Каскадный Сбой

      Это неправильный выбор. Он сделал неправильный выбор. Он ошибся. Теперь он платит за ошибку встречей с измотанным взглядом в зеркале. Авантюра обернулась просто ужасающим образом. Авантюра обернулась тем, чем и должна обернуться статистически любая настолько рисковая вещь.       — И это тебе ещё повезло. Ты выжил. Ты был на… на той стороне, — холодно отчитывал себя подросток. Его уверенность была не крепче системы, на раз использованной кем-то другим помимо его воли. — На той ли?..       Он всмотрелся в потускневшие зелёные глаза, словно ища в них ответ. Конечно, безрезультатно. Опять безрезультатно. Весь час — безрезультатно. Это бесило, но даже гневаться на себя получалось из рук-вон плохо. Он уже провалился сильнее некуда. Он потерял хлипкий контакт с…       — С сумасшедшей демонтажницей, созданной для убийства тысяч или вообще миллионов таких как я. Тысяч… у нас ведь даже тысячи жителей Третьего Аванпоста не наберётся. Просто представь, Тэд, сколько… сколько таких Аванпостов она изничтожила. Представь и перестань заниматься дурью. Перестань быть таким наивным и прими факт — с самого начала всё это было огромной глупостью, — зубы скрежетнули, ладони сжались в кулаки. — Твоей, Тэд, глупостью.       Но что же ему делать? Лиззи. Ах, Лиззи. Милая стерва Лиззи, заботящаяся только о себе. А ведь она дружила с Долл! Он ожидал, что она снова поинтересуется у него сведениями, будет расспрашивать о том, зачем он, дурак такой, полез куда не следовало… Тот самый диалог, построенный им в своей голове. Ан-нет! Ничего из этого не было услышано. Лишь короткое:       «Где тебя черти носили?! Сегодня вечеринка у Мэтта! Срочно приводи себя в порядок и готовься зажигать после одиннадцати!»       Её не смутил ни отпечатанный словно в граните образ ужаса на лице подростка, ни тяжёлая пушка в его руках. Кстати, о ней… У него в самом деле теперь есть оружие. Ни у кого в этом муравейнике нет, а у него вот есть. Оружие, с которым он совершенно не умеет обращаться и которое откровенно страшно использовать по назначению. Ведь назначение его заключается в убийстве дронов.       — Но так ли плохо убивать демонтажников? …Чёрт, да конечно плохо! Вспомни Ви!       Парень замотал головой. Нет, вспоминать Ви ему точно не стоит. Лучше вспомнить Эна. Ах да, его тоже не стоит — он пугающий, когда шевелится без головы на плечах. Вспомнить Узи? Она и не демонтажник никакой. Просто очень мрачная девочка. Достаточно мрачная, чтобы быть в команде с убийцами таких как она сама. Достаточно… лицемерная?       — Но нет, они ведь напали на нас! Они бы и тебя грохнули, ага? Ты не сделал ещё один неправильный выбор.       Ложь. Сделал. Но сильно раньше — то ли доверившись Долл, то ли запав на психопатку. Рабочие же напротив делали то, что должны. Они давали отпор.       — Они шли погибать, чтобы остальные жили… Они шли без страха на неизмеримо превосходящие силы. Они… они герои? — кулера замерли, «дыхание» спёрло, а в уголках глаз возникли маленькие слезинки.       Тэд всегда вдохновлялся этим. Он вспоминал, как сам, пусть и не без страха, но бросился защищать своих соседей. Всех без разбору — от Чада до Хана. Бросился в совершенно обречённую попытку спасти. Прямо как герои прошлого, около девяти лет назад отбившие прошлое нападение на «Убежище». Маленьким ещё тогда был подросток. Многого не знал. Теперь знает больше — и лучше бы не знал дальше.       — Но что ты предлагаешь? Да, у тебя есть оружие. Но есть старая жизнь. Ты хочешь окончательно попрощаться с ней? А кто тебя научит владению оружием этим? А ты решишься выстрелить, когда это будет нужно? Ты не решишься, Тэд! Ты хочешь защитить всех угнетённых! Даже если это демонтажник, не так ли? Де-мон-таж-ни-ца.       На его лице расцвела недобрая улыбка. Он насмехался и издевался над собой. Он себя ненавидел всё сильнее. Теперь отчётливы были мысли, что ему, возможно, не стоило выживать с самого начала.       «Одному удалось сбежать.»       — Сбегать… так подло и низко, Тэд. Не так ли? Но уверен ли ты, что бегством будет возврат в нормальность? — склонил влево голову подросток. Затем тут же сменил положение, перевалившись на другой бок и хватаясь руками за зеркало. — Сколько сил тебе понадобится, чтобы вернуться? Сможешь ли вообще? Тебе нужно будет надеть маску. Теперь-то уже точно. Ты ведь не забудешь Узи?..       Не забудет ли он то, какой ему предстала подруга в последнюю встречу? Как она корчилась в страдании. Как он испытал экзистенциальный ужас, понимая, что мучает её не демонтажник. Потому что демонтажник хотя бы физический. Пугающий до ужаса, кровожадный, сверхсильный, но уязвимый к урону. Он видел пострадавшую Ви. Ему было жалко и отвратительно одновременно. Пока сочувствующая часть сознания твердила, что она бедная и несчастная, недра внутренней тьмы злорадствовали, отмечая, что маньячка вполне получила по заслугам. Он так и не решился, какое мнение ему на самом деле ближе теперь.       «Опять ты о ней. Как же ты, в самом деле, заебал, Тэд,» — выругался в мыслях подросток. Ему надо всё-таки думать о будущем, разорвав цикл порочных размышлений, от самого факта существования которых он начинал ощущать себя грязным и глупым.       Взгляд наконец оторвался от зеркала и вернулся к пушке. Увесистый дрын прямоугольных форм лежал на кресле и смиренно ждал вердикт. Синие светодиоды плавно мерцали под приглушённым светом комнаты.       — Пушка, вот как ты думаешь? …Твою мать, что за шизофрения…       Парень устало протёр свой дисплей и попытался прокрутить пластинку назад — до самого начала этих спиралевидных измышлений о пережитом.       Он поддался влечению и набедокурил. На несколько жизней вперёд набедокурил. Решил, что может отказаться от не самой, в принципе, интересной жизни и обменять её на очередную встречу с околонулевыми шансами добиться заметного успеха. Заметного он и не требовал — хотел добиться хоть какого-то. Хотел хоть на йоту улучшить отношения с крайне занимательной и интересной особой. В итоге был использован другой не менее поехавшей маньячкой, которая к тому же магией какой-то владеет. Был использован и из-за этого получил по голове конкретно. Спасла Узи. Если подумать, что именно она сподвигла Эна перейти на сторону рабочих (хотя теперь это под сомнением), то спасла вновь. Но так ли Эн перешёл? Рабочих же в итоге убивал, пусть и скорее в рамках самообороны: чтобы защитить их всех — в том числе и самого Тэда. Что же ему делать?       Местные жители не знают правды. Они вряд ли знают вообще, что какой-то бой состоялся, какие-то рабочие напали на их горе-квартет. А всё потому что им плевать. На самом деле, им вообще всё равно на Тэда и его судьбу. Даже Лиззи. Зачем же ему вновь окунаться в омут цикличных занятий, разбавляя его вредоносным маслом, от которого процессор ведёт себя неадекватно? Когда он будет очередной раз пить — он не вспомнит тот самый раз, когда клеился к маньячке и узнал от неё нечто вроде потаённого страха?       А какова альтернатива? Ему нужно взять — и наобум пойти в город вновь? Пойти туда, чтобы намеренно наткнуться на тех рабочих с оружием? Чтобы что? Примкнуть к ним? А он им сдался? А ему точно хочется опять играть в героя? Он здорово переосмыслил это. Герои не доблестно встают горой за близких, подобно рыцарям в сияющих доспехах. Герои в грязи и царящей вокруг смерти ползут по тоннелям к заветной комнатке со врагом. Герои гибнут. Часто и много гибнут. Отдают жизни и, наверняка, рассудки ради призрачной надежды одолеть могучее чудовище.       Могучее чудовище, которое может оказаться Эном — зашуганным и растерянным дроном, который словно не является собой. Словно демонтажник, который не демонтажник. Это верх парадоксальности. Но он всё равно может быть исключением. Не стоит мерить всех по одному случаю — это называется ошибкой выжившего. Та же Ви, например, пусть и живее, чем Тэд мог предполагать когда-то давно, ведь способна бояться, однако всё ещё является охренительной угрозой сущему. Он не забыл, с какой лёгкостью и яростью она замахивалась, чтобы убить его. Он ведь тогда смотрел и внимал. И он бы не стал уворачиваться от удара.       Но так дело совсем не пойдёт. Если он выберет тот самый «третий путь» — то бишь закроется ото всех с концами и будет просто день за днём валяться у себя в комнате — кем он для себя станет? Он и так уже упал в своих глазах до уровня дебилобота, которому жить не вполне обязательно. Дальше что? Не считать себя за личность. Нет, Тэд не хочет прийти к ощущению, что его просто нет. Это будет перебором.       «А уже сделанное не было перебором?! Ты не переборщил с переборами, мудак?!»       Как он будет смотреть в глаза им всем? Он знает, что Долл жива, хотя до неё тоже никому нет дела; он видел, какой ценой рабочие пытаются отстоять жизни тех, кто живёт в его доме и в других подобных домах. И ведь знает, что это дело неблагодарное. Окружение в лице тех же Мэтта, Чада, Лиззи и прочих даже простого «спасибо» не скажет. Но он же не может позволить даже таким неблагодарным дронам просто умереть на когтях демонтажников. А не на их когтях — так на чьих-нибудь ещё. Благо, судя по всему, в мире есть и другие опасности.       — А ведь те рабочие, судя по всему, знают своё дело. Хм. Уместно ли вообще называть их рабочими ввиду всего? Это уже скорее какие-то солдаты. Хранители, если угодно. Они… они могут мне рассказать очень много полезного. Ведь правда что…       Ведь правда что — ему уже не получить здесь спокойной жизни как прежде. Никакого «как прежде» просто не будет — нет некоторых лиц, нет двух …да, именно что двух затворниц-колдуний. Он не сможет просто делать вид, что так было всегда. Не из того теста Тэд слеплен. Не теми шарнирами наполнен.       Глаза округлились, а под ними обрисовались чёрточки. Внезапная мысль была точной и острой, как стрела. У них здесь есть один дрон, который определённо знает больше, чем рассказывает. Имя данной фигуры, неизменно маячащей в разговорах о безопасности комплекса — Хан Дверьченко. Тэд мигом схватил пушку и бросился прочь из комнаты — прямиком к ответам.

***

      «Хан… я не смог выполнить обещание. Я… я просто не смог. Мы вынуждены были отступить — дальнейшее продвижение было буквальным смертным приговором. Я… я не знаю что сказать. Я подвёл тебя. Я… прости, Хан,» — в который раз прокрутил в голове фразу старого друга усатый дрон, задумчиво пяля в экраны перед собой. Его интересовала не информация на мониторах — его интересовала только судьба дочери. Дочери, фото которой, уносимой демонтажником, подобно отбойному молотку колотило его механическое «сердце», выбивая остатки всего. Кошмаром было то, что эта фраза имела продолжение:       «Помнишь старую инициативу нашего главного? Надзиратели — демонтажники для демонтажников. Так вот, Хан… я не могу оставить тебя в неведении, хоть это и секретная информация. За дело точно возьмутся они. У меня же… у меня всё хорошо. Я …спасибо, Хан. Дружить с тобой было честью, насколько бы ты ни был разбит. Просто помни — нельзя сдаваться. Многие мне не верят, но в глубине души я уверен, что ты ещё не сдался, Хан.»       Дрон зажмурился, вздохнув. Конец сообщения, полученного радиоприёмником, говорил вполне однозначно — Логан не жилец. Оно и понятно — он конкретно провалился, растеряв кучу народа ради целого ничего. Да, одна карательница была ранена, и по сути в бегство обращены обе стороны… но для Харона ведь это не победа.       Может, ему в самом деле пора вернуться в строй? Это же так просто — отладить радиопередатчик и послать простое сообщение о том, что Аванпост Три готов вновь встать в авангарде защиты. Так просто… не так ли? Конечно, нет. Это попросту невозможно.       Невозможно хотя бы по той причине, что у них всего населения осталось персон шестьсот. Даже меньше, вероятно. Взгляд оптики скользнул по светящимся дисплеям вниз, останавливаясь на фоторамке. В ней была запечатлена милая и дружная семья — Нори, Узи и сам Хан. Тогда ещё дочка была совсем маленькая — даже скриптами хождения не оснащённая. Нори — его милая жена, прекрасная мать и очень своеобразная особа — взирала теперь с улыбкой. Как и годы до этого дня. Но сегодня в ней был виден слишком болезненный укор. Она бы его просто возненавидела. Хотя… она его и ненавидит. Он знает, он чувствует, что стал для своей любимой катастрофическим разочарованием.       «Ты выстроил двери, был готов отбиваться до самого конца, оснастил комплекс несчётным числом камер и даже приказы командования готов был оспорить. Ты помогал мне с моим недугом как только мог. Ты помогал Узи, стараясь дать ей лучшее из того, что имел сам. Всё это было ради нас, не так ли? Ради неё.»       — …Да, ради вас, — пряча лицо в ладонях вздохнул дрон, словно пытаясь скрыться от взора давно почившей жены, чей голос в его разуме и перечислил былые заслуги. Былые и давно обесцененные достижения.       «Искариот не помогли, когда было нужно. Твои двери не помогли, когда было нужно. И я не помогла. И ты ничего сделать не смог. Но у тебя оставалась она, верно? Наша маленькая и забавная штука Узи. Любимая дочь. Помнишь, как ты научил меня правильно её называть?»       — …Да, она оставалась. Я старался приглядывать за ней, ты ведь… знаешь.       «Но ты не смог. Либо приглядывал из рук-вон плохо, либо что-то ещё. Ты не чувствуешь себя виноватым теперь? Когда у тебя не осталось никого. Или ты в самом деле надеешься, что твари не сожрут её? Хан, ты дерьмовый отец. Ты дерьмовый муж. Ты дерьмовый глава отряда обороны рабочих. Ты вообще не должен носить этот титул.»       — Да я и не хочу носить его! — сдавленно взвыл дрон, сжимая кулаки и снова жмурясь. — Я знаю, что я сам виноват в том, что потерял всё! И знаю, что у тебя есть полное право указывать мне на это, потому что, в отличие от меня, ты пыталась до самого конца!       «Но, милый… — голос жены вдруг стал нежным, как тогда — годы назад. Когда они жили в мире и уюте. Когда они были готовы друг ради друга горы свернуть. — Я тоже ведь всегда была дерьмовой матерью и супругой. Вспомни хотя бы, как я чуть не уронила нашу дочь в дробилку. Это был пиздец. И кто тогда спас её, вовремя поймав? Ты.»       — Но это, по правде, не делает мне лучше, Нори… Это лишь один маленький удачный случай в противовес множеству несчастных.       «А я и не закончила свою мысль, — ему даже видеть её не нужно было, чтобы по внезапно дерзкому и решительному голосу распознать расползшуюся по лицу ненаглядной ухмылку. — У тебя ещё есть кое-что. У тебя есть ты сам.»       «Помоги себе.»       Дрон отвёл взгляд, слабо попытавшись скрыть выступившие на дисплее пиксельные слёзы. Это уверенное «у тебя есть ты» делало лишь больнее. Да, у него и правда есть он сам. Есть Хан Дверьченко — давно спёкшийся дрон без прошлого и будущего, не живущий, но существующий в настоящем. Мало что общего имеющий с былым Ханом — капитаном Искариот и отъявленным бойцом за справедливость. У него есть он — лучший пример того, как жизнь тратить не нужно. А это прямо значит, что у него таки нет ничего. Ничего в настоящем — только железный болван, залипающий в камеры денно и нощно. Залипающий теперь почти безо всякого смысла, не сберёгший самое ценное.       Конечно, он мог бы опять оправдать себя. Он мог бы сказать, что вообще-то у него ещё более полутысячи беззащитных рабочих, которых нужно оберегать. Что самый дерьмовый в мире страж лучше совсем никакого. Но сколько ещё он будет заниматься самоублажением через оправдания? Сколько ещё он будет произносить это наедине с собой, ощущая полное к себе отвращение? Сколько ещё ему нужно потерять, чтобы хоть что-то, сингулярность его дери, предпринять?!       Хан оглянулся на дверь. Она молчала, как и всегда. Кажется, он в самом деле давно помешался на них. На дверях — неодушевлённых кусках композитных сплавов со сложными системами отпирания и запирания. На кусках металла, которые никогда и ни за что не заменят Нори. Которые никогда и ни за что не заменят Узи. Упиваться горем можно долго — очень и очень долго лелеять себя, плакаться в подушку. Но это ничего не изменит. Ничего не изменит лишь в лучшую сторону. Как показала практика — и уже не в первый раз — в худшую всё ещё может поменяться.       «Иронично, что звание главного защитника комплекса носит буквально самый трусливый из ныне живущих в нём дронов.»       Самый жалкий. Самый, как оказалось, бесполезный. Как же ему отделаться от этих бесконечных сравнений себя настоящего с собой прежним? Как ему отделаться от мыслей о навеки потерянном добром и светлом? Он ведь не может набраться смелости даже для одного радикального решения. Рука сама собой скользнула по столу, а взгляд нехотя зацепился за лазерный пистолет, вытащенный из ящика его личного стола. Единственного ящика с надёжным замком, призванным скрывать очередной фрагмент бурного прошлого.       На этот раз пальцы всё-таки смогли зацепиться за рукоять и взять в руку оружие. Как же давно он не ощущал этот крепкий пластик, сплавленный по армейским стандартам. Рука, дрожа, медленно поднесла манящее дуло к виску, однако указательный палец, даже устроившись на спусковом крючке, не решался на него надавить.       «Нет, не в висок же надо. Центральный процессор пострадает, однако будет подлежать оперативной замене, — горько усмехнулся дрон, отводя пистолет от своего виска и суя кончик дула себе в рот. — Хотя и так лучше не делать. ПЗУ отвалит, но я всё ещё смогу выжить. Надо так, как мы учились…»       Наконец рука направила дуло куда следует — уперев его в нижнюю челюсть Хана, чуть по диагонали.       «Вот так вынесет сразу. От раскалённого пучка света из лазерки сдетонирует батарея в затылке, не оставив от моей головы ровным счётом ничего.»       Дрон ухмыльнулся, однако его руки задрожали лишь сильнее. Он в принципе давно уже не стрелял, не говоря уж о стрельбе в кого-либо. Тем более не говоря уж о самоубийстве. Это выход? Это решение? Но ведь именно так он хоть что-то предпримет. Да, лужайка на том свете ему не положена — не заражён ведь всё-таки. Но… так ведь будет честно. Он не хочет жить с таким грузом вины. Он в принципе жить не хочет уже лет девять. Но ему, к несчастью, не хватало сил покончить со всем, да и был долг — защита дочери. Теперь-то он свободен.       Потому что вот даже если он решится вернуться в строй. Даже если, к примеру, оставит убежище под защитой других взрослых или действительно самого смелого из оставшихся — Тэда. Что тогда? В одиночку переть к самому Центру? Он не наберёт себе группу, как раньше. Здесь уже слишком мало тех, кто вообще помнит, как выглядит оружие. Да и ещё меньше тех, кто решится взяться за него вновь или в первый раз. Это уже не первый год отрезвляло его, впрочем, слишком походя на жалкое оправдание…       «Но не буду ведь я их ставить под ружьё принудительно? Это против моих правил. Тех немногих из них, которые я ещё не осквернил,» — задумчивый рабочий прикрыл глаза, не отнимая от своей головы пистолета. Так ему думалось отчего-то… легче? Наверное, это потому что ощутимый страх разгоняет процессор.       Нет, он не может позволить себе бросить в топку ещё больше славных дронов. Сейчас они снова под защитой его дверей с усовершенствованной системой запирания. Что-то делать на деле нужно лишь ему — это ведь его дочь у демонтажников, которые есть синоним слова непредсказуемость. Узи фактически уже мертва, если говорить прямо. Он слишком хорошо знает это.       «Угораздило же тебя, милая, пойти в тот день за пределы комплекса. Угораздило же тебя пуститься в авантюру, как твоя мать…» — всхлипнул дрон, отбрасывая пистолет обратно на стол и снова зарываясь лицом в свои ладони.       Какой же он размазня! Нет… Это невыносимо! Сегодня это достигло точки, после которой он просто не может терпеть. Ему нужно найти Тэда. Ему нужно…       Дрона отвлёк металлический стук позади. В его дверь постучались. Кто это мог быть — вопрос риторический. Мгновенно скользнувший к одному из мониторов взгляд узрел трансляцию с камеры близ его кабинета. Едва он успел подумать — как подросток сам лично к нему явился. Да не один — в руке он держал вполне стандартную плазменную пушку Коалиции Искариот. Цепкий взгляд впервые за долгое время смог быстро приметить детали.       «Всё-таки увеличили длину ствола. Хах.»       Дрон тут же заозирался, словно что-то искал. В дверь постучали снова. Он понял вдруг, что с оружием плакаться не идут. Быстро помотав головой, Хан постарался прийти в себя и встал, направившись к двери. Когда створка отъехала вверх, он встретился взглядом с удивленным подростком.       — М-мистер Хан… — от неожиданности запнулся Тэд, приосанившись.       — Что ты хочешь, парень? — качнув головой прервал не начавшуюся толком речь глава Отряда Обороны Рабочих.       — Ответы. Я… хочу ответы, — нахмурился мальчишка, внимательно всматриваясь в собеседника. — И я знаю, что они у вас есть.       — Хорошо, а оружие? Оно ведь не просто ради ответов здесь, или ты думаешь угрожать мне?       — Чего?.. Нет, я получил его в ходе жутких событий, сам того не желая. А нужно оно мне, чтобы научиться им пользоваться.       — Хорошо, Тэд, идём за мной, — прищурился Хан, ответив почти с прежней армейской жёсткостью в голосе.       Не дожидаясь ответа, он направился по коридору прямиком к одному крайне важному и давно пустеющему месту их убежища. Впрочем, надежды оправдались, и подросток пошёл с ним. Хан знал, что так будет.       Дорога много времени не заняла — через несколько минут дроны уже стояли перед массивным стальным шкафом. Подросток в недоумении уставился на своего спутника, а тот лишь кратко и по делу отметил, вздохнув:       — Нам с тобой надо отодвинуть эту махину. Она нарочно закрывает кое-что нужное, требуя минимум двух дронов для… возврата к былому.       Парень кивнул и послушно помог затем Хану с громким скрежетом отодвинуть преграду, дабы увидеть за ней простую алюминиевую дверь. Старший дрон с долей нерешительности взялся за ручку и опустил её, отворяя кусок металла. Он тут же вошёл в просторное помещение и включил в нём свет, звучно хлопнув кулаком по выключателю на стене близ двери. Позади послышался удивлённый вздох. Он и не сомневался, что реакция будет такой — сложно реагировать иначе, внезапно открывая для себя целый оружейно-стрелковый зал в, казалось бы, до абсурда миролюбивом убежище.       — Так вот оно какое… былое величие Третьего Аванпоста? — изумлялся подросток, проходясь по залу, обводя взглядом сложенные на полках образцы оружия и направляясь затем к стойке для стрельбы. — Почему?..       — Ты уже и название откопал, — хмыкнул старший, пробегаясь взглядом по стеллажам и выбирая из всего нескромного ассортимента одну конкретную винтовку, которую взял в руки и пронёс к парню. — Прятали, потому что никакой родитель не захочет отправлять ребёнка на войну. Хотя, может, я один такой трусливый стал, боясь за Узи. Думай как хочешь и держи это.       Подросток в недоумении осмотрел очень похожую на его собственную пушку, но отказываться не стал и взял её в руки, отложив имевшуюся ранее.       — Это, Тэд, тренировочная плазменная пушка. Образец семнадцать, пусть нумерация тебе и вряд ли что-то скажет. Она почти полностью соответствует твоему боевому орудию, имея лишь совсем другую мощность. Само собой, ты уже понял, что выстрелы из неё далеко не так разрушительны, что тебе и нужно для обучения.       — …Это, конечно, хорошо, но я не думаю, что научусь хорошо стрелять сам по себе, — опустил взгляд подросток.       — Именно поэтому я обучу тебя азам, — ровно ответил Хан, спокойно уставившись на висящие неподалёку мишени.       — Почему вы делаете это?..       — Потому что я наконец решился мстить.