конечно, попадал в подобные ситуации, вернее догадывался, что мог кому-то мешать, когда Серёжа тащил его до дома, но того на следующий день либо не было, либо он по крайней мере ни о чём не говорил, просто интересуясь самочувствием. Зачем ты заставляешь меня чувствовать стыд и неловкость, Шастун?.. — А ты ничего не помнишь? — как бы невзначай уточняет Антон. — Ты если пьёшь, то учитывай количество, пожалуйста, потому что тебя и без того сложно угомонить, а тут так два в одном. Представляешь, как мне было неудобно тащить тебя от такси до квартиры? Тут до Арсения доходит, что всё-таки это не Серёга обо всём позаботился. Это получается, что Антон видел его в очень нетрезвом состоянии и согласился помочь добраться до дома? Ладно бы Попов увидел на кухне Серёжу или Оксану, к которым давно привык, и только они видели его пьяным вусмерть столько раз, что на пальцах не пересчитать, а тут сам Шастун, который вдобавок никуда не уехал, чтобы убедиться, всё ли в порядке с потерпевшим. Ещё не факт, что тот ничего не расскажет родителям Арсения, но, думается, что за ябедничеством его ловить не придется. — Прости, я не думал, что ты вообще будешь как-то причастен ко всему, — только это он и может выдавить из себя, явно не горя желанием мусолить одну тему на протяжении получаса, как это было раньше. — Да ладно, проехали, — Антон, понимая состояние Попова, тоже решает особо не напрягать. — Голова сильно болит? — Потихоньку проходит, — как-то даже неуверенно проговаривает Арсений. — Вот и славно, — Шастун делает паузу на несколько секунд, чтобы встать и поставить пустую чашку на кухонный гарнитур. — Как оденешься и более-менее проснешься — проходи на кухню. Я совсем недавно заказал доставку, думаю, она быстро подоспеет. А насчёт учёбы не переживай, я ещё утром сказал нашей классной руководительнице, что ты будешь отсутствовать целый день по уважительной причине, а то как вспомнил бы не вовремя и пошёл в три часа дня обзванивать всех, кого только можно, — Антон говорит специально медленно, чтобы мозг Арсения успевал принимать всю речь, адресованную ему. — Спасибо большое за... всё. Правда. Без тебя бы я вряд ли справился, — полностью уверенный в этом, Арсений выдавливает из себя неловкую улыбку, быстро хватает со спинки дивана свою одежду, чтобы переодеться, и наскоро уходит в свою комнату, облегчённо вздыхая. Не хватало ещё смотреть в эти хитрые зелёные глаза, в которых так и читается «Ну ты и пьянь, конечно. Думаешь, не припомню?», даже если на самом деле там читается совсем не это. День уже начался слишком не однообразно. К такому Арсений не привык. Он вообще не понимает, почему на него обращают хоть какое-то внимание. Слава богу, что хотя бы оправдывать себя не приходится, потому что, очевидно, Антон и так обо всём знает. Что вообще вчера произошло? А Если Егор знает, что Шастун уехал с ним — с Арсением? Если кто-то успел заснять их вместе? Если он сам успел наговорить что-то кому-то? И полно других «если», мешающих Арсу думать рационально. Впредь надо будет думать о последствиях, прежде чем пить... Тут он слышит, как входная дверь с шумом закрывается, а это значит, что Антон, вероятно, ушёл, полностью убедившись в состоянии Попова. Через пять минут, когда Арсений полностью оделся, приходится выйти из комнаты и с опаской осмотреть все комнаты, чтобы убедиться, что он точно один в квартире. Антон после себя оставил разве что вымытую кружку, лежащую в раковине, и записку на холодильнике, висящую благодаря магниту, а гласит она краткое и заставляющее смутиться содержание: «Ты очень мило спишь. Особенно после того, как выпил. Аспирин на столе около дощечек, если что» И ровно в тот момент, когда Арсений читает содержимое этой злосчастной бумажки, на его телефон приходит сообщение от Шастуна с тремя прикреплёнными фотографиями со спящим Поповым в салоне машины. И это вы называете началом дружбы? Пиздец.

***

— Вот только попробуй опоздать, Окси, — бормочет Серёжа в телефон, стоя около кабинета физики вместе с Арсением. — Ага, давай. Целую, — и сбрасывает звонок, поправляя лямку рюкзака. — А с чего это вдруг ты с ней сблизился? — Арс хитро прищуривает глаза, интересуясь у друга тем, что услышал. Раньше его друзья так не вели друг с другом, максимум – крепкие объятия, и то со всей компанией. — Ой, да ладно тебе, многие так общаются, — отмахивается Матвиенко, устремляя свой взгляд на подошедшего учителя, начинающего открывать кабинет. — Что-то не припомню, чтобы ты раньше прощался с ней так. Колись, между вами что-то есть? — ну да, любит он посплетничать или узнавать о чем-то путём приставания. А что? Если ни к чему не придираются, значит всех всё устраивает. — Что-то ты резко стал гиперактивным. Неужто это после того, что вчера ты целый день провалялся дома? — А я, по-твоему, сюда притащиться должен был? Мало мне похмелья, так давайте ещё учёбу засунем, — он закатывает глаза, проходя с Серёжей за их парту и доставая нужные вещи из рюкзака. — И вообще, тему не переводи. Я же вижу, что ты что-то не договариваешь. У вас там шуры-муры, да? Я прав? — Ой, кто бы говорил, — улыбается Матвиенко, явно что-то задумав. — Это я у тебя должен спрашивать, что между тобой и Антоном. — А что между нами? Дружить начали, вроде как, — как ни в чём не бывало Попов пожимает плечами, задумываясь над тем, что совершенно спокойно говорит о том, как завёл какую-никакую дружбу с Шастуном. Неужели на него так повлияла та записка со странным содержанием? Вернее не странным, а скорее неожиданным. — Ну-ну, — посмеивается Серёжа, а в следующую секунду отводит смущённый взгляд. — Ты прав, у меня чёт резко появилось желание получше узнать Оксану, может, сблизиться даже. — Во-о-от, так бы сразу, а то «ой, да ладно тебе», — передразнивает Арсений и поворачивает голову в сторону выхода из класса, замечая пришедшего Антона, и ловит на себе его взгляд. Улыбка сама по себе ползёт вверх, что кажется довольно необычным для него самого. Серёжа лишь мотает головой, а-ля «чья бы корова мычала», замечая изменения в поведении друга. Хорошо, что в лучшую сторону. И он явно не сомневается, что всё дело в Антоне. — Скоро ты поймёшь, что я имел в виду, — проговаривает Матвиенко со звонком, из-за чего Арсений почти ничего не расслышал. Хотя, так даже лучше. Первый урок проходит достаточно быстро, так как большинство относят себя к физмату и совершенно спокойно решают задачки у доски, получая свои заветные пятёрки в журнал. Кто-то, конечно, уселся за последние парты, прикрывшись учебниками, чтобы не было заметно телефонов, а кто-то просто списывает всё с доски, не особо вникая в решение. Сам же Антон, считая своей обязанностью держать при себе титул отличника, уже который раз за урок тянет руку, чтобы ответить на вопрос, но даже так учитель спрашивает кого угодно, но только не его. И Шастун бы подумал, что это намеренная издёвка, но сам же понимает, что другим оценки тоже нужны. Он за сегодня и так колонку «отлично» заработал. В основном, так шло на протяжении шести уроков. Первый учебный день после каникул, а им уже задают уйму домашней работы, думая, что их классу мало контрольных. Это, конечно, дополнительная оценка, что не может не радовать, но из-за этого почти весь одиннадцатый «А» устало вздыхает, проклиная всех на свете. Зато радовало одно: наконец-то остался последний урок — биология. Он, как назло, проходит медленнее всех — то ли на учеников так действует усталость, то ли этот предмет неинтересен почти никому из их класса, а слушают они тему лишь для галочки. Однако, с горем пополам, по школе разносится долгожданный звонок, и все сразу же встают со своих мест, убирая школьные принадлежности в рюкзак. Антон, уже собираясь открыть дверь и выйти из школы, останавливается, потому что до его плеча неожиданно дотрагивается чья-то рука. А вернее, если повернуться, то становится ясно, что она принадлежит Арсению. — Мы можем поговорить? — почему-то он выглядит слегка взволнованно, что заставляет Шастуна напрячься. — Что-то серьёзное? Ты как-то неважно выглядишь, — парень хмурит брови, отступая в сторону, чтобы дать другим школьникам пройти. — Просто волнуюсь, что эта идея может тебе не понравиться. Я ещё, знаешь... как-то не могу привыкнуть к тому, что мы друзья, — Арсений кивает в сторону диванчиков в холле, предлагая присесть туда. — Так, ты только давай не накручивай себя, говори, как есть, — Антон и поддержка – слова несовместимые. Он понятия не имеет, что говорить в таких ситуациях, но, кажется, Арса и такой ответ устраивает. — Да, да, ты прав, сейчас, — тараторит Попов, повсюду бегая глазами. — Ты же, ну, получается, живёшь сейчас с Егором? Я правильно понимаю? Антон заметно хмурится, но не от вопроса, а будто почувствовав что-то неладное. — Почему ты уточняешь это? С ним живу, да. Точнее, у него, — отвечает Шастун, кидая быстрый взгляд на настенные часы. — Я хотел предложить кое-что, но ты можешь отказаться, если тебе не понравится. Ты вообще не обязан даже как-то отвечать мне, просто... Не знаю, так ведь изначально и должно было быть? — Арсений, скажи напрямую, — не выдерживает парень. — Я же не кусаюсь, в конце-то концов. — Может, ты вернёшься обратно? То есть, будешь жить у нас? — Попов говорит это и смотрит куда-то в пол, явно боясь поднимать глаза. Антон не то чтобы удивлен, потому что когда-нибудь это должно было произойти, особенно после зарождения дружбы. Он и сам не раз задумывался о том, чтобы перестать сидеть на шее Егора, когда тот сам платит за квартиру и все услуги. Невольно вспоминается тот день, когда Арсений сказал, чтобы Шастун убирался и больше не появлялся, но это лишь отголоски сознания, дающие право выбора. С одной стороны, было бы неплохо вернуться, потому что в последнее время Антон и впрямь часто наведывается в квартиру Поповых, а с другой — вдруг подставится та же ситуация, при которой Шастуну так или иначе придётся уйти прочь? Тогда уже обращаться второй раз за помощью будет глупо и странно. Он не говорит о том, что всё обязательно должно повториться, просто учитывая, что они оба не научились как следует общаться друг с другом, то, вероятно, время от времени у них будут случаться перепалки. Жизнь слишком разносторонняя, в ней попросту нет стабильности, но кто не рискует — тот не пьёт шампанское, верно? Антону самому интересно, что из этого выйдет. — Прости, что так сразу, ты ведь наверняка против. Я лучше пойду, — Арсений, кажется, посчитав молчание парня за отказ, уже собирается встать с дивана и уйти, но Антон перехватывает его руку, останавливая. — Почему ты решил, что я против? — Шастун, стараясь сгладить ситуацию, даже улыбается. — Я наоборот хочу вернуться. На долю секунды Антон видит в лице напротив смесь разных эмоций: от неожиданности и недоверия до радости и удивления. Неужели для него и вправду было всё настолько серьёзно? Хотя, если так посудить, Арсений не похож на человека, который способен отшучиваться именно таким образом, а уж тем более непонятно, чем бы всё закончилось. Попов, будто до этого находясь в прострации, неловко переводит взгляд на их сомкнутые руки, невольно убирая свою. Он тут же намеревается что-то сказать в ответ, но совсем внезапно позади раздаётся не значащий ничего хорошего голос: — Вы только поглядите на них, — Эд смотрит в их сторону с нескрываемым отвращением, при этом закуривая сигарету. — Другого места для уединения не нашли? — и посмеивается так мерзко, что аж блевать тянет. — Не твоё дело, Выграновский, — отзывается Арсений, даже не поворачиваясь. Смотреть на эту смазливую рожу ему не хочется от слова совсем. — Вот как мы заговорили, значит, — Эдуард подходит ближе и переводит взгляд на Антона. Его лицо тут же озаряет гадкая ухмылка. — Как защитничек появился, так ты сразу дерзить мне начал, да, Арсюш? С друзьями так не поступают. Попов устало вздыхает, смотря на Антона, будто пытается что-то сказать или наоборот — в данной ситуации лучше промолчать, чтобы не влетело, как в прошлый раз. — Мы с тобой не друзья, и ты прекрасно это знаешь, — сквозь зубы цедит Арс, не скрывая своего недовольства. Он даже показательно отступает на пару шагов от Выграновского, лишь бы с ним рядом не стоять. — А чего это ты отходишь? Боишься меня? — намеренно издевается Эд, приближаясь, но тут с места встаёт Антон, решая наконец вставить свои пять копеек. — Не думаешь, что тебе пора идти? Ты помешал нам, — Шастун смотрит с безразличием, лишь бы скрыть свой внутренний страх, потому что ему бы не хотелось закончить тем же, что и в прошлый раз. Хотя, если Эдуард пришёл совсем один, то на драку пока нет никаких намёков. Да и не настолько же глупый — устраивать потасовку в учебном заведении. — М-м... Нет, не думаю. Мне кажется, я как раз вовремя, — и скалится так, будто задумал что-то неладное. — Чего ты хочешь? — проговаривает Арс, надеясь, что так они закончат значительно быстрее. — Мне тут одна птичка нашептала, что вы позавчера вместе уехали с вечеринки, — смотрит на Арсения, будто тот понимает, к чему клонит Эдуард. — Остановились в одном районе, около одного и того же здания... А потом оттуда никто из вас так и не вышел. — К чему ты это говоришь? — Антон старается сохранять спокойствие, а сам же понимает, что если их засекут вместе такие люди, как Эд или его дружки, то ничем хорошим это не закончится. Это страх не столько за то, что они общаются, сколько за то, если бы все узнали, кем является Антон. Уж это точно заставит окружающих относиться к нему так, будто он отброс общества, а главное — ко всему будет причастен ни в чём не виноватый Арсений, которому и без того проблем хватает. — Подозрительно это как-то, не находишь? — Выграновский намеренно говорит загадками, что Шастуну совсем не нравится. Понять бы, к чему тот клонит, и тогда появится возможность придумать какую-нибудь отмазку на ходу. — Антон, пойдём лучше отсюда? — старается прервать их разговор Арсений, чтобы всё не зашло слишком далеко. — Куда это вы собрались? — а вот Эд, кажется, считает по-другому. — Хотя, не так уж и сложно догадаться. Это на прощание, — он выдыхает дым прямо перед собой, из-за чего Антон немного закашлялся, а потом подходит к Арсению, вынимая сигарету изо рта, и совсем недавно дотлевший краешек окурка прижимает к его плечу через рубашку. Арс морщится и сглатывает, его взгляд становится обеспокоенным, потому что даже так боль ощутима, а особенно, если конец от сигареты смог коснуться кожи. Ощущение не из приятных. Но он не может позволить себе остановить Эда, иначе будет только хуже. — Ты что творишь?! — Антон же, резко перехватывая руку Эда, силой выхватывает сигарету и та падает на пол. — Совсем с головой не дружишь или что? Как тебе смелости хватает курить здесь, когда тебя в любой момент спалить могут, так ты ещё и такую хуйню вытворяешь? — Шаст топчет окурок и резко отпускает руку неприятеля. — Сеня обо всём позаботится, так чего мне бояться? — усмехается Эдуард, смотря на упомянутого. — Правда ведь? Антон оборачивается на Арса, видит его испуганный взгляд, и тогда он решает взять всё в свои руки, понимая, что Попов не хочет оставаться здесь ни секунды больше. — Он ненавидит, когда его так называют. Арс, пойдём подальше от этого придурка, — Шаст жестом показывает идти за ним, а сам смотрит за Эдом, чтобы тот лишний раз не пристал к ним. Арсений без лишних вопросов сокращает расстояние между ними и идёт наравне с Антоном, лишь иногда оборачиваясь на Выграновского. К нему спустя минуту подходят его друзья с прошлой потасовки, имена которых Шаст не запомнил. Всё-таки вовремя они ушли. Не хватало ещё вляпаться в очередное дерьмо, напрямую связанное с этим придурком. Антон не собирается докапываться до друга, — а таким он Арса уже считает, — потому что понимает, что ему и без того сложно. Хотелось бы, конечно, узнать, что их связывает, потому что такой человек, как Арсений, просто не намерен искать проблемы на свою задницу. Уж тем более, если это касается его гордости. Становится мерзко от того, настолько Эд принижает Попова. Безусловно, это только их дело, но если конфликты доходят до физических увечий, то всё гораздо серьёзнее, чем может казаться на первый взгляд. Арсений же явно не тот человек, который так запросто даст себя в обиду, так почему именно этот ублюдок в лице Выграновского такое себе позволяет? Хочется спросить, узнать обо всём, что его интересует, но язык не поворачивается. Будто скажи он слово — и разрушит между ними стену доверия, которая только-только начала выстраиваться. Я не хочу давить на тебя, но позволь помочь. Шастун переводит взгляд на Арса, замечая, как тот нервно закусывает губу, что-то печатая в телефоне. Обсудить случившуюся ситуацию хочется так сильно, что руки чешутся. Но, кажется, Арсений не настроен на разговор. До самых ворот он всё время молчит, не издавая ни звука; смотрит чаще всего перед собой или поправляет ворот рубашки и причёску. Даже сейчас его заботит собственный вид больше, чем физическое состояние. Невыносимо же. — Арс, ты как вообще? В норме? — из себя получается выдавить только это. Будто давит что-то. — Не впервой. Я привык, — Арсений отвечает так, будто это само собой разумеющееся, отчего Антон ещё больше пугается. Не впервой. Привык. Значит ли это, что подобные ситуации повторяются из раза в раз? Чем Попов заслужил к себе такое отношение? В прошлый раз после драки за школой Арсений еле-еле отделался всего лишь царапинами и одним синяком, — о себе Шаст не думает, пусть и получил больше увечий: сам полез туда, куда не надо, — а решив уйти они чуть позже, что бы было? То, что Антон вообще делает отпор, может сказываться на Арсении. А это плохо. Очень плохо. — Это не моё дело, я понимаю, — Антон тянет за ручки от ворот, пропуская Арса вперёд, — но я бы не сказал, что ты не способен как-то угомонить Эда. Арсений смотрит на него нечитаемым взглядом, в котором фиг разберёшься: можно ли Шасту вообще такое спрашивать? — Я хочу, Шаст. Очень хочу, чтобы он наконец отстал от меня, — вздыхает Арсений, идя в сторону парковки, на которой его ждёт личный водитель. — Но не могу. Это может стоить мне очень дорогих потерь, — шепчет он с грустной улыбкой. — Он тобой манипулирует, так ведь? — смеет предположить Шаст, невольно начиная прокручивать кольцо на безымянном пальце. Арсений резко останавливается, смотря на Антона достаточно раздражённым взглядом, но не предпринимает попыток как-то прерывать тему или сказать, мол, ты и сам всё видишь. Он просто молчит, сжимая кулаки. Обычно его успокаивает Серёжа, но того нет рядом — зато есть Антон, с которым стоять непривычно от слова совсем. Попов отводит взгляд и опускает голову, давай понять: попал. В точку, блять. И не то чтобы это самая главная проблема, — Арс бы в любом случае сдался спустя какое-то время, просто рассказав всё, потому что держать в себе сил нет — просто его до чёртиков пугает то, что Шаст так спокойно выведывает у него всё, что только пожелает. И Арсений бы в своей излюбленной манере ушёл от темы или вообще сорвался, накричав без особой на то причины, но отчего-то не может. Он ничего не может. Ни перестать идти на грёбаном поводу у Эда, ни отдалиться от Антона, чтобы их дружба не привела к раскрытию скелетов из шкафа. Арс ненавидит, когда обессилен. Шастун замечает резко испортившееся в одной мгновение настроение Арса, поэтому решает больше не напирать. Могилу на месте роет. Да и теперь ему кажется, что перешагнул границу больше дозволенного. И он совсем не думает о том, что Арсений сам его не отталкивает, наоборот боится, что шагнёт дальше, а таких привилегий уже не будет. Хотя, какие это привилегии? — Антон, — зовет его Арс, уже стоя у машины, — я расскажу тебе всё, но только когда придёт время. Сегодня я... просто хочу видеть тебя у себя. Вечером. Ты приедешь? — в его вопросе нет надежды: ему кажется, что Шастун успеет сто раз передумать о том, что согласился на эту авантюру. — Приеду, — отвечает он вопреки мыслям Арса, слабо улыбаясь. — Не думай, что так просто от меня отделаешься. После этого Антон смотрит на постепенно отдаляющуюся машину и ловит на себе взгляд Эда и его друзей, наблюдающих за ним. Вернее, за ними. А если попытаться узнать обо всём от них? Они же наверняка обо всём знают. Хотя это нечестно по отношению к Арсу, потому что, вероятно скоро, Шаст узнает от него то, что нужно. Либо сейчас он получит по полной программе, либо отделается... да никак он не отделается. Будь, что будет.