Иногда все, что тебе нужно, это дорнийский принц

***

      С появлением Деймона в Солнечном Копье состоялось множество встреч, на которых составлялись планы войны. Рейнира принимала участие в большинстве из них, но иногда боль — физическая или душевная — становилась слишком велика, и она возвращалась в свои покои. Она думала, что смерть матери будет самым страшным горем, с которым она когда-либо столкнется, но потеря ребенка и отца выбила ее из колеи, как ничто другое. Рейнира могла сказать, что ее поведение беспокоило детей, в основном старших, которые знали о случившемся. Ним постоянно была рядом с ней, защищая ее почти так же, как отец.       Джейкейрис очень серьезно относился к своим обязанностям и присутствовал на каждом собрании, он помогал, где мог, и слушал, насколько это было возможно. Люцерис находился либо рядом с братом, либо с ней: ее милый сын часто приносил ей с кухни угощения, которые, по его мнению, ей должны были понравиться. Герион и девочки приносили ей ракушки и цветы, которые они считали достаточно прекрасными, чтобы ей понравиться, а Визерис мог часами лежать рядом, читая сказки, — младший сын любил ее больше всех. Она провела пальцами по его серебристым кудрям. Рейнира до сих пор помнила тот день, когда сказала отцу, что назвала сына в его честь, и он был так горд.       Визерис плохо воспринял известие о кончине деда, поэтому предпочитал оставаться рядом с ней, когда мог. Он был тихим мальчиком, любил читать сказки и слушать песни. Он был ее нежным мальчиком, и она ненавидела мысль о том, что он когда-нибудь возьмет в руки меч, как его братья. Она знала, что этот день рано или поздно настанет — как для него, так и для всех ее детей. А ее соженная девочка так никогда и не узнает любви своей семьи — эта мысль приносила ей огромное горе, но с течением дней оно постепенно сменилось яростью.       Зеленые заплатят за сделанное. Они стоили ей многого и продолжали отнимать все: мать, отца, свободу, корону, а теперь еще и ребенка — они слишком многое украли у нее и ее дома. Рейнира часто задавалась вопросом, не потому ли ее отец потерпел столь впечатляющий провал, что он был наследником лишь при короле-старике. Стал бы Джейхейрис в расцвете сил с гордостью смотреть на наследие ее отца? Она подозревала, что, если бы Старый король был в здравом уме, он никогда не назвал бы Отто Хайтауэра десницей.       Джейхейрис наверняка увидел бы в Отто Хайтауэре угрозу, которую он представлял. А может, она ошибается, и в молодости он был столь же близоруким, как и в старости. Джейхейрис может считаться великим королем, но никто не назовет его хорошим отцом. В конце концов, именно семейные распри могут уничтожить их дом, а не угроза со стороны внешних сил. Гниение началось внутри их семьи, потому что мужчины в роду Таргариенов считали, что корона должна быть превыше семьи. Рейнира не возражала, что корона должна стоять на первом месте, но это не значит, что семья — на последнем. По правде говоря, она сомневалась, что когда-нибудь сможет поставить что-то перед своими детьми — даже королевства, которыми поклялась править.       Возможно, именно из-за материнских чувств женщин мужчины считаются более подходящими для короны. А может, именно поэтому она станет хорошей королевой, ведь она никогда не будет совершать ошибок своих предшественников. Она будет такой же свирепой, как Висенья, но такой же мягкой, как Рейнис; она будет обладать политическим умом Эйгона и объединит весь Вестерос под одной короной; она будет править так же процветающе, как Джейхейрис и Алисанна, — это она обещает себе и богам. Именно это обещание дало ей силы встать, пройти в покои временного совета и начать всерьез планировать войну.       Как только все ее советники собрались в покоях, она начала излагать свой план. Несколько дней она слушала, как они совещались, прикидывая, что сработает, а что — нет.       — Хотя пешая война должна быть спланирована с должной поспешностью, я полагаю, что сосредоточение на планах в море принесет больше плодов. Для этого я прикажу флоту из 20 кораблей, которые я взяла с собой, присоединиться к флоту Ступеней, чтобы заполнить все уязвимые места. — голос Рейниры был решительным, как у королевы.       Деймон кивнул:       — Мы будем рады поддержке. Семьдесят кораблей под моим командованием будет недостаточно, чтобы обеспечить безопасность Ступеней. Те двадцать кораблей, которые вы посылаете в качестве поддержки, сделают многое, но этого будет недостаточно. — сказал он ей, никогда не уклоняясь от суровой правды.       — Именно поэтому я хочу, чтобы Рейнис отправилась с приказом к десяти кораблям, оставшимся на Драконьем Камне, начать плавание к Ступеням вместе с пятьюдесятью кораблями флота Веларионов. Блокирование бухты имеет второстепенное значение для Ступеней. Все силы Зеленого флота находятся на западном берегу, и если мы сможем удержать Ступени в безопасности, то Хайтауэрам не будет оказана помощь.       Деймон медленно кивнул:       — Это может сработать: единственный флот Зеленых в Узком море — это флот Штормового предела, который насчитывает не более пятидесяти пяти кораблей. Даже при меньшем количестве флот Веларионов сможет легко защититься от них, как и корабли Ступеней. — в его глазах читалось удовлетворение.       — Это лишит Хайтауэров поддержки флота, и они будут вынуждены вести войну только на суше. — сказала Алиандра, сверкнув глазами.       — Не забудьте, что у Хайтауэров есть Каннибал и Пламенная мечта; люди и корабли не единственное, чем будет вестись война. — сказала Рейнис, в ее голосе звучали нотки предупреждения.       — Мы принцы и принцессы Дорна, мы никогда не боялись драконов. С позволения королевы я прикажу прислать скорпионов. — сказала Алиандра, глядя на Рейниру.       Она скорчила гримасу, но кивнула:       — Прикажи.       Деймон, казалось, что-то обдумывал, прежде чем его глаза прояснились:       — Пусть корабли будут оснащены ими. Их можно использовать для потопления других кораблей, а не только драконов. Это позволит нашим армиям быть в большей безопасности без постоянного присутствия дракона. — сказал он с жаждой крови в глазах. Скорпионы могут быть полезны как против драконов, так и против людей.       Рейнира, радующаяся любому преимуществу, немедленно согласилась:       — Согласна, пусть на кораблях моего флота будет не менее пяти, прежде чем они отправятся в путь. И я хочу, чтобы каждая из походных армий имела при себе не менее четырех. — сказала она Кворену, который кивнул и тут же приказал слуге найти и привести лучшего кузнеца и ремесленника, которого он сможет найти.

***

      Когда Хелейна увидела его, ожидающего ее в покоях, она сразу поняла, зачем он пришел и ее тело напряглось. Эйгон не ступал в эти комнаты со дня рождения Мейлора. Он знал, что Хелейна не получает удовольствия от этого действа, а шлюх, получающих удовольствие за монету, было предостаточно. Хелейна была его женой, и раз она не желала с ним ложиться, он не стал ее принуждать: у них был наследник, и он был свободен. Но даже сейчас он предоставил бы ей выбор, независимо от желания совета.       — Деснице нужны еще наследники? — просто спросила Хелейна, не встречаясь с ним взглядом, пока она снимала с себя несколько украшений, которые носила, и чопорно садилась за туалетный столик.       Эйгон вздохнул:       — Хочет, но он также не имеет права голоса на нашем брачном ложе. Я не стану принуждать тебя к рождению еще одного ребенка, Хелейна. Если ты не хочешь лежать со мной сегодня или в любой другой день, мы просто разделим игру или выпивку, и Дед успокоится. — сказал он ей.       Он никогда не говорил ей об этом, но какая-то его часть считала, что именно из-за того, как он обращался с Хелейной в первый год их брака, близнецы появились на свет с уродствами. Он принуждал свою жену, как делал это со служанками, и из-за этого его дети были прокляты. Эйгон не верил в это до тех пор, пока Мейлор не появился на свет здоровым и невредимым, без единой проблемы. Единственной разницей было его отношение к жене: с того дня он никогда не появлялся в ее покоях без ее одобрения. Хелейна повернулась и встретилась с ним взглядом впервые с тех пор, как вошла в комнату:       — Правда? — спросила она, не до конца понимая его намерения.       Эйгон кивнул, надеясь, что в его поведении прослеживается искренность:       — Правда. Я знаю, что наш брак это не любовь и не общая страсть, но ты мне небезразлична. Ты моя жена и королева, а также моя сестра. Я хочу видеть тебя в безопасности и довольстве, и если ты никогда не желала больше лежать со мной, я буду уважать это. Детей достаточно, что бы ни говорил Дед. — тихо произнес он. Часть его души хотела потянуться к ее руке, но он знал, что это не принесет ей утешения.       Хелейна на мгновение опустила взгляд на свои руки:       — Я не люблю, когда ко мне прикасаются, мне требуется много усилий, чтобы терпеть ощущение одежды на своем теле, не говоря уже о другом человеке… Но дети растут, и мне хочется большего. — тихо сказала она, нерешительно встретив его взгляд.       — Если ты позволишь мне снова лечь с тобой, я знаю позы, при которых мы не будет сильно соприкасаться кожей, и я научился доставлять женщине удовольствие — я могу сделать это более приятным для тебя. — Эйгон искренне надеялся, что она согласится.       За последние годы он стал больше внимания уделять своим партнершам в постели и даже попросил нескольких шлюх показать ему, как правильно доставлять удовольствие, а не брать, в основном потому, что ощущение, когда женщина кончает, просто охренительно. Стоило ему только столкнуться с этим, и он был чертовски очарован.       Хелейна посмотрела на него, в ее глазах появился интерес:       — Думаю, мы могли бы попробовать сегодня вечером. — сказала она, слегка улыбнувшись.