Храбрые сердца

      Леви восседал в удобном деревянном кресле с округлыми подлокотниками, расслабленно откинувшись на реечную спинку, и закинув одну ногу на другую. Перед ним на столе лежал чистый лист пожелтевшей бумаги, справа стояла чернильница. Он рассеяно вертел в длинных пальцах перо, расфокусированный взгляд устремлялся в дальний угол хижины.       Через распахнутые окна за спиной и напротив доносились привычные звуки обыденного вечера в лагере. Шум, переговоры, взрывы громкого дружного смеха.       Иногда казалось, что не смотря на удаленность хижины, которую он выбрал для проживания в деревне, целый отряд новобранцев сновал взад-вперед именно под его окнами.       Ребята оказались на удивление шумными, стоило им расположиться в этом забытом и покинутом месте. У новичков улетучился страх перед неизвестностью, а у тех, кто отслужил больше одного года, притупилась осторожность. Благодаря такой смеси из свежей крови и спавшего напряжения, явилась на свет искренняя веселость и беззаботность, изливающаяся ничем не сдерживаемым фонтаном эмоций.       Вместе с сумятицей, ставшей уже обыденной, в комнату проникал запах влажной листвы и намокшей земли. Странно, но он был уверен, что дождя еще не было. Однако эта смесь душистых запахов действовала успокаивающе, вгоняя в своеобразный транс.       Сейчас Леви был за границей восприятия шумового фона, вероломно пытавшегося проникнуть в сознание и утащить в свой круговорот. Будь он в ином расположении духа — молодняк, посмевший нарушить его спокойствие, уже наяривал бы круги вокруг лагеря до момента, пока солнце не закатится за горизонт.       Мысли парили далеко-далеко за пределами стен хижины, да и собственно Стен в принципе. В голове циклично прокручивался монолог Рэи о медицине, церкви, внешнем мире.       Странно, но по имени он мог называть ее только у себя в голове.       Едва один поток воспоминаний завершался — тут же из него вытекал другой, сливаясь в одно целое. Подобно шестеренкам, виртуозно отлаженным часовщиком – одна цепляет другую, которая приводит в движенье третью, а четвертая с мягким щелчком запускает все заново.       И так по кругу уже несколько часов.       Свеча медленно тлела слева от листа, на котором Леви должен был составить свой первый отчет о Рэе.       Оказалось, что это не просто. Ибо он не мог решить для себя: действительно ли он намерен дословно передать ее речь, или стоит обойтись лишь некоторыми сухими фактами.       Мне нет смысла тебе врать, а тебе нет смысла трепать о том, что сейчас услышал.       Он часто заморгал и помассировал переносицу указательным и большим пальцами, соглашаясь с девчонкой.       Ему действительно нет смысла трепаться. Леви готов был заключить любую сделку на то, что Смит и так все это знает. Иначе не приказал избавиться от нее при малейшем намеке на диверсию.       Эрвин не самодур, и у него действительно были веские причины принять такое решение. Ведь он осознанно поделился ничтожно малой информацией о ней, ограничившись общими фразами о хитрости и манипуляции, предоставив ему самому характеризовать как ее личность, так и ее поступки.       Леви перекинул ногу, со стуком поставив подошвы на пол и придвинулся ближе к столу.       Аккуратным движением обмакнул кончик пера в емкость для чернил и пододвинул бумагу другой рукой. Все же некоторые тезисы он решил отметить.       Ускоренная регенерация ранений.       Глубокие познания в ботанике.       Перо заскользило по листу, оставляя красивый размашистый след.       Высокоразвитая интуиция.       Возможность считывать эмоции и настроение.       Леви хмыкнул, выводя следующую фразу.       Недальновидность и неконтролируемая агрессия.       Ему вспомнилось с какой легкостью удавалось выбить ее из равновесия, заставить глаза полыхать зеленющим гневом.       Чисто играючи.       Без особых усилий и хитрости.       Леви вновь почувствовал, как блаженно заурчал внутренний зверь, наслаждаясь собственным доминированием. Он ни на секунду не сомневался, что непременно усмирит девчонку, подомнет под свою власть, и со временем она станет такой же покорной и кроткой, как и все остальные.       Никто не смел идти против его воли.       Временная непокорность.       Со скрипом перо два раза подчеркнуло первое слово.       Раздался робкий стук в дверь.       Три сбивчивых «тхук-тхук-тхук» и одинокий «тхук».       Леви вскинул голову, отбрасывая темные пряди со лба.       – Войди, – коротко бросил он, откладывая перо в сторону.       Эта манера стука была отлично ему знакома.       Скрипнули петли, и из-за приоткрытой двери показалась фигура Петры Рал.       – Вызывали, сэр? – остановившись на пороге и выпрямившись, она безрадостно буравила взглядом точку, чуть выше левого плеча капитана, сцепив руки за спиной.       Леви холодно осмотрел с ног до головы, отметив, что она до сих пор дуется, но изо всех сил старается не показывать этого.       – После ужина отнеси немного еды нашей гостье, – вальяжно откинувшись на спинку и переплетя пальцы, он с хищным прищуром следил за реакцией, которую вызвал его приказ.       Петра подняла брови, на щеках заиграл румянец, тело выпрямилось еще сильнее.       – Да, капитан, – но спорить не стала, на удивление Леви. Он лишь раздосадованно хмыкнул, опуская уголки губ. – Что-то еще?       – Нет, свободна.       Петра мигом развернулась и скрылась за дверью.       Леви вновь завладел пером, задумчиво щекоча мягкими пушинками кончик носа.       Психическая нестабильность?       Последняя фраза на листке появилась медленно, осторожно, будто он стремился не потревожить нечто, что могло просочиться сквозь пропитанную чернилами бумагу и материализоваться в губительного опасного монстра.       Петра доложила, что выполняя поручение, при подходе к хижине, она отчетливо слышала возмущенный женский голос, спорящий и защищающийся одновременно.       Конечно, никто кроме девчонки в хижине оказаться не мог.       Тогда с кем она говорила?       Оставалось предполагать, что сама с собой.       Узнав данную информацию, Леви напрягся. Одно дело, когда перед тобой преступник с собственной философией, но совершенно другое, когда перед тобой психически нездоровая личность с придуманным мировоззрением.       И все же он надеялся, что девчонка спорила с собственным разумом, находясь в болевом шоке. Что только не наболтаешь, когда боль настолько сильная, и нет конца страданиям.       Он не хотел убивать ее. Даже если считать ту жалкую попытку завладеть ножом — диверсией, все равно не хотел. Она сложна и непонятна. И он ненавидит загадки. Однако, ее слова интересны. И она, сука, интересна. Возможно, едва узнав тайну шрама на плече и под глазницей, все перемениться, но сейчас он готов смириться и немного побездействовать, пристально наблюдая, как раскрывается личность его новой знакомой.       Да, это противоречит его принципам.       Да, это жутко бесит.       Если быть точнее — настолько сильно, что он готов выдавить эту дурацкую идею из собственной головы голыми руками, терзая и изничтожая хоть малейшие намеки на противоречия своему жизненному укладу. Но тем не менее, впервые за долгое время, он действительно заинтригован.       Естественно, он не забыл удар, нанесенный его самолюбию. И Леви готов был отложить акт возмездия, во имя иной цели, а именно – сбора информации. Как только он все узнает, тогда уж непременно размажет ее по стенке. А до этого будет степенно выжидать.       Он аккуратно отложил перо в сторону, уперся спиной в деревянные витые перекладины, откинув голову назад, устремляя взор в потолок.       Отличаясь холодным разумом и отсутствием эмоций, обычно Леви не позволял себе так долго думать о ком-то там не было. Но как бы он не старался, чем бы себя не занимал – с абсолютным поражением возвращался к бледному побитому лицу и жгучим, как крапива глазам.       Это бесило.       И обескураживало одновременно.       Глаза медленно закрылись, затягивая Леви в легкую дрему. Голова дернулась, намереваясь сбросить сладостную пелену, но попытка обреченно растворилась в отдаленном гаме солдат. Подбородок безвольно уперся в грудь.       Рэя безмятежно проспала до самого вечера.       Открыв глаза, она наверное впервые за время прибывания пленницей, почувствовала себя вполне сносно.       Даже хорошо.       Нога почти не болела, спина тоже.       Скользнула уже привычным взглядом по стулу, на котором обычно восседал Леви. Но он оказался пустым. Леви в хижине не было.       Она безрадостно вздохнула, действительно считая себя пленницей. И слова Зоэ утвердили это мнение. Особенно о том, что ей никто не навредит.       Ха!       Рэя была не так наивна и глупа, прекрасно отдавая себе отчет, что навредить сможет Леви. Как напрямую, так и косвенно. И он непременно это сделает.       Хотя они и навели хлипкий мосток из самых тонюсеньких колосков, между ними по-прежнему зияла пропасть размером со все Стены вместе взятые. Она позволила себе отпустить ненадолго ситуацию, разговорившись и выдав то, что никому не рассказывала пять лет. По ее мнению – не плохой обмен: он помог с целебным отваром и самолично обработал раны (хотя не должен был), а она в свою очередь поделилась информацией, которую знала о лекарях и церкви (хотя не должна была).       Наверное, благодаря этому эфемерному мосточку, ей не хотелось поджечь эту ветхую халупу ко всем чертям. Да, Леви намеренно оставил коробок спичек на тумбе около кушетки. Рядом со свечей в легком подсвечнике, покрытым копотью и жиром.       Если это была очередная проверка с его стороны – что ж, она успешно ее прошла.       Хижина довольно быстро погрузилась в полумрак, едва свинцовые лохматые тучи сожрали диск предзакатного солнца. Тут же пропало оранжево-розовое свечение, озорной ветер принялся играть занавесками, перебирая их невидимыми пальцами.       Рэя приподнялась на локтях, выгибая спину и медленно разминая затекшую шею, поднимая и опуская плечи. Чувствуя, как кровь перегоняется по хоть немного разогретым мышцам, она протянула ладонь и вслепую зашарила по тумбочке, не поднимая растрепанной головы. Пальцы сомкнулись на мягком коробке.       Чиркнула спичка, и через мгновенье, жадный огонь принялся стремительно поедать пропитанный жиром фитиль.       Рэя аккуратно отодвинула свечу.       Пламя пустилось в пляс с отбрасываемыми тенями на потолке и деревянных стенах.       Она пристроила подбородок на руках, слегка склонив голову на бок, гадая, когда вернется ее тюремщик. Зеленые глаза, подсвечиваемые огнем, выделялись в желтом световом пятне, не хуже звезд на небосводе.       Скрипнула ступень. Спустя секунду мягко отворилась дверь. Без стука, как всегда.       Рэя подняла голову, оборачиваясь. Она заготовила пару колких фраз, но к ее удивлению, в хижину вошла Петра Рал.       Видимо ей не удалось скрыть эмоций, потому что Петра хитро дернула уголками алых губ.       – Ты явно не меня ожидала, – тем не менее вполне холодно произнесла она, двигаясь к столу.       Рэя фыркнула, поворачивая голову налево.       – У вас, разведчиков, странное понятие о личных границах.       Петра с треском поставила что-то на стол, резко обернувшись к Рэе. Ее ореховые глаза, в пламени свечи, были желтыми и широко распахнутыми. С нескрываемым недовольством, она выжидающе смотрела на Рэю, не совсем понимая, что та имела в виду.       – Никто не стучится в дверь, прежде чем зайти, – спокойно объяснила Рэя, наблюдая, как девичьи плечи расслаблено опустились, а медные прядки упали на лицо.       Петра отвернулась и принялась возиться с чем-то.       Рэя могла видеть лишь прямую напряженную спину с эмблемой перекрещенных крыльев.       Неожиданно до ее носа дошел удивительный запах. Чего-то овощного и пряного. Рот моментально наполнился слюной.       Когда же она ела в последний раз?       – Сложно стучать в дверь с занятыми руками, – капризно произнесла Петра, оборачиваясь к пленнице.       В руках держала металлическую глубокую миску, на краю которой лежал весьма внушительный ломоть серого хлеба. Она оставила миску на тумбе у кушетки и отошла обратно к столу, облокотившись задом и демонстративно сложив руки на груди.       Рэя отметила, что Петра пришла к ней без вооружения. Одета была по форме, даже ремни оказались на месте, вот только ни клинков, ни привода пространственного маневрирования она не надела. Видимо специально сняла, прежде чем идти к ней.       Рэя ехидно ухмыльнулась, но промолчала. Она медленно подтянула к себе теплую миску, опустив на матрац. Непонятная светло-коричневая жижа, с разного размера комками оранжевого и белого цветов, источала поистине божественный аромат кумина и мускатного ореха. На краю, помимо ломтя хлеба, оказался небольшой кусок вяленого красного мяса. Какого именно, ей так и не удалось понять. Или Рэя настолько сильно была голодна. Уцепив пальцами ложку, она зачерпнула овощную похлебку, отправляя ее в рот. На удивление на вкус она оказалась куда лучше чем на внешний вид. Отломив кусочек вполне мягкого хлеба, и утопив в жидкости, со смачным хлюпаньем втянула его в рот. Вкусно, заключила Рэя, блаженно прикрывая глаза и облизывая перепачканные пальцы.       – Никогда бы не подумала, что в разведке такие отменные повара, – проглотив несколько ложек подряд, пробормотала она, оборачиваясь на Петру и натыкаясь на снисходительный взгляд, – спасибо.       Внезапно за окном послышался громкий отдаленный протяжный свист. Звук прекратился, но спустя пару секунд повторился вновь.       Рэя необъяснимо занервничала, опуская ложку, в то время как Петра обернулась к окну, вслушиваясь в сигнал.       Выглядела она встревоженной. Ореховые глаза рассеяно бегали по кустарнику терна за хлипкой рамой окна.       – Эй, – обратилась Рэя, сверля напряженный профиль, – что происходит? – она и не надеялась получить ответ, общение у них как-то не заладилось.       Петра повернулась к ней, сведя тонкие брови к переносице. Она нахмурилась и, оттолкнувшись ладонями от шершавого стола, стремительно вышла из хижины, не проронив ни единого звука, оставив Рэю наедине с миской похлебки.       Минуты тянулись, а Петра все не возвращалась.       Свист больше не повторился, но Рэя физически ощущала тревогу, подбирающуюся к лагерю, словно мягкий вечерний туман.       Она отодвинула ужин подальше, намереваясь принять сидячее положение. Облокотившись на ладони, она приподнялась, перекладывая вес тела на здоровое бедро. И вот тут внезапно вспомнила, чем закончилась ее недавняя попытка сесть на кушетке. Рана едва вновь затянулась тонкой розовой кожицей, перестав кровоточить.       Сдув мешавшую прядку с глаз, она приняла решение не рисковать по пустякам, возвращаясь обратно. Леви рядом не окажется, когда она впечатается лицом в пол. Вот он позлорадствует!       По крайней мере, ей удалось улечься на бок, подложив руку под голову. Так был виден вход в хижину.       Она обвела взглядом все, до чего могла дотянуться, и что можно было использовать как оружие, если вдруг кто-то решит напасть на нее.       Местонахождение ее кинжала до сих пор было неизвестным, а сейчас он был бы весьма кстати. В том, что суматоха в лагере началась непосредственно из-за ее скромной персоны, Рэя даже и не сомневалась.       Видимо, Илаю не поверили, посчитав предоставленные доказательства неубедительными. И теперь ищейки вычислили ее местонахождение, наведавшись в деревню. Однако, как они осмелились покинуть безопасный Периметр и выйти за Стены, Рэя даже не гадала.       Громко фыркнув, она с досадой посмотрела на миску, так и не обнаружив ничего подходящего.       Хотя...       Немного сдвинувшись в сторону, она сомкнула пальцы на алюминиевой ложке, быстро облизала металл и спрятала под подушку.       А что?       Если придется, ее вполне можно воткнуть кому-нибудь в глаз. На крайний случай.       Порыв ветра, заглянувший к Рэе в окно, растрепал занавески, наполнив тихим гулом комнату. С собой он принес влажный воздух и запах намокшей пыльной земли.       Рэя глубоко втянула носом, наполняя легкие столь любимым ароматом, прикрыв глаза от блаженства. Это был вправду наилучший запах на всем белом свете.       Она обрадовалась, пусть даже если он будет последним.       Леви никогда не мог похвастаться крепким беспробудным сном. Заснуть вечером и проспать до самого раннего утра – это не про него. Его сон был короток, чуток и практически всегда радовал отсутствием сновидений. В определенный момент мозг просто отключался на несколько часов, стремясь восстановить жизненные силы. Обычно три-четыре часа – и он бодр и собран, будто отдыхал по меньшей мере часов семь.       Так как время, которое Леви тратил на отдых было довольно малым, то и спать он предпочитал в своем удобном кресле в штабе Разведкорпуса, либо на стуле. В кровати он мог оказаться лишь после экспедиции за Стены, когда организму требовалось намного больше времени на сон и восстановление, чем обычно.       Поэтому, когда над лагерем раздался первый свист, Леви моментально распахнул глаза, тут же сбрасывая оковы сна и ориентируясь в происходящем.       Второй свист застал уже на пороге хижины.       Леви распознал сигнал – два протяжных свиста – к лагерю движется угроза, но не в виде Титана. Обнаружение Титана – один длинный свист, два – угроза иного плана.       Он поторопился к южной наблюдательной вышке, именно оттуда и донесся сигнал.       Обгоняя солдат, провожающих его фигуру тревожными взглядами, он первым из офицеров добрался до основания поста. Задирая голову, чтобы рассмотреть дежурившего, Леви сощурил глаза.       Тут же показалась взъерошенная голова Оруо Бозарда. Его лицо напоминало белое пятно на фоне подступающей грозы.       – Капитан! – донесся знакомый голос, без толики страха, – впереди четыре всадника, движутся от Стены Роза в нашем направлении. И довольно быстро.       Люди?       Вот уж действительно интересно. Он ожидал гигантскую разъяренную образину, но никак не отряд.       – Продолжай следить за периметром, – Оруо кивнул и скрылся из виду, занимая позицию для наблюдения. Леви опустил голову, размышляя несколько секунд, и обернулся к подошедшим солдатам, – Гюнтер, собери группу бойцов и будьте здесь, – смуглый парень кивнул и мигом скрылся за засушливым кустом чубушника. – Остальным проверить снаряжение и заняться обычными делами. Без команды в бой не вступать, – четко раздавая указания, Леви оглядел соратников, и быстрым шагом направился к оружейке.       Порыв ветра взъерошил черные волосы, отбросив челку с напряженного лица. Он догадался, кто стремился нанести визит, для него это было также очевидно, как принадлежность пули, извлеченной из ноги Рэи.       И не было ни малейших сомнений, что они пришли за ней.       Вынюхали, твари.       – Капитан, Леви, сэр, – к нему спешила Петра, в широко раскрытых глазах читалась тревога, она заглядывала ему за спину, пытаясь рассмотреть южную вышку. Конечно, ведь там дежурил Бозард.       Леви остановился, подпуская Петру ближе. Какого черта она здесь делает? И где привод пространственного маневрирования?       – Капитан, что случилось? – она въедливо рассматривала его лицо, стремясь заранее прочитать ответ в серых, словно небо над головой, глазах.       – Незваные гости, – сухо ответил Леви, – надень привод и возвращайся в хижину, и будь готова.       Кровь отхлынула от лица.       – К чему, сэр?       Леви пристально взглянул в ореховые глаза. Петра не выдержала, моргнула и опасливо посмотрела за спину капитана.       – Вступить в бой, – он прошел мимо, едва не задев застывшую в оцепенении девушку, – исполнять! – повернул голову, бросил через плечо приказ, и возобновил путь.       – Мне объявить общую тревогу? – обеспокоенно крикнула в стремительно удаляющуюся спину, заламывая пальцы.       Леви остановился, бросил взгляд на белую кость колокольни и обернулся к Петре.       – Нет.       Петра сжала губы, тяжело вздохнув. С тревогой посмотрела на наблюдательную вышку, надеясь, что с Оруо ничего худого не случится, и резко развернулась, поспешила за Леви в оружейку.       Холодные пальцы потерли лоб и замерли на губах. И зачем она сдала вооружение раньше всех перед ужином?       Правильно.       Потому что боялась находиться при оружии в хижине с той.       Когда Леви вышел из строения, по пути затягивая ремни и проверяя крепления, резвый ветер нагнал туч, затемнив вечерние сумерки до состояния густой синевы. Разведчики оперативно зажигали факелы, явно не рассчитывая на столь ранее наступление темноты. В южном направлении спешили бойцы, так же как и он, на ходу проверяя снаряжение.       С грохотом распахнулась дверь, ударяясь ручкой о стену и отскакивая обратно. Вместе с усилившемся ветром в хижину ворвалась Петра Рал. Вид у нее был растрепанный, лицо бледным, но глаза горели решимостью.       – Быстро туши свет! – скомандовала она. Оказалось, что у нее громкий и сильный голос.       Рэя, поддавшись ее эмоциям, глубоко вдохнула и резко выдохнула, через сжатые в трубочку губы.       Маленький смелый огонек тут же погас, оставив после себя неприятно пахнущую струйку дыма.       Хижина погрузилась во мрак, нарушаемый лишь вспышками молний, просачивающихся через распахнутое окно.       Она часто задышала, почувствовав напряжение Петры, остававшейся около плотно закрытой двери.       Вспышка молнии на долю секунды высветила ее собранную фигуру. Петра была полностью снаряжена, ладони сжимали рукоятки клинков. Мгновенье – и все вновь сожрала тьма.       Рэя крепче сжала ложку.       Угроза реальна. Иначе Петры бы тут не было. Значит ее прислал Леви, кто же еще. По своей воле она ни в жизнь тут бы не оказалась.       – Что происходит? – твердо спросила Рэя, всматриваясь в темноту, где должна была находиться Петра, – из-за чего такой переполох?       До ушей донесся нервный смешок.       – В лагерь наведались люди, – тихо отозвалась Петра. Помолчав, добавила, – и надо полагать, они здесь из-за тебя.       Очередная вспышка озарила комнату изнутри. Рэя заметила ошарашенный взгляд Петры.       – Это что у тебя? Ложка?! – не веря глазам, она поерзала. Хорошо, что в темноте было не заметно. – Я догадывалась, что ты с приветом... – она помахала ладонью у виска, как раз когда ее фигуру облила светом яркая молния, – но теперь я уверена в этом. Ты больная, – закончила с неожиданной дрожью в голосе.       Рэю отчего-то задели эти слова.       Что плохого в желании защититься?       Инстинкт самосохранения один из базовых, что поделать.       – Не волнуйся, – бесцветно успокоила Рэя, – она не для тебя.       Петра лишь прыснула в ответ. Она была необъяснимо рада, что пленница прикована к койке, и ей нет нужды находиться ближе, чем есть сейчас.       Над головами перекатился раскат грома, когда всадники появились в поле зрения Леви.       Они на самом деле приближались довольно-таки быстро, будто бы спешили все уладить до начала дождя, который буквально наступал им на пятки, стараясь перегнать и встретить всей своей шквальной мощью.       Низменная равнина, подпирающая небольшой холм, была безжалостно выжжена палящим солнцем. Он мог видеть, как сбитая в пыль трава клубиться под копытами лошадей, как порывистый нервный ветер рьяно уносит ее прочь. Но лиц всадников еще рассмотреть не удавалось, как и распознать реальную угрозу.       Его пальцы невесомо легли на рукоятки клинков. Малейший намек на опасность – и он непременно пустит их в ход.       Сзади послышалось, как подошвы десятка ног шуршат по сухой изможденной земле. Боковым зрением он увидел, позади выстроился небольшой отряд во главе с Гюнтером Шульцом. Плащи хлопали по плечам словно крылья гигантских летучих мышей.       – Капитан, нам приготовиться?       Леви не ответил, продолжая невозмутимо взирать перед собой, чувствуя кожей нервозность ситуации. Как разведчики неуверенно переглядываются за его спиной, в напряженном ожидании сверля его коротко стриженный затылок. Он крепко сжал и разжал кулаки, вены на предплечьях опасно выступили. Рукава повседневной белой рубахи небрежно закатаны до локтей, в сумерках яркими змеями выделялись кожаные ремни, опоясывающие тело, совершенно теряясь на черных брюках. Леви, в отличие от остальных, выглядел так, словно его подняли с постели. Хоть в этом и присутствовала некая доля истины, он нисколько не сокрушался, что не успел влезть в форму. Если честно, за последнее время она ему порядком поднадоела.       Густые сумерки, словно сливки, подбирались к лагерю, пожирая светлые участки, ветер рьяно трепал пламя факелов.       Незваные гости приближались, и спускающаяся темнота явно играла на их стороне, скрывая от разведчиков.       Вспыхнул огонь на самом верху вышки, и все, кто находился внизу у выцветших деревянных балок, оказались в пятне теплого желтого света.       Леви уже различал топот копыт, сквозь свист ветра и робкие перекаты грома. Если гроза начнется раньше, чем он удостоверится в отсутствии опасности, придется худо. Ибо использование привода в дождь – та еще скверная затея. Металлические тросы становятся попросту невидимыми и повышается риск напороться на выпущенный товарищем гарпун.       – Капитан Леви, сэр... – очередная попытка вытащить из него приказ.       Но Леви лишь нервно дернул головой, давая понять, чтобы ему не мешали.       Когда небольшой отряд из четырех всадников резко затормозил на границе деревни, Леви наконец-то смог увидеть, кто к ним пожаловал.       Стальные глаза перебегали с одного на другого, пока не задержались на определенной фигуре.       Из четырех он узнал только одного.       Точнее одну.       Он скрипнул зубами, сжав челюсти.       Все именно так, как и предполагал.       К сожалению.       Слегка повернувшись влево, он едва заметно качнул головой, давая сигнал не атаковать. Солдаты бесшумно выдохнули, выпрямляя спины, но продолжая находиться в полной боевой готовности.       Молодая женщина вывела вороного коня вперед, натягивая поводья. Светлые волосы были собраны в хвост, яркие красные губы растянулись в притворной сладкой улыбке, едва она заметила стоящего впереди Леви.       Лишь пять метров выжженной земли разделяли их.       – И каким же ветром занесло отряд особого назначения на наш скромный пикник? – холодно осведомился он, мысленно пронзая клинками тело, обтянутое белоснежной рубашкой.       Весь его вид советовал убираться прочь.       Послышался смешок.       – Леви, – девушка намерено протянула гласные в имени, словно пыталась заигрывать с капитаном, ее голубые глаза пронизывали насквозь своей ледяной красотой, – не знала, что ты еще жив.       Еле заметно дернулась верхняя губа, навряд ли кто-то из присутствующих заметил этот мимолетный оскал.       В последнюю их встречу эта мадам метнула в него его же нож, оставив выпуклый шрам на плече. Слишком близко он ее подпустил в тот раз. И не намерен повторять ошибку.       – Я удивлена.       – Что же заставило тебя высунуть голову из задницы Короля? – специально сменил тему, добавив язвительности, в надежде, что кто-то из ее товарищей выболтает причину визита.       – Ой, не завидуй, малыш, – лихо отмахнулась девушка, взметнув кожаной перчаткой.       С виду легкомысленно расслабленная, но на самом деле собранная, словно дикая кошка, она хищным взглядом осматривала территорию, выискивая что-то.       Он знал, что обвести ее вокруг пальца будет очень и очень сложно.       Хитрая, жестокая, беспощадная и, чего уж там скрывать, толковая, она уже, находясь перед деревней, могла произвести необходимые расчеты. Сколько примерно людей находится в лагере, сколько у них лошадей, оружия и прочее. Леви лишь надеялся, что у Петры хватит мозгов не зажигать свет в хижине, чтобы не привлечь внимание.       Ему оставалось вывести из себя ее товарищей, прежде чем разразится нечто страшное.       – Не что, а кто, – подал голос некто справа от девушки.       Попался. Самый нетерпеливый.       Леви переметнул на него равнодушный взгляд и был готов поспорить, что девушка резко дернула головой в сторону говорившего.       Лицо казалось знакомым, но он не мог вспомнить ни имени, ни момента, когда они могли пересечься.       – Поведайте нам королевскую тайну, – Леви сложил руки на груди, всем своим видом показывая, что не считает их опасными.       Но стальной взгляд мимоходом определил наличие у каждого огнестрельного оружия в кобурах, отдаленно напоминающих короба для хранения клинков и сменных лезвий к ним.       Всадник грубо дернул поводья, от чего конь под ним сделал дугу на месте, беспокойно перебирая ногами. Сам же он злобно глядел на Леви, маленькими глубоко посаженными глазенками, не отрываясь.       – Мы кое-кого ищем.       Леви удивленно поднял бровь.       У мужчины была до мерзости отвратительная привычка – каждое предложение он заканчивал мерзким причмокиванием языком. Этот звук бил по мозгам не хуже молота по наковальне, раскаляя терпение до немыслимых температур.       – Если вы приперлись за Титаном – вставайте в очередь, – оттопыренный большой палец указал за спину, на самом же деле хотелось послать их намного дальше. – Ханджи не даст вам шанса даже пернуть в его сторону, – он оглядел всех четверых, но знакома ему была только командующая отрядом.       Траут Карвен.       Правая рука командира спецотряда по ликвидации неугодных Короне лиц.       – Прекрати паясничать, коротышка, – рыкнул мужчина, направив на Леви указательный палец, – мы знаем, что она у вас.       Леви вздернул подбородок, внешне оставаясь совершенно хладнокровным, пропуская оскорбление мимо ушей.       Слева из тени, не спеша, даже вразвалочку, вышел Крейтс. Так же как и сам Леви, одетый не по форме, но с обнаженными клинками, небрежно водруженными на плечи. Он остановился неподалеку, в зоне видимости капитана, и в откровенно угрожающей позиции для четверых всадников. Карие глаза изучающе, но хмуро, рассматривали незваных гостей.       Видимо тоже услышал.       Она.       – Не понимаю о чем ты.       – Мы ищем сбежавшую шлюху, – подал голос третий всадник с густой темной бородой.       Он всем своим видом показывал, что не интересуется ни Леви, ни Крейтсом, опасно обнажившим клинки, ни разведчиками, стоящими наготове. Ногти на руке заслуживали куда большего внимания. Он поднес палец к зубам, отгрыз заусенец и сплюнул в сторону.       Леви засунул ладони в задние карманы брюк и присвистнул, качнувшись на пятках.       – Вот как. И часто отряд особого назначения разыскивает пропавших шлюх? – он сузил глаза, пристально всматриваясь в говорившего мужчину, пытаясь разглядеть костяшки на его руках. Не он ли разукрасил лицо Рэи? Но в густых сумерках было бесполезно что-либо рассматривать. – Неужели так хороша?       Но слово занозой засело в мозгу, постепенно ввинчиваясь все глубже.       И глубже.       Шлюха.       – Она опасна, – наконец-то заговорил последний – четвертый всадник. У него оказался, внезапно, грудной приятный голос, заставляющий переключить внимание на собственную персону.       – Хм... – Леви посмотрел в небо, заметив мимолетную зарницу, очертил подбородком полукруг и резко перевел ледяной взгляд на него, – не знал, что шлюхи нынче опасны, – вот только голос был мягким.       Обманчиво мягким.       Еще одна внезапная зарница выбелила всадника, давая Леви возможность разглядеть глубокие царапины на и так изуродованном оспинами лице. Косые борозды начинались над правой бровью и кривыми линиями уходили по щеке к шее.       Внутренний зверь ударился о грудную клетку с утробным ревом. Леви сжал и разжал кулаки, медленно опуская руки вниз на рукоятки. Красная пелена рассеивалась перед глазами всполохами факелов, осыпающимися искрами за его спиной.       Мужчина заерзал в седле, передавая нервозность лошади, которая загарцевала на месте, совершив оборот вокруг себя и взметнув длинным черным хвостом.       Леви засек движение слева.       Крейтс.       Встал с ним рядом, расправив широкие плечи, одними глазами предотвращая необоснованную бойню. Леви вздохнул, поражаясь проницательности Хипа. Тот лишь ухмыльнулся уголком губ, нахально откинув голову, продолжил рассматривать гостей.       Переключившись на секунду, он смог вернуть самообладание, скрипнув зубами так, что даже Крейтс уловил этот звук.       – У нас есть основания предполагать, что некая опасная личность находится в вашем лагере, – вернула себе слово Карвен, осыпая яростным взглядом своих горе-подчиненных.       Но они будто не воспринимали всерьез молодую женщину. Можно было подумать, что она сама навязала им это путешествие, возможно, имея какие-то собственные интересы на сложившуюся ситуацию. Или на ее вероятный исход.       Она явно была не довольна происходящим.       – Опасная? Опасная для окружающих или для вас? – Леви сделал ударение на последнем слове.       Информация.       Дайте же больше информации!       На бледных щеках заходили желваки.       Шлюха.       Слово вспышкой молнии ударило в голову, заставляя Леви зажмуриться, словно от зубной боли.       Он заметил, как гневно вспыхнули глаза Траут, или то была пресловутая игра света? Очередной раскат грома заставил лошадей недовольно заржать, переступая стройными ногами в пыли.       – Не зарывайся, Леви, – предостерегла Карвен, почти выплевывая слова, сильнее сжимая поводья.       – Наш информатор уверяет, что девчонка отправилась сюда, – внезапно перебил человек с оцарапанным лицом.       Видимо ему надоела эта игра в гляделки и он хотел как можно скорей убраться отсюда. С результатом или без – не важно.       – Советую пересчитать зубы своему информатору, – Леви становился раздражительным, – или вы тупее чем кажетесь?       – Слушай, ты...       – Не мог же он специально отправить вас за Стену, где полно Титанов, м? – Леви дернул подбородком, с ненавистью глядя в лицо, посмевшего его перебить.       Видимо слова подействовали, наконец-то найдя отклик в головах незваных. Все четверо, включая Траут, как-то нервно переглянулись, ерзая в седлах и ведя немой диалог.       – Если на них нападут Титаны – приказываю не вступать в бой. Поделом им, – повысив голос, жестко приказал Леви.       – Да, сэр, – отозвались подчиненные.       Он с презрением оглядел небольшой отряд, словно видел их впервые.       У бородатого забегали глаза, в то время как стоявший ближе к Карвен, судорожно сглотнул и покрепче вцепился в поводья, словно, от этого могла зависеть его жалкая жизнь.       Сам воздух казался разряженным, причем не только от неминуемой стихии. Все находящиеся в данный момент под тяжелым свинцовым небом, выжидали хоть малейшей возможности затеять бой и выпустить друг другу кишки.       Даже Крейтс стер с лица ухмылку, настороженно замерев с перекрещенными клинками на плечах, немного наклонив голову вперед. Карие глаза казались бездонной тьмой, пророчившей мучительную и медленную кончину.       – Я не вижу с вами Жнеца, – Леви выгнул бровь, – занят?       И снова этот нервный перегляд.       Ветер отбросил челку, охлаждая лицо.       Леви втянул носом воздух. От них прямо несло неуверенностью.       – Оу, – Леви вновь сложил руки на груди, наслаждаясь моментом, – неужели папочка не в курсе, что задумали его безмозглые детишки?       – Закрой свой поганый рот! – первым не выдержал бородатый, сплевывая ему прямо под ноги.       Леви проследил за плевком, опустив голову и дернув верхней губой, скалясь. Позади послышался едва различимый ропот разведчиков, которые еле сдерживались, чтобы не перерезать глотки тем, кто смел так неуважительно обращаться к капитану.       – Он покрывает ту суку, – спокойный вкрадчивый голос тут же отравил сознание Леви, заставил внутреннего зверя вцепится в горло изнутри, мешая дышать и, блять, даже думать. – Видать, уже довелось присунуть свой стручок этой шлюшке, – продолжил мужчина, похотливо ухмыляясь, обнажая редкие зубы.       Бородатый мерзко заулюлюкал, тем самым заставив остальных всадников прыснуть от смеха.       Вновь красная пелена заслонила взор, погрузив лошадей и их наездников в тягучее кровавое нечто.       Он сам должен был вывести одного из них на эмоции.       Он, Леви.       Но никак не наоборот.       Крейтс кашлянул слева, прочищая горло.       – Судя по твоей ублюдской роже – тебе этого не удалось.       – Ах ты, сученыш...       – Выбирай выражения, а то твоим дружкам придется снимать кишки с кустов, – привычно чеканя слова произнес Леви, вновь владея собой. И откуда у Крейтса эта чуйка? Ему с удивительным спокойствием удавалось щелкнуть по носу внутреннего зверя Леви, возвращая способность здраво рассуждать. – У кого из них самая низкая самооценка, м? Навряд ли у Карвен, – продолжил изводить, хищно следя за руками оцарапанного, – она слишком хороша для такого уебка. Может у того, – он кивнул в сторону бородатого, – готов поспорить, что ты хватаешь его за бороду, когда он сосет твой сморщенный хер.       Рука легла на кобуру.       Леви в миг заметил это движение, но Крейтс по-прежнему стоял рядом с ним, а поставить товарища под удар он никак не смел. Непринужденно сделав шаг в сторону, его пальцы сжали каменную потертую рукоятку старенького небольшого ножа, спрятанного в ножнах в кармане брюк.       Теперь уже глаза метали молнии.       А над головами расползались ослепительные витиеватые корни.       Карвен заерзала в седле, нервозно поглядывая на подчиненного, понимая, куда клонит Леви.       Но было уже поздно.       – Или это он долбит тебя? – еще один небольшой шаг в сторону. – Чтоб не видеть твою конченую харю, ебанный ты петушара...       – Я УРОЮ ТЕБЯ! – взорвался четвертый всадник, вскидывая руку с зажатым оружием и целясь в грудь Леви.       – БАРРИ, НЕТ! – одновременно с ним гаркнула Траут.       Сверкнули металл лезвия и синхронная вспышка выстрела.       Раздался звук стрельбы, так сильно похожий на оглушительный раскат грома.       Тишина действовала на нервы.       Специфичная тишина – ибо, то и дело раздавались рокочущие агрессивные перекаты грома; ветер залетал внутрь хижины в диком зверином порыве, трепал занавески и обдувал разгоряченные лица, обещая скорую и неотвратимую стихийную свежесть.       Тем не менее, напряжение витало в воздухе, и гроза вот-вот могла разразиться внутри крошечного домика на краю деревни.       Рэя барабанила пальцами правой руки по собственному бедру, хоть как-то стараясь отвлечься и не впадать в панику. Эмоции Петры зашкаливали, грозясь разметать остатки ее самоконтроля по выцветшим деревянным стенам. Несколько раз она попыталась завести беседу, но тщетно. Конечно, обсуждать им двоим было нечего, но все же Рэя надеялась на какие-то комментарии со стороны Петры. Ведь на них можно поогрызаться в ответ, тем самым разбавить это гнетущее и давящее молчание.       Не поддаваться чужим эмоциям.       Петра прошлась пару раз из угла в угол, крепко обхватив локти, и Рэя тут же уловила нервозность.       Помещение по-прежнему утопало в полумраке, нарушаемом лишь коротенькими ослепляющими вспышками молний, которые так смело проливались в раскрытое окно. Но глаза уже привыкли к темноте, различая очертания обстановки в комнате и мрачную фигуру у входной двери.       Похолодало.       Пальцы на ступнях начали деревенеть. Но просить разжечь очаг казалось такой бесполезной идеей, что Рэя поджала ноги ближе к животу.       – Откуда ты?       Вопрос прозвучал устало и с ноткой безысходности. Петре также надоела тишина, высасывающая эмоции словно через трубочку, возвращая лишь липкий страх и кровавые картины исхода. И почему она должна торчать здесь с этой мерзкой особой, когда там, у южной вышки, происходит что-то действительно важное и серьезное?       Рэя поерзала. Вопрос простой, а ответа у нее не было. Никогда не было, не только сейчас.       – Я не знаю, – она опустила глаза.       Вопрос о ее происхождении всегда ставил в тупик, заставляя впадать в тоскливое щемящее отчаяние. Она понятия не имела, где ее родина.       Петра презрительно прыснула.       – Лгунья.       – Да пошла ты... – еле слышно пробубнила Рэя, мысленно ставя жирную точку в их общении.       Оправдываться перед ней?       Утверждать обратное?       Она лишь хмыкнула.       Лгунья, так лгунья.       Как будет угодно.       Одно единственное слово, а последствий – целый снежный ком.       Пальцы возобновили прерванное действие. Но теперь Рэя была раздражена, постукивая по деревянному основанию койки. В тишине комнаты, которая накатывала после каждого раската грома, этот звук казался не таким уж и громким, но от этого не менее нервирующим до тошноты.       – Прекрати!       Рэя ухмыльнулась, на секунду прервавшись.       – Думаешь, услышат?       Петра не сразу ответила, опешив. Глаза широко распахнулись, рот приоткрылся от изумления.       Именно такую картину и увидела Рэя, едва сверкнула молния. Немедленно последовал оглушающий раскат грома.       Ей показалось, что это само небо трещит над крышей, ломается и крошится, угрожая погребить их под осколками мироздания.       – Так для тебя это всего лишь игра? – прошептала Петра, задыхаясь от осознания и не мигая всматриваясь в темноту. Ее глаза наполнились злыми слезами отчаяния. – Из-за тебя могут погибнуть люди, полоумная ты сука, – не меняя интонации выдохнула она. Ладони приземлились на рукоятки клинков, судорожно сжимая их, будто желая получить какую-то внутреннюю энергию и силу от них. – А тебе будто совершенно нет до этого дела.       Рэя не стала медлить. Ей порядком надоела эта гнетущая атмосфера. Если Петре есть что ей предъявить – пожалуйста, пусть начинает говорить, а не вздыхать над каждым порывом ветра.       – Ты права, – твердо изрекла она, поудобней устраиваясь и на всякий случай сжимая ложку под подушкой, – мне плевать.       Раздался очередной раскат грома. Непривычно короткий.       Рэя заерзала, отмечая то же самое, что и Петра.       Не было вспышки молнии.       Не сговариваясь, они уперлись взглядом друг в друга. К ним одновременно пришло страшное осмысление.       Выстрел.       У Петры задрожали губы. А Рэя почувствовала как морозное оцепенение сковывает и без того неподвижное тело.       Внезапно, воздух оказался тяжелым и спертым, не вдохнуть.       – Оруо...       Это было похоже на молящий выдох – прошу, только не он.       Петра в два шага оказалась у окна, уперлась ладонями в столешницу, вслушиваясь в происходящее в лагере. Но не зря хижина была самой отдаленной, естественно, она ничего не услышала, ни намека на крики или стенания.       Ветер обдувал бледное лицо, откидывая медные волосы.       Застонав, подобно раненому зверю, она метнулась к двери. Но вышколенная военной дисциплиной с детства, она позволила себе лишь ухватиться за ручку двери, до боли в пальцах сжав сухое дерево. Она была в отчаянии, ведь не смела нарушить прямой приказ капитана. А сердце разрывалось на куски от безнадежности положения.       Ранен ли кто-то? Или может убит?       Рэя смиренно следила за метаниями девушки, считывая эмоции как книгу. Непонятная злость поднимала скалившуюся морду, а у нее не было стремления ее остановить.       – Оруо? – хриплый голос заполнил все пространство, окутывая Петру колючим ледяным одеялом. – Я думала, ты сохнешь по Леви, – она безразлично повела плечом, хотя вряд ли Петра могла увидеть.       Разведчица стояла к ней спиной, упершись лбом в тяжелую входную дверь.       – От тебя пахнет его мылом, – не получив опровержения, продолжала Рэя. Ее голос креп и становился громче и мощнее. – А Оруо знает, что ты трахаешься с Леви за его спиной?       – Не смей лезть ко мне в голову! Тебя это не касается!       Кулак впечатался в деревянную поверхность.       Спина подрагивала от сдерживаемых рыданий. Или гнева. Рэе не было видно, но Петра явно находилась в весьма разрозненном состоянии.       Сорвалась.       – Это паршиво, Петра. Весьма паршиво, – Рэя скорбно опустила голову, покачав из стороны в сторону. – Зато наверно удобно. Если один скопытиться, всегда можно залезть на член к другому.       Рэя потворствовала злости, клокочущей внутри, поощряла колючими больными уколами, стараясь ранить Петру, задеть посильнее. Если она думала, что может безнаказанно оскорблять, то пусть встречает ответный огонь. А Рэя посмотрит, на сколько ее хватит, чувствуя чужую ярость и гнев.       Ладони Петры до ломоты сжали рукоятки клинков, больше всего на свете желая перерезать глотку чересчур разговорчивой пленнице.       Вспышка молнии, и Петра оказалась около койки.       – Слушай, маленькая тварь, если кто-то из моих близких или друзей пострадает этой ночью из-за тебя, я самолично прирежу твою гнилую подлую шкуру! – она наставила на нее клинок.       Рэя даже не взглянула на лезвие, от которого исходило туманное свечение, не сводя насмешливого взгляда с Петры. Зеленые глаза горели в темноте. Ей совсем не было страшно, что невольно смутило разведчицу. Лишь на миг, а потом медные глаза вновь вспыхнули злобой, брови свелись к переносице.       – Не угрожай мне, девочка. Иначе я сожру тебя.       – Блять! Сука! Этот ублюдок меня ранил!       Леви лишь прыснул, опережая на долю секунды бойцов, стоящих позади, выхватывая клинки, уже не просто угрожая, а намереваясь вступить в бой. Воздух наполнился шелестящим тонким скрежетом оружия, доставаемого из ножен. Прелестная музыка для его ушей.       – Завали ебало, гребанный мудила, и поблагодари, что я не прикончил тебя! – рявкнул Леви, принимая боевую позицию. Он один из немногих, кто использовал «обратный хват» – когда держишь клинки не перед собой, а сзади. Не самое удачное решение, но применял он его в основном при ближнем бое. – Я еще разберусь с тобой позже, будь уверен.       Барри плевался проклятиями, правда уже намного тише. Он схватился за рукоятку ножа, торчащего из правого бицепса, и резко дернул, подхватившись на седле и сжав оставшиеся целые зубы. Его обезображенное лицо исказила гримаса боли, следы от царапин ярко выделялись на бледной коже. На рукаве грубой серой рубахи медленно растекалось черное пятно. Он отшвырнул предмет от себя, с ненавистью взирая на обидчика. Нож перекатился несколько раз в пыли и затих у высушенного низкорослого куста полыни.       Когда пальцы Барри оказались на курке револьвера, в плечо молниеносно вонзилось лезвие, проникнув в мышцы по самую рукоятку.       Леви техничным, отработанным за долгие годы броском, ловко метнул нож.       Естественно, Барри дернул поврежденной рукой, но импульс нажатия уже был воспроизведен. Пуля с грохотом вылетела из ствола у угодила куда-то под ноги Леви, взметнув в воздух небольшой столб комьев земли и пыли, так и не достигнув конечной цели – сердца ублюдского коротышки.       Все тут же вскинули оружие: разведчики – клинки, всадники – огнестрел.       Карвен кричала на подчиненных, отчаянно жестикулируя руками, в одной был зажат револьвер. Бородатый матерился в ответ, озадачено поглядывая на раненого товарища.       – Уебывайте отсюда, пока вас не сожрали Титаны, – вовсю продолжал Леви, скаля белоснежные ровные зубы и дергая носом. – Или вас сожру я.       Небо пузырилось над их головами, угрожающе нависая, будто подготавливалось утянуть в свою пучину, внутри пузатых огромных туч молнии подсвечивали белые волнистые гребни. Ветер в один миг поднял в воздух измельченную в пыль траву, взвив вихрем, накрыл и всадников, и разведчиков. С вершины южной вышки, Оруо перестал что-либо различать внизу, прикрывая рукавом нос и рот. Факелы выхватывали лишь силуэты, смазывая картину окончательно.       – Леви, подонок, выдай нам девчонку и мы уйдем! – голос Траут отражался от песчинок в воздухе и, казалось, слышался со всех сторон.       Ветер кидал пыль в глаза и рот, мешая дышать и заставляя прикрывать лицо.       – Вы и так свалите, без девчонки! – крикнул в облако пыли, – только смотрите по сторонам, – предостерег Леви. – И оглядывайтесь.       – Значит мы возьмем ее силой! – причмокнул мужчина, стоявший рядом с Карвен, давая лошади приказ двигаться вперед, и слепо возводя револьвер.       – Взять силой ты можешь только свой хер, – отчеканил Леви, сплевывая пыль и оборачиваясь к разведчикам. – Приготовиться!       Ответом послужил возглас разведчиков, которым уже не терпелось вступить в бой:       – Так точно, сэр!       – Леви! Отставить атаку!       Спокойный, но всепоглощающий голос Эрвина Смита разрезал клубы пыли, заставляя Леви с глубочайшей досадой прикрыть воспаленные глаза. Он разъяренно зарычал, не хуже дикого зверя.       Его подчиненные, готовые выпустить тросы, сначала замерли на месте, едва увидев командора, а потом вовсе вложили клинки в ножны.       Приказ Эрвина Смита всегда выполнялся в точности до звука.       При оружии остались только сам Леви и стоящий неподалеку Хиппо Крейтс.       Смит широкими шагами преодолел расстояние, проходя мимо солдат, уважительно провожающих взглядом. Зеленые плащи в буре казались коричневыми. Сухая земля хрустела под сапогами. Волна ветра с пылью и мелкими сушеными травинками ударила в лицо, откидывая светлые волосы назад. Но пронзительные голубые глаза даже не сощурились.       Он миновал Леви и остановился впереди, напротив вышедшего коня, оглядывая тех, кто посмел вторгнуться на его территорию. В форме, с идеально начищенными сапогами, боло с огромным изумрудом – командорской регалией, – весь его внешний вид задавливал авторитетом, в прямом смысле. Безоружный. Таким людям, как Эрвин, иногда даже и оружие ни к чему. Морщинка между широких бровей стала глубже, когда ему довелось разглядеть сквозь завесу бури Карвен с оружием наготове, и оцарапанного, прижимающего ладонь к окровавленному рукаву.       – Разведкорпус находится на задании, стратегически важном для всего человечества, – заговорил Эрвин в своей обычной, присущей только ему одному, командорской манере, словно объяснял очевидные вещи тупорылым детишкам, – у меня есть приказ подписанный самим главнокомандующим Закклаем, – он выдержал паузу, чтоб слова дошли до всадников, так вероломно нарушивших их миссию.       – Ох, Эрвин, – со стоном протянула Траут, растягивая алые губы, невербально приказывая коню приблизиться, – отдай то, что принадлежит нам — и мы тут же исчезнем.       – Единственное, что мне не понятно из происходящего, – совершенно не заметив мурлыканья Траут, продолжил Смит, мимолетно зыркнув на Леви, сделавшего шаг вперед. Тот послушно остановился, все еще сжимая клинки. – Как спецотряд центральной Военной Полиции обошел резолюцию верхушки командования и выполнил несанкционированную вылазку за периметр? – голубые глаза бесстрастно взирали на Траут.       Даже находясь ниже сидящей в седле молодой женщины, он умудрялся смотреть на нее сверху вниз.       Повисла тишина, насколько была возможна в разыгравшейся стихии.       – Ты не сделаешь этого, – злобно, сквозь плотно сомкнутые зубы прошипела Карвен.       Брови свелись к переносице, ноздри раздувались от гнева. Рука, державшая револьвер заметно дрогнула.       Но Смит был невозмутим.       – Убирайтесь с территории Разведчиков, – бросил он, резко махнув рукой в сторону, жестом прогоняя спецотряд Полиции, – иначе Закклай получит подробный отчет о вашей самодеятельности, и уж поверь, даже вам будет не под силу отвертеться от трибунала.       Молния осветила четырех всадников, командира Разведотряда, смело стоящего впереди, собранного Леви, готового в любую секунду ринуться в атаку, Крейтса, с клинками на широких плечах и группу бойцов, сосредоточенно наблюдавших за происходящим.       – Это мы еще посмотрим! – рявкнула Траут, но голос ее потерялся в оглушительном раскате грома.       Лошади тревожно заржали, поднимаясь на дыбы и дергая длинными ушами. Она отлично держалась в седле, поэтому даже не напряглась, а лишь вывернула поводья, разворачивая вороного коня.       Остальным участникам отряда пришлось немного повозиться, восстанавливая равновесие и успокаивая испуганных животных.       Барри чуть не навернулся с седла, во время схватившись поврежденной рукой за рожок.       Леви выжигал его взглядом, а внутренний зверь давал обещание перегрызть глотку.       Но не сейчас.       Но скоро.       Барри, почувствовав испепеляющий взор, трусливо поспешил вслед за бородатым товарищем, успевшим уже развернуться и пустить лошадь галопом. Секунда – и всех четверых поглотила буря и тьма.       – Удвоить дозорных на вышках, – громко приказал Смит, поворачиваясь к солдатам, его голос заглушал свист ветра и шипящее шебуршание песка о дерево, – всем оставаться вооруженными даже ночью. – Никто не ранен? – уже спокойно обратился к Леви.       Он вложил клинки в ножны, поднимая угрюмый взгляд.       – Хорошо, – Эрвин коротко кивнул и направился в глубь деревни к зданию оружейки, чтобы взять привод и клинки. – Я заступаю к Зоэ, – Ханджи несла вахту на северном наблюдательном посту.       Крейтс присел на одно колено, ковыряясь пальцами в обезвоженной земле, и вытащил небольшой цилиндрический предмет.       Леви тряхнул головой и запустил ладони в волосы, убирая с лица. Под пальцами скрипел песок, мелко царапая кожу головы. Он подошел к высушенному кусту лаванды, куда ублюдок Барри откинул его нож. Без проблем отыскав оружие, Леви вытер его белоснежным платком и припрятал в ножны.       Шлюха.       Резко развернувшись, он сорвался с места и чуть ли не бегом бросился в деревню. Все кругом окрасилось в бордовый, вибрировало и дробью стучало в ушах.       Хип выругался и метнулся следом за капитаном, на ходу убирая клинки.       – Леви! Леви! – голос стремительно нагонял, – да стой ты, блять!       Хижины, служившие неестественной преградой для песчаной бури, защищали центральную площадь и дорожки от летящего песка и пыли. Слышны лишь были хлесткие порывы ветра, разбивающиеся о строения, словно, волны о камни.       – Чего тебе? – рыкнул Леви, лишь на секунду обернувшись к Крейтсу.       Тот практически налетел на него, остановился и вновь возобновил движение, не успев ответить.       Леви дернул подбородком и снова устремился вперед, обходя хижину Петры и ее соседок.       – Остановись, твою мать! Успокойся! – крикнул в спину Крейтс. Ему хотелось треснуть по голове взбесившегося товарища.       – Успокоиться? – он резко обернулся, заставив Хипа невольно отшатнуться. Серые туманные глаза воспалились от пыли, покраснели и припухли. И это выглядело еще больше пугающим и опасным. – В меня стреляли из-за этой чертовой суки!       – В тебя стреляли, потому что ты мудак! – выкрикнул Крейтс, пытаясь отдышаться. – Ты же сам вынудил его!       Леви сделал шаг на него, выставив вперед указательный палец, явно намереваясь что-то выдать. Но лишь громко фыркнул и сжал губы в нитку, опуская руку.       – Что ты будешь делать? – спокойно спросил Хип и протянул ему пулю, найденную в земле.       Леви смиренно взял холодный цилиндрик, покрутил между пальцами.       – По всей видимости, убью шлюху, – безрадостно ухмыльнулся он, поднимая горящие лютой злобой глаза.       Раздался протяжный убывающий свист. Только один. Внезапный, затухший в звенящей тишине.       Рэя вздрогнула, приподнимаясь на локте. Ледяной клинок уперся в ложбинку между ключиц. Еще немного, и он проткнет тонкую кожу. Но Петра, казалось, не заметила этого. Она потеряно моргала, вслушиваясь в ночные звуки.       Рэе ничего не стоило оглушить ее и завладеть оружием. Это было элементарно, как отобрать игрушку у ребенка. Но она степенно ждала развития событий, мысленно запретив себе даже думать об остром, как бритва клинке.       Петра часто задышала, смаргивая мгновенно набежавшие слезы. Заметив, насколько близко зашла ее угроза, она резким движением убрала оружие, пряча обратно в ножны. Дрожащие губы растянулись. Она согнулась, странно обхватив себя руками, но тут же резко выпрямилась и метнулась к двери, выбегая наружу.       Рэя поерзала, оставшись в одиночестве. Видимо этот сигнал означал окончание чего бы там не было.       Каков исход?       И что это был за выстрел?       И что теперь будет с ней?       Она свернулась клубочком, подтянув ноги к животу, в тщетной попытке согреться.       Ветер трепал занавески, с неземным жутким звуком они хлопали по раскрытой раме окна, врезаясь в стекло с глухим стуком. Холодный воздух беспрепятственно блуждал по комнате, шевеля волосы на голове и обдувая голые лодыжки своим безжалостным дыханием, заставляя мельчайшие волоски вздыматься над бледной кожей. Рэя обхватила себя за плечи, не выпуская ложку из ледяных пальцев.       Липкий страх неизвестности медленно подбирался к изножью койки, замирая, едва в окно проливалась белая вспышка молнии, делая вид, что его здесь вовсе нет. Но она знала, что он непременно продолжит свое вальяжное шествие, едва последняя искра света захлебнется во мраке комнаты.       Занудно скрипнула ступенька.       Леви толкнул дверь.       Издав звук, похожий на тяжкий выдох, она медленно отворилась.       Рэя напряженно поднялась на локте, настороженно взирая на вошедшего. Вспыхнула молния, высветив силуэт, придавая фигуре настолько мистический и жуткий вид, что Рэя невольно сглотнула, чувствуя, как поднимаются волоски на загривке.       Леви распространял энергетические волны, конечно, невидимые, но настолько осязаемые, что ей стало страшно.       Как она могла посчитать его пустышкой?       Безмозглым псом на побегушках у Смита?       Видимо это и был ее самый величайший и глупейший просчет.       – Что ж, принцесса, – голос – стекло, – пришло время нам серьезно поговорить, – взгляд, способный превратить песок в это самое стекло.       Леви был воплощением опасности. И Рэя уверовала, что монстры в самом деле реальны.       Ее собственный монстр стоял прямо напротив.