Лис в вороньей шкуре

Он проснулся с мыслью, что ему нужно к Ичиро. Это первое, что промелькнуло в голове Нила Джостена, когда он медленно распахнул глаза и попытался понять, где находился. Парень прищурился, привыкая к приглушённому освещению вокруг него, писклявому тиканью у него над ухом и звуком собственного хриплого дыхания. Оно было глубоким и спокойным. И болью отдавалось в груди. Но оно было живым. Он жив. Почему-то Нил был уверен, что побывал на том свете и вернулся оттуда — точнее, сбежал от лап самой смерти. Иногда он видел мать, которая тянула к нему руки и говорила, что «скоро всё закончится». Свет вокруг него показался Нилу тем самым светом, который вроде как должен встретить его в конце тоннеля. Ему снилась темнота, иногда принимающая форму вороньих крыльев с острыми, как лезвия кинжалов, перьями. Он терялся в ней, бегал, падал, кричал, звал кого-то. Но бессмысленно. Мир был чёрным и пустым. Он не помнил, выбрался на свет или нет. Хотя сейчас, кажется, выбрался. Только в каком из миров он оказался? Нил раскрыл глаза шире, пытаясь разглядеть окружающую обстановку, но в глазах было до странности мутно, как в запотевшем от горячего пара зеркале. Он хотел протереть их, но руки были настолько тяжёлыми, что ему не удалось пошевелить и пальцем. Все конечности будто налились свинцом, а мозг потерял связь с телом. Нил повернул голову, осматривая кучу проводов, трубочек, вколотых в его руки. Выглядело отвратительно — чувствовалось ещё хуже. Он ощущал себя сломанной куклой, которой хотели оторвать руки и ноги, но те были так крепко приделаны, что их просто свернули под неестественным углом. Нил простонал от тупой боли. Рядом на тумбочке стояли цветы, искусственные, кажется, в белой простой вазе, рядом с ней — графин воды и чистый стакан. В поле зрения упал краешек занавески, на которой отчётливо проступили какие-то жёлтые пятна. Нил отвернулся. Странное место. Над головой квадратные лампы, одна из которых мигала, готовая вот-вот перегореть, и возмутительно гудела, как рой насекомых. Нил вспомнил, как мать учила его Азбуке Морзе: она думала, что в бегах всё пригодится. Правда общаться Нилу, кроме матери, было не с кем. Он безуспешно пытался разобрать послание мигающей лампы, но голова раскалывалась от любых мыслей, потому он бросил это дело. Нил принялся барабанить пальцами, чтобы хоть как-то почувствовать своё тело. Руки дрожали, не слушались, потому выходила какая-то ерунда. Он не ощущал тяжести своего тела, не чувствовал, как проваливается в мягкий матрас; словно пушинка, он парил, терял свою материальность. И это настораживало. Возможно, он умер. А если нет… «Ему нужно встать и пойти к Ичиро», — крутилось в голове. Он то и дело возвращался к этой мысли. Зачем? Неизвестно, просто это казалось нужным. Будто бы кто-то вбил ему эту мысль в голову, надеясь, что Нил выполнит данную установку, как запрограммированный робот. Натаниэль. Это всё его рук дело. Конечно, кто ещё будет внушать ему столь бредовую мысль. Если Нил оказался здесь и не помнит этого, то это точно вина Веснински. По-другому и быть не может. Джостен заметил движение вокруг себя, и это отвлекло его ненадолго от мрачных мыслей. Нил наблюдал из под полуопущенных век, как белые фигуры бегают перед ним туда сюда. В глаза ударил яркий свет — маленький кругляшок, перемещающийся от одного зрачка к другому. Постепенно он смог разглядеть лицо в белой маске и белом головном уборе. Сосредоточенные серые глаза смотрели прямо на него, и Нил хотел отвернуться от этого пронзительного взгляда, но как только он попытался повернуть лицо в сторону, крепкая горячая ладонь в синей перчатке удержала его в одном положении. И тут Нила осенило. Это был врач. Он был в больнице. Эта мысль породила в его сознании смутную панику. Нил не любил больницы, не любил врачей и запах лекарств и болезни. Что он забыл в этом месте? Он же был в порядке. Он должен быть в порядке. Его мать была бы против этого. Она остерегалась подобных заведений, и даже при угрозе смерти не поехала бы в больницу. Ему тоже следовало опасаться таких мест: здесь он более чем в опасности —отец легко может вычислить его и нагрянуть в любой момент. Он был беззащитен в этой кровати, и это только сильнее пугало его. Надо бежать. Срочно. Пока отец не поймал его. Нил простонал: голова болела неимоверно, а любая попытка вспомнить последние несколько дней оказывалась провальной. Рука в перчатке убрала фонарик от его лица, прекратив пытку светом. Нил вздохнул с облегчением; в глазах появились цветные пятна, мешающие обзору: они прыгали туда-сюда, резали глаза своей яркостью. Нил часто заморгал, надеясь, что это поможет прогнать пятна. Интерьер палаты медленно вырисовывался перед глазами. Белые стены, стул напротив его койки, два посторонних человека, поверх одежды которых были накинуты белые халаты — точно не персонал. Он оглядел фигуру — ту, что была крепче и шире. Он узнал в ней очертания его отца. Точнее, когда-то Натан действительно выглядел так, но они давно не виделись с ним. Мог ли человек не измениться за девять лет? Вполне. Нил дёрнулся: он в ловушке. Отец уже пришёл за ним. Наверняка Мэри проклинала его на небесах. — Нет, — сорвалось с его губ. Он дёрнулся, снеся что-то рукой — один из многочисленных аппаратов —вытащил из руки трубку капельницы, пытаясь освободиться. Врачи, заметив зарождающуюся панику в его голосе, резко встрепенулись. Тот, кто стоял рядом с Натаном, определённо был Лолой. Эта сучка всегда ошивалась рядом с ним. Противная шлюха. Она смеялась отвратительно громко, попеременно что-то говоря его отцу, Нил послал ей ненавидящий взгляд. Кто-то стал удерживать его руки, срывающие с себя остатки трубок, вколотых в предплечья. — Пустите, — прошептал он, пытаясь высвободиться из чужих рук. Голос звучал так жалко и беспомощно. Он был жертвой, пойманной в клетку, пока хищник наслаждался его паникой, стоя в стороне. Возможно, это были и не врачи вовсе — так, подосланные люди отца, устроившие грёбаный маскарад. Нил попытался вырваться из хватки, но потерпел неудачу. Он не может вот так попасться отцу — только не после всего, что пережил! Он сжал кулаки, игнорируя ломоту во всем теле. Он готовился к нападению, если отец решится навредить ему прямо здесь, в больнице. Ичиро хорошо выдрессировал его, и Нил был готов к этому поединку. — Нил, успокойся, это мы, — женский голос раздался около его уха. Нил повернул голову — в глазах на секунду помутнело, но потом он увидел обеспокоенное лицо Дэн. Лола исчезла. — Всё хорошо, не надо ему успокоительное, — приказала она, но обращалась девушка не к нему. К врачу, стоящему рядом со шприцем наготове. Заметив тонкую иглу, Нил снова дёрнулся. — Уберите это! — прошипел он. Нил мог не верить своим глазам, но голос действительно принадлежал его капитану. Лола много курила, и её голос был сиплым, как скрипучая дверь. Когда она смеялась, это было похоже на скрежет несмазанных петель. Её прокуренный голос никак не мог быть таким нежным и мягким, таким заботливым и обеспокоенным одновременно. Паника медленно уходила, оставляя после себя лишь замешательство. Посмотрев на мужчину рядом, Нил узнал в нём Ваймака. Он проклял себя за страх, который вроде уже преодолел в прошлом. — Тренер? — сорвалось с его губ. Тихий шёпот, как шелест осенней листвы, разгоняемой ветром. Нил перестал сопротивляться, показывая полное подчинение. Он утихомирился, но врачи не отошли от него, вероятно, ожидая повторения истерики. Укол ему так и не сделали. — Ты живой, засранец, — сказал Ваймак, но несмотря на грубое обращение в его голосе слышалась нежность. — Как ты всех нас напугал! Идиот, у тебя мяч для экси вместо мозгов или как? — взорвался тренер. Один из врачей пристально посмотрел на Ваймака. — Сбавьте тон, сэр. Пациент только очнулся, не стоит его беспокоить бессмысленными криками, — проворчал он, что-то заполняя в карточке Нила. Ваймак смерил того недовольным взглядом, но голос понизил. — Как ты себя чувствуешь? — поинтересовался мужчина уже более миролюбивым тоном. Нил прошептал: — Я в порядке, — ответил он, не думая. Вряд ли он мог быть в другом состоянии. Лицо тренера перекосило от досады. Он едва сдерживался от того, чтобы накричать на Нила вновь. Но вместо недовольства, выдал только: — Зря я тебя спросил, другого ответа ты мне не даёшь, — Дэн снисходительно улыбнулась. — Мы правда беспокоились. И не только мы — вся команда, — сказала она. Нил задался вопросом: что произошло? Почему он здесь? Неужели Натаниэль совершил нечто ужасное? Убил кого-то? Или, может, он пытался совершить самоубийство? В Воронах Жан однажды остановил Нила от попытки порезать себе вены: в тот день Нил принял слишком много наркотиков, поэтому едва ли осознавал, что творит. Жан нашёл его в опустевшей душевой с кровоточащими руками, изрезанными вдоль и поперёк. Шрамы остались до сих пор, и Нил прятал их с позором под длинными рукавами. Несмотря на тревожные вопросы в своей голове Нил успокоился: он перестал дёргаться и откинулся на подушку, не прерывая зрительного контакта с Ваймаком и Дэн. — Что случилось? — спросил он тихо. Его вопрос затерялся в суете врачей, копошащихся вокруг него. Но от Нила не ускользнуло, что глаза Дэн наполнились слезами, когда она раскрыла рот в попытке ответить. Ваймак сделал это за неё. — Ты наглотался какой-то херни и едва не откинулся на той заправке, гадёныш, — в своей манере объяснил Ваймак. Нил закусил губу. — Какой херни? — переспросил он. Ваймак пожал плечами. — В наркотиках разбираешься ты, торчок, а не я. Сам и ответь на свой вопрос, — проворчал он, положив на плечо Дэн свою руку. Жест утешения. Нил перевёл взгляд на потолок. Наркотики. Натаниэль наглотался ими, вызвав передоз. Чокнутый. Ваймак расценил его заминку как предложение продолжить. — Тебя вовремя нашли и вызвали скорую. Врачи сказали, промедли ты ещё несколько минут, тебя бы с нами уже не было. И когда ты только успел вступить в Клуб самоубийц? — с издёвкой спросил он. Нил пожал плечами. — Я не состою ни в каком Клубе, — прошептал он надрывным голосом. — Я надеюсь, — отозвался Ваймак. По щеке Уайлдс скатилась скупая слеза. Она впопыхах её стёрла. — Это несмешно, — не оценив юмора тренера, встряла она. — Ты чуть не умер, Нил, — срывающимся голосом сказала девушка. — Чёрт, говнюк, как ты мог?! — От возмущения она хотела пихнуть его кулаком в руку, но вовремя остановила себя. Её гнев бурлил в тёмно-карих глазах. В голове Джостена всё смешалось. Он перестал понимать что-либо после того, как Ваймак сказал что-то про заправку. Какая ещё, к чёрту, заправка? Его размышления прервал врач, обратившийся к тренеру. Всё это время он ставил Нилу капельницу, поправляя приборы, сверяясь с показаниями. — Мы вынуждены попросить вас покинуть палату, — сказал он строго. — Пациент только пришёл в себя, и нам необходимо его осмотреть. После этого у вас будет, — он глянул на часы, сверяясь со временем и что-то высчитывая, — полчаса на разговор. — Хорошо, — нехотя согласился тренер, бросив настороженный взгляд сначала на врача, потом на Нила. Было видно: он не хотел оставлять его одного, но всё же подчинился. Дэн коснулась руки Джостена. — Мы будем в коридоре, Нил, — сказала она и добавила: — Позвоню Мэтту и обрадую его. Он больше всех за тебя переживал, — с этими словами Дэн и Ваймак покинули его палату, оставив парня на попечение врачей. Осмотр тянулся крайне медленно, и Нил старался не концентрироваться на времени. Он не знал, то ли минуты тянулись так медленно, то ли его внутренние часы снова дали сбой. Вероятнее всего — второе. — Сколько я пролежал без сознания? — спросил он у врача. Тот посмотрел на парня поверх очков, оторвавшись от осмотра ран, полученных ещё в Эверморе. Они почти затянулись и уже не напоминали о себе при каждом телодвижении, однако врач всё равно проверял каждую из них. — Три дня, — ответил он. Нил поджал губы. Целых три дня он потратил впустую! Какое упущение. Осмотрев раны, врач попросил медсестру повязать парню новые бинты. Когда его заматывали, превращая в мумию, врач пустился в рассказ о том, как ему промывали желудок. Нил чувствовал странную пустоту внутри, словно вместе с очищением и Натаниэль покинул его тело. Это принесло одновременно и тревогу, и облегчение. Нил не знал, нравится ли ему быть «чистым» или нет. Он вообще старался не думать о своём состоянии. Как и ожидалось, он едва ли мог вспомнить хоть что-то, случившееся за последние дни. Ему казалось, что произошло слишком много всего, чтобы что-то запомнить. Какие-то обрывки фраз, образов и мест мелькали в его голове, но не желали складываться в целостную картину, и Нил сам был не до конца уверен, а воспоминаниями ли они были. Может, игры его разума продолжались, и он просто переживал свои кошмары заново. В любом случае, во всём, что он прокручивал в своей голове, не было смысла. В его жизни не было смысла… Пока врач осматривал его, он вспоминал разговор с Жаном по телефону, тревогу за него, сцену перед Мэттом и укор в глазах Дэн. Он вспомнил об истерике, устроенной в комнате Эндрю. А ещё он вспомнил Эвермор. Это воспоминание казалось новым, но Нил не был в этом до конца уверен, как и в том, что Натаниэль оставил ему хотя бы крупицу в памяти о том, что в произошло в те дни. Нил помнил, как смотрел на тренирующихся Воронов, отчего у него заныли мышцы. Захотелось двигаться, бегать, гонять мяч, чувствуя, как бешено бьющееся сердце перекачивает кровь и лёгкий азарт игры поглощает его, отвлекая от реальности. Он скучал по полю, он хотел снова оказаться в Лисьей Норе. При воспоминании об оранжевом корте у него ёкнуло сердце. Он был далеко от Пальметто — возможно, даже дальше Гнезда. В какой-то неизвестной больнице. Нил поймал себя на мысли, что даже не знает, в каком штате сейчас находится. — Где я? — спросил он. — Где эта больница находится? — В Чарльстоне, — ответила медсестра. — Когда вас обнаружили без сознания, то сразу же отвезли в ближайшую. Нил прокрутил в голове мысленную карту. Как же далеко от Нью-Йорка! Чёртовы наркотики… Может, он и не попал бы сюда, если бы не наглотался их так отчаянно, словно они смогли бы уберечь его от боли. Всегда после каждого передоза у Нила возникала мысль, что он снова совершал какую-то глупость: приторный вкус счастья приносил лишь горечь на языке и был такими мимолётным. Жалкие мгновения эйфории, за которые после приходилось платить. Они растворялись, как дым от сигарет, как утренний сон и алкогольное опьянение, оставляя после себя замешательство и провалы в памяти. Нил ненавидел это чувство, похожее на пробуждение после похмелья. Врач, осмотрев его до конца, сказал, что все показатели в норме, и он вполне доволен результатами. Он начал разъясняться перед ним с помощью каких-то медицинских терминов, но Нилу было в принципе насрать на подробности: главное, что он в порядке, что он может отсюда уйти наконец. Он попытался встать, но мужчина остановил его. — Куда вы собрались? — спросил он с искренним непониманием. Медсестра встала нерушимым тылом за спиной у него. Нил поморщился: тело болело от любого движения, но он всё равно упрямо хотел подняться с кровати. Спрыгнув, он грохнулся на пол, не удержавшись на ногах. Конечности были ватными, и это напугало его: не лишился же он в самом деле ног? — Вы сказали, что показатели в норме. Значит, я могу уйти отсюда, — процедил Джостен сквозь сжатую челюсть, пытаясь стерпеть боль. Его уложили обратно в кровать. Врач цокнул языком. — Вы слишком слабы для того, чтобы выписываться сейчас, — сказал он, покачав головой. Нил фыркнул. Он не хотел задерживаться здесь ни на секунду и уполз бы из палаты, выпади ему такая возможность. — Когда меня выпишут? — только и спросил Джостен. Мужчина посмотрел на него с удивлением, словно вопрос Нила показался ему довольно-таки глупым, потом неодобрительно покачал головой. — Как минимум через неделю, — ответил он нехотя. — Передозировка — это серьёзно. Учитывая, сколько наркотических веществ мы обнаружили в вашей крови, мы не отпустим вас раньше недели. А может, вы пробудете здесь гораздо дольше, — туманно объяснился врач. Нил нахмурился. Ещё чего! Он не собирается тут торчать ещё неделю. Хватило и того, что он три дня провалялся здесь, будучи в отключке. — Я на это не соглашался, — процедил сквозь зубы Нил. — К тому же, у нас есть командный врач. Она за мной будет присматривать! Кулаки сжались сами собой, а желание сбежать отсюда — рвануть со скоростью света и больше никогда не появляться в больнице — возрастало с каждой секундой, с каждым перемещением длинной стрелки на часах, висящих на противоположной от кровати стене. — Мы не можем вас отпустить сейчас, согласны вы на это или нет, но я обсужу это с вашим тренером, — ответил мужчина тоном, не требующим возражений. Нил понял, что спорить бесполезно, особенно когда решение оставалось за Ваймаком. Нил нехотя кивнул, желая поскорее остаться в одиночестве. Этого снисходительно-вежливого тона, словно он был глупым маленьким ребёнком, и наигранного беспокойства он не выдержит секундой больше. — Вот и славно. Выздоравливайте, — сказал врач. Довольный согласием пациента, он вместе с медсёстрами покинул палату, разрешив Ваймаку и Дэн наконец поговорить с Нилом один на один. — У вас десять минут, — Нил услышал его голос из коридора, прежде чем дверь захлопнулась и открылась снова. Нил вмиг растерял все силы, которые у него были, потому разлёгся на кровати, смирившись со своим положением. Перспектива была далеко не радужной. Как только тренер и капитан снова вошли в палату, Нил почувствовал гнетущее напряжение, витающее между ними, словно те двое ссорились в коридоре, пока Нила осматривали. Он окинул пристальным вниманием сначала одного, потом другого. Непонимание отразилось на лице. Дэн не выглядела удивлённой или шокированной тем, что приключилось с Нилом: она уже догадывалась, ведь Ноэль раскрыл Нила перед его отъездом. Но вот Ваймак… он выглядел разбитым, словно зависимость Нила ударила его по самому уязвимому месту. — Тебя выписывают через неделю, — улыбнувшись, заметила Дэн. — Врач сказал нам. «Планируют выписать через неделю», — хотелось сказать Нилу, но он промолчал. Может, если он будет в это верить, это действительно так и сработает? — Да, — ответил Нил хриплым голосом. — Это хорошо, — он попытался улыбнуться, но улыбка вышла грустной. Дэн присела на кресло напротив его кровати, сжала его ладонь, покоящуюся на белой простыне. Дэн показала Нилу телефон, где была переписка с Мэттом. Парень быстро пробежался глазами по сообщениям: Бойд написал целое эссе, где желал Нилу скорейшего выздоровления, отчитал его за безрассудность и надеялся, что они вновь скоро увидятся, в последних строчках он просто натыкал кучу сердечек. Улыбка на губах Нила стала шире. — Я рада, что всё обошлось, Нил, — прошептала Дэниэль, а в глазах застыли слёзы. — Я бы не выдержала ещё одной потери, — она отвела взгляд, сморгнув непрошенные слёзы. Нил тяжело сглотнул. Этот год был напряжённым и богатым на события, и смерть Сета постепенно затерялась в лабиринте его памяти, особенно когда он был в Эверморе, где его жизнь превратилась в сплошной туман. Это событие ему казалось таким далёким, и среди всей суеты Лисами почти забылось. Или тщательно скрывалось. А то, что случилось с ним, словно напомнило о случившемся в удвоенном размере. — Нил, ты должен завязать. Я и Мэтт… да вся команда за тебя перетряслась, когда Ваймаку посреди тренировки позвонили, — прошептала она трясущимся голосом. Нил хотел бы пошутить, что с его смерти как минимум стало бы вдвое меньше проблем, но не стал: Дэн была на нервах, и его слова могли просто добить её. Он отмахнулся от мысли, что черный юмор стал его неотъемлемой частью. Раньше он такого себе не позволял. Раньше Нил Джостен ценил жизнь. — Пообещай, Нил, пожалуйста, что завяжешь с этой дрянью. Не только ради команды, но и ради себя. В первую очередь, ради своего будущего… Наркотики — не баловство, и… — она замялась, подбирая слова, — пообещай, что подумаешь над моими словами. Нил кивнул. В горле образовался ком. Он чувствовал себя до ужаса виноватым перед всеми за то, что снова стал причиной их беспокойства. Ему хотелось сказать, что это всё пустяки, но он не стал: зачем расстраивать девушку ещё больше? Она выглядела такой разбитой: заплаканные глаза с черными кругами под ними, помятая одежда и взгляд, полный страха. От её лучезарной улыбки не осталось и следа. Он впервые видел её такой несобранной, раздавленной и дезориентированной. — Хорошо, — сказал он Дэн, обещая самому себе, что он действительно подумает над этим. Он хотел бы верить, что ему хватит сил отказаться от наркотиков. Не сейчас, но хоть когда-нибудь. — Отлично, — пролепетала она. И Нил виновато ей улыбнулся. Дэн просияла и поцеловала тыльную сторону его ладони. Она взглянула на Ваймака, хмурой тучей стоявшего рядом с ней. Мужчина опирался о стену, скрестив руки на груди, и ждал, когда Дэн закончит. Кивнув тренеру, она встала с места, нехотя отпустила руку Нила и тихонько, попрощавшись с парнем, напоследок чмокнув его в лоб, вышла из палаты, оставив Ваймака наедине со своим проблемным игроком. Только сейчас Нил понял, что его тренер действительно злился. Впервые в жизни он злился на поступок Нила настолько сильно. Нил чувствовал, как волны гнева исходят от него, видел это в нахмуренных бровях, застывшем пустом взгляде и в стиснутых в кулаки ладонях. Тренер молча взирал на своего игрока, слышал, как сердце Нила забилось чуточку быстрее, когда тренер присел на место Дэн, чтобы не нагонять панику на парня, когда он так грозно нависал над ним. Нил вспомнил о Натане и убрал эти воспоминания далеко прочь. Ваймак злился, но явно не собирался причинять Нилу вред. Они обсудили их проблему ещё осенью, и с тех пор Нил верил тренеру. — Тренер… — сорвалось с губ Нила, но он умолк, когда Ваймак выставил руку вперёд, требуя парня замолчать. Нил прикусил язык. Ваймак остановил свой взор на капельнице, разглядывая, как жидкость перетекает по тонкому проводу, затекает в вены и несёт трезвость в кровь. Мысли метались в голове парня, когда он, затаив дыхание, ожидал слов тренера. — Когда ты только вернулся в Пальметто, — начал он спустя бесконечно долгие минуты тишины, — я спросил тебя, есть ли что-то, о чём я должен знать. Ты сказал мне, что нет, — глаза Ваймака, полыхающие огнём, впились в голубые, — ты соврал мне, Нил. Я думал, что ты мне достаточно доверяешь, раз захотел вернуться в команду… Нил немного неуклюже сел, едва не скинув подушку с кровати. — Я вам доверяю, — поспешил возразить Нил. Слова прозвучали как фальшь и пеплом осели в груди. Ваймак сильнее поджал губы. Вероятно, ещё одна наглая ложь. Возможно, он доверял Ваймаку, но не до конца, и этого хватало, чтобы сказать лишь часть правды. Но для Нила это было самым большим откровением за всю его лживую жизнь. — Как оказалось, не настолько, чтобы признаться в этом, — Ваймак выделил последнее слово. — Почему ты молчал? Думал, не всплывёт? Ты правда думал, что этого никто не заметит? Особенно, когда в команде есть бывшие наркоманы. Лицо Нила скисло. Он поджал губы, чувствуя вину. Или заставляя себя её почувствовать. Он вспомнил следы уколов на руках Мэтта, историю Аарона и то, что Ноэль признался команде в своей зависимости. Нил понял, что выглядел как последний трус: ему изо всех сил хотелось зарыться головой в песок. Сердце бешено колотилось в груди, когда он думал, насколько самоуверенным был, что считал, будто бы его зависимость останется незамеченной. В Воронах на него не обращали столько внимания, на многое закрывали глаза, а многое он сам умело скрывал. Но в Лисах… Здесь было всё по-другому. Тут он был важен всем, тут он чувствовал себя более-менее в безопасности несмотря на мишень на спине. И здесь он позволил отпустить себе контроль всего на один недолгий момент. И всё пошло под откос. — Я думал, что это не повлияет на игру. Эндрю разрешалось употреблять, вы закрывали глаза на Колумбию и… — попытался оправдаться Нил, но замолк, поняв, что звучало это достаточно убого. И только по взгляду тренера понял, сколь огромную он допустил ошибку. Нилу показалось, что эти слова разозлили Ваймака куда больше, чем вся выходка Нила в целом. Он медленно закапывал себя в этой куче дерьма, вместо того, чтобы начать выбираться из неё. — Не повлияет на игру? — в голосе тренера слышалась усталость, бесконечная, оттого и печальная. — Ты себя слышишь, Нил? Ты чуть не умер! Какая, к чёрту, игра? — он всплеснул руками. Ваймак достал из кармана пачку сигарет, запоздало понял, что курить нельзя, хотя ему наверняка очень хотелось, как и Нилу, впрочем, но он с усталым вздохом убрал пачку обратно в карман. — Эндрю слишком контролирует себя и остальных, чтобы злоупотреблять наркотиками. А ты! Ты не в силах. Мы все это увидели… Послушай, я не представляю, что с тобой сделали в Воронах и никогда не смогу представить, но последствия ужасны. И я, как твой тренер, должен тебе помочь! — Понизив голос до шёпота, он пробормотал себе под нос, но Нил все равно услышал. И эти слова навсегда врезались в его память: — Я не позволю Лисам потерять ещё одного игрока. Ваймак резко вскочил с места и стал мерить комнату шагами. Нил вдруг вспомнил о предложении Эндрю: тот тоже хотел ему помочь и был готов сделать для этого всё, что угодно. Это грело душу, пусть и висело огромным камнем на сердце. Ответ у Нила был тот же, что и для Эндрю. — Мне жаль, тренер, но вы не сможете мне помочь, — тихо произнёс Нил. Ваймак встал как вкопанный. Это был единственный раз, когда его маска спала, когда он позволил кому-то увидеть свою начинку. И Нил с горечью взирал в его печальные глаза. В какой-то момент ему показалось, будто бы Ваймак состарился за эти дни на несколько лет. — Засунь свои сожаления себе в зад, — прошипел он. — Когда Мэтт сказал мне, что у тебя огромные проблемы с наркотиками, я подумал, что он преувеличивает. Ему свойственно преувеличивать, — сказал Ваймак, резко остановившись на месте. — За время, что ты был в отключке, я много обдумал. После смерти Сета Лисы постоянно ходят по грани. Не то чтобы они когда-то не ходили, но сейчас ситуация приобретает опасные обороты. Я понял, что некоторым из вас я дал слишком много свободы. И ты, к сожалению, не умеешь ею пользоваться, — быстро проговорил Ваймак, кинув взгляд на часы. — Если я не могу помочь тебе, если никто в этом чёртовом мире не в силах спасти твою задницу, помоги себе сам! Но ты этого не делаешь. Ты просто позволяешь себе сдохнуть! Нил отвёл взгляд, принимая правоту тренера. Он слишком вцепился в эти наркотики, сделав принятие дозы чуть ли не смыслом своей жизни — точнее, они стали тем, что помогло ему продержаться и не лишить себя жизни. Так он думал изначально: новая доза продлевала ему жизнь, но вместе с этим и откусывала от неё по кусочку. Это была бомба замедленного действия, плывущая по его венам, и в какой-то момент она точно собиралась рвануть. Возможно, обратный отсчёт уже пошёл. — Я вас понял, — тихо сказал Нил, укладываясь на бок и отворачиваясь от тренера. Волна стыда пришла запоздало. Ему вдруг стало противно от самого себя и ситуации, в которую он себя поставил. Натаниэль пошалил с дозой, и теперь они оба мучаются от последствий. Ваймак снова опустился в кресло — то скрипнуло под его весом. Какое-то время он раздумывал над чем-то, и минуты на часах замедлили свой ход, пока Нил ждал, что тот ещё ему скажет. Тренер сверлил мрачным взглядом его спину. Нил подогнул колени к себе, обнимая их одной рукой. Спустя несколько минут долгого молчания Ваймак снова заговорил, и его голос был таким тихим и таким неживым, будто из него высосали всю душу. — Когда ты ворвался в раздевалку Лисов после финала, Эндрю сказал мне, что ты «дохлый номер», на который не стоит тратить время. Всю весну он считал тебя покойником, и, признаюсь, я тоже. Кевин говорил, что ты не выживешь, даже если станешь лучшим игроком. Но ты исправно появлялся на поле, и Лисы не теряли надежду. Когда Ноэль настоял, чтобы ты остался в команде, Эндрю был против. Он сказал мне, что ты слишком потерян, чтобы играть, и второй шанс тебе не поможет. Он сказал, что от того Нила Джостена, которого мы все знали, не осталось ничего, что можно было спасти. Ты и твоё «безумие» лишь потянете нас на дно. Он сказал также, что ты слишком гордый, чтобы принять его помощь. Или мою. Или нашу. И как всегда, он оказался прав, — Ваймак устало вздохнул. — В следующий раз, когда мы протягиваем тебе руки, хватайся за них, а не позволяй себе тонуть. Иначе в какой-то момент ты просто не всплывёшь, — сказал наконец Ваймак и тихо ушёл, едва слышно хлопнув дверью. Когда Нил обернулся, комната уже опустела. Нил зарылся лицом в белую подушку, сильно пахнущую порошком, желая удушиться ей. Он зажмурил глаза, чтобы не видеть светлых стен, очертаний капельницы и мёртвых цветов в вазе. Он хотел бы зажать уши, чтобы перестать слышать окружающий мир. Глаза щипало от непролитых слёз, но он не позволял себе такой вольности. Он сильнее зажмурился, чувствуя, как влага собирается на ресницах и мочит подушку. Чем больше он думал, тем сильнее паника разрасталась в его груди. Нил принялся считать до десяти, чтобы успокоиться. Сначала на французском, потом на немецком, затем на японском и польском. Он не уснул, даже когда пять раз прокрутил маршрут своих странствий в одиночестве после смерти матери. Он думал о том, что не хочет здесь оставаться на неделю, и тем более о том, зачем ему нужно было явиться к Ичиро. Придумывая план побега, он наконец вымотался и уснул.

***

Нил пролежал в палате всю ночь. Он то засыпал, то просыпался, но большую часть времени лавировал между сном и бодрствованием. Ближе к ночи у него в голове созрел план побега. И ежу понятно, что он тут ни дня не задержится. Он заставил себя съесть полностью обед и ужин, чтобы набраться сил, хотя кусок в горло не лез. Он мог бы отказаться от еды и вовсе, а затем медленно умирать от голода, но что-то неуловимо останавливало его от того, чтобы взяться за это дело серьёзно. Он прокручивал в голове образ горящей машины, присмертных хрипов матери и её слова. Она хотела, чтобы он жил. Он должен был жить, иначе её старания, её страх и боль были бы напрасными. Ему хотелось бы умереть ей назло, но Нил понимал: в этом мире столько незаконченных дел, которые он просто не мог бросить на полпути. Его ожидала встреча с отцом. И он должен был разобраться с этой тварью. Именно мысли о смерти Натана и заставили его подняться с кровати. Пока он был в палате один, то пытался встать на ноги, но сил хватало лишь на сидячее положение. Боль во всём теле постоянно напоминала о себе, когда Нил пытался сделать хоть какое-то телодвижение. Когда медсестра делала вечерний обход, Нил попросил у неё телефон, чтобы позвонить. Она долго ломалась и сомневалась, но парень всё же смог выпросить у неё пятиминутный разговор. Тайком она принесла его телефон из камеры хранения в приёмном отделении, где лежали все его вещи, когда он поступил к ним в больницу. Она вышла, сказав, что засекает время, и Нил проговорит ровно пять минут и ни секундой больше. Джостену оставалось лишь молиться, что Ичиро возьмёт трубку. Он звонил ему слишком поздно, надеясь, что в следующую секунду его окно не атакует снайпер, которого подослал разгневанный Ичиро. Кажется, удача была на его стороне, потому с ворчанием, но всё же Морияма ответил. — Что? — как всегда небрежно поинтересовался он. — Ты наглеешь, Натаниэль. Нил сглотнул. Тон Ичиро был очень раздражённым. — Мне нужна твоя помощь, — тихо попросил Нил. Его голос был слегка хриплым от долгого молчания. — Ты можешь получить её, но не бесплатно, — ответил он, чётко выговаривая слова. — Где ты? — наконец поинтересовался Ичиро. — В больнице, — ответил Джостен. — Я … у меня случился непредвиденный форсмажор, и я буду рад, если ты предоставишь машину, — сказал он дрожащим голосом. Ичиро фыркнул в трубку. — В последнее время слишком часто ты просишь помощи у меня, — преткнул его японец. Нил скривился. Какой же тот мелочный. — Ты же знаешь, я в долгу не останусь. Как только выберусь из этого дерьма, я приеду, обещаю, — процедил сквозь зубы Нил, стараясь сдержать агрессию в себе. — Конечно, — отозвался Ичиро, но звучал это с подтекстом: «у тебя просто нет другого выбора». Убедить Морияму оказалось легче, чем Нил предполагал. — Что-то ещё? — спросил он. Нил оглянулся на дверь, вслушиваясь, нет ли шагов медсестры. Они проговорили всего три минуты, но Нил не мог отделаться от чувства, будто его подслушивают. — Мне нужно выбраться отсюда. Срочно. Врачи не собираются отпускать меня раньше недели, — сказал Нил, подавляя отвращение внутри себя: это было настолько низко, просить помощи у босса своего отца. Но фактически он теперь принадлежал мафии, и в интересах Ичиро, чтобы его подчинённый был в силах исполнять свои обязанности. — Хорошо, ты выберешься, — с непоколебимой уверенностью сказал Морияма, и Нил облегчённо выдохнул. Возможно, всё не так плохо, как он решил с самого начала. Ичиро пообещал вытащить его на следующий день. Зная, как быстро и оперативно действуют люди мафии, Нил не сомневался, что завтра с утра его уже тут не будет. Остаётся пережить лишь ночь, а дальше станет легче. Ичиро сбросил вызов, и в следующую секунду в палату вошла медсестра и забрала у него телефон. Нил полежал ещё час, что-то раздумывая и прикидывая в уме, пока наконец не уснул. Спал он плохо, больше ворочался во сне и несколько раз просыпался за ночь в холодном поту: ему снились кошмары Эвермора, иногда прерываемые деяниями отца. Когда сон исчез окончательно, Нил заметил, что наступило утро. В пять часов он наконец попытался слезть с кровати. Его тело всё ещё было слабым, но, по крайней мере, он смог встать на ноги. Получив энергию от еды и какого-никакого сна, он смог, опираясь о стены, добрести до выхода из палаты. Больница всё ещё спала: коридор был пуст. До утреннего осмотра у него оставалось примерно часа два-три, но врачи скорее всего появятся раньше. Нил надеялся, что утренняя смена не успела сменить ночную, и у него будет хотя бы мизерный шанс уйти незамеченным. Он, как вор, стал озираться по сторонам, но, не приметив никого из врачей, быстро, насколько мог, направился к лестнице. Как оказалось, его палата находилась на третьем этаже. Когда он уже почти достиг лестничного пролёта, Нил услышал шаги позади себя, потому спрятался в первом попавшемся кабинете. Это оказался кабинет дежурного врача. Притаившись около стола, он невольно скользнул взглядом по баночкам, лежащим на тележке в углу комнаты. Их было так много, что глаза разбегались. Но его внимание привлекло сильное обезболивающее, и рука сама потянулась к нему. Соблазн был слишком велик, потому у Нила не было шанса на сопротивление. Ломка ещё не накрыла его отчасти потому, что в его капельнице были слабые лекарственные наркотики, не позволяющие окончательно сойти с ума от боли во всём теле. Нил своровал несколько баночек и сунул их в карман больничной робы, приняв авансом несколько таблеток всухую. Его «чистая» жизнь не успела начаться и, кажется, уже не успеет. Когда в коридоре всё стихло, он направился к выходу. К сожалению, пройти совсем незамеченным не получилось: его окликнул женский голос. Нил застыл на месте, а в голове крутилась мысль, что его поймали. Медленно развернувшись, он улыбнулся медсестре, решив разыгрывать из себя дурачка до последнего. — Отлично, что я вас нашёл, — сказал Нил, почесав затылок. — Я хотел спросить, где здесь туалет. Медсестра нахмурились, за несколько секунд преодолела расстояние между ними и схватила Нила за руку. Он хотел было возмутиться, но тихий шёпот его остановил. — Следуй за мной и не шуми, — сказала она, повернулась, как волчок, и потянула парня за собой. Запоздало Нил сообразил, что это был подставной человек, которого прислал ему Ичиро. Что ж, он не рассчитывал, что кто-то поможет ему сбежать: он просто надеялся, что Морияма запугает его врача или заплатит ему, и тот выпишет Нила на следующее же утро. Ему предстоит побег как в лучших традициях боевиков. Нил фыркнул, вяло переставляя ноги, едва поспевая за медсестрой. За ночь его слабость прошла, но не настолько, чтобы он мог быстро бегать. Заглянув в один из кабинетов, медсестра взяла коляску и усадила Нила в неё. — Молчи, говорить буду я, — приказала она ему. У Нила ёкнуло сердце: эта женщина напомнила ему мать. Та тоже обращалась к нему приказным тоном, постоянно указывая, что делать. В бегах он никогда не принимал самостоятельных решений, и когда остался один, понял, что медленно теряется, словно вместе с Мэри он утратил и всякий ориентир в жизни. Больше не было человека, которого он мог слушаться, а мысли в его голове были настолько разрозненны, что следовать им было опасно. Он бросил хмурый взгляд на медсестру, но послушался, потому что не мог не послушаться. Ему нравилось, что кто-то решил эту маленькую проблему за него, даря немного времени на передышку. Самостоятельная жизнь была ему в тягость. Он не мог отделаться от мысли, что постоянно совершает какую-то ошибку. В нахмуренных бровях медсестры, настороженном взгляде и тёмных прядях волос, небрежно вылезших из белой шапочки на голове, Нил видел свою мать. Он почувствовал что-то родное: непоколебимую силу и уверенность, которую не теряла Мэри даже в самый трудный момент. Медсестра спустила его на лифте на первый этаж. Он сидел спокойно и не сопротивлялся, предоставив себя в руки этой решительной женщины. На какое-то мгновение ему захотелось остаться рядом с ней, снова почувствовать себя маленьким десятилетним мальчиком, ведомым матерью через тёмный дом глухой ночью. С грустью Нил осознал, что это время ушло. Мэри больше нет, а он ещё жив. Бросив охране что-то об утренней прогулке по предписанию лечащего врача, женщина вывезла его из больницы во двор, где уже прогуливались пациенты. Она катила его по аллее чуть быстрее, чем следовало бы это делать медсестре хотя бы в целях безопасности, но у них не было времени, чтобы медлить. Её движения были чёткими, отработанными до автоматизма, словно она делала это не впервые. Нил помнил, как уверенно его мать держала в руках оружие, как точны были её выстрелы, в большинстве случаев достигающие цели. Благодаря ей и её обучению он хорошо стрелял, редко промахиваясь мимо мишени. Его коляска выехала на дальнюю дорогу, у самой окраины больницы. Через листву деревьев Нил увидел забор, окружающий больницу. Остановившись в конце аллеи, медсестра огляделась вокруг, чтобы удостовериться, что никого рядом с ними нет. Вытащив из-за пазухи какой-то пакет, она протянула его Нилу. Парень открыл его, предполагая, что может там увидеть. Он нашёл одежду — кофту и джинсы — аккуратно сложенную, свой телефон, почти разрядившийся, и бумажник. Ключей от машины не было. — Переодевайся, — бросила ему женщина и отвернулась раньше, чем Нил успел её об этом попросить. Переодевание заняло больше времени, чем предполагал Нил. Он потерял равновесие, когда пытался натянуть на себя джинсы, и медсестра подхватила его за руку прежде, чем он упал бы. В последний момент он засунул украденные таблетки в карман толстовки, стараясь не слишком громко греметь упаковкой. Нил протянул медсестре больничную робу, и женщина сложила её в коляску. — Машина припаркована у обочины. Вот ключи, — она протянула ему связку. — Она одна, ты точно не спутаешь. За этим деревом есть небольшое отверстие в заборе, выберешься через него, — сказала она. — Не засиживайся в машине, а сразу поезжай. Нил кивнул и побрёл к дереву, на которое ему указали. Когда он обернулся напоследок, медсестры и след уже простыл: аллея была пуста, словно никого тут никогда и не было — только ветер играл с зелёной листвой. Джостен мысленно поблагодарил женщину, имя которой даже не знал, но подумал, что ей бы подошло имя матери, и пролез через отверстие в заборе. Это оказалось чуть сложнее, чем он предполагал. Тело было ватным, и Нил приложил немало усилий, чтобы выбраться. Как только его нога ступила на тротуар, он увидел чёрный автомобиль, недорогой, но вполне практичный и новый. Конечно, с его машиной не сравнится, но лишнее внимание сейчас ни к чему. Открыв дверь водительского сидения, он завёл двигатель и рванул с места, скрипнув шинами напоследок. Больница скрылась за углом, и Нил наконец почувствовал, что может выдохнуть.

***

Он медленно, но верно приближался к Нью-Йорку. Ему стало легче, когда он наконец покинул обитель болезни и боли, напоминающую ему о том, что он был уязвим. Нил бывал в больнице довольно часто, когда следил за Ноэлем и его выздоровлением. Это случилось сразу после того, как тот словил передоз и попал в реабилитационный центр. Тогда семнадцатилетний Нил Джостен, только обосновавшийся в Милпорте, винил себя в том, что был причастен к случившемуся. Не помоги он Хэтфорду добыть те грязные деньги, его кузен не накачался бы наркотиками. Когда он и Ноэль познакомились, у того уже были явные проблемы с веществами, и его зависимость росла в геометрической прогрессии с каждым днём. Ему нужны были деньги, а Нилу — компания, чтобы пережить смерть матери. То, что он нашёл своего кузена, стало приятным бонусом к их встрече. Нил так и не понял, как Ноэль нашёл его. Какое-то время Нила пугала мысль о том, что связь между Нилом и Натаниэлем всё же есть, и если Хэтфорд её откопал, то отец и подавно. Но в то время он был слишком разбит, чтобы думать о том, как замести следы. В какой-то момент ему стало настолько фиолетово, что он перестал бояться быть пойманным. Он был на дне и считал, что мучения физические легче, чем душевные. Он даже помышлял о том, чтобы отец специально нашёл его. Когда Мэри оставила Нила, он впервые подумывал о смерти. Ноэль видел, что его кузен страдал, но был слишком накачан наркотиками и по-химозному счастлив, чтобы хоть как-то помочь ему. Он несколько раз предлагал Нилу «забыться», но тот категорически был против туманить себе мозг. — Когда у тебя ничего нет, тебе и терять-то нечего, — сказал ему Ноэль, когда Нил навещал его в реабилитационном центре. — Иногда, когда я засыпал обдолбанным, я надеялся, что больше не проснусь. Эти твари в халатах думают, что спасли меня, но на самом деле они лишь продлевают мои страдания. Тогда эти слова вызвали у Нила отторжение, но сейчас он был в ужасе от того, что понимал Хэтфорда. Возможно, чтобы захотеть умереть, надо просто потерять смысл во всём, что тебя окружает, и тогда жизнь начнёт рушиться сама по себе. А человек просто будет искать способ ускорить этот процесс. На слова Ноэля Нил ответил ему, что тот придурок, раз сам роет себе могилу, на что Хэтфорд лишь рассмеялся и попросил не париться на этот счёт. В тот день Нил оставил его, положив какую-то книгу на польском, название которой он даже не удосужился прочитать, на тумбочку рядом с его кроватью. С того момента он стал часто навещать своего кузена, чтобы удостовериться, что тот справляется со своей зависимостью. В часы приёма он читал ему на польском и помогал Ноэлю выучить язык, тем самым переключая его внимание на более приятные вещи, чем ломка. Иногда они болтали на французском или немецком, но с каждым разом всё чаще на польском, и Нил сам не понял, как начал вспоминать давно забытые слова. Он игнорировал горечь во рту, когда каждый звук и буква напоминали ему об отце и о том, кем он когда-то был. Вероятно, будь у него чуть побольше силы воли, Нил просто перестал навещать Ноэля. Но отказаться от единственного человека, который присутствовал тогда в его жизни, он не мог. За три месяца Ноэль освоил азы польского, а после нового года Нил перестал его навещать. Он знал: мать смотрит на него с небес и проклинает за глупость. Дружба с Ноэля была опасна: тот связан со Стюартом, а связываться с британской мафией у него не было желания. Но от одной мысли снова остаться одному, Нила выворачивало наизнанку. Он дал себе отсрочку: несколько месяцев, чтобы пережить свою потерю, окрепнуть и дальше убегать. В конце выпускного класса Нил планировал сбежать, тем самым запутав следы, и оставить Ноэля позади. Здравый смысл говорил ему, что будет лучше, если Ноэль потеряет его навсегда, чем приведёт к нему отца. Или Стюарта. Остановившись на светофоре, Нил моргнул пару раз, прогоняя воспоминания. Сейчас не время думать об этом. Он должен сосредоточиться на Ичиро и задании, которое тот ему поручит. Он не помнил, как заехал в Нью-Йорк, слишком погрязший в своих мыслях, он вел машину на автомате, слабо осознавая, куда двигается, просто позволяя рукам поворачивать руль, переключать скорость и привезти его в конечную точку. После побега из больницы он едва спал хоть час, подпитывая свою энергию кофе и энергетиками, а своё спокойствие — таблетками, сворованными из больницы. Конечно, его предыдущие наркотики это не заменит, но хотя бы спасёт от ломки. Эффект был слабый, и Нил ни разу не отключился от реальности. Он подъехал к знакомому зданию и припарковался у обочины. Офис Ичиро находился в Манхэттене, что весьма усложняло ему задачу найти парковку. Плюнув на это и бросив автомобиль, где попало, он передал ключи от машины охраннику на входе, и тот поспешил отогнать тачку. Нил зашёл в компанию Мориямы. Внутри было тихо несмотря на достаточное количество народу. Нил, кивнув девушке за стойкой, прошёл сразу к лифтам: его тут знали — его запомнили. Нажав на кнопку с номером «25», Нил облокотился о стену кабинки лифта и принялся ждать, сверля взглядом постепенно сменяющиеся числа на небольшом табло лифта. В кабинке играла какая-то ненавязчивая мелодия, разбавляющая тишину и перекрывающая поскрипывание движущегося лифта. Достигнув двадцать пятого этажа, Нил вышел из лифта и свернул направо — к кабинету Ичиро. Здание торговой компании Мориям было отделано по всем модным стандартам — большие окна до пола, минимум нагромождений в окружающей обстановке, преобладание чёрных и бледно-голубых цветов, успокаивающих глаз. Модерн, современность и не блещущее помпезностью богатство в простых, но качественных вещах. Подошва кроссовок Нила тихо шуршала по ворсу тёмного ковра, приглушая звук его шагов. Постучав в дверь, Нил дождался, когда ему ответят: «Войдите». Ичиро восседал в своем чёрном кожаном кресле, расположенном прямо напротив двери, как самый настоящий правитель огромной империи. Его безучастное лицо не выражало никаких эмоций, когда один из подчинённых отчитывался перед ним о результатах одной из проведённых кампаний. Нил уселся на стул, не встревая в разговор. Он дождался, пока человек покинет кабинет, и только потом подошёл к столу босса. — Ты не торопился, — бросил ему Ичиро вместо приветствия. Нил поднял взгляд на Морияму. Последние несколько дней прошли, как в тумане — бесконечная дорога, серпантином закручивающаяся у горизонта, таблетки, спасающие от ломки, множество выпитых чашек кофе и банок энергетиков вкупе с мизерными часами сна. Нил так устал и вымотался, что не отличал сон от реальности. Шальные мысли то и дело сбивали его уверенность: а реально ли всё это? Может, он сейчас спит где-нибудь, валяясь в пьяном угаре. Нил не удивился бы, будь это правдой. В последнее время всё было каким-то ненастоящим, словно китайская подделка с Алиэкспресса за несколько баксов. Под глазами Ичиро пролегли тени. Настали неспокойные времена, требующие немало усилий от самого босса мафии: показать своё господство, закрепить дела отца за собой, продемонстрировать свои навыки и таланты, доказать всем соперникам, что он достоин быть сыном своего отца. Перестройка империи затянулась на долгие месяцы и продолжалась и по сей день. Но оба знали, что не это является головной болью Ичиро. Дело Мясника вышло из-под контроля. В январе тот освободился из тюрьмы досрочно, взболомутив неспокойные воды в клане Мориям. Дела шли стабильно до тех пор, пока Кенго был жив, и вышли из под контроля с его смертью и восхождением на трон Ичиро. Тот не медлил и объявил своей правой рукой Натаниэля, тем самым удивив всех, включая самого Нила. С Ичиро они поладили, правда Нил всё равно опасался его. Ичиро нравился ему как человек: он был практичным, спокойным, уверенным и понимающим в меру. Но он был также жесток, беспощаден и кровожаден. Нил никогда не забывал, с кем он разговаривает, но со временем его страх прошёл. — Я спешил, как мог, — ответил Нил. Ичиро вздёрнул бровь, но докапываться не стал: он заметил помятый вид парня. — Я говорил тебе, что твоя зависимость не доведёт тебя до добра, — сказал он, тщательно подбирая каждое слово. Конечно, Ичиро был в курсе того, что случилось. За Нилом тщательно следили и сообщали обо всём, что он делал. Сначала Джостена это напрягало, но потом он привык к внимательным глазам из-за каждого угла. Нил был уверен, что только благодаря Ичиро новость о случившемся не разлетелась по СМИ. Словно прочитав мысли парня, Морияма добавил: — Я сдерживал этих голодных до новостей людишек, как мог. Не подобает моей правой руке встревать в такие истории, — проворчал он. Нил поблагодарил его взглядом, зная, что за эту помощь он отплатит сполна позже. — Что я должен сделать? — спросил он, сразу переходя к делу. Ичиро откинулся в кресле, посмотрел на Нила, прикидывая что-то в уме. Потом, задумавшись на несколько секунд, нарушил молчание. — У меня есть конкурент, которого необходимо устранить, Натаниэль, — сказал он. Нил поднял на него взгляд. Всё, что он делал за последние месяцы — это устранял неугодных Ичиро людей. Как оказалось, убивать он умел не хуже отца, что не радовало Нила от слова совсем. Но эта работа оплачивала его долг. — Один человек или несколько? — уточнил Нил. Ичиро усмехнулся. — Несколько, — ответил он. — Несколько сотен. Глаза Нила округлились. — Я не думаю, что мне по силу это сделать, — с сомнением сказал он. Ичиро сложил руки в замок и посмотрел на Нила серьёзно. — Если ты это сделаешь, я аннулирую долг Жана и твои мелкие прегрешения за последние дни. Предложение звучало заманчиво. Крайне заманчиво, и Нил понимал, что этот риск упростит ему жизнь. Он помедлил, всё ещё раздумывая над ответом. Он знал, что Ичиро не предлагал ему эту работу, он приказывал это сделать. Его вопросительный тон был лишь иллюзией выбора, которого у Нила никогда не было и не будет. Печально, но это так. Если он не справится, Ичиро его просто убьёт. — Уничтожь компанию, и я тебя прощу. Если ты сын своего отца, Натаниэль, то тебе это под силу, — сказал Ичиро. Нил стиснул челюсть. Он только что понял, что погряз в своём дерьме окончательно и бесповоротно. Пути назад уже не было. — Хорошо, я сделаю это, — тихо ответил он. Его голос не дрогнул. На лице Ичиро возникла довольная ухмылка. — Могу я задать вам вопрос? — спросил Нил прежде, чем уйти. Ичиро кивнул. — Почему я? Почему из всех людей в своём окружении, вы выбрали меня? Нил всегда терялся в догадках, почему Морияма предпочёл всем знакомым и преданным людям его — неопытного новичка и человека, которому определённо было нельзя доверять. Неужели Морияма был настолько проницателен, что видел Нила насквозь, или же глуп, раз решил довериться ему? — Потому что тебе нечего терять. Ты был слишком напуган, а напуганные люди способны на многое. У таких, как ты, инстинкт выживания включён на максимум. И ты сделаешь всё, чтобы спастись, и не важно, стремишься ты к этому или нет, — сказал Ичиро. Нил мог бы поспорить с его словами. — Или я не прав? Нил пожал плечами. — У меня есть команда, которую я не хотел бы терять, — пробормотал Нил. Ичиро ухмыльнулся. — Это всё, что у меня есть. — Тебя не интересуют деньги и власть, — ответил Морияма. — Я сразу это заметил, когда увидел тебя впервые. Это то, чем ты отличаешься от остальных моих людей. И я более чем уверен, что ты не продашься ни за что. В тебе есть стержень, пусть и спрятанный где-то глубоко. А ещё у тебя хватает мозгов, чтобы не перейти мне дорогу. Ты ведь знаешь, к чему это приведёт, да? Конечно, он знал, к чему это может привести. Нил пару раз моргнул переваривая слова мужчины. Ичиро был всего на несколько лет старше него, но говорил так, словно прожил в этом мире гораздо дольше. Он помнил об их сделке: Ичиро поможет ему избавиться от отца, а Нил будет служить ему, пока не погасит долг. Они вдвоём выслеживали Мясника ещё с весны. Нил убивал его знакомых и доверенных людей, чтобы отцу было негде укрываться, но Натан всё равно сумел спрятаться. И даже ФБР, с которыми сотрудничал Нил, не могли его выследить. Эти прятки продолжались не один месяц. Его дела шли хорошо, пока смерть Рико не спутала ему карты и не сбила с начертанного пути. — А смерть Рико? — сорвалось с губ Нила прежде, чем он успел дать себе в этом отчёт. Ичиро склонил голову, наблюдая за парнем. — А что не так? — удивился Морияма. — Он действовал неосмотрительно, и ты был прав на его счёт. Ему не следовало испытывать моё терпение, — ответил Ичиро. — К тому же, не замечать, что у него под носом буквально вся команда принимает? Непростительно. Нил знал, что Ичиро в курсе секрета победы Воронов. И всё же в голове крутился ещё один вопрос, который так и не давал Нилу покоя. Он и сам не знал, зачем ему так важно убедить себя, что он не убивал Рико, если он был убийцей с множествами трупов за спиной. Разве один человек, пусть и такой важный, как Рико, изменит что-то? Разве знание, что он не прикончил первый номер, снимет с его плеч груз вины и смоет кровь с рук? Едва ли. И всё же для Нила это было важно. Важно знать, что он не такой Монстр, каким себя считает. — Это я убил его? — спросил Джостен. Ичиро хмыкнул. — Ты так обдолбался, что не помнишь этого? — съязвил он. — Какая жалость, Натаниэль. Я думал, что ты будешь более компетентным. Может, мне стоит пересмотреть своё решение? — Нил поджал губы. Весёлость Ичиро была ненастоящей, и Нил знал, что ходит по краю, расспрашивая Ичиро. — Ты его не убивал, но ты там был. В восточной башне. Наблюдал, как кровь течет из его головы, и смеялся, когда пуля попала ему в висок, — Ичиро чуть наклонился, понизив голос. — Ты был похож на своего отца. Тебе было приятно смотреть на его смерть. Нила передёрнуло. Он опустил взгляд, не в силах смотреть Морияма в глаза. Что он мог сказать? Что не контролировал себя? Определённо. — Вот, почему я выбрал тебя. У тебя есть демоны, которых ты не можешь контролировать, но иногда они контролируют тебя. Признай, что тебе нравится убивать, — прошептал Ичиро. Его слова пробирались под кожу, искушая. Нил побледнел. — Я пойду, — сказал он, поднимаясь с места. Ичиро усмехнулся и кивнул. — Подробности получишь у моей секретарши. У тебя всего три дня, чтобы разобраться с этим делом, — сказал Ичиро, и Нил вышел из его кабинета совершенно разбитым и потерянным.